Никто этого не видел, кроме облаков. Капитан был доволен, раз смог хоть чем-то отбрить зарвавшуюся эльфийку. Я мог поклясться, сам он не раз проедал себе язву мыслями о том, что даже ему не доверили подобную тайну.
Это была куча навоза, в которую его ткнули самолюбием. И он был рад пихнуть туда кого-то еще.
– Мудрец Иль-Закир – да хранят его Небесные Боги – проводил все работы в строжайшей тайне. Башня закрыта, и никто не может попасть внутрь нее.
– А как же рабочие?
Офицер ухмыльнулся.
– Я помню, как это было, госпожа де Халон. Многие местные бедняки очень надеялись, что смогут разбогатеть, нанявшись строителями. Или хотя бы выползти из нищеты. Держи карман шире. Иль-Закир привез с собой дюжину механических слуг, и они все делали сами.
– Неужели жителям не было любопытно, что там происходит? – осведомился я.
– Может, и было.
Он провел пальцами по усам.
– Вот только мудрец накрыл всю площадку большим черным куполом, и ни одному зеваке не удалось через него пробраться.
– Как же вы охраняете башню?
Это была Лианна – я бы не стал задавать такого вопроса.
Тем самым она еще раз ткнула собеседника лицом в грязь.
– Да никак, – отвечал капитан.
Он был высокого роста, носил форменный мундир и черные усы для важности. Впрочем, таковы почти все офицеры, занимающие подобные посты. Они похожи на оловянных солдатиков, отлитых из одной формы.
Разве что раскрашены чуть по-разному.
– Башня закрыта. Иль-Закир сказал, что ее механизмы сами за всем следят и устраняют неполадки. Что оставалось делать? Четверо караульных, которые сторожат у ее подножия, – скорее ширма, чем необходимость. Горожане знают, как важна вода для долины. Они бы просто не поняли, оставь я без охраны такой важный объект.
– Я знаю, что башню построили недавно, – заметил я. – Она многое здесь изменило. Наверняка есть те, кому это не понравилось.
– Многое?
Капитан тоже подошел к окну.
– Нет, господин эльф, она изменила все.
Он показал рукой.
– Видите эти пашни, эти леса, реки? Когда я смотрю на долину отсюда, то вижу только одно – жизнь. А еще двадцать лет назад здесь царила смерть.
Капитан вернулся к своему столу и на этот раз тоже сел в кресло.
– Это был маленький оазис. Несколько жалких колодцев давали ровно столько воды, чтобы не помереть с голоду. Наш народ пришел сюда с севера, вон оттуда…
Он пожалел, что отошел от окна и не может теперь показать рукой. Но не настолько, чтобы встать и снова подойти к нему.
– Наших предков вытеснили человеко-ящеры. Несколько мирных городов не могли остановить полчища рептилий. Тогда жители ушли в леса. Они потеряли все. Но и на новом месте осесть тоже не удалось.
– Живые деревья? – спросил я.
– Да. Они не были так враждебны к моим предкам, как человеко-ящеры. Просто приказали убираться из их леса, если не хотим пойти на удобрения. Оставалась только пустыня…
– И тогда они нашли этот оазис? – предположила Лианна.
– Да. Им показалось, что это знак судьбы, благословение самих Небес. На деле же Боги посмеялись над ними. Когда люди пришли сюда, оазис был весь в цвету. Они начали строить дома и радовались, что началась новая жизнь…
– А началась засуха?
Он помолчал.
– Дед рассказывал мне об этом. Жуткие были времена. Колодцы пересохли, все в один день. Стало так жарко, что ты чувствовал, как слипаются твои внутренности. А из пустыни налетал ветер – сухой и мертвый, и все, чего он касался, тоже умирало.
Глаза капитана поднялись на меня.
– В первую же засуху умерло две трети поселенцев. Кто-то пытался уйти, но уходить было некуда. Везде нас окружали или пустыня, или враги. Поэтому люди остались.
– Это ужасно, – произнесла Лианна.
