Стоп. Картинки завертелись в обратном порядке. Вот я бегу как безумный, не разбирая дороги, полыхает голубое пламя, Лаура на полу в секретной комнате. "Нет! Я оставил ее там! Где?! В каком из миров? И где теперь я сам?"
Встал на ноги. Представляю, каково ей будет вдруг очнуться среди золотых драконов, мечей, и… я не мог подобрать слов. Голова кружилась. Шатаясь выбрался на дорогу. Слава богу – асфальт! Я дома. Может быть, дома. Джулия говорила, что через врата можно попасть в любой мир, и даже такой, какой ничем не будет отличаться от нашего. Теперь я ясно вспомнил, что, когда очнулся, ни Лауры, ни ребят не было рядом. Может, они освободились раньше меня и теперь уже дома? Мимо проехала красная "вольво". Естественно, не притормозила. Теперь я хочу только одного – добраться до дома. Солнце репетировало жару в Никарагуа, что-то перевернулось в животе, и меня вырвало. Стало значительно легче, только добавился противный вкус во рту.
Вылетел из-за поворота и притормозил рейсовый автобус. Знакомый шофер, я с ним часто езжу, гостеприимно открыл дверь:
– Тебе домой, Карлес?
Я кивнул. Странно, когда я успел сказать ему свое имя? Но это уже не важно. В салоне не было мест, и я опустился на ступеньки рядом с водителем.
– Переборщил с выпивкой? – подмигнул он.
"Теперь я вспомнил, это Борис. Мы встречались с ним еще в прошлой школе, но он тогда был старшеклассником и мы не общались.
– На, освежись.
В моих руках оказалась пластмассовая бутылка с минералкой. Глотнул.
– Ну как? – Он участливо посмотрел в мою сторону.
– Вроде жив. – Автобус мирно подрагивал. Я прижался головой к дверце кабинки и пытался ни о чем не думать.
Добродушный Борис высадил меня у самого дома. Кивнув на прощание, я поплелся к себе. Дверь оказалась заперта, но я нащупал ключ в тайнике за доской и пробрался внутрь. Дом был пуст, уже странно в это время дня не застать маму или новую служанку. Но желание спать оказалось сильнее всего. Я доплелся до своей комнаты и тут же рухнул в постель. Сон поглотил меня всего. Черная бездна. О, эта черная бездна…
Я проснулся на следующее утро оттого, что яркий солнечный луч, прорвавшись сквозь щель между шторами, светит мне в глаза.
Дом был пуст – настолько пуст, что я невольно ожидал услышать эхо. Напрасно облазил все комнаты и кухню в поисках какой-нибудь записки, утешая себя наивными предположениями о причинах столь странного бегства. Напрасно. В доме стоял плотный и ничем не перешибаемый аромат магии. Я снова остался один. Но делать нечего, следовало разузнать о судьбе ребят и особенно Лауры, ведь если сумел спастись я…
Приготовил себе макароны с яйцом. Ничего другого почему-то не оказалось, денег тоже не было. Странно. Я отправился за город в конноспортивную школу, где занимались по выходным Андрес и Лаура. Все лошади меня почему-то любили. Хотя я, помнится, этого не добивался.
– А… Карлес! – приветствовал меня тренер. – Что-то ты сегодня слишком рано – первая группа подъезжает рейсовым в тринадцать часов.
Я совершенно потерял ощущение времени.
– …Надеюсь Лаура с тобой?
Я отрицательно помотал головой:
– Она все еще в краеведческом лагере.
– Пожалуйста, передай ей, что если так будет и дальше продолжаться… – Тренер забубнил коронную песню всех учителей. Я огляделся. День обещал быть солнечным, и я решил дождаться первого автобуса с ребятами. Если Лаура все это время находилась дома, она не упустит теперь возможности покататься на своем любимце черном коне с белой полосой на лбу. Звали его Домино, это был настоящий сильный и красивый конь, его прислали в школу с главного ипподрома после воспаления легких, но это уже совсем другая история.
