– Ну, – я поправил отвороты камзола. – Сформулировать можно и так.
Девушка встряхнула головой и оправила волосы.
– Почему ты передумал?
Алиса Шталь смогла наконец восстановить равновесие и теперь сидела в пролетке, всем своим видом давая понять, что ей нет ни малейшего дела до того, о чем мы здесь говорим и какие же мы с Френки сволочи.
Я бросил взгляд в сторону экипажа.
– Ты ее видела?
– Если тебя интересует, захотела бы я покувыркаться с ней на троих, сделав из тебя сандвич, – то нет.
– А теперь представь себе мудреца Иль-Закира.
– Майкл, я же его никогда не видела.
– Френки. У тебя же должна быть женская интуиция, помимо инстинкта убийства. Взгляни на Алису Шталь. А теперь подумай, что представляет собой тип, за которым она стряхивает крошки со стола.
Франсуаз закрыла глаза и так глубоко вздохнула словно ее трахали, по крайней мере, с четырех сторон.
– Ладно. Он тиран, самодур и носит длинные черные усы.
– Согласен.
– Которые помадит.
– Спорно, но не суть. Он посылал за нами?
Демонесса помедлила.
– Нет.
– Наш приезд – инициатива Алисы, так?
– Верно.
– Что он сделает с нами, когда увидит?
Девушка хмыкнула.
– Пошлет в задницу, да еще и вантуз захватит, чтоб нас протолкнуть поглубже.
– Верно. Так какого ж черта мы туда едем?
* * *
Франсуаз стояла, уперев руки в бока. Девушка смотрела на меня, как тореадор на быка, которому собирается вонзить шпагу в голову.
– Майкл, – сказала она.
– Меня так зовут, – не стал спорить я.
– Этот человек нуждается в нашей помощи. Пусть он ее не хочет. Пусть пока не готов ее принять. Но мы ему нужны.
Я вздохнул – и совсем не так, как если бы меня трахали с четырех сторон.
– Мы нужны ему для того, чтобы с позором выгнать. И тем самым утвердиться в роли тирана и самодура. Ты сама говорила. Приехав туда, мы поставим себя просто в идиотское положение.
– Можешь не ехать.
– Ага!
Я снова развернул девушку спиной к себе и начал массировать ей плечи.
– Расстегни свои брюки, – томно посоветовала она.
– Зачем?
– Когда ты так делаешь, у тебя всегда встает член. Так зачем же доставлять себе неудобства.
На мгновение мне показалось, что в этом имелась определенная логика, но я тут же отмел недостойные мысли в сторону.
– Краткий курс идеальных отношений, – сказал я.
– Поводок для парня короткий, а хлыст крепкий.
– И еще ошейник с шипами, Френки. Будь серьезней. Я пытаюсь объяснить тебе, почему мы не поедем к мудрецу Иль-Закиру в гости. А ведь нам еще предстоит решить, как отделаться от Алисы Шталь.
– Я предложу ей переспать, и она убежит сама, Майкл. А почему ты говоришь, что ошейник с шипами? Он должен быть с застежками, треугольной формы, чтобы можно было пристегнуть к чему-нибудь, например…
– Френки.
Я легко хлопнул ее по ягодице.
– А теперь слушай. Бесплатное пособие на тему: "Как сохранить семью, нервы…"
– "…и яйца в целости". Я слушаю.
– Вариант первый. Мы идем на компромисс. Это значит, что нам уже крышка. Все хорошие отношения начинают портиться с того, что люди идут на компромисс. Итак, я не хочу ехать к мудрецу, но отправляюсь с тобой за компанию. Он прогоняет нас, и мы попадаем в идиотское положение. Кого я в этом обвиню?
– Меня.
– Верно. Еще пара-тройка таких компромиссов, и мы станем ненавидеть друг друга.
– Это не вариант. Ладно. Дальше.
