– Да, полагаю, мне повезло, – мрачно проворчал Леоф.
– Я тоже скорблю по Бругу, – немного мягче проговорил Артвейр. – Огонь уничтожил лишь несколько домов.
– Но люди все погибли, – напомнил ему Леоф.
– Почти все, – не стал спорить с ним Артвейр. – Но некоторые жители были в отъезде, а кое-кто задержался на полях.
– А дети? – спросил Леоф. – Что будет с ними?
Гильмер и Артвейр обыскали все дома наутро после пожара. Им удалось найти около тридцати детей, лежавших в колыбелях или просто спавших в своих постелях. Те, что были постарше, разделили судьбу родных.
– О них позаботятся, – успокоил его Артвейр. – Их герцог за этим проследит.
– Ах да. – Леоф вздохнул. – Почему вы не сказали мне, кто вы такой, милорд?
– Потому что человек узнаёт больше, видит больше, живет больше, если люди не зовут его постоянно "милорд", – ответил Артвейр. – Многие греффи и королевства погибли, поскольку их правители не знали, что творится на их улицах и Дорогах.
– Вы необычный герцог, – заметил Леоф.
– А ты необычный композитор, я полагаю, хоть и не слышал ни об одном до встречи с тобой. Ты оказал мне – и империи – огромную услугу.
– Это все Гильмер, – возразил Леоф. – Я ничего не понимал, и будь я один, то просто убежал бы. Я не герой и не человек действия.
– Гильмер прожил здесь всю свою жизнь. Долг глубоко укоренился в его костях. Ты же – чужак, ничего не должен этой земле и, как сам говоришь, не воин. Однако ты рисковал всем, что у тебя есть. Ты настоящий герой и лишь в большей мере – оттого, что хотел сбежать, но остался.
– И все же мы почти ничего не спасли.
– Ты что, спятил? Представляешь, сколько человек погибло бы, разрушь они дамбу? Чего бы это стоило королевству?
– Нет, – признался Леоф. – Я знаю только, что погиб целый город.
– Такое иногда случается, – произнес Артвейр. – Города гибнут в войнах, от голода, пожаров и наводнений.
– Но почему? Чего хотели те люди? И где они взяли эту жуткую тварь?
– Хотел бы я знать, – ответил Артвейр. – Я очень сильно хотел бы это знать. Когда я вернулся к дамбе, последние два мерзавца уже сбежали. Остальных прикончили пожар и васил-никс.
– А васил-никс? – спросил Леоф. – Он убежал?
Артвейр покачал головой.
– Сгорел. Он на Галасте.
Леоф взглянул на лошадь, на спине которой был укреплен завернутый в кожу узел.
– Он не опасен? – спросил он.
– Я сам его заворачивал, и со мной ничего не случилось.
– Откуда он взялся?
Герцог пожал плечами.
– Недавно в Кал Азроте убили греффина. А год назад я мог бы поклясться, что эти существа – выдумка, герои детских сказок. Но вот мы столкнулись с васил-никсом. Такое впечатление, что вокруг нас начал оживать тайный мир.
– Мир зла, – сказал Леоф.
– В мире всегда было полно зла, – заметил Артвейр. – Но должен признать, что его облик меняется.
К полудню Леоф увидел, как ему сначала показалось, тучу на горизонте, но вскоре разглядел изящные башни с развевающимися флагами и понял, что смотрит на холм, возвышающийся над плоской равниной Новых земель.
– Это он? – спросил Леоф.
– Да, – ответил Артвейр. – Инис, королевский остров.
– Остров? Похоже на гору.
– Здесь слишком ровная местность, чтобы видеть воду. Ведьма и Свежесть встречаются по эту сторону Иниса, а потом берут его в кольцо. По другую сторону находятся Пенная бухта и море Святого Лира. Замок – это Эслен.
– Он кажется большим.
– Он и есть большой, – сказал Артвейр. – Говорят, в замке Эслен комнат больше, чем звезд на небе. Я не знаю – не считал ни того ни другого.