– Ты сегодня какой-то странный, не случилось ли чего? – Тренер потряс меня за плечо, отчего я тут же пришел в норму.
– Летняя простуда, – соврал я. – А где ваши подопечные, можно мне, пока ребята не приехали, на них поглядеть?
– Почему же нет? Они сейчас вон за тем холмом. С рассвета киношники приезжали, тоже хотели на коней посмотреть, но ты все равно передай Лауре…
Я пошел по тропинке и вскоре увидел настоящий табун. Обычно, наезжая сюда с ребятами, мы находили лошадей в стойлах. А так, на природе, я видел их впервые.
На пригорке темнели фигуры двоих мужчин, одного я знал, он вел взрослую группу, другой, видимо, помогал на конюшне. Я остановился, любуясь редким зрелищем. Холм весь порос иван-чаем. Марья говорила, что это настоящий курган. Любопытно было бы поглядеть, что там внутри.
О нет! Только не это! Острая боль как железной перчаткой сжала печень. Я согнулся, упал на одно колено. Да что же это? Перед глазами поплыли круги, лошади почуяли неладное, но не побежали, а замерли, как на картинке. Я пытался позвать на помощь, но силы разом оставили меня, заплясали голубые языки пламени. Теплые волны опутали, обволокли все тело. Нет, только не это. Оба мужчины мгновенно откинулись – уснули. Холм покачнулся, и верхушка его вытянулась, как пирамида на долларе, и оторвалась от основания. Я схватился руками за траву, но сила, исходящая из кургана, влекла меня как магнит.
Боже, и этого я добивался пять лет?! Стебли лопнули, и я с идиотскими зелеными пучками в руках полетел прямо в открывшуюся между пирамидой и холмом щель. За мной с веселым ржанием летел, размахивая хвостами, весь табун. У самых врат я испугался, что лошади заденут головами об основание пирамиды. Выручил Домино: грациозно перебирая в воздухе ногами, он распластался вдруг, согнув красивую шею. Его примеру последовали все остальные, – пролетая мимо голубых всполохов, я сам так увлекся летающими конями, что не успел испугаться.
Мы стояли на огромном цветущем лугу. На первый взгляд могло показаться, что ничего особенного и не изменилось. Но холм исчез, не было и спящих мужчин на пригорке. Зато от нас улепетывали с криками и проклятиями какие-то люди. Один из них, самый толстый, так и остался сидеть выпучив глаза. От неожиданности я не знал, что сказать, и автоматически поздоровался. Это, видимо, произвело какое-то впечатление на толстяка, потому что он поднялся, позвякивая латами и шлепая руками по наколенникам.
– Ну надо же, все-таки допился! А ведь предупреждали!
Первая ценная информация об этом мире – здесь пьют, а значит, по идее, можно будет найти общий язык.
– Ради бога, не бойтесь…
– Ты… колдун?
– Я… ну… в некотором роде. Меня зовут Карлес, а вас?
– Тробрилла. Урфус Тробрилла. Хозяин здешних мест. А это-то что такое?
– Кони, – неуверенно промямлил я. "Облом номер раз – у них не знают, что такое лошади. Того и гляди, запахнет жареным".
– Ко-о-ни? А я-то, невежда, думал, о них только в детский сказках говорится. Вот, значит, они какие. – Он подошел поближе.
"Однако трусом его не назовешь, я бы ни за что не полез к незнакомым зверюгам".
– Так ты хозяин здешних мест?
– Я. А чего же они траву-то жрут? Оголодали, что ли? Я, конечно, не богат, но похлебку из потрошков всегда состряпать можно.
– Извините, они травоядные.
– Как? Только траву?
– Нет. Там, откуда… откуда я их пригнал, они получают овес. – Слово показалось Урфусу незнакомым, и я пояснил: – Колоски, хлеб…
– А… понятно, понятно. Так этого добра же завались! – Он стоял, чеша затылок.
– Так как, вы сказали, называется это место?
– Южное княжество, местечко Азалон, а как же. Ты что, господин волшебник, с неба свалился?