– Наверное. Когда родился я, надежд ни у кого уже не было. Мы привыкали к палящему солнцу и сухой пыли, что набивается тебе в нос и в рот, как только попытаешься вдохнуть. Таков был наш дом, и мы его любили. А что чувствовали те, кто пришел в пустыню из плодородных полей, я не знаю. – Он приподнял брови, потом снова опустил их. – Наверное, мне лучше не знать… Всем казалось, что поселение обречено. Но люди выжили. Слабые умирали. Сильные продолжали бороться. Один удачный год чередовался двумя-тремя засушливыми. Но оказалось, что жить так тоже возможно. И все же мои предки не теряли надежду…
– Они хотели построить водонапорную башню?
– Да. Мудрецы говорили, что под нами много воды. Но первый же самум сметал все, что нам удавалось построить. К нам приезжали известные инженеры, строители, но они требовали денег, а людям нечего было платить. Тогда строители уезжали.
– А Иль-Закир?
– Он сказал, что построит башню, которая раз и навсегда победит пустыню. Члены магистрата ответили – это невозможно. Он только улыбался. Ему сказали, что за такую работу нечем платить. Ничего, отвечал мудрец, я выстрою все бесплатно. Но если после шести самумов моя башня все еще будет стоять на месте, вы станете выплачивать мне небольшой процент из доходов города.
Люди только смеялись. Никто не верил, что такое возможно. Но Иль-Закир ни на кого не обращал внимание. Он привез материалы, детали для механизмов, слуг. Шесть караванов непрерывно ходили по пустыне, от нас до ближайшего торгового города в лесу. Многие хотели узнать, чем он там занимается, но никто не смог заглянуть через магический купол.
Строительство шло два месяца. Ни днем меньше, и ни секундой больше. Волшебная пелена спала – и мы увидели водонапорную башню Иль-Закира, такой, какую вы можете лицезреть даже сейчас. Мудрец объяснил, как проложить оросительные каналы и как регулировать подачу воды. Это мы могли сделать сами. Потом он уехал.
Капитан развел руками и улыбнулся.
– И первый же самум попросту не дошел до нас. А спустя пару лет наши владения уже граничили с лесом, где жили наши недавние недруги, деревья. Вот так все здесь изменилось.
– А Иль-Закир сказочно разбогател? – уточнила Френки.
Она умеет опошлить самую красивую историю.
– Пожалуй. Наш город расцвел так же быстро, как и земли вокруг него. Но деньги, которые мы платим мудрецу, – ничто по сравнению с нашим общим доходом. К тому же без него все это было бы невозможно. Не думаю, что кто-то из местных мог затаить зло против него или созданной им башни.
7
– Капитан не слишком стремился нам помочь, – сказала Лианна, когда мы вновь оказались у подножия лестницы.
Два полуогра, охранявшие вход, не посылали нам воздушные поцелуи.
Камней размером с голову они в нас тоже не бросали, так что я решил – мы почти подружились.
– Привыкайте, – ответил я. – Эльфов не любят в том числе потому, что мы всем предлагаем бескорыстную помощь. И не принимаем отказов.
– Мы же не вмешиваемся в чужие дела, – возразила Лианна. – Если людям грозит опасность, это касается всех – будь ты эльф, тролль или полугоблин.
– Рассуждать так, – сказал я, – и означает вмешиваться в чужие дела.
Я хмуро поглядел на полуогров. Те уже начинали прикидывать, а не выросли ли у нас корни, глубоко ушедшие в мостовую, и не пора ли нас выкорчевывать.
Пора было сменить декорации. Эти готовились вот-вот рухнуть на нас.
– Капитан дал нам список людей, – произнес я, – тех, чей бизнес рассыпался после возведения башни. Перечень слишком короткий. Наверняка он пропустил половину. Начиная с тех, кто поддерживает его политическую карьеру в этом городе. Но это уже кое-что…
Кое-что состояло из шести фамилий и адресов, наскоро набросанных на листе пергамента Они принадлежали людям, кто всю жизнь боролся с пустыней. Война с засухой длилась веками. Эти люди сделали ее своей профессией, и стали местными героями.