– План второй. Ты едешь одна. Это называется! "Предательство". Поскольку меня рядом не окажется для поддержки, тебя не просто выставят, но еще и с грязью смешают. Кого ты в этом обвинишь?
– Тебя, конечно. Срублю по дороге пару веток, и ты у меня неделю сидеть не сможешь.
– Значит, план "Предательство" тоже не подходит. Можно пойти на обратный компромисс. Ты согласишься не ехать к мудрецу. Но потом же ты просто меня раздавишь.
– В этом можешь не сомневаться.
– Тогда у нас остается только один вариант. Прости за челюсть.
– Что?
Девушка повернулась, и я ударил ее в зубы.
8
Никогда не бейте женщин.
Никогда не бейте лежачих.
Это слишком приятно и потом долго придется отвыкать.
Я поднял лишившуюся сознания Френки и понес ее к экипажу.
Если вы – благородный герой и несете по бескрайней степи красавицу, лишившуюся сознания, то следует держать ее на руках, перед собой. Правда, при этом ее голова будет болтаться и ударяться о каждый придорожный кустик – но это уже транспортные издержки.
И, разумеется, ежели это вы сами перед этим приложили красавицу, да так, что у нее очаровательные глазки закатились – это никак не мешает вам быть благородным героем.
Однако же нести девицу – дело нелегкое. Любят они, эти девицы, покушать – тут тебе и пудинг, и запеканка свиная, и мороженое эльфийское со взбитыми сливками.
Так и руки отвалятся.
А посему, оглянувшись вокруг и убедившись в том, что вокруг нет ни фотографов со вспышками, ни живописцев, навостривших свои мольберты, – и все это, разумеется, для того, чтобы запечатлеть мой славный подвиг – я понял, что особенно можно не стараться.
Просто перекинул Френки через плечо да и затопал к пролетке.
Алиса Шталь, которая внимательно следила за всеми нашими действиями, перевела взгляд на неподвижное тело Франсуаз и, к своему злобному неудовольствию, была вынуждена признать – что даже в таком состоянии демонесса много красивее ее.
– Что произошло? – спросила Алиса.
Не потому, что не видела всего только что собственными глазами. Философине очень хотелось услышать из моих уст, что Франсуаз – стерва и получила по заслугам.
Совершеннейшая правда, к слову сказать.
– Это все свежий воздух, – пояснил я, устраивая потерявшую сознание Френки в пролетку, прямо рядом с Алисой Шталь.
Затем я вскочил в седло гнедой и повел под уздцы лошадей двуколки.
– Видишь ли, моя партнерша мало бывает на свежем воздухе, – пояснил я. – Все свое время она проводит в душных подвалах, где читает Сенеку, Марка Аврелия и раннехристианских авторов.
– Если она любит нехристианских авторов, – уныло осведомилась Алиса, – зачем же ей Марк Аврелий?
Тут я понял, что она окончательная дура, и перестал с ней разговаривать.
* * *
Правая рука Абу Саффара, главы тайной полиции, умирал от страха.
В воздухе остро и как-то особенно неприятно запахло изменой. А там допрос с пристрастием, возможно, пытки. Лишение всех привилегий. Конфискация. И все из-за чего? Кто во всем виноват?
Раз такое произошло на площади, значит, должен за это кто-то ответить.
И как глупо-то все случилось. Джоухар даже подготовиться как следует не успел. Пришла молочница и затеяла с кухаркой свинячий визг о том о сем, и почему это женщины, как правило, не умеют спокойно разговаривать.
Он направился вниз, чтобы утихомирить кумушек. И тут слышит о событиях государственной важности из уст дуры молочницы-гномихи, которая откровенничает с такой дурой кухаркой.
Джоухар опустил голову и на цыпочках поднялся к себе в кабинет.
Ничего с утра не предвещало беды. Нужно все спокойно обдумать и вспомнить, кто зачинщик безобразия, мерзопакости.
Что-то вертелось в голове, нечто важное, зацепка, соломинка, которая вытащит его из неприятности.