– Почти, выпил вчера сверх меры и…
– Понятно. Слушай, господин волшебник. А не продадите ли вы мне ваших коней?
– Что, всех? – Я почувствовал, как лицо мое заливает краска.
– А всех! Беру не глядя!
– Ну я не знаю. Надо подумать.
– Так, пойдемте ко мне. Посидим, закусим, господин волшебник, а-а-а?
– Хорошо. Но лошадей нужно завести куда-нибудь.
– Ло-ша-дей?
– Коней. Кони – мужского рода, еще говорят жеребцы, кобылы – женского. Можно сказать – лошади. – Я сел на Домино. Без седла это чистое наказание. Тробрилла крякнул, но, слава богу, не последовал моему примеру. Табун шел за вожаком.
Через час я кое-как справился с животными, привязав их и для верности спутав ноги. Поить и задавать корм тоже выпало на мою долю, потому что слуги, даже под страхом хозяйской трепки, не решались подходить к моим подопечным ближе чем на пять шагов. Я совсем вымотался, когда господин Тробрилла лично пригласил меня сесть за трапезу.
Стол, без намека на скатерть, ломился от яств. И запахи были такие, что если бы мне тогда сказали, что еда отравлена, я и тогда набил бы ею брюхо до отвала. За столом говорили мало, в то время как я остро нуждался в информации.
– Давненько не бывал в здешних краях, – начал я издалека. – Что слышно?
– О чем?
– Да так, обо всем, что новенького?
– Да чему быть? Княгиня живет тихо, никогда пиров не устраивает, не то что ее отец. А в столице – да черт ее знает. Меня туда калачом не заманишь. Брат вот ездил, говорит с Трорнтов проклятие снято! Во!..
– Да, Карл Трорнт, помню, помню… – Перед глазами, возник каменный балкон и Джулия. – Где он теперь, этот Трорнт?
– Говорят, в Западном княжестве служит. Рыцари туда теперь отовсюду летят. Князь Эльлинсинг армию укрепляет. Не иначе, заварушку готовит. Давно не было.
Мы поболтали еще какое-то время, в том же духе. Я подробно пересказал Урфусу все, что знал о лошадях, и мы сговорились на разные золотые штуки и оружие. Судя по блеску глаз покупателя, я понял, что товар достался ему почти даром. Я побоялся брать деньги, так как представлял, какие это вызовет расспросы в среде нумизматов и антикваров, куда я и собирался в недалеком будущем сбыть произведения искусства Элатаса.
Мы условились, что я поживу еще в Азалоне с недельку, обучая его людей обращению с лошадьми. Сверх списка я получил более подходящую одежду и две книги – одну по магии и вторую о династиях и правящих домах. Не хотелось постоянно попадать впросак. Сам я желал одного – смыться и больше никогда не видеть этого мира даже во сне. Но что-то подсказывало, что эта встреча далеко не последняя.
17. Азалон. Выбор пути
Своими размерами владения моего нового друга, пожалуй, не превышают площади, занимаемой Каменным островом в Петербурге. Я уже осмотрел небольшую деревеньку и поля, на которых произрастает молочно-белая культура, похожая на пшеницу. Я в этом ничего не смыслю, но лошадям она нравится.
На днях господин Тробрилла обещал показать свои леса. Сам он и его сыновья оказались способными учениками, понемногу я обучаю их уходу за животными, а когда местный мастер Ардалион сделал по моему чертежу седло и уздечку, мы начали уроки верховой езды. Думаю, что лошади здесь приживутся. Тем более что драконы и стоят целого состояния, и питаются исключительно мясом, а это многим не по карману. Мелкие дворяне, например, продают фамильные замки, чтобы заполучить какой-нибудь не самый лучший экземпляр. Причем, а это я уже выяснил на собственном опыте, – только золотые и серебряные чудовища теплокровные. Господа Тробрилла говорит, что в жилах этих драконов течет подлинная лава. Меня не тянет проверять. Платиновые же и белые способны заморозить все что угодно, включая своего же седока. Поэтому ими пользуются лишь летом и не во всякую ночь. Однако я рассматриваю драконов скорее теоретически, на расстоянии, и даже посвятил им пару сказок. Только в них чудовища говорят и вообще наделены разумом. Госпожа Тробрилла считает, что это чистый вымысел, но мне нравится идея о "короле-драконе" в постоянно меняющемся мире.
