- Ну что, Кешка, соскучился? Не прыгай на меня, это была тактическая хитрость. Кан объяснил по дороге, что мы беспрепятственно сможем проехать до Башни, минуя города и села, и не объясняя всем и каждому - куда мы идем и с какой целью. Татина еще поворчала, но в итоге признала его правоту. Так что и ты должен понять меня, почему я тебя оставил, клянусь - больше такого не повторится! - и Павел поднял вверх правую руку, а левую положил мне на голову.
Насмотрелся, блин, иностранных фильмов, вот и выпендривается теперь. Я ему высказал все, что думаю о нем, Кане и стратегах доморощенных, но вряд ли его это проняло. Потому постарался царапнуть, но злосчастный амулет не дал мне этого сделать, а ощутимо дернул лапу в сторону. Ну как на него не сердится, если даже ударить нормально не можешь? Оставалось только плюнуть, что я и сделал, с некоторым удовлетворением заметив, что мое выражение чувств попало на потрепанный кроссовок Пашки.
Тот сделал вид, что не заметил и повернулся к храпящей сторожке. Там как раз выводились очередные, не соловьиные, трели. Павел немного постоял, почесал затылок и, приняв решение, повернул луч и пропал. Через несколько минут, когда я уже начал беспокоиться о нем, Павел появился с кульком в руках, из которого доносился заманчивый запах еды. Желудок ожесточенно заурчал, напомнив о том, что обед и ужин благополучно его миновал. Он даже заставил тело униженно подпрыгивать около Пашки, как в старые времена, когда я еще маленьким котенком выцыганивал лакомые кусочки на кухне.
- Ну ладно, Кешка, хватит оваций, нам еще наших догонять. Давай, прыгай на руки, и понеслись по кочкам! - Павел протянул мне распростертые объятия.
Я нехотя, с выражением глубоко попранного чувства гордости, забрался к нему на руки, и началось чередование образов. Только что мы стояли у ворот и вот уже стоим на крепостной стене, миг и мы уже на другой стороне рва, еще пара мгновений и город скрывается из виду. Мы продолжаем движение к цели, совершенно не нужной нам, но такой необходимой живущим здесь. Холодок то и дело пробегает по коже, когда Павел поворачивает луч амулета, в конце концов, он сливается в один непрерывный сквозняк…
Глава 9
Показалась достопамятная тележка, наши лошадки и догоревший костер, возле которого притулились укрытые плащами стражники. Их сопение навевало тоску и уныние. Полянка, на которой они остановились, залита светом луны. Каждый листочек четко очерчен мертвенным светом, каждая лужица стремилась отразить лунные лучи обратно, каждая травинка колыхалась под ветерком неспешно и величаво, словно представляла себя огромным дубом под напором урагана. Вся картина насыщена каким-то ненатуральным пафосом, словно преследовала цель вселить в сердце робость и заставить преклониться пред обаянием ночи. Странно, как же я раньше этого не замечал, может, не до этого было во время любовных и воровских похождений.
Мы на цыпочках проскользнули мимо безмятежно спящих охранников и подобрались к клетке. Там шепотом переговаривались Татина и Кан. Я бы конечно не прочь и подслушать, о чем ведется беседа, но у Павла на этот счет свои соображения. Он приподнял полог и начал передавать продукты из принесенного кулька. Нас встретили приглушенные радостные возгласы, оставалось надеяться, что это радовались нам, а не принесенной пище. Потом Павел взял меня на руки и повернул луч на амулете, холодок снова скользнул по коже, а затем я очутился на полу тележки. Все вдруг стали такими большими и некрасивыми, спустя мгновение возле меня полилась вода. Я из-за врожденной водобоязни отпрыгнул в сторону, но оказалось, что так просочился Павел. Понятно как он смылся, в прямом смысле этого слова, из клетки. И вот он уже встает из воды в образе цыгана (не может не покрасоваться перед Татиной), и садится радом с остальными.
Но я-то не вырос!!! И, когда попытался обратить на это внимание, из моей груди вырвался тонкий писк. Я стал мышью??? Придирчивый осмотр подтвердил мои худшие опасения, безволосые лапки и голый хвост внесли окончательную ясность. Ну держись, Паша!!!