Вскоре они подъехали к месту слияния рек, и Леоф увидел, что Эслен действительно стоит на своего рода острове. Свежесть – река, которую они пересекли возле погибшего Бруга, – соединяла свои воды с другой рекой – Ведьмой, огромной, наверное в пол-лиги шириной. Вместе они образовывали нечто вроде озера, посреди которого возвышались холмы Иниса.
– Мы переберемся на другую сторону на пароме, – сообщил Артвейр. – А затем я позабочусь о том, чтобы представить тебя ко двору. Я не знаю, осталось ли в силе твое приглашение, но, если осталось, мы это выясним. Если нет, я найду для тебя место в моем поместье Ходворпен.
– Спасибо, милорд.
– Зови меня Артвейр, ты ведь узнал меня под этим именем.
Когда впереди показалась паромная переправа, Леоф испугался, что они оказались в самом сердце стоящей лагерем армии. Впрочем, приглядевшись внимательнее, он пришел к выводу, что если это и армия, то какая-то слишком разношерстная и неорганизованная. Палатки и фургоны сгрудились самым причудливым образом, превратив окрестности в диковинный лабиринт с узкими улочками и площадями – что-то вроде импровизированного города. Дым поднимался над кострами, на которых готовилась еда, но их оказалось значительно меньше, чем можно было ожидать. Впрочем, он тут же вспомнил слова Гильмера о нехватке дерева.
А вот нехватки людей совершенно не ощущалось. Должно быть, здесь собралось несколько тысяч человек, причем далеко не все сидели в фургонах и палатках, многие расположились на одеялах или прямо на земле. Они провожали повозку взглядами, в которых зависть смешивалась с безнадежностью.
В самом сердце этого безумного лагеря располагался другой, более организованный. Здесь на палатках развевались королевские штандарты, люди были вооружены и носили королевские цвета. Когда повозка приблизилась к лагерю, на дорогу вышел мужчина средних лет, в глазах которого застыла упрямая решимость.
– С дороги, – бросил ему возница.
Мужчина не обратил на того ни малейшего внимания и посмотрел на Артвейра.
– Милорд, – проговорил он. – Я вас знаю. В молодости я служил в вашей городской страже.
– Чего вы хотите? – вглядываясь в его лицо, спросил Артвейр.
– Моя жена, милорд, и дети. Заберите их в город, умоляю вас.
– И куда я их помещу? – мягко спросил Артвейр. – Если бы в городе еще было место, вас бы тут не остановили. Нет, им лучше оставаться здесь, друг мой.
– Нет, милорд. Эти земли наводнены ужасными чудовищами. Повсюду говорят о войне. Меня трудно испугать, милорд Артвейр, однако я боюсь. Кроме того, здесь ужасно сыро. Когда начнется дождь, нам будет негде укрыться.
– В городе тоже будет негде, – грустно проговорил Артвейр. – Здесь у вас есть питьевая вода, мягкая земля и хоть какая-то еда. Там же вам придется спать на голых камнях, а жажду утолять мочой, которую выливают из окон.
– Но зато нас защитит стена, – умоляющим голосом сказал мужчина.
– Стены не остановят то, чего вы боитесь, – сказал Артвейр. Затем выпрямился и спросил: – Напомните мне ваше имя, сэр.
– Ян Ридалвсон, милорд.
– Я возьму вас с собой в город, фралет Ридалвсон. Вы сами убедитесь, что там нет места для вашей семьи. Затем я намерен поручить вам распределение пищи, одежды и укрытия для этих людей. Надеюсь, после того, как вы позаботитесь о своей семье, вы будете справедливы к остальным. Я буду время от времени проверять, как обстоят дела. Это все, что я могу сделать.
– Вы очень великодушны, милорд, – поклонившись, сказал Ридалвсон.
Артвейр кивнул.
– Теперь двигаемся дальше.
Они погрузились на паром и отправились в короткое путешествие на другую сторону. У них над головами, словно огромная гора, высился замок, а сам город спускался по склонам, точно лавина из домов с черными крышами, остановленная лишь стеной, окружавшей их.
