Провожали нас с помпой: играл оркестр, какие-то чиновники произносили торжественные речи, в небо взмывали разноцветные шелковые ленты – это уж маги постарались – а на пирсе было не протолкнуться от народа. Слава Лугу, не пришлось ни строиться на глазах у людей, ни маршировать – нас всех спешно погрузили на корабли, и дальнейшее празднество мы наблюдали уже оттуда. Десять гордых каравелл, по количеству рот, по очереди поднимали паруса и снимались с якоря. "Шайани", что на древнегалатском означает "Блистательная", была последней. Когда пирс начал удаляться, я заметил в толпе провожающих изящную девичью фигурку в белом плаще с закрывающим лицо капюшоном. Порыв ветра на мгновение подхватил тонкую ткань, и мне показалось… Да нет, не может этого быть! С чего бы принцессе появляться в таком месте, да еще и без сопровождающих?
Насущные проблемы встали передо мной во всей красе, вытеснив посторонние мысли. Я нахожусь на борту корабля, несущего меня к берегам жуткого и загадочного Южного континента. Да ладно бы меня одного! Здесь присутствует еще и десятая рота Первого полка Имперских ястребов. Сотня отборных солдат плюс десять капралов. А я их командир. И понятия не имею, что в таких случаях положено делать. Утром в штабе полка стояла суматоха, и полковник Арлайл (граф, кстати), увидев меня, лишь досадливо поморщился и махнул рукой. Делайте, мол, что хотите. Капралы безо всякого участия с моей стороны построили роту, и организованно двинулись в сторону порта. Погрузка на корабль тоже прошла гладко. А потом, во время отправления, солдаты столпились вдоль бортов, громко хохоча и перекликаясь с провожающими. Вроде бы опять не до лейтенанта. Но теперь, когда берег скрылся из виду, а вокруг тянется однообразное волнующееся полотно моря, и заняться нечем, воины, кажется, сочли мою скромную персону вполне достойным развлечением. Нет, вымуштрованные ветераны, конечно, не позволяли себе никаких открытых высказываний в адрес командира, каким бы нелепым он ни казался, но я почти физически ощущал на себе их насмешливые взгляды. Многие из солдат спустились в трюм, который на время путешествия должен был стать их обиталищем. Но те, что остались, тихо переговаривались за моей спиной, то и дело взрываясь раскатами смеха. Я же стоял, глядя в водяную синь, не находя в себе мужества обернуться, и перебирал в уме допущенные сегодня ошибки. Самая главная заключалась в том, что я, по незнанию, явился в надетой поверх мундира кольчуге, которая сейчас, нагревшись на солнце, немилосердно обжигала тело, и, что самое неприятное, вызывала насмешливые взгляды солдат. Видимо, доспехи полагалось надевать непосредственно перед боем – вояки все, как один, были в простых черных мундирах. А может, кольчуги прятались под одеждой – кто знает. Мне хотелось выть от безысходности: ну, не военный я человек, и понятия не имею, как разговаривать с этими людьми! Или ими нужно только командовать? Каким, скажите, образом? Я ни одной команды не знаю. А тут еще морская болезнь… Вот красиво-то будет, если меня вывернет на глазах у изумленной публики.
В общем, наверное, я еще долго простоял бы так, мучаясь стыдом и тошнотой и без энтузиазма разглядывая маленькие точки впереди, в которые превратились остальные корабли эскадры, если бы не он.
– Разрешите представиться, господин лейтенант. Боевой маг десятой роты Дрианн Летакс.
Голос, молодой и весьма благозвучный, заставил меня обернуться. Передо мной стоял парень, да что там – юноша лет двадцати, и дружелюбно разглядывал мою, надеюсь, не очень зеленую физиономию. Тоже мне боевой маг. Небось, только после университета. Рыжая непокорная шевелюра топорщится на ветру, на щеках еще видны следы подростковых прыщей, пухлые детские губы безмятежно улыбаются, голубые глаза производят впечатление полной невинности. Оно, конечно, воевать никому неохота, все маги трепетно заботятся о собственной безопасности. Вот и послали в пекло зеленого юнца, мол, наберись, сынок, опыта, а там поглядим, куда тебя пристроить. Интересно, в других ротах такие же чародеи? Много же мы навоюем! Командир – никчемный штатский, маг – неопытный сопляк. Не догадываясь о моих скорбных размышлениях, мальчишка протянул пузырек, в котором плескалась мутная жидкость.