Он выглянул в окно. Непогодилось. Солнце скрылось за мрачными облаками.
Чиновник из всех сил стукнул себя по жирной ляжке. Как он мог забыть. Болтуньи все время говорили о черном небе, которое чуть не обрушилось на головы стоящих.
Ну, конечно, надо было сразу догадаться. Это кретин некромант на своей тучке-вонючке летел. К месту происшествия вовремя поспел и принялся народ мутить, устои подгрызать, членовредительством заниматься. Немного поразмышляв, Джоухар изменил последнее обвинение. Призывал к убийствам и членовредительству.
А причин такого поведения только слепой не увидит. Стояло жаркое лето. В городе и округе расплодилось собак бродячих голодных видимо-невидимо. Воинство некроманта подсократилось.
Это ж любому понятно, зомби от жары и зноя кто засох и сдох, кто сгнил. Скелеты растаскали на косточки собаки.
Некромант начал звать своих людей на дела разбойные, а три придурка только и остались. Чем больше убитых будет, тем лучше могильщику. Вот она причина – у всех на виду. Только не каждый хочет с некромантом ссориться, боятся его, тупорылые. Но он не таков.
– Эй, кто там, готовь экипаж, на дело еду, – крикнул советник слуге.
Он нацепил военный мундир, взял шпагу, проверил, не заржавела ли. И громко стуча сапогами, пошел но коридору. Спустился вниз по лестнице, сел в карету и велел мчаться прямиком к дворцу нечистого разбойника Мубарраза.
* * *
Франсуаз приходила в себя медленно.
И интересно.
Я даже замедлил ход гнедой, чтобы не пропустить ни одной из занимательнейших подробностей.
Прежде всего демонесса начата поерзывать на сиденье, которое если и могло показаться кому-нибудь прелестью, то разве что религиозному аскету, посвятившему всю свою жизнь отказу от плотских удовольствий.
Затем Френки стала причмокивать губами.
– Майкл, – пробормотала она, – напомни мне никогда не драться с двумя минотаврами сразу. Только с одним. Обещаешь?
Девушка повернулась в полусне и крепко обняла Алису Шталь. Бедная философиня была ни жива, ни мертва. Но я счел, это состояние было для нее привычным, и решил не обращать внимания.
– А еще, Майкл, – продолжала Франсуаз, посапывая. Она придвинулась губами к правому уху Алисы. – Совсем необязательно быть таким паинькой в постели. Ты же знаешь, мне нравится…
Тут она открыла глаза и увидела, с кем обнимается.
– Майкл! – воскликнула Френки. – А что она делает в нашей кровати?
Прежде чем я успел придумать достойный ответ, демонесса влепила сопернице крепкую пощечину. Слышно, наверное, было по другую сторону Трифоновых гор.
Обычно от такого удара голову человека отбрасывает далеко вбок. Но Алиса Шталь приняла затрещину молча, стоически, и даже не пошевелилась.
– Да еще совершенно голая, – продолжала Франсуаз, придирчиво оглядывая философиню. – Майкл, что это значит?
Стоит ли говорить – разного рода одежды было на Алисе гораздо больше, чем на алеуте, собравшемся в пургу пересечь самую холодную из всех тундр в окрестности.
Франсуаз приподнялась на локте и смутно осмотрела покачивающийся вокруг нее мир. Мир же покачивался сразу по двум причинам. Во-первых, из-за недавнего удара по голове; во-вторых, из-за эскапад музыкальной пролетки.
– Майкл, – громким шепотом произнесла Френки, – только не говори мне, что я провела ночь вместе с этой…
Девушка запнулась, и в первое мгновение я не понял, какое слово она подыскивает. Самое благопристойное из "шлюшка", "сучка" и "сосалка" или, наоборот, самое грязное.
Потом я понял – Френки подыскивала слово вообще. Она еще не проснулась.