Если бы я мог тогда осознать и, осознав, предупредить… Но, в тот момент меня интересовали совсем другие вещи. Я хотел написать о заранее обреченных людях, о всесильном роке. Создать трагедию, достойную баллад самого Элла Танталеса, а потом, в довершение всего, изящно заявить, что это только игра.
Я назвал свое творение "Тигль", надеясь соединить в нем всю силу переживаний человека, ввергнутого в пучину чужой игры и одновременно не желающего бороться традиционными способами.
В гнезде прямо на башне, крыши которых делают плоскими именно для драконьих гнезд, живет один такой – платиновый по имени Мортамбил. Вчера мальчишки заставили меня забраться к нему на спину. Признаться, я всегда знал о своей клаустрофобии, но что к ней добавятся боязнь высоты и дикая аллергия на летучих рептилий – вот это новость!
Вообще мне здесь хорошо. И если не обращать внимания на моду и местную фауну, можно представить себе, что живешь на каникулах в деревне.
От Джулии никаких вестей, но я и не рассчитывал. Читаю "Династии", нашел нашу. Многие мифы этого мира напоминают события, имевшие место у нас в Средние века, ужас, сколько всего надергано из жизней знаменитостей. Я большой поклонник биографических романов и легко вижу сходства. Кажется, что наши два мира связаны между собой так, как если бы один из них видел другой во сне. И наоборот. Под впечатлением баллад, которые поют здесь каждый вечер, я начал писать стихи. Вообще ничего удивительного, если я сделаюсь не столько историком, сколько писателем – таким Хароном – проводником из одного мира в другой. Хотя нет, скорее всего, просто сказочником.
18. Возвращение
Через десять дней, нагруженный трофеями, я пересек врата миров. Не знаю, почему я был так уверен, что мне это удастся. Но никаких сюрпризов и правда не произошло.
Вновь светило солнце, и поросший иван-чаем и оттого розовый курган возвышался надо мною. Я погрозил ему пальцем и быстро переоделся в джинсы и курточку. Свой новый прикид свернул и положил в мешок.
– Эй, парень! – Из-за холма выбежал второй тренер. – Слушай, ты коней здесь не видел? – Он казался растерянным и немного обескураженным.
– Не-ет. А давно пропали? – В Элатасе я пробыл почти две недели. Сколько же прошло времени здесь?
– Да, черт знает. Только что… – Он развел руками.
– А может, они домой вернулась? – пытался я отделаться от мужика.
– Может. Ну извини. – Он побрел дальше, матерясь себе под нос.
Итак, совершилось путешествие не только в пространстве, но и во времени. Как же это отрегулировать? С такими мыслями я добрался до остановки автобуса, что шел до Таллина. Мне везло, водителем оказался все тот же Борис.
– Ну как, полегчало? – спросил он, открыв дверь.
– Ага. Только вот денег у меня снова нет. Но я отдам. Отчим работает в магазине в Таллине, я еду взять у него.
– Да ладно тебе, сочтемся.
Я уселся на одно из пустующих мест. Мимо окон бежали и бежали куда-то деревья. Я написал стихотворение, по-моему очень удачное и подходящее для моей ситуации. Вот оно:
Я вижу сон во сне,
и в нем я вижу сон,
как отраженье в отражении любуется.
Но правды нет ни в сне,
ни в сне о сне, ни в яви,
ни в бреду. В отдельности
как бусинки росы
на стеблях спящих трав
сплетаются в узор таинственный.
Так я живу во сне
и в сне о сне.
За гранью глаз
и слов, что шепчут призраки.