– Возьмите, командир, это настойка от морской болезни.
– Да нет, спасибо, сам справлюсь, – смущенно пробормотал я, не желая признаваться в постыдной слабости. К тому же, вид мага не вызывал доверия к его способностям. Вдруг выпью, и к нынешним симптомам добавится, скажем, расстройство желудка вкупе с сонливостью? То-то хорошо будет!
– Как хотите, – не стал настаивать Дрианн. – Тогда, может, посмотрите на нашу каюту?
Вот это мило! А я думал, каюта только у капитана, а мне придется делить трюм с солдатами.
– Вы не возражаете против моего соседства? – спросил маг, спускаясь вниз.
Каюта представляла собой крохотное помещение локтя три в длину и столько же в ширину. Сверху свешивались два парусиновых сооружения, больше всего напоминающие гамаки.
– Койки, – сообщил мальчишка.
В каюте было душно, всепроникающий запах соли почему-то ощущался еще сильнее, чем наверху. На меня накатил новый приступ тошноты. Пока я боролся с дурнотой, Дрианн к чему-то настороженно прислушивался.
– Что это? – спросил он и устремился прочь из каюты.
Спотыкаясь, я поплелся за ним. На верхней палубе сгрудилась вся команда каравеллы, не сводя глаз с капитана на мостике, который приник к подзорной трубе. Наконец, он опустил трубу и резко выкрикнул:
– Убрать паруса!
– Убрать паруса! – повторил боцман. – Живее, саймаровы дети!
Матросы кинулись выполнять приказ, а моряк неожиданно обратился ко мне:
– Прикажите своим людям уйти с палубы!
Что тут будешь делать? Я откашлялся и, стараясь придать голосу твердость, заорал:
– Солдаты, в трюм!
Вышло так себе, можно сказать, неубедительно. Тем не менее, капралы, проникнувшись серьезностью момента, быстро навели порядок среди недовольных воинов и согнали всех вниз. Между тем боцман продолжал разоряться:
– Грот на гитовы! Шевелитесь, ежа вам в глотку! Марселя долой!
Улучив момент, когда он замолчал, переводя дыхание, я спросил:
– Что случилось?
– Буря идет! – моряк указал куда-то в сторону горизонта.
Сколько я ни напрягал зрение, ничего, кроме крохотного черного пятнышка, разглядеть не сумел. Между тем, не прошло и минуты, пятно увеличилось вдвое.
– Шли бы вы в каюту, лейтенант, – сурово посоветовал боцман.
Но я уже не мог оторвать глаз от странной картины, разворачивающейся в небе. Пятно стремительно приближалось, по мере увеличения изменяя свою окраску: рваные края отсвечивали угрожающе-лиловым цветом, переходящим в чернильную синеву, центр же оставался черным. Неожиданно мощный порыв ветра чуть не сбил меня с ног и заставил вцепиться в борт обеими руками. Палуба бежала из-под ног. Вокруг потемнело, и, подняв глаза, я увидел разверзшуюся над нами бездну. Не знаю, что это было – тучи, или что-то другое, недоступное человеческому пониманию, но оно вращалось и опускалось все ниже, словно пытаясь всосать внутрь себя корабль. Ветер теперь налетал неистовыми шквалами, вздымая вокруг огромные волны. "Шайани", идущая без парусов, взбиралась на них, словно на гору, и ухала вниз, заставляя мое сердце проваливаться куда-то в область желудка.
– В каюту, парень! – проорал боцман, пытаясь перекричать завывание стихии.
Поздно, теперь я уже при всем желании не смог бы оторваться от борта без риска улететь в воду. Рядом со мной болтался незадачливый маг. Ветер трепал рыжие волосы, создавая вокруг его головы странное подобие нимба и унося прочь обрывки заклинания, срывавшегося с губ мальчишки. Меня посетило нехорошее предчувствие, хотя, конечно, в создавшейся ситуации ничего доброго ждать и не приходилось. Одной рукой держась за борт, другой Дрианн достал из кармана пузырек, зубами вырвал пробку и вылил содержимое вниз. По воде расплылось маслянистое, отливающее багрецом, пятно, заставившее волны отбежать назад. Вокруг каравеллы образовалось абсолютно гладкое, ровное водное пространство, какое бывает во время штиля. А за ним, накатываясь одна на другую, яростно бушевали волны.
