Я был хромым, подумал Кирби, я видел, как все вокруг весело ходят, бегают, и прыгают, и сознание ущербности окрашивало каждый мой шаг. Я только изо всех сил старался делать вид, что у меня ноги в порядке, чтобы никто не заметил, что я - инвалид. Теперь же я твердо стою на ногах, я выздоровел, и хотя радость и желание двигаться по-прежнему не оставляют меня, я понял, что ходить - не значит жить. Жизнь этим не исчерпывается. Я стал полноценным человеком.
Кирби подошел к Бонни Ли, наклонился и, едва коснувшись ее неподвижных губ, перешел в мир света, движений и красок. Мягкость и тепло вернулись мгновенно, и она, вздрогнув, вскрикнула от неожиданности. Ее карие глаза сузились.
- Совсем незаметно, - прошептала она, - я чуть не выпрыгнула из туфель ты, паршивец! Это то, к чему никогда нельзя привыкнуть, милый.
Бонни Ли, вытерла крем с пальцев, вышла в соседнюю комнату и закрыла входную дверь. Вернувшись, скользнула в его объятия, легко поцеловала его в подбородок и широко, сладко зевнула.
- Кирби, я совершенно измотана. - Она высвободилась из его объятий, присела на кровать и снова зевнула. - Не подходи к окну, а то тебя заметит кто-нибудь их моих любопытных старушек.
- Нам есть о чем подумать, Бонни Ли.
Она сбросила босоножки и вытянулась на кровати.
- Не хочу ни о чем думать, пока не посплю. А ты не желаешь вздремнуть?
- Да, пожалуй. - Кирби подошел, сел на край кровати, наклонился и вторично поцеловал ее в губы.
Она усмехнулась.
- О, я вижу, ты совсем не так уж сильно хочешь спать.
- Бонни Ли!
- Нет, милый. Это будет напрасная трата сил и таланта. Пожалуйста дай мне поспать, а там посмотрим. И самому тебе необходимо поспать. Ты бы прилег на диван, отдохнул, успокоился.
- Я не могу терять время на сон, когда столько…
Внезапным жестом она заставила его замолчать, прикусила губу и сказала:
- Дай-ка мне часы, милый.
- Я бы не советовал тебе сейчас…
- Я ничего особенного и не собираюсь делать, глупый! И обманывать тебя не собираюсь. Дай их мне.
Поколебавшись, Кирби неохотно протянул часы Бонни Ли. Девушка сразу нажала на колесико. Ему почудилось, что он видит легкую тень движения, она уже лежала совсем в другом положении, свернувшись калачиком, часы в нескольких дюймах от ее расслабленной руки, глаза закрыты, дыхание медленное и спокойное сквозь полуоткрытые губы. Кирби позвал ее, но Бонни Ли не отвечала. Тогда он потряс ее за плечо. Простонав, она протянула руку к часам. В следующее мгновение она уже лежала совершенно обнаженная. Только что была одета, а через миг ее одежда очутилась в воздухе, падая на пол. Он снова разбудил ее, девушка что-то пробубнила сквозь сон, потянулась к часам и снова оказалась в другом положении. На этот раз, только он коснулся ее плеча, как она тут же проснулась. Веки слегка припухли, как после долгого сна. Она сладко зевнула и с наслаждением потянулась. Все это продолжалось, включая пробуждение, всего несколько минут.
Улыбнувшись ему, она негромким, чуть хрипловатым голосом протянула:
- Как хорошо! Целых три часа. Теперь давай ты. - Она подвинулась, освобождая ему место. - Устраивайся сразу поудобнее, милый. Эта чертова кровать и подушка становятся жесткими как камень. И лучше сразу разденься, - одежда страшно мешает.
Кирби растянулся на кровати и, полным поворотом стрелки обеспечив себе час времени, включил красный мир. Бонни Ли казалась вырезанной из полированного красного дерева. Она опиралась на локоть и улыбалась ему. Лежа в жесткой вмятине, образовавшейся под тяжестью его тела, Кирби пытался заснуть, но одежда действительно стесняла. Он поднялся с кровати и сделал попытку раздеться, но одежда была, как толстая жестяная фольга. Тогда он возвратился в привычный мир и повернувшись к Бонни Ли спиной, принялся быстро скидывать с себя все, что на нем было. От непривычки лицо его горело. Никогда еще ему не приходилось при дневном свете раздеваться перед женщиной. Справившись с этим делом, Кирби, торопливо и неуклюже бросился обратно в кровать, нырнул в красный мир и тут же заснул. Неожиданно пробужденный чьим-то прикосновением, он увидел лицо Бонни Ли на подушке в нескольких дюймах от своего лица.
- Поспи еще часок, милый, - прошептала она. - Или два, я могу подождать.
Он снова вернулся в красное безмолвие, а когда вторично проснулся, то увидел перед собой то же улыбающееся лицо.
- Ну как, здорово получается? - прошептала она.
Он зевнул, восхищаясь той быстротой, с которой она нашла применение часам дядюшки Омара. Прошло бы немало времени, прежде чем он сам додумался бы до чего-либо подобного.
- Дядюшка Омар обладал замечательной способностью обходиться почти без сна. Мы часто удивлялись по этому поводу.
- Да, неслабую штуку придумал твой старикан, Кирби! Всего минуты две прошло, как я проснулась, никак не больше. Хочешь еще немного поспать?
- Н-нет. Сейчас нет.
- Ты знаешь, и мне тоже не хочется, - прошептала Бонни Ли.
Она придвинулась к нему и прижалась теплым шелковистым бедром. Ее лицо находилось так близко, что ему был виден только огромный коричневый глаз, влажный и яркий. Он чувствовал тепло ее дыхания.
