- Не стоит, право! - решительно отказался я. - Мне вот только такой известности еще не хватало! И так происшествие в цветочном павильоне три дня в газетах полоскали…
- Не любите славу? - тоном искусителя поинтересовался инспектор.
- Нет, - искренне сказал я.
- Так она вся нам достанется, не обидно?
- Ни капли, - усмехнулся я. - Это ведь была просто случайность!
- Примите благодарность от меня лично! - Таусенд поднялся и церемонно протянул мне руку. Я пожал ее и не сразу понял, отчего лицо инспектора приняло столь странное выражение. Потом догадался: я так и не сумел вымыть всю краску из-под ногтей. Интересно, что он обо мне подумал? - Гхм… Ну, доброй ночи!
- Доброй ночи, инспектор, - попрощался я и повернулся к Ларримеру. - Ну-с, что вы на это скажете?
- Я скажу лишь одно, сэр… - строго ответил дворецкий. - Реклама - зло!
Глава 3
Турисаз
Немного о гадалках, подложном женихе и полтергейсте
Шип непомерно остер -
Ранит и воинов, и беззащитных.
Горе тому, кто коснется его!
Англо-саксонская хроника
Повязав галстук, я отступил на шаг назад и придирчивым взглядом окинул свое отражение в большом зеркале. Оттуда на меня смотрел безупречно одетый рослый широкоплечий джентльмен. Ну что мне стоило уродиться, скажем, кривоногим или даже горбатым? Тогда юные леди не уделяли бы мне столько внимания, а я мог бы спокойно заниматься своими делами - моим малюткам все равно, как я выгляжу! Впрочем, боюсь, и в этом случае я изнывал бы от навязчивого внимания: в нашем городке не так много перспективных женихов, а далеко не все семейства могут позволить себе отправить дочерей в столицу на ярмарку невест.
Я на всякий случай проверил, все ли в порядке с глазами. Да, совершенно одинаковые, светло-голубые, не придерешься. Хм… может быть, я тогда свалял дурака? Может, стоило лишиться чего-нибудь еще? Хотя… смотрите выше. Даже однорукий отставной полковник Стивенсон пользуется бешеным успехом, хотя у него еще и ревматизм, и он непрерывно жует табак, отчего пышные усы его совсем пожелтели.
А я… ну что - я? В общем-то ничего особенного. Черты лица наводят на мысли о лошади (породистой, разумеется) - это у нас семейное, я удался в отца, а не в круглолицую красавицу-матушку. Рост тоже отцовский, а всем прочим я обязан суровому воспитанию. Я уже упоминал, что не слишком любил занятия спортом, приличествующие джентльмену, но моего мнения никто не спрашивал. Нет, мне нравится наблюдать за крылатыми парусниками, и я ничего не имею против морской прогулки, но только если с парусом управляется кто-нибудь другой. Лошадей я предпочитаю любить на расстоянии, как и родственников. Не нахожу ничего интересного в верховой езде: ну что за удовольствие часами трястись на спине четвероногого, которое вдобавок может лягнуть или укусить? (Кстати, никто никогда не верил мне, что два страшенных шрама на плече я заполучил не от какого-нибудь леопарда или даже тигра, а всего лишь от зловредного жеребца.) А уж охота - вот увольте!
Конечно, все эти умения мне пригодились в жизни, хотя я предпочел бы этого избежать… Единственное, что меня устраивало, - это занятия греблей. Вернее, мне нравилось выгрести на середину реки, осушить весла, лечь на дно лодки и плыть, куда река несет, разглядывая облака. Правда, пару раз я чуть не угодил таким манером под пароход… Обратно же, если не находилось какого-нибудь сердобольного капитана парового катерка, согласного взять меня на буксир, приходилось выгребать против течения - отсюда и прочие достоинства моего сложения. Бедный портной, вечно он мучается из-за ширины моих плеч - нужно же, чтобы костюм сидел как должно!
- Ларример! - окликнул я. - Оцените.
- Вы выглядите идеально, сэр, - сказал дворецкий, оглядев меня с ног до головы.