– Идиот! – завопил я. – Держись крепче!
Заклятие Тихих вод годится разве что для узкой горной речки. Там оно способно усмирить бурный поток на несколько минут, достаточных для того чтобы перебраться на другой берег. Но применять его в открытом море в шторм равносильно самоубийству. Как я и ожидал, действие чар вскоре прекратилось, и волны, сбившиеся со своего ритма, образовали невиданный вал, который двинулся прямо на нас.
– Молитесь, ребята! – долетел до меня откуда-то издали искаженный ветром голос боцмана.
Не помню, что было дальше. Кажется, я действительно молился. А может, это было что-то другое, родившееся в самых сокровенных глубинах души и вылившееся отчаянной мольбой о пощаде. Я произносил какие-то чужие несвязные слова, смысла которых сам не понимал, но их звучание было странно знакомым, словно пришло из прошлых жизней. Потом меня накрыла тьма, исчезли звуки и цвета, я задохнулся под толщей воды, которая схватила и поволокла куда-то обессиленное тело. Мир перестал существовать…
– Господин лейтенант! Господин лейтенант, очнитесь же!
Кто-то немилосердно давил на грудь, затем меня перевернули на бок, чувствительно приложив носом о твердые доски. Легкие содрогнулись, и я зашелся в мучительном кашле, извергая из себя морскую воду вместе с содержимым желудка.
– Слава Лугу, вы живы! – возликовал знакомый голос.
– Маннаина благодари, придурок, – сердито посоветовал хриплый бас боцмана. – Только благодаря его заступничеству и выжили после твоего заклинания.
– Я просто… просто…
– Просто угробить нас решил? – предположил боцман.
Я еще немного покашлял и прошептал:
– Ветер надо было заклинать, а не море…
– Знаю, – оправдывался недоучка. – Я же и говорю: с воздухом у меня хуже получается, чем с водой.
М-да, что-то нынче не то творится с образованием!
Не дав этой мысли окончательно оформиться и развиться, я уселся на палубе, опираясь на дрожащие руки.
– Ну, ты как, лейтенант? – усмехнулся боцман, протягивая мне плоскую флягу. – Хлебни-ка вот… за второе рождение.
Я сделал большой глоток и замер, когда огненная струйка ядреного островного рамса обожгла пищевод. Контрабандный, наверное. Хорош! Вернув боцману флягу, оглянулся по сторонам. Надо же, уже вечер! Край моря, в котором утопал полукруг солнца, окрасился алым, ветер стих, вода выглядит мирно и безобидно.
– Обошлось, – вздохнул боцман. – Только двоих матросов смыло, да фок-мачта пополам треснула.
Ага, значит, эта вот штуковина называется фок-мачта. Действительно, треснула.
– Я починю! – с готовностью вскинулся Дрианн.
– Не надо! – посуровел боцман. – Помог уж раз, хватит.
– Да нет, действительно, я умею, – убеждал маг. – Пара Скрепляющих заклинаний…
Не дожидаясь окончания спора, я с трудом поднялся и заковылял к люку, ведущему вниз, мечтая лишь об одном: уснуть как можно крепче и проспать желательно все путешествие. На палубу вновь поднялись солдаты, все они с интересом рассматривали своего мокрого измученного лейтенанта. Но сейчас мне было все равно, по сравнению с пережитым их взгляды казались не значительнее жужжания назойливой мухи.
Если вы думаете, что сон в корабельной койке – занятие приятное и необременительное, то глубоко ошибаетесь. Нет, тут не так-то все просто! Скинув кольчугу и забравшись в гамак, который под тяжестью тела моментально свернулся и провис, я ощутил себя гигантской личинкой журженьского шелкопряда. Койка болталась в полу-локте от пола (или палубы, что ли?) и раскачивалась из стороны в сторону, реагируя на малейшее движение судна. Морская болезнь, со страху было отступившая, снова дала о себе знать вкрадчивым прикосновением к опустошенному желудку. Решив действовать на опережение и уснуть, прежде чем проснется тошнота, я закрыл глаза и подчинился ритму качки.