Водонапорная башня Иль-Закира спихнула их на обочину жизни, сделав никем.
– С кого мы начнем? – спросила Лианна.
Она хотела показать, что готова прислушиваться ко мне, как к более опытному игроку. Даже если формально мы с ней равны.
Мне не хотелось делать с ней то, что предстояло.
Но я должен был.
– Ни с кого, – отвечал я. – Мы разделим список поровну.
Лианна тряхнула головой.
Это был упрямый жест лошади, которую еще недостаточно объездили. Он плохо вязался с тем образом, который я составил себе о ней.
Либо я ошибался.
Либо.
– Думаю, мы должны действовать вместе, Майкл, – сказала она. – Это очень важное дело. Там, где один что-то не заметит, ему на помощь придет второй.
Я посмотрел на нее.
Смотрел на несколько секунд дольше, чем следовало – если, конечно, у нашего разговора не было подтекста, о котором я не знал.
– Вы совершенно правы, Лианна, – ответил я. Всегда начинаю так фразу, прежде чем сказать "нет".
– Но это дело чрезвычайно срочное. До церковного праздника осталось всего несколько дней. Кроме того, магический кристалл мог ведь и ошибиться.
В ее глазах снова что-то мелькнуло – слишком быстро, чтобы я успел определить, какой бесенок проснулся в ее мозгу.
– Я имею в виду, ошибиться с датой. Все может произойти и гораздо раньше. Поэтому мы не можем терять времени.
Красивая фраза – круглая, не ухватишься, не вопьешься зубами. И не поспоришь. Судя по выражению лица Лианны, она как раз таки хотела поспорить, но быстро поняла, что делать это не стоит.
Мне показалось, или она действительно чувствовала себя так, словно попала в собственные силки?
Френки права – эта дамочка себе на уме.
Френки ВСЕГДА права.
Я взглянул на небо.
Не потому, что привык определять время по солнцу, хотя и умею это делать. И не оттого, будто мне вдруг захотелось похвастать этим умением.
У меня есть большой, круглый золотой брегет. Но он эльфийский. Достань я его – это бы означало, что я подчеркнул свою солидарность с Лианной.
Поступать так мне не хотелось. По крайней мере, пока.
– Сейчас одиннадцать тридцать, – сказал я. – Встретимся вечером, у таверны "Пляшущая подкова". Сможете найти, где это?
– Я найду.
Я разорвал список надвое и передал ей кусочек.
Она посмотрела на нас и пару секунд ждала, добавлю ли я еще что-нибудь.
Потом пошла вдоль по улице. На четвертом шаге она обернулась. Я так и не понял, зачем.
– Что ты о ней думаешь? – спросила Френки.
Мы шли мимо городских домов – в обратную сторону, нежели Лианна. Девушка заглядывала мне в глаза, словно собачонка, которая выпрашивает лакомство.
Я-то хорошо знал, как больно умеют кусать такие милые лохматые крошки.
– Я никогда не думаю, – отвечал я. – От этого появляются мысли. Они прогрызают кору головного мозга и выбираются через уши. Представляешь, как это выглядит?
Френки старательно сделала вид, будто поверила мне.
Для нее это своего рода игра. Эльфийские истории часто кажутся невероятными тем, у кого уши закругляются сверху. Тем не менее, эти рассказы почти всегда правдивы.
Поэтому Франсуаз взяла за правило не удивляться, втайне подозревая, что я только и жду момента, как бы подловить ее.
– Таких, как Лианна, – продолжал я, – у нас называют "мцари". Она слишком долго не покидала Страну Эльфов и не привыкла к многообразию мира. Для таких людей существуют только незыблемые традиции, которые и сделали нашу страну великой. Принимать новое для них чрезвычайно сложно. Свернем здесь?
– Знаешь, Майкл, – задумчиво произнесла Френки. – А ведь ни одна нормальная девушка не согласилась бы "свернуть здесь". Это же помойка. Но я ведь ношу доспехи, а не атласные с шелком платья, и меня можно таскать где угодно.