- Это-то меня и беспокоит… - вздохнул я и отправился туда, где бывать не любил еще больше, чем у тетушки Мейбл, а именно - на прием к лорду Блумберри, владельцу большей части окрестных земель.
Увы, отказаться от приглашения не было никакой возможности, меня бы просто не поняли. Я и так слишком часто сказываюсь больным или велю Ларримеру говорить, что я в отъезде, лишь бы не присутствовать на каком-нибудь очередном торжестве, приглашения на которые текут рекой. Но одно дело - благотворительный бал в ратуше, и совсем другое - прием у лорда. Хочешь не хочешь, а приличия обязывают… Да и тетушка сживет меня со свету, если не увидит там!
Одним словом, к особняку лорда (какой там особняк, это был самый настоящий дворец!) я подъезжал с тяжелым сердцем. Теперь нужно было изобразить приличествующее выражение лица, припасть к унизанной кольцами ручке леди Блумберри, раскланяться с лордом и прошествовать в залу. И ни в коем случае не попадаться больше лорду на глаза! Ну или во всяком случае, не оказываться к нему слишком близко… Дело в том, что лорд был страстным любителем скаковых лошадей, а поскольку покойный супруг тетушки Мейбл тоже их обожал, то лорд отчего-то решил, что я разделяю это увлечение. Увы, я скверно разбирался в статях, почти ничего не знал о лошадиных болезнях, тонкостях ухода и тому подобном. Ну разве что мог более-менее точно определить, годится та или иная коняга для долгого утомительного путешествия или падет на третий день… Но, опасаюсь, лорд Блумберри ожидал от меня совсем иного!
Я с огромным удовольствием скоротал бы вечер в чисто мужской компании, пусть даже за картами или среди стариков, бесконечно повторяющих истории своей молодости. Но снова увы! Здесь оказалось превеликое множество знакомых, приходилось обмениваться приветствиями и хотя бы парой фраз. Это бы ничего, но почти все были обременены супругами, а около многих дам наблюдались целые цветники юных леди. Я был неоднократно взвешен, измерен и признан вполне годным к употреблению… Клянусь, даже взгляд голодного волка не сравнится со взором вошедшей в брачный возраст барышни!
- Мистер Кин! - услышал я знакомый голос.
- Инспектор! - обрадовался я. - Миссис Таусенд, вы очаровательно выглядите!
- Вы мне льстите, мистер Кин, - улыбнулась она. - Хм… кажется, я вижу миссис Фландерс… Дорогой, я покину тебя, мне совершенно необходимо кое о чем спросить ее!
- Инспектор, - негромко сказал я, когда миссис Таусенд величественно удалилась. - Я не специалист в этом вопросе, но мне кажется, вам исключительно повезло с супругой.
- Я тоже так считаю, - довольно сказал он и пригладил бачки. - Что, мучаетесь, мистер Кин?
- Невыразимо страдаю, - согласился я. Инспектор знал, как я не люблю приемы. - А что, так заметно?
- Ну, только если вы полицейский, - усмехнулся он. - Так-то у вас лицо вполне дружелюбное, только вот во взгляде - смертная тоска!
- Это еще что, - сказал я. - Это еще не появилась тетушка Мейбл с Сирилом…
- Боже, - вздрогнул Таусенд, по многим причинам не переносивший моего кузена. - И здесь от него не будет покоя…
- Чему вы удивляетесь? Лорд всегда приглашает тетушку, а должен же ее кто-то сопровождать!
- Обычно это вы, - заметил он.
- Да, но она посчитала, что Сирил уже большой мальчик и вполне справится с этой обязанностью.
- Жди беды, - изрек инспектор и покосился на стайку юных леди. (Я только вздохнул: любвеобильность Сирила уступала только его мотовству. А может, и не уступала.) Девушки о чем-то шушукались, и Таусенд профессионально острым слухом уловил тему их беседы. - Опять!
- Что такое?
- Да все это… - Он нахмурился. - Столоверчение, стулокручение… Прямо поветрие какое-то в городе! А вы не знали?