"Кешка, остынь!!! Не могу я тебя по-другому замаскировать, подумай сам - мы едем втроем, и тут у нас неведомо откуда возникает кот. Это, по меньшей мере, странно, а по большому счету пахнет колдовством. Подожди немного, вот доедем, и я верну тебе привычный облик. Иначе никак нельзя!" - поймал меня за шкирку Павел.
Я еще минут пять побрыкался, стараясь добраться до вожделенного носа и откусить кусочек, затем остыл и велел накормить мое оскорбленное существо. Дулся до конца дороги, даже пожертвованная мне рыбка не вернула хорошего расположения духа. Надо же - мышью!!! Тем, кого я ел и впредь буду есть! Да как у него рука поднялась? Да как у него смогла такая мысль возникнуть??? Но это все мои эмоции, тем не менее, должен же кто-то вам рассказать, что произошло дальше.
А дальше я утащил рыбку за хвост в самый дальний угол клетки и зарылся в солому, но уши продолжали все фиксировать. У людей возникло небольшое совещание, решали, как действовать дальше. Первым взял слово наш великовозрастный стратег.
- Надеюсь, вы уже поняли, зачем нам необходимо было выступать в этом "благоухающем" городе? Чтобы беспрепятственно и минуя ненужные расспросы добраться до Башни. Как видите, мой план сработал, и моя ставка, сделанная на людскую жадность, сыграла в полной мере. Да и Гариона оставшиеся стражники пустят по ложному следу. Опять же сыграет жадность - они не захотят отдавать свою долю просто так. Теперь мы со всеми удобствами доберемся до Башни Безмолвия, - Кан удовлетворенно погладил бородку.
- Сомневаюсь, что мы с большими затратами добрались бы и не заходя в этот город. Ведь они могли и выстрелить в нас, а такая дырка мне не нравится, да и одежду латать потом. Единственное, что там удалось добыть хорошего, так это пища, которой нам хватит на пару дней, спасибо Павлу за это, - хмыкнула Татина, и было непонятно, то ли она похвалила Павла, то ли упрекнула, что так мало принес.
- Татина, я считаю, что ты не права. Кан уже много лет живет на свете, и я думаю, научился разбираться в людях. Тем более другого плана у нас не было, а так мы проникнем в Башню легко и непринужденно, не беря её приступом и измором. К тому же не стоит забывать о преследующем нас старичке с зелеными глазами. Кстати, Кан, а как он стал главным магом? - спросил Павел.
- Его видели с Корнем, потому и допустили ко двору. Потом он смог пробиться в гильдию магов, сведя знакомство с племянником Пемуса, нынешним королем Стимом. Стим просил за него у короля и тот не смог ему отказать, на свою беду. В гильдии Гариона посвятили во все тайны, которые открыли людям водники и также в те магические изыскания, которых смогли добиться сами. Да, Павел, люди тоже смогли урвать у природы свой кусок знаний. Но потом он начал ставить опыты на тех, кого гильдия магов поклялась всегда защищать и работать на их благо, то есть на людях. Он подбирал нищих с улиц, по его указке воровали новорожденных, вынимал из петель приговоренных к повешению. Никто не знает, чем заканчивались его опыты. Когда же открылось похищение пятерых младенцев, то Пемус Справедливый повелел схватить его и самому испытать участь вынутых из петли. Гарион успел скрыться, и целый год о нем не было ничего слышно, пока неожиданно не умер от отравления король. Причем он отравился утренней овсяной кашей, что не может не настораживать. И после пышных похорон, когда на престол взошел Стим, появился и Гарион. Новоявленный король сделал его самым приближенным лицом и с его подачи начал войны с другими государствами… - проговорил Кан и осекся, когда в стенку тележки ударили сапогом. Удар довольно силен и настолько неожидан, что я подавился хвостом обгладываемой рыбы.
- Хватит там перешептываться, поспать не даете, бродяжки. Тащись с вами теперь не в ближний свет, а вы не цените этого, спать мешаете. Вставай, Монд, пора в дорогу!!! - проворчал стражник.