Я достаточно знаю женщин, чтобы понять две вещи. За этой фразой скрывалась какая-то потаенная мысль. И мне лучше ее не знать.
– Любой эльф пошел бы этой дорогой, – я отмахнулся. – Ведь она самая короткая. И потом, это не свалка, а всего лишь милый проулок.
Дверь впереди нас открылась. Дворф в поварском колпаке щедро выплеснул нам под ноги помои, пахнущие рыбой и гнилью, затем деловито скрылся.
– Да, очень милый, – кивнула девушка. – Не хочешь порыться в мусорном баке?
– У меня есть ты, – сказал я. – К чему же искать что-то еще?
Над черным ходом морской таверны, где нас так любезно угостили отбросами, поднимался козырек навеса. С него что-то капало; очевидно, жители верхних квартир так же радикально решали проблемы с мусором. На другой стороне стояли пустые бочки.
Есть много разных и крайне интересных занятий, которым можно предаться, если сидишь в бочке.
Пересечь океан и стать принцем.
Подслушать коварный заговор пиратов, решивших захватить корабль и украсть сокровища.
Быть соленой треской.
Но вы не можете выпрыгнуть из бочки, если сидите в ней. Вам потребуется долго кряхтеть, стонать, проклинать размеры собственного тела. А потом бочка накренится, упадет, и вы покатитесь по мостовой, на радость и веселье случайных зрителей.
Но этот парень выпрыгнул.
Его подбросило вверх с такой силой, словно под ним взорвали добрую тонну динамита. Стоит ли говорить, что выскочил он совершенно целым и даже с оружием на голове, а вовсе не в виде мелко нарубленного салата.
За спиною у незнакомца вздрагивал длинный, мускулистый хвост – вот что послужило пружиной, позволявшей ему совершать чудеса акробатики. Длинная морда могла принадлежать как крысе, так и лизардмену. А в обеих лапах он сжимал по кривому мечу – и я сомневался, что передо мной завсегдатай рыбного ресторана, который привык носить столовые приборы с собой.
8
На руках незнакомца, от локтя до запястья, крепились лезвия в форме крыльев орла. Длинный хвост, если нападавший умел им как следует владеть, тоже был опасным оружием. А он умел – если, конечно, хвост не пришили ему только вчера.
Подпрыгнув, крысяк опустился точно на края бочки. Он даже не балансировал, а просто стоял, спокойно и уверенно, как если бы под ним простирался прочный бетон.
Вздумайся кому-нибудь найти способ, как внушить другим уважение и страх одним своим появлением, то ничего лучше не смогли бы придумать даже двадцать мудрецов Артиополиса.
Место, правда, было не очень – учитывая запах помоев – а остальное вполне.
– Понравился ли вам наш город, милашка эльф? – спросил он.
Впереди нас, там, где проулок должен был открываться на городскую площадь, он больше никуда не открывался. Там стояли еще двое крысяков, вооруженные точно так же, как их предводитель.
Я не стал оборачиваться. Это выглядело бы слишком глупо. Я и без того был уверен, что сзади нас тоже ждут.
– Пахнет плохо, – ответил я. – И крыс много.
– Запах ему не нравится, – засмеялся мечник.
Можно было бы ждать, что смех у него окажется мелким и гаденьким. Так всегда положено смеяться злодеям, которые прячутся в темных переулках. Но надо же – он смеялся, как самый обычный человек – как я или вы.
Вот те раз.
Какой смысл быть порядочным, когда в наши дни даже злодеи не носят черных цилиндров, не корчат рожи и не заливаются отвратительным смехом? Теперь все похожи один на другого, и единственное, чем ты отличаешься от негодяев, – так разве тем, что налоги платишь исправно.
Тогда зачем все это, спрашиваю я вас?
– Мы, эльф-милашка, тоже к запаху очень чувствительны, – произнес крысяк. Он повел кончиком длинного носа. – И то, что носится в воздухе, очень нам не нравится. Очень-очень.