Когда повозка приблизилась к широкой каменной пристани, Леоф разглядел, что на этом берегу творится примерно то же самое, что и на другом. Сотни людей толпились у дальнего конца пристани, и, хотя ни фургонов, ни палаток нигде не было видно, их лица казались не менее мрачными и лишенными надежды.
– Вы сказали, что служили в моей страже, – обратился Артвейр к их новому спутнику. – А откуда вы приехали сюда?
– Я узнал, что на востоке, около Королевского леса, есть земельные участки. Десять лет назад я купил кусок земли и построил на нем ферму. – Неожиданно голос Ридалвсона дрогнул. – А затем проснулся Терновый король… ну, то есть так говорят… И на нас напали какие-то черные лозы и еще кое-что похуже. Иногда мне до сих пор мерещатся крики моих соседей.
– Они погибли?
– Я не знаю. Рассказывают… Понимаете, я не мог рисковать и проверять, что там произошло. Мне ведь нужно думать о детях. Но мне по-прежнему чудится, что соседи стоят у меня за спиной, и внутри у меня все дрожит.
Леофа тоже передернуло. Что происходит с миром? Неужели действительно приближается конец света и скоро небеса разобьются и упадут на землю дождем острых осколков?
Когда они добрались до пристани, толпа двинулась им навстречу, но городская стража заставила ее остановиться и расчистила проход. Через несколько минут широко распахнулись ворота, и они въехали в город.
Миновав большой двор, они двинулись ко вторым воротам. На стенах повсюду стояли солдаты, но они явно узнали Артвейра и быстро открыли внутренние створки.
Дорога к замку вилась по городу, точно длинная змея, взбирающаяся вверх по склону холма. Леоф откинулся назад, оперевшись о борт повозки, чтобы разглядеть часовни из древнего мрамора, истерзанные тысячами лет дождей и дыма, здания с остроконечными крышами, устремляющимися в небо, и небольшие домики с белыми стенами, жмущиеся друг к другу и разделенные лишь узенькими улочками. Большинство домов были двухэтажными со слегка нависающими верхними этажами – и совсем немногие в три этажа.
Они въехали на новую площадь, посреди которой стояла потускневшая бронзовая статуя – женщина придавила ногой глотку крылатого змея. Чудовище свернулось кольцами под ее ступней, а ее лицо, холодное и величественное, было словно соткано из северного ветра.
На площади собралось около сотни людей, на мгновение Леоф решил, что это возмущенная толпа, но уже через пару секунд услышал чистое сопрано и вытянул шею. На широком пьедестале статуи устроились несколько музыкантов и певцов. Они играли на простых инструментах – маленький и басовый кроз, барабан и три флейты. Когда повозка подкатила к площади, одна женщина как раз закончила петь, пока другая в зеленом платье и золотой короне обыгрывала песню. Казалось, она обращается к человеку, сидящему на троне. Леоф не слышал слов песни, потому что толпа взревела в ответ и заглушила голос, но мотив был совсем простым – известная баллада, которую часто исполняли в тавернах.
Мужчина на троне встал, глупо улыбаясь.
– Мы не могли бы тут немного задержаться? – попросил Леоф. – Мне хочется послушать.
Артвейр наградил его насмешливым взглядом.
– Думаю, можно и здесь представить тебя ко двору. Леди в зеленом – это наша добрая королева Мюриель, я полагаю.
Мужчина откашлялся, словно для того, чтобы прочистить горло, и тут же запели три других певца:
Он – наш король,
Ха-ха-ха,
Он – король,
Хи-хи-хи,
Что ему делать,
Ха-ха-ха,
Тронутому святыми,
Хи-хи-хи…
Актер бессмысленно захихикал и принялся приплясывать, в то время как хор повторил песенку. А к "королю" присоединился смешной человечек в огромной шляпе.
– Наш дорогой король Чарльз, – с кривой усмешкой пояснил Артвейр. – И его шут.
Музыкальные инструменты смолкли, и актер, изображавший короля, неожиданно заговорил – однако Леофу его слова показались полной бессмыслицей.