- Тебе бы еще трубу, цены бы не было в армейских казармах, пока эту же трубу не запихали бы в другое, издающее не менее непотребные звуки, место. Ну ладно, встаю, встаю, - Монд, судя по звукам, с хрустом потянулся и начал копаться в мешках.
- А нас вы не забыли? Вряд ли вам много дадут за голодных и уставших рабов, - спросила Татина в надежде на завтрак.
- Ничего, ничего, лечебное голодание еще никому не мешало. А голодный блеск в глазах лишь придаст вам вид готовых на все, что еще больше поднимет цену! - с набитым ртом хохотнул Монд.
Утро начиналось великолепно. Уже сделали мышью, чуть не подавился рыбой и едва не выколол себе глаз соломинкой. Боюсь представить, что принесет нам так прекрасно начинающийся день. И ближе к обеду мои тревоги подтвердились.
Послышался запах дыма, а через некоторое время донесся окрик откуда-то сверху. Я посмотрел в прореху в нашей накидке и обнаружил, что мы подъехали к высокой крепостной стене. Городу Карду, как пояснил нам позже Кан. Тут не было рва, зато высокие стены в своей мрачной неприступности могли сдержать не один натиск врагов.
- Монд, волчья морда, ты снова здесь! Кого на сей раз притащил? А ещё и Истрит с ним, вот уж двух более прожженных типов и встретить невозможно, даже дышать воздухом с ними рядом опасно - он может быть отравлен, - донеслось со стены и дальше грянул хохот из десяток глоток.
- А-а-а, Торд-баламут, как всегда веселишься и злословишь? Когда-нибудь от хохота лопнешь. Может, тогда мир вздохнет чуть свободнее! - парировал Монд.
- Открывайте ворота! Нам некогда с вами балагурить и так оставили свой город по серьезному делу, чрезвычайной служебной надобности! - произнес второй стражник по имени Истрит.
- Если надобность так уж серьезна, опасна и трудна, то мы вполне можем предоставить вам ночлег и отдых, а сами сопроводим телегу до места назначения, - сказал Торд со стены. Все остальные притихли, ожидая ответа Истрита, но первым успел ответить Монд.
- Нет, что ты, Торд, не стоит себя так утруждать, мы и сами в состоянии препроводить эту жалкую тележку до соседней деревни. Тут у нас навоз и везем его к моей матушке, а Истрит вечно торопится, вот и попытался ввести вас в заблуждение, - проговорил Монд, незаметно тыкая напарника в бок.
Тот замолчал, проглотил слова и даже не подавился, к моему огорчению. Ворота со скрипом открылись, и тележку дернуло. Мы не торопясь въехали в город. Мои спутники прильнули к дырам в стремлении рассмотреть, куда это мы приехали. Монд шепотом велел молчать и не издавать ни звука. Город похож на предыдущий богатством красок и эмоциями на лицах людей. То есть полнейшим отсутствием и того и другого. Зато стражники точно в таких же доспехах, как и наши сопровождающие, даже выражение собачьих морд на шлемах не изменилось - такое же злобное и кровожадное. Однако лица стражников лучились доброжелательностью и до ушей растянуты в улыбках, хотя глаза холодны как лед и колючи как сорок кактусов. У нас жил одно время кактус, пока я не решил попробовать его на вкус, и потом, обиженный его подлостью по отношению к моему нежному носу, сбил горшок на пол. За эту живую игольницу я здорово огреб по ушам, но зато запомнил, что не все в этом мире можно попробовать. Так что мне есть с чем сравнивать их взгляды к нашему каравану.
- Дружище Монд, я знаю, где живет твоя матушка, поэтому буду рад услужить тебе и привезти старушке ароматный подарок от сына. В награду, да и за прошлые долги, ты можешь пожертвовать нам этих двух старых кляч - проговорил, распахивая дружеские объятия, высокий стражник.