Снилась мне Галианна, она так плотно прижималась ко мне, что становилось трудно дышать. Впрочем, я не возражал, отвечая девушке такими же страстными объятиями. Вдруг она резко отстранилась, пристально глядя мне в глаза, и я с изумлением увидел прямо перед собой лицо принцессы.
– Ваше высочество, – пробормотал я и проснулся.
Принцесса исчезла, но тяжесть в груди осталась. Я открыл глаза и едва удержался от вопля: в кромешной тьме каюты загадочно мерцали два желтых огня, а их обладатель вольготно расположился на моей груди, собственно, и создавая ощущение удушья. Закусив губы, чтобы не дать паническому крику вырваться на волю, я принялся лихорадочно перебирать в уме всю известную мне нечисть. Кто бы это мог быть? Демон? Мимо, откуда ему здесь взяться? А может, это дух корабля? Бывают же духи леса, реки… моря? Да, это, наверное, какая-то выползшая из воды тварь. Только почему она сухая и горячая? И еще издает звуки, похожие… Ах ты, гнусное порождение Бездны!
– Бродяга, пошел вон! – воскликнул я шепотом, спихивая с груди невесть откуда взявшегося дядюшкиного кота.
Нахальный зверь бесшумно приземлился около койки, недовольным шипением выразив свой протест.
– А? Где? – раздалось из темноты. – У вас что-то случилось?
– Нет-нет, – поспешил я успокоить Дрианна. – Спи. Все в порядке.
Маг снова ровно засопел, а я откинулся назад, борясь с внезапно накатившим приступом тошноты. Перед закрытыми глазами кружилась багровая туча, усиливая дурное ощущение. Откуда же все-таки взялся Бродяга? Может, залез в мешок, который дядя нагрузил зельями? Да нет, я не выпускал его из рук, к тому же, уходя, видел кота сидящим на подоконнике. Пойти следом зверь не мог, я бы заметил. Что же выходит? На следующий день после моего визита Бродяга покинул дядюшкин дом и отправился в порт, где поднялся на корабль вместе с нашей ротой? Вполне возможно, в суматохе никто не обратил бы внимания на черную тень, прошмыгнувшую по трапу. Вот только зачем он это сделал? Кот никогда не был особенно ко мне привязан. Плюх! Я вздрогнул от неожиданности: Бродяга снова водрузился мне на грудь и, удобно свернувшись калачиком, принялся выталкивать из себя низкое утробное подвывание, которое, видимо, в простоте душевной принимал за мурлыканье. Желтые глаза светились в темноте, как два Ведьминых огня. Дышать стало труднее, зато морская болезнь чудесным образом перестала беспокоить. Я снова столкнул кота вниз и тут же схватился за горло, так вдруг затошнило. Забавно, однако! Подождав, когда Бродяга сделает еще одну попытку устроиться у меня на груди, я прислушался к ощущениям. Надо же, опять хорошо себя чувствую.
– Ладно уж, спи здесь! – пробормотал я и сам погрузился в сон.
Утро одарило новыми радостями. Во-первых, проснувшись, я не обнаружил Бродягу. Оставалось лишь гадать: то ли он отправился куда-то по своим кошачьим делам, то ли просто мне приснился. "Здравствуй, мы снова вместе", – радостно приветствовала меня морская болезнь, стоило лишь разомкнуть веки. Со стоном я вывалился из койки и поднялся на верхнюю палубу. Видно, магу все-таки удалось вчера починить сломанную мачту, потому что каравелла шла под всеми парусами. Умеет мальчишка кое-что! Мне вот, к примеру, никогда не давались скрепляющие, восстанавливающие и прочие Созидательные заклинания. Солнце стояло уже высоко – ничего себе я поспал! – небо ласкало глаз яркой синевой, вокруг колыхалось все то же постылое море. А вы что думали, куда ж ему деться?
– А завтрак уже закончился, – осчастливил Дрианн. – Но я оставил вашу порцию. Вот.