– Прости, – грустно отвечал я. – Но мне нечем тебя порадовать. Вы развлекались вдвоем, как две мартовские кошки. Мне даже было за тебя стыдно.
* * *
Поместье, в котором жил мудрец Иль-Закир и где, если события станут плестись по прежнему пути, ему предстояло умереть, это поместье было хорошим местом как для первого, так и для второго.
Алиса Шталь сидела на своем месте в пролетке с таким видом, словно нашла-таки синюю птицу счастья, а та возьми и клюнь ее прямо в глаз.
Франсуаз уже успела оправиться после своего неловкого пробуждения. Теперь она бросала на меня злобные взгляды и пыталась привести в порядок растрепавшуюся прическу. Поправить-то волосы она могла; а вот вернуть обратно все то, что только что наговорила в присутствии Алисы Шталь, – совсем другое дело.
– Интересно, здесь есть звонок? – мрачно поинтересовалась она.
Поместье окружала черная ограда. С первого взгляда могло показаться, будто состоит она из черных камней. Подъехав ближе, вы могли убедиться – перед вами, скорее, застывшие потоки лавы, черные и обуглившиеся.
Воплощение жизни, когда-то бурной, несущейся, несокрушимой, сметающей все на своем пути, а теперь навеки застывшей, в покое небытия.
Ограда не была высокой; но повсюду за ней, насколько я мог заметить, возвышались такие же оцепеневшие каменные наросты. Казалось, словно сама земля здесь болела и заросла паршой.
Я не увидел ни ворот, ни маленькой калитки, над которой висел бы серебряный звонок; ни даже надписи "Посторонним В.".
Однако дорога была – та, по которой мы сюда ехали, и напрягши все свои умственные способности, я заключил, что и въезд в усадьбу должен быть где-то поблизости.
Как горько сожалел я в эту минуту, что не сломал шею Алисе Шталь! Будь мы в этот момент с Френки наедине, я обязательно поделился бы с ней этим триумфом.
– Вот, – тихо и печально сказала Алиса Шталь, как будто сообщала нам о чьей-то безвременной кончине, – мы приехали.
Франсуаз выпрыгнула на дорогу – девушке надоело сидеть без движения, к тому же ей не терпелось свернуть кому-нибудь шею.
Я взглянул на Алису Шталь, ожидая, что она скажет нечто вроде "сим-сим, откройся" или вынет ключ из-под коврика.
Однако ничего подобного не произошло. Возможно, философиня еще не пришла в себя после пережитых событий. Или же мудрец просто не счел нужным объяснять ей, как отворять ворота.
В конце концов, не даром же он мудрец.
– Доброго дня вам, мистер Закир, – произнес я. – Мы привезли вам Алису Шталь.
9
Начало показалось мне не очень; к нему как-то уж слишком просились слова "живую и невредимую", а вот поди ж ты – огромнейших размеров синяк, расплывающийся под глазом девицы, уже был готов нагло опровергнуть подобное заявление.
– Мы случайно встретились с ней в городе, – продолжал я, – и обещали довезти до дома. А теперь, если не возражаете, мистер Закир, нам надо спешить. Моя спутница тоже немного пострадала, и мы спешим к Аль-Хурангу, лекарю, что живет дальше по дороге.
Не знаю, чего я ждал. Того ли, что Иль-Закир явится перед нами в клубах дыма, или что над нашими головами, в штормовом облаке, засверкает его грозный лик.
Один из чернеющих кусков лавы дрогнул. Сперва в нем открылся глаз – только один, мертвый, но все видящий. Затем под оком распахнулся и рот – столь же отвратительный, как объятия девушки для гомосексуалиста.
– Что произошло, Алиса? – спросил голос.
Глухой, немножко хрипловатый, он, без сомнения, принадлежал самому Иль-Закиру. Ибо никто другой в мире, чьи мозги еще не выклевали стервятники, не стал бы прибегать к помощи такого урода, чтобы выразить свои мысли.
Но мудрецы – они ведь о таких мелочах не думают?