Бегунок возмущенно заржал, обидевшись на такое нелестное высказывание, но никто не обратил на него внимания. Тогда он тихонечко подождал, пока высокий пройдет мимо него и нежно наступил ему на ногу. Стражник взвыл и минут десять изощрялся в высказывании разнообразных ругательств, Павел шевелил губами, запоминая особо эмоциональные. Бегунок был счастлив, его желтые зубы, казалось, разом стремились вырваться наружу в довольной улыбке. Наконец страсти улеглись, Баламут ожег Бегунка ненавидящим взглядом, но больше ничего не сказал. Наши стражники прятали ухмылки и сочувственно качали головами.
- Торд, так о каком долге идет речь? Ведь всем, кому я должен, я прощаю! - все еще пряча улыбку, сказал Монд.
- Монд, ты два раза провозил по нашей территории тележки, наполненные явно не навозом. Первый раз ты обошел на обратном пути наш город за тридевять земель, лесами и огородами. Второй раз, когда мы послали с тобой нашего бойца, ты подсыпал ему в пищу снотворного и оставил спать под липкой, и по проторенному пути вновь прогулялся огородами и лесами. Теперь же мы почему-то решили тебе не доверять и отправиться вместе, до самого финала путешествия. Вдруг нападут разбойники с целью похитить драгоценный груз, а когда узнают, что это за груз, воткнут вас в него вверх ногами. Ну а вместе мы запросто сможем отбиться, и твой навоз доедет до матушки в целости и сохранности, - криво улыбнулся Торд, все еще потирая ушибленную ногу.
- Торд, в этот раз я обязательно отдам долю за навоз, даже могу килограмма три насыпать сверху. Клянусь головой своего напарника, - Монд подмигнул ощутимо побледневшему Истриту. Тот икнул и отрицательно замотал головой.
Торд отогнул полог и заглянул в нашу скромную обитель. Я нырнул обратно в прореху, чтобы увидеть, что там творится. А там Татина показала ему язык и помахала рукой, приглашая залезть в кибитку. Кан и Павел обреченно смотрели на стражника, всем своим видом показывая смирение и покорность.
- А кто это тут у вас? На навоз не очень похоже, но если их не выпускать для отправления естественных надобностей, то вскорости они смогут обмануть нюх и вам будут охотнее верить на слово. Тем более, вас нужно проводить, - Торд подмигнул Татине.
- А если я оставлю своего спутника, - торопливо начал Монд, видя что Торд с укоризной покачивает головой, - а потом на обратном пути заберу его и отдам все дол… - договорить он не успел, полетев на землю от мощного тычка по шее. Истрит довольно причмокнул языком и склонился над поверженным, угрожающе подняв кулак.
- Все понял, осознал и каюсь! - примиряющее поднял руки Монд. - Это лишь минутная слабость, клянусь - такого больше не повторится.
- Вот и договорились! Я возьму с собой брата, мы поедем чуть в стороне от вас и питаться будем отдельно. Кстати, ты, - обратился Торд к проходящему мимо чумазому мужчине в лохмотьях, - принеси еды на три дня мне и моему брату.
Мужчина с ничего не выражающим лицом развернулся и побрел обратно. Стражники проводили его взглядами и стали обсуждать последние новости: как один ушел в лес и не вернулся, потом двое упали в реку и не смогли выбраться, а тому ворона капнула в глаз и он ослеп. Вскоре запас новостей иссяк, и к этому времени вернулся посланный за едой. Баламут придирчиво осмотрел все припасы и, обнаружив среди них яблоко с червоточиной, что есть силы саданул посланца по лицу. Человек упал как тряпичная кукла, затем поднялся и побрел обратно, не обращая никакого внимания на падающие с носа капли крови. Капли, соприкасаясь с поверхностью, взмывали маленькими фонтанчиками вверх, а потом вновь припадали к булыжной мостовой, оставляя на ней алые кляксы. А Торд, уже забыв о нем, приторачивал к задку нашей телеги принесенные сумки так, чтобы до них не дотянулась рука арестанта. Судя по сноровке, с которой он это проделывал, опыт у него богатый.
Сборы были недолгими, лошади даже поесть не успели из кормушек, подвешенных на морды, как их потянули вперед.