В старом городе я сплавил все побрякушки и оружие местному ювелиру, славившемуся тем, что не спрашивал у нашего брата документов, не задавал вопросов, но зато и платил – хуже некуда. Хотя для меня тогда полученная сумма превышала самые смелые мечты.
Нечего было и думать в мои четырнадцать лет снять номер в гостинице, поэтому, плотно закусив и спустив большую половину денег на игровых автоматах, я отправился домой.
19. Накануне
Джулия вошла в зал, где собирался Совет, когда часы над входом пробили полночь. Она казалась маленькой и одновременно великой, словно образ, пришедший из знакомой с детства легенды. Все были уже в сборе, и воительница прошла на свое место во главе стола.
"А ведь она совсем не высыпается, – подумал князь Запада. – Хотя кому сейчас до сна?"
– Я хотела бы сообщить, что намерена назвать среди своих воинов сотников и десятников (и то же следует сделать тебе, Эльлинсинг, и тебе, Карл). Таким образом мы немного развяжем себе руки и сможем, объединив отдельные отряды в армию, заняться следующим этапом. Что скажешь, отец?
– Фобиус подобрал все необходимые документы, подтверждающие права твоей матери, а значит, и твои. И теперь Терри и его сиятельство со своими лучшими людьми перетягивают дворянство под наши знамена. Думаю, – он посмотрел в потолок, – что народ будет встречать нас ликующими криками, а рыцари наперебой предлагать свои замки.
– Хочется надеяться, что это правда. Кстати, как мы обставим мое первое появление?
– Я предложил бы появиться в небе на закате в ореоле солнца, – предложил Карл.
– Да, это впечатляет! Это должно запомниться. – Князь с удовольствием потирал руки.
– Все как ты повелишь, – Аскольд склонился, – моя королева.
– Я все думаю о смерти Ангелики и Адама Трорнта, – задумчиво протянула Джулия, словно не замечая шутовского тона отца. Карл удивленно поднял глаза.
– …Помнишь, Фобиус, мы еще спорили, почему летописцы называют разные направления, куда улетели новобрачные, и не сходятся в указании породы дракона.
– Как же, – оживился Огюст, – ты еще предположила, что какой-то маг устроил представление с двойниками, а я правильно догадался, что имел место обыкновенный маскарад.
– Да. Так вот, я подумала, что раз уж Элатас поделен на четыре основных зоны, то неправильно будет наступать на Танаталатес только с одного направления. Тем более что нам могут понадобиться свежие силы, а пока весть разлетится… – Она махнула рукой.
– Если я правильно понял, – приподнялся с места черный колдун, – ты хочешь появиться сразу со всех сторон и торжественно прошествовать таким образом по небу.
– Да, только не одна. Рядом со мной полетят Эльлинсинг справа и Карл слева. – Оба встали и поклонились. – Прямо за моей спиной я хотела бы, чтобы летел ты, если, конечно, возможно заниматься магией и одновременно…
– Можно, можно. – Горицвет был польщен. – Мы создадим систему зеркал, и тогда…
– Только чтоб безопасно было. – Воительница вспомнила зеркальное озеро пять лет назад и серебряного дракона, погибшего в нем.
– Что ты, что ты… – Аскольд замахал на нее руками.
– Кстати, пока помню, я все хочу спросить, когда именно мы должны будем применить силу Феникса? Что говорят твои магические книги?
– Раньше я думал – не раньше чем через семь лет, но сейчас… я уже докладывал…
– Как ты не понимаешь, нам надо об этом знать! – Карл возмущенно уставился на пламя свечи. – Тогда скажи хоть, когда выступать?
– Не позже чем через неделю. Хотя звезды неспокойны. Но я боюсь, что если мы не начнем через неделю, Солнцеворот найдет способ стереть нас в порошок.
– Пусть только сунется! – Трорнт посмотрел на Джулию. Но она отвела глаза.
"Значит, опять откладывается помолвка". Он намотал на палец длинную прядь волос.
Вокруг рыцари, присутствующие на совете, спорили между собой, обсуждая подготовку воинства.