– На нас напали в городе, – ответила Алиса Шталь и при этом бросила два быстрых взгляда на меня и Френки.
Голос ее мог показаться жалобным; однако же мне послышались в нем ябедные нотки. Могло показаться, что не сама Алиса напустила на нас убийц Гильдии некромантов, а, напротив, мы втравили ее в жуткие неприятности.
И знаете, что? Она сама была в этом глубоко уверена.
Несколько мгновений мудрец пребывал в раздумье.
Он, без сомнения, успел уже хорошо изучить Алису Шталь, и теперь всей его мудрости не хватало, чтобы ответить – как же это она могла быть втянута в неприятности, большие, чем сломанный каблук.
Однако след на лице унылой философини говорил сам за себя – вернее, даже вопиял. Правда, он был оставлен не во время потасовки на рыночной площади; но, с другой стороны, имел к ней более чем прямое отношение.
– Заходи, Алиса, – произнес Иль-Закир.
Можно было подумать, что невидимые доселе ворота сейчас откроются. Отнюдь. На самом деле произошло нечто прямо противоположное.
Ровное, как учительская указка, тело философини начало таять. Оно становилось все более тонким, бесплотным, и вот я уже мог видеть насквозь спинку экипажа. Выражение лица Алисы при этом не изменялось, и было ясно – с ней не в первый раз происходит нечто подобное.
У меня возникло искушение протянуть руку, дотронуться до того, что еще оставалось от Алисы. Я свернул это искушение вчетверо и поглубже спрятал в карман.
– Она словно приняла чудодейственные таблетки для похудания, но превысила дозу, – процедила Френки.
Там, где сидела философиня, уже не оставалось ничего – даже рассеянной улыбки, как бывает после чеширских котов. Я понял, что это не единственный трюк, на который способен Иль-Закир.
– Наверняка она уже где-то внутри усадьбы, – заметил я. – И добрый мудрец смазывает ей ссадины касторовым маслом… Кстати об этом.
Я повысил голос.
– Всего хорошего, мистер Закир! Как вы видите, моя спутница тоже пострадала. Мы спешим к лекарю. Алиса все расскажет вам сама.
Франсуаз наклонилась ко мне, чуть не перевернув коляску.
– Вот и все? – спросила она. – Мы еще должны попрыгать вокруг стены, пуская в небо шутихи, – или уедем просто так?
– Подождите, – произнес мудрец Иль-Закир. – Рана вашей спутницы, эльф, не такая уж и серьезная. Тем не менее, я не могу отпустить вас, не оказав медицинской помощи.
Френки воспрянула духом – а когда девушка с такими формами воспрянет духом, здесь есть на что посмотреть.
Если нервы крепкие.
Однако следующие же мои слова заставили ее опасть, как флаг.
– Мы благодарим вас за любезность, мистер Закир, – сказал я. – Но, право же, вам вовсе не стоит беспокоиться. Всего в нескольких милях отсюда живет лекарь, который…
В серых глазах демонессы отразилась растерянность.
– Жалкий докторишка! – воскликнул мудрец Иль-Закир.
В голосе его было больше сварливости, нежели истинного гнева.
– Вы, молодой человек, видимо, не из этих мест, раз решили прибегнуть к его услугам…
Между строк прозвучало: "…тем более, раз вы можете обратиться ко мне, великому мудрецу".
– Проезжайте.
Часть стены внезапно оплавилась, как свеча, и оплыла, открывая нам дорогу. Франсуаз легко тронула поводья, и лошади направились вперед.
– Могла поклясться, что старый хрыч выставит нас взашей, – пробормотала девушка.
Я вынул из внутреннего кармана механического жука и выпустил его. Округлые крылья, выкованные лучшими гномьими мастерами, забили в воздухе. Стальное насекомое начало описывать вокруг нас круги. Теперь никто не смог бы подслушать, о чем мы разговариваем, – даже сам великий мудрец Иль-Закир.