- Скоро вернемся, братцы, не скучайте! - Торд махнул рукой и мы тронулись через город.
Мы пронизали Карду насквозь и вышли через другие врата. Город, как и первый увиденный нами населенный пункт, словно покрыт серой пылью, все краски казались блеклыми и выцветшими. Проходящие люди безразлично шли мимо, не обращали на нашу процессию никакого внимания. А нас провожали уже четыре человека - поневоле наполняешься чувством собственной значимости, и чуть-чуть пониманием глубины человеческой жадности. Стражники распрощались со стоящими на северных вратах, им пожелали удачи и захлопнули ворота.
Мы двинулись дальше и вскоре снова въехали в лес. Павел о чем-то тихо шептался с Каном, Татина дремала, а меня все больше и больше донимала одна мысль - почему жители ходят какие-то зомбированные, а стражники живут, скалятся и горят желанием урвать свой кусок и потолще. И зачем стражникам нужны монеты, если и так могут получить всё что захотят? Вот эту мысль я и выложил Павлу, а его, оказывается, мучили такие же соображения. Он их озвучил перед Каном, но тот лишь пожал плечами в ответ.
- Людская жадность всегда входила в поговорки, а уж те, кто привык к золоту, вряд ли откажутся от него, даже тогда когда оно совсем не будет нужно! - меланхолично произнес Кан.
Павел посмотрел на Кана, но ничего не смог возразить. Татине опять что-то не нравилось, и она просто дулась на всех. Может быть, заранее на что-либо обижалась, в любом случае и она не противоречила высказыванию нашего многомудрого спутника.
В этот день мы проехали еще одно поселение, и к нам присоединились еще двое стражников, когда-то обманутых Мондом. Похоже, им совсем было нечего делать, а тут какое-никакое развлечение. Кормить нас в этот день никто не собирался, и мои спутники потихоньку питались Пашкиными припасами. Я по природе своей, то засыпал, то просыпался на остановках, когда был привал или выводили по нужде пленников.
Татина на таких остановках веселилась вовсю. Если с мужским полом всё предельно ясно - достаточно упереть в спину копье и ждать окончания процесса, то с Татиной стражники вдоволь намучились. Ей приказали непрерывно разговаривать, как только она зайдет в чащу, чтобы слышать голос. Как только дали такое указание, то сразу же начали об этом жалеть - такую отборную брань я давно не слышал. С тех пор, как лицо кавказской национальности попробовало на местном рынке обвесить нашу Маргариту Павловну. В итоге он, полуконтуженный децибелами, отдал в три раза больше положенного, и от щедроты южной души в нагрузку подарил арбуз. На следующий день он переехал на другой рынок и говорили, что остался заикой после встречи с разъяренной русской женщиной. Вот такую же брань Татина изливала на наших сопровождающих. Те пытались огрызаться в ответ, но разве можно снежками остановить идующую лавину? Как оказалось, бить пленников нельзя - один стражник обмолвился, что за каждый синяк или ушиб снималась денежка. Татина едва это услышала, тут же начала пользоваться своей неприкосновенностью. Может, поэтому ее старались выводить реже остальных?
На ночь мы остановились на небольшой полянке в лесу. Закрапал мелкий противный дождик из той породы, что сперва не замечаешь, но через пять минут уже мокрый насквозь. Добрые и жалостливые стражники, радея исключительно о том, чтобы доставить пленников под здоровой и, в первую очередь, сухой охраной, сдернули с нашей клетки покрывало и устроили из нее навес. Татина, в ответ на эти действия, подняла такой ор, что стражники, которым она и так все нервы истрепала за день, отогнали телегу к большой и развесистой ели. Защита от дождя небольшая, но все же лучше, чем ничего. Стражники поели, мои спутники поглотали слюнки, в общем, ничего интересного. Я, пользуясь своими размерами, юркнул Павлу за пазуху. Тепло, уютно, а главное сухо, там меня разморило, и я заснул. А ведь Кан предупреждал, да и сам я оборачивался из медведя в кота, почему же сейчас об этом забыл?