- Впервые слышу, - честно ответил я. - Я ведь не интересуюсь сплетнями.
- А! Ну так вот, в Блумтауне открылся гадательный салон, можете себе представить?
- Что вы говорите…
- То и говорю! Как его там… "Хрустальный шар", что ли? Морочат людям голову, денежки выманивают, а особенно этому дамы подвержены… - Инспектор помолчал. - Хорошо, что моя Джейн - исключительно здравомысляща! И впервые я готов благодарить Господа за эти ее герани… Лучше пусть возится с ними, чем бегает в салон!
- Совершенно с вами согласен, - кивнул я. Мне стало любопытно. - А чем именно они там занимаются, вы не в курсе?
- В курсе, конечно. Обычные шарлатаны. Велят смотреть в этот самый хрустальный шар, вроде бы там что-то видно. Карты раскладывают, ну, как цыгане, только у цыган это ловчее получается. Еще на рунах гадают… и деньги дерут!
- На рунах? - насторожился я. - И… как?
- Говорят, просят выбрать три этих… как их… ну, вы поняли! А по ним толкуют судьбу, - охотно пояснил Таусенд.
- Но это же делается совершенно не так… - пробормотал я, и он приподнял бровь:
- А вы откуда знаете?
- Наслышан, - коротко ответил я и перевел разговор на другую тему. Кажется, успешно, потому что инспектор вдруг хитро спросил:
- Мистер Кин, а вы опять на своем автомобиле?
- Точно так.
- Ну и как же вы поедете обратно в город потемну? - продолжал он допрос. Наше противостояние по поводу того, могу я водить машину или нет, длилось уже давно, и, по-моему, мы оба уже не воспринимали его всерьез.
- А я не поеду в город, - не моргнув глазом солгал я. - Заночую у тетушки, тут рукой подать. Фары светят ярко, и не думаю, что на проселочной дороге я встречу другой автомобиль, тем более в такой час. Не переживайте за меня так, инспектор!
- Да я больше переживаю за тех бедолаг, которые могут угодить вам под колеса, - хмыкнул он и посмотрел мне в глаза. - Послушайте-ка, мистер Кин, позвольте задать вам нескромный вопрос?
- Прошу, не стесняйтесь.
- Давно хочу спросить, да все к слову не приходится… - Он помолчал. - Я заметил, вы левый глаз всегда чуточку прищуриваете, будто целитесь в кого… Стрельбой занимались?
- Всерьез - нет, - ответил я. Если честно, проделывал я это просто на всякий случай. А то случился со мной конфуз, когда я еще не приноровился к искусственному глазу. Кто-то хлопнул меня по плечу, а он возьми да выскочи… Хорошо еще, это произошло не на приеме! - Стрелять умею, конечно, и не так чтобы скверно, но не особенно люблю это занятие.
- Ну, вам, поди, целиться удобно! - хохотнул инспектор и вдруг смутился. - Извините, если обидел…
- Пустое, - улыбнулся я. А и правда, я об этом не задумывался!
- Вас, мистер Кин, о чем ни спроси, ничего вы не любите, - сказал Таусенд. - У вас, поди, даже хобби нет!
- Неправда! - запротестовал я. - Есть, да еще какое!
- Ну?
- Только между нами, - потребовал я. В конце концов, инспектор спасал меня от необходимости фланировать среди дам и имел право знать мой маленький секрет. - Цветоводство.
Лицо Таусенда приобрело неописуемое выражение.
- Цветоводство?.. - произнес он, смерив взглядом мою внушительную фигуру. Чтобы смотреть мне в лицо, инспектору приходилось задирать голову. - Это как моя Джейн, что ли? Всякие там… ромашки-лютики?
- Не совсем, - уклончиво ответил я. - Но очень вас прошу…
- Да уж можете не просить, все равно никто не поверит, - хмыкнул он. - Ладно там трубки коллекционировать, вот как я, или еще что, но…
- Ах вот в чем ваш секрет! - рассмеялся я. - Ну, квиты, инспектор!