Он протянул мне два сухаря, поверх которых лежал тонкий ломтик солонины, и деревянную кружку, полную пресной воды. Я уныло прожевал предложенные яства, не ощущая их вкуса и оглядываясь по сторонам. По случаю хорошей погоды большинство солдат выбрались из трюма, наслаждаясь свежим ветерком и солеными брызгами. Похоже, никто, кроме меня, от дурноты не страдал. Многие воины сняли рубахи, подставляя солнцу свои мускулистые, покрытые шрамами и татуировками, тела. Двое затеяли бороться: они топтались по палубе, крепко обхватив друг друга, подбадриваемые криками товарищей.
– Вам нужно познакомиться с капралами, господин лейтенант, – посоветовал Дрианн.
Сам знаю, только вот как? Вон стоят двое с нашивками, насмешливо косятся на меня. Один небольшого роста, коренастый, на вид лет сорока. Второй совсем молодой, не старше меня, высокий и жилистый. А, была – не была! Решительно подошел, представился:
– Лейтенант Рик Сайваар.
Тот, что постарше, сделав вид, что не замечает моей протянутой для пожатия руки, вытянулся в струнку и, ударив себя кулаком по левой стороне груди, отрапортовал:
– Капрал третьего десятка Добб Ноут!
Скрыв ехидную ухмылку, молодой повторил жест своего товарища:
– Капрал пятого десятка Сайм Хассон!
И не придерешься, все как полагается. Ну, и что дальше? Неожиданно для себя разозлившись, я гаркнул:
– Капралы, ко мне! Построиться!
В толпе солдат произошло движение, от нее отделились восемь человек и не спеша встали в одну линию. Я двинулся вдоль строя, останавливаясь перед каждым.
– Капрал первого десятка Бил Райтон!
– Капрал второго десятка Йок Мелли!
Да, все равно с первого раза не запомню. Тем не менее, я продолжал внимательно вглядываться в лица стоящих передо мной людей. Сразу видно, матерые вояки. Большинство были обриты наголо, что придавало им вид лихой и угрожающий. Кроме одного, который щеголял белокурыми локонами до плеч. И выглядел как-то совсем уж безобидно: высокий, тонкокостный, изящный – танцор, а не боец. Только светло-серые глаза, встретив мой удивленный взгляд, сверкнули из-под белесых бровей такой неукротимой злобой, что захотелось отшатнуться.
– Капрал седьмого десятка Ом Лютый!
Вот, и имя какое-то странное. Когда все назвали свои имена, я представился еще раз:
– Лейтенант Рик Сайваар, – и, немного помолчав, предложил. – Если есть какие-нибудь вопросы, задавайте.
Добб Ноут сделал шаг вперед:
– Господин лейтенант, не покажете, как правильно сделать "стойку скорпиона"? А то мы тут поспорили… – и протянул свой меч.
Сацеол и кровавая Морриган! Вот это я опозорился! Некоторое время над палубой царило выжидательное молчание, затем грянул хохот. Солдаты, поняв, что командир не знает простейших вещей, ржали как табун диких лошадей по весне, а капралы, стараясь перекричать их смех, наперебой сыпали вопросами:
– Что такое "вдовий захват"?
– Покажите "монастырскую подножку"!
– Во скольких вылазках вы бывали?
Не принимали участия в веселье лишь беловолосый Ом Лютый, лицо которого презрительно морщилось при каждом новом вопросе, да еще угрюмый капрал четвертого десятка – смуглый усач, кажется, по имени Хамар. Наконец, Бил Райтон, видимо, желая добить меня, выкрикнул:
– А правда, что вы купили баронский титул и чин лейтенанта?
– Хватит! – гаркнул Хамар.
Бил Райтон, поняв, что зашел слишком далеко, осекся, а усатый, бросив мне:
– Командуйте разойтись, лейтенант, – вышел из строя и заорал. – Четвертый десяток, в трюм, марш! Живо, орочьи выродки! Я вам покажу смешки и забавы! Вы у меня кровью харкать будете!
– Разойтись, – приказал я, боясь поднять глаза.
– Да, неудачно, – сочувственно произнес Дрианн, когда солдаты спустились вниз. – Ну ничего, в следующий раз получится лучше!