– Организуем клуб? – предложил я. – Или политическую партию. Под лозунгом "Долой рыбные рестораны".
– Ты все не понимаешь… Смеешься… Ты хотя бы отдаешь себе отчет в том, что я и мои люди можем сделать с вами обоими?
При одной мысли об этом я содрогнулся.
– Да, – согласился я. – И это ужасная перспектива. Вы можете меня испачкать.
Крысяк злобно на меня посмотрел.
Не могу его за это винить – просиди я с полчаса в такой бочке, то тоже выглядел бы, как новогодняя елка, которую украшали гоблины.
Впрочем, проведи я в бочонке так много времени, извлечь меня оттуда удалось бы только, распилив его на куски.
– Ты не подумай, – продолжал мечник, – что мы с ребятами что-то против тебя имеем. Или против подружки твоей длинноногой. Нет. Мы люди мирные. И главная забота наша в том, чтобы город тоже был мирным.
Он подмигнул мне.
– Улавливаешь?
– Пока ты мне еще ничего не бросил, – ответил я.
– Ладно, эльф. Мечник спрыгнул с бочки.
Теперь он был на три головы ниже меня. Но это его никак не смущало. Представители подобных народов с детства привыкают к тому, что есть существо в несколько раз их выше. И комплексов от этого не испытывают.
К тому же сложно ощущать неуверенность, если у тебя два клинка в руках и два на доспехе.
– Вижу, по-доброму ты не понимаешь. Но мы ребята не злые. И объяснять по-плохому не собираемся. Мы тебя предупредили. Подружка твоя, с длинными ножками, тому свидетель. Если с тобой что потом случится – не знаю, выплывешь, скажем, в городском канале, а голову прихватить забудешь – тогда на нас не серчай.
Черт побери, он прыгнул.
Этот гаденыш был ниже меня на три головы. Стали на нем сверкало столько, что хватило бы одеть троих пехотинцев. А сталь – подскажу для тех, кто не сталкивался – штука тяжелая. Навес находился на добрый десяток футов над моей головой.
Но он прыгнул.
И оказался прямо на этом карнизе.
– Мы тебя предупредили, эльф, – сказал он.
И исчез.
Я даже не слышал шума, с которым его сапоги должны были – не могли иначе! – ступать по металлическому навесу.
Я обернулся.
Остальные бойцы исчезли так же незаметно, как и их предводитель.
– Добро пожаловать в город, – сказала Френки.
– Да, – согласился я. – Надо найти Лианну.
Лианна сидела на маленьком приступке, возле деревянного дома.
Я так и не понял, что это было. То ли брус, забытый нерасторопным строителем и быстро превращенный в лавочку жителями квартала. То ли дрова, предназначенные для растопки. То ли украшение, оставленное неизвестно зачем чудаковатым архитектором.
Я смотрел только на Лианну.
Ее плечи вздрагивали, а руки замерли где-то на Уровне груди – словно она не знала, обхватить себя ими, чтобы почувствовать хоть чьи-то объятия, или спрятать в них лицо.
В первый момент я подумал, что ее изнасиловали – так она выглядела. Но ее одежда, порванная и помятая, оставалась нетронутой и в талии, и на бедрах, и я с облегчением отбросил страшную мысль.
Я не мог понять, приговаривает ли она что-то, плачет, или просто издает нечленораздельные звуки – как человек, разум которого отняли горе и Небесные Боги.
Правый рукав ее одеяния был разодран. Глубокая рваная рана шла поперек плеча. Я вспомнил лезвия в форме орлиных крыльев, которые носил незнакомец на своем доспехе.
Я опустился на колени перед Лианной и медленно провел ладонью по ее руке. Холодный свет рождался между моих пальцев и льдинками стекал на кожу Лианны.
Она не отреагировала. Ни на наше появление, ни на мои попытки вылечить ее. Я видел, как рана постепенно затягивается на белой атласной коже, покрывается тонкой вуалью инея.
Силы постепенно покидали меня, в глазах начало темнеть.