На сцене появилась мрачная фигура в черном одеянии и с дурацкой бородкой клинышком и начала раболепно приплясывать перед королевой. Новый актер не пел, он произносил слова нарочито театрально и нараспев.
– Позвольте я вам переведу! – выкрикнул человек в черном одеянии. – Дорогая королева, святые устами вашего сына объявили, что королевство должно принадлежать мне. Мне следует получить ключи от города и право ласкать вашу…
Толпа закончила предложение за него.
– Наш возлюбленный прайфек Хесперо, – пояснил Артвейр.
– Что такое! – На сцену, толкаясь и налетая друг на друга, выскочили трое мужчин, одетых как министры.
Внизу хор затянул новую песню:
Вот вам три аристократа,
Им не нравится прайфек.
Чарльз болтает чепуху,
О-хо-хо, о-ху-ху,
Только им известен смысл…
Они замолчали, и музыка изменилась, превратившись в веселый танец.
Налоги поднять,
Ворота открыть,
Дамочек позвать,
Пироги подать.
Наплевали на войну -
Что за скукотища!
Тупоумные министры,
В тыквах ветер свищет!
"Аристократы" прикрыли глаза руками, и хор, окружив королеву, начал другой куплет.
– Наш мудрый и любимый Комвен, – сказал Артвейр.
Неожиданно "королева" выпрямилась во весь рост.
– Королева молит о помощи! – провозгласила она. – Неужели никто не спасет нас в час нужды?
Хор завел печальную песню, оплакивающую детей королевы, пока та танцевала павану в честь мертвых, другие песни звучали контрапунктом.
– Это такие штуки ты сочиняешь? – спросил Артвейр.
– Не совсем, – пробормотал Леоф, зачарованный зрелищем. – Подобные представления здесь обычны?
– Подобные? Да, только это уличные забавы. Простой народ их обожает. Аристократы делают вид, что ничего такого нет – пока актеры не зайдут слишком далеко в своих насмешках. Тогда у представления бывает более трагичный конец. – Он оглянулся на певцов. – Пора ехать.
Леоф задумчиво кивнул. Артвейр сказал что-то вознице, и фургон со скрипом покатил по мостовой, медленно поднимаясь вверх по склону в сторону той части города, где жили состоятельные люди.
– Похоже, народ не слишком верит в своих правителей, – заметил Леоф, задумавшийся над содержанием песен.
– Сейчас трудные времена, – ответил Артвейр. – Уильям был не особенно хорошим правителем, но королевство процветало, и он всем был по нраву. Теперь он умер, а вместе с ним Элсени и Лезбет, которых действительно любили. Что же до нового короля, Чарльза… Ну, тот портрет, что ты видел пару минут назад, недалек от истины. Чарльз славный парень, но тронутый святыми. – Артвейр вздохнул и продолжил: – Наши союзники, даже Лири, повернулись против нас, а Ханза угрожает войной. Из леса вышли демоны, беженцы заполонили улицы, болотные колдуньи предсказывают гибель мира. В такие времена людям нужен сильный правитель, а его у них нет. То, что показывают эти представления, еще не самое худшее. Гильдии начали вооружаться, и я боюсь, скоро начнутся хлебные бунты. Половина урожая высохла на полях в ночь багровой луны, да и море оскудело добычей.
– А что королева? Вы говорили, что она сильная.
– Да. Сильная и красивая, и такая же далекая от народа, как звезды. Кроме того, она ведь из дома Лири. Сейчас, когда Лири начали выступать против нас, кое-кто ей не доверяет.
Леоф задумался.
– Вести из Бруга ничем не помогут, верно?
– Разумеется. Но это лучше, чем если бы Новые земли были затоплены. – Он хлопнул Леофа по плечу. – Не волнуйся. После всего, что ты сделал, мы позаботимся о том, чтобы ты не бедствовал.
– А-а, – протянул Леоф, вовсе и не думавший о собственных бедах.
Его не отпускали глаза Бруга.
Глава 9
Предложения
С высоты трона открывался прекрасный вид на кинжальные лезвия и яд.