- Квиты, - согласился он, и тут приятную беседу пришлось прервать: гостей пригласили к столу.
С одной стороны, мне повезло: удалось оказаться достаточно далеко от лорда Блумберри с его бесконечными лошадиными историями. С другой стороны, не очень: рядом очутилась чересчур пышно разодетая девица. Вернее, сперва я решил, что это замужняя дама - на ее пальцах и в ушах сияли бриллианты, - но вскоре выяснилось, что это не так. Кажется, семейство мисс Флип недавно переехало в наши края, поэтому прежде я ее не видел. С третьей стороны, мне снова повезло - напротив сидела миссис Таусенд и смотрела на меня с большим сочувствием. С четвертой тоже все было хорошо: по левую руку восседала пожилая миссис Фландерс, а тетушка Мейбл (с которой я и парой слов не успел перемолвиться) с Сирилом оказались вовсе на другом конце стола.
Ужин длился бесконечно. О, повара у лорда Блумберри были выше всяческих похвал, а я никогда не откажусь от подобных яств, но все удовольствие от них мне отравляла необходимость развлекать юную соседку (миловидную шатенку с приятными ямочками на щеках). Я улыбался, внимательно слушал щебет мисс Флип, рассказывал ей о нашем городе, время от времени взглядывая на миссис Таусенд в поисках моральной поддержки, а сам с тоской ждал окончания ужина.
Наконец эта пытка завершилась, и джентльмены удалились, чтобы выкурить по сигаре, пока дамы будут пить чай и сплетничать. Я не курю, но табачный дым меня вовсе не раздражает (к тому же иного способа отделаться от дамского общества не существовало), поэтому проследовал за остальными. Вот тут-то мое везение и окончилось: я угодил прямо в жаркие объятия лорда Блумберри, и он, выпуская ароматный дым, принялся рассказывать мне о своем новом скакуне со странной кличкой Наливное Яблочко и родословной едва ли не более длинной, чем у самого лорда. Оставалось только терпеть, внимать хозяину дома, кивать в нужных местах и подавать реплики вроде "вот как!", "да-да", "неужели?" и думать о том, что сейчас я мог бы сидеть у камина или в оранжерее среди своих малюток вместо того, чтобы настолько бездарно тратить время. Инспектор посматривал на меня с сочувствием, но помочь ничем не мог: в лошадях он не разбирался вовсе. А еще меня крайне интересовало, куда запропастился Сирил…
Когда наконец можно было откланяться, не нарушая никаких приличий, я ощущал себя так, словно прошагал миль двадцать по труднопроходимой местности, отбиваясь от опасных хищников, причем еще и тащил на спине набитый камнями мешок.
Откинувшись на спинку сиденья автомобиля, я посидел пару минут, приходя в себя, потом завел мотор и поехал домой. Окна я держал открытыми, чтобы выветрился запах табачного дыма и чтобы можно было надышаться ароматным ночным воздухом. Свет фар бежал впереди, надо мной плыла луна, как единственная фара какого-то небесного мотоциклиста, а я чувствовал страшную усталость.
И тут сзади посигналили. Я вздрогнул и чуть притормозил, завидев в зеркале заднего вида свет фар. Со мной поравнялся автомобиль инспектора, и он, высунувшись в окошко, прокричал:
- Я так и знал, что вы меня обманете, мистер Кин! И насчет цветоводства вы меня разыграли, верно?
Я только улыбнулся. Пусть думает как ему угодно!
- Ладно, если досюда доехали, то и до дома доберетесь, - фыркнул Таусенд. - Только не гоните!
Он умчался вперед, а я не хотел торопиться. Все равно вечер пропал…
- Ларример, - сказал я, входя в дом. Верный дворецкий не спал, дожидаясь меня. - Я смертельно устал.
- Понимаю, сэр, - скорбно сказал он и втянул ноздрями воздух. - И пропахли весь, как углежог…
- Да. Поэтому, Ларример, принесите мне… - Тут я передумал. - Нет, ничего не надо. Я иду спать. И не будите меня завтра.