- Как замечательно тебя любить, Кирби. - Она сладко вздохнула. - Ты такой милый. И такой… немножко… испуганный. Я начинаю чувствовать, что это так важно, так важно. И вся становлюсь, как пастила или теплый суп, а сердце начинает стучать: тук-тук-тук - вот здесь, в горле, и, кажется, я вот-вот заплачу. Давай будем делать это медленно и нежно. И говори мне ласковые слова, а я их стану тебе повторять.
10
Кирби Винтер и Бонни Ли занимались любовью, по очереди спали в красном мире, вместе весело принимали душ, подшучивали друг над другом, устраивали бесконечные потасовки из-за мыла и полотенец - развлечения настолько несвойственные прежнему Кирби, что не оставалось никаких сомнений в его целительном перерождении. Раньше, замкнувшись в своем одиночестве, он по-пуритански судил подобные забавы, убеждая себя, что они по сути своей порочны и достойны справедливого наказания. Но неожиданно круг был разорван, он оказался окружен теплом и музыкой жизни. Не грязный порок, не безнравственное разложение увлекли его за собой, а захватил счастливый, радостный праздник естественности и чистоты, где каждая мелочь была восхитительным, но вместе и простым человеческим удовольствием.
Подведя под свои чувства теоретический фундамент, он сформулировал это следующим образом. Бонни Ли, его чудная Бонни Ли обладала формами, цветом и фактурой плоти, привлекательной для всех органов чувств Кирби Винтера. Сам этот процесс академического изучения ее как объекта эстетической ценности нисколько, оказывается, не унижал в его сознании Бонни Ли. Он сумел выстроить и обратное рассуждение - прийти к выводу, что для нее он так же являлся не только индивидуальностью, не только Кирби Винтером, но и объектом, который доставлял ей всестороннее удовольствие. Это позволяло ему изменить свое прежнее отношение к собственному телу как к чему-то нелепому, смешному и постыдному, нуждающемуся в сокрытии.
Теперь ему нравилось, что он высокий и мускулистый, он радовался своей природной наследственности и тому, что в свое время не забывал тренировать тело. Огорчало только, что у него небольшой животик. Он обратил на это внимание, когда Бонни Ли пребольно ущипнула его за складку, которую он прежде не замечал, и тогда пообещал себе, что станет таким же гибким и подтянутым, как она, зная, что обязательно доставит ей этим удовольствие. Его желания поначалу проявлялись настолько часто и недвусмысленно, что он сделался объектом ее постоянных непристойных шуток. С шутками он быстро примирился, а от своей неуемной активности скоро чувствовал удовлетворение, граничившее с глупостью.
В процессе этих игр, несмотря на свою неопытность и на годы невольного воздержания, Кирби понял, как милостив к нему был случай, что свел его с Бонни Ли в трудный момент жизни. Видно, она являлась тем единственным существом в мире, что способно без задержек и проволочек, одним махом преодолев сомнения и угрызения, ввести Кирби Винтера в жизнь подлинных человеческих чувств и желаний. Заметь он в ней хотя бы малейшую неестественность, и он снова превратился бы в рефлектирующего, неуклюжего урода, отравленного стыдом, разочарованием и пуританской уверенностью, что все прелестное и очаровательное, по сути своей, есть зло. Но как ни старалась издыхающая мнительность вновь поднять голову, убеждая его приглядеться внимательнее, все было напрасно: он видел перед собой подлинно счастливое, щедрое на чувства, жизнерадостное, изобретательное и детски резвящееся прелестное существо - без малейшего пятнышка.
Кирби наслаждался. Есть схема во всякой любовной игре. Есть время просьб и обещаний прекратить всю эту чепуху, затем инстинктивное понимание того, чья очередь быть активной стороной, быть игриво отвергнутым, а чья отвергать, с мрачной серьезностью наносить ответный удар, иногда, на мгновение, нежно принимать неизбежное, чтобы в последний момент быстро отскочить, - и так до тех пор, пока все не зайдет настолько далеко, что остановится уже станет невозможно.
Только что она сидела на краю голубой ванны, а он вытирал ей волосы большим бордовым полотенцем, глядя, как распрямляются ее влажные упругие локоны. Но неожиданно, без лишних слов, чувствуя, что игры кончились, он поднял ее на руки и понес в постель. Без остатка отдавая всю накопленную страсть, он стремительно и радостно перешел с ней все границы. От полноты чувств она засмеялась странным замедленным смехом, и сжала его с такой внезапной силой, что некоторое время он не мог двинуться в ее объятиях.
Двухчасовые новости они слушали с удивлением и недоверием. После их окончания пошел специальный пятнадцатиминутный выпуск, посвященный Кирби Винтеру.
Когда выпуск завершился, Бонни Ли выключила маленький приемник и поставила его на тумбочку возле кровати.
- Хотя это не новости, а сплошное сумасшествие, все перекрывает тот факт, что сейчас два часа дня. Мне кажется, я вконец обалдела от этих скачков во времени и перерывов на сон. Сейчас уже должно быть завтра. Все, больше никакого сна, Кирби, ты знаешь к чему это приведет. Мы отдохнем, и снова захотим друг друга, потом еще поспим и… Проклятье, если мы будем продолжать в том же духе, тебя вынесут отсюда на носилках или ты выпорхнешь в окно.
- Я не могу понять, как Бетси Олден…
Она села и нахмурилась.
- Слушай, твой дядюшка Омар, он выглядел старше своих лет?
- Что? - переспросил Кирби, занятый другими мыслями.
- Сутки должны содержать в себе двадцать четыре часа. Дай