Колонны большого зала высились, точно массивные стволы деревьев, что тянут свои ветви к бледным полосам холодного света, льющегося из высоких окон. А дальше, за туманными пределами, начинался мрак. Там шелестели крыльями и ворковали голуби – их, как и котов, разгуливающих за шторами и гобеленами, невозможно было изгнать из громадного зала.
Мюриель часто задавалась вопросом, как такое огромное пространство может казаться таким давящим. Стоило пройти в массивные бронзовые двери, и тут же возникало ощущение, будто ты оказался под землей, где сам воздух соткан из камня. И одновременно ей чудилось, что она находится на невероятной высоте и, шагнув в одно из окон, отправилась бы в долгий полет с вершины горы.
Казалось, что здесь сошлись в равной мере небеса и преисподняя.
Ее муж, покойный король Уильям, редко использовал большой зал, предпочитая ему для проведения аудиенций другие. Помимо всего прочего, их легче было обогревать, а здесь сегодня царил пронзительный холод.
"Пусть мерзнут, – подумала Мюриель, оглядывая собравшихся. – Пусть стучат зубами. Пусть голубиное дерьмо падает на их роскошные бархатные с вышивкой камзолы. Пусть это место придавит их своей тяжестью".
Мюриель смотрела на людей, собравшихся перед троном, и ненавидела всех до одного. Кто-то – возможно, из тех, кто сейчас стоит перед ней и смотрит на нее, – организовал убийство ее детей. Кто-то виновен в смерти мужа, в том, что теперь ее жизнь наполнена горем и страхом. Кто-то – или все они.
Лезвия и яд. Пятьсот человек, и всем что-либо от нее нужно, причем кому-то – ее жизнь.
Некоторых она знала. Вот бледное лицо Амбрии Грэмми, украсившей голову черной траурной фатой, словно она королева, а не бывшая любовница короля. Рядом с ней ее старший сын Ренвальд, бастард, одетый как принц. И три любовника Грэмми, члены Комвена, они стоят около нее, словно оберегая от остальной толпы. Они пребывают в счастливом неведении – или им все равно? – что все трое являются соперниками.
Грэмми, не задумываясь, прикончила бы Мюриель, если бы решила, что ей сойдет это с рук.
Слева от королевы застыл прайфек Хесперо в черной рясе и квадратной шляпе, Он лениво поглаживает козлиную бородку и немигающими глазами следит за происходящим, впитывая каждое произнесенное слово и пытаясь использовать его в своих целях. Чего он хочет? Естественно, он старательно изображает ее друга и помощника, но убийцы ее дочерей были в рясах монахов. Их назвали отступниками, но разве она теперь может кому-то верить на слово?
У ее ног собралась новая стая собак, разодетых в шелка, они не сводят с нее глаз, чтобы не упустить шанс вонзить зубы ей в глотку. Как бы ей хотелось приказать прикончить их всех на месте, точно скотину, а потом скормить свиньям!…
Но она не могла этого сделать. На самом деле у нее практически нет оружия.
Но одно из оставшегося – ее улыбка.
И потому Мюриель улыбнулась главарю стаи, и слева от нее сын на императорском троне кивнул, повторяя ее жест и показывая, что пес может подняться с колен и начать лаять.
– Ваше величество, – сказал тот, обращаясь к ее сыну, – я рад видеть, что вы находитесь в добром здравии.
Чарльз, император Кротении, широко раскрыл глаза.
– У тебя красивый плащ, – заявил он.
Это было правдой. Архгрефт Валамхар эф Эрадал обожал наряжаться. Плащ, который привел в восторг сына Мюриель, был украшен золотисто-белой вышивкой и накинут на зеленый камзол под цвет глаз архгрефта. Впрочем, тучного и краснолицего вельможу даже этот роскошный наряд не мог сделать красавцем.
Гвардейцы эф Эрадала, одетые в черно-кровавые куртки, выглядели более подтянутыми, но почти столь же щеголеватыми.
– Благодарю вас, ваше величество, – не обращая ни малейшего внимания на смешки, совершенно серьезно ответил архгрефт, словно получил от императора вполне разумный ответ.
Однако Мюриель видела насмешку, прятавшуюся в его глазах.