- Хорошо, сэр, - сказал он. - Только позвольте забрать вашу одежду, сэр. Ее необходимо проветрить и вычистить.
- Разумеется.
Я дождался, пока он уйдет, а сам, облаченный в халат, достал из тайника (другого, у отца их было порядочно, в спальне в том числе) бутылку хорошего коньяка. Мне нужно было вознаградить себя за страдания…
Следующим утром я пребывал в крайне дурном настроении: голова болела так, будто я не спал вовсе.
Я спустился к завтраку сонный и разбитый, уселся за стол и раскрыл лежащую передо мной газету. Нужно непременно навестить моих питомцев - они всегда благотворно влияли на мое самочувствие!
Дворецкий, как всегда невозмутимый, поставил передо мной тарелку с какой-то непонятной размазней.
- Это что, овсянка, что ли? - с недоумением спросил я. Обычный мой завтрак составляла яичница с беконом, несколько мясных блюд на выбор, вроде тушеных почек, отварного языка и паштета из телячьей печени, а также кофе с различными сластями, свежими булочками и тостами…
- Так точно, сэр! - все также невозмутимо подтвердил Ларример, слегка склонив седую голову (его волосы все еще заметно вились, как ни пытался он пригладить их маслом).
- Вы уверены, что она съедобна? - поинтересовался я, с опаской прикасаясь ложкой к этой гадости. Признаюсь, в путешествиях мне доводилось питаться так, что в приличном обществе не расскажешь, но дома… Это было как удар под дых!
- Несомненно, сэр! - заверил Ларример почтительно. - К несчастью, кухарка захворала, сэр, и несколько дней не сможет работать.
- Несколько дней?! - содрогнулся я, осознавая весь ужас своего положения. - А кто готовил… это?
- Я, сэр! - с заметной гордостью сообщил Ларример, должно быть гордясь своими кулинарными способностями.
Я посмотрел на овсянку, из-за многочисленных комков напоминающую склизкую пузырчатую жабу, и содрогнулся…
Признаюсь, я одолел эту мерзкую кашу, как иные одолевают врага: в тяжелом бою, превозмогая упорное сопротивление. Ларример умиленно наблюдал за процессом поглощения своего творения. Открыто сообщить ему, что я думаю о таком завтраке, мне не позволяло воспитание (а также опасение смертельно обидеть верного старого дворецкого).
Наконец враг был повержен.
- Уф! - Я с чувством невыразимого облегчения откинулся на спинку стула и поинтересовался: - Почта сегодня есть?
Впервые на моей памяти спокойный, как вечные льды, Ларример залился краской.
- Да, сэр! - выдавил он. - Сейчас принесу, сэр!
И опрометью бросился прочь из столовой.
Когда Ларример вернулся, неся на серебряном подносе стопку корреспонденции, лицо его выражало скорбь и обреченность.
- Простите, сэр! - начал он, кланяясь. - Видите ли, за всей этой суетой с завтраком я совсем забыл…
- Пустое, Ларример! - отмахнулся я. - Неудивительно, что вы растерялись. Кстати… А ведь в кладовой наверняка имеются… скажем, ветчина, хлеб, сыр? Что у нас там еще?
Желудок мой отозвался согласным бурчанием.
- Конечно, сэр! - подтвердил Ларример. Но едва я успел раскрыть рот, чтобы приказать принести хоть что-нибудь относительно съедобное, как дворецкий подстрелил меня на взлете: - Только, сэр, у меня нет ключей от кладовой. Они у кухарки!
- А нельзя ли забрать их у нее?
Ларример, слегка нахмурившись, пообещал:
- Непременно, сэр! Как только представится возможность.
Оставалось лишь надеяться, что возможность представится скоро, иначе я попросту умру с голоду! Разумеется, можно было отправить Ларримера за покупками, но старик никогда не простил бы мне такого поругания. Он и так выполнял работу не только дворецкого, что всегда несказанно его огорчало. Ведь у моего отца было двое лакеев, не говоря уж о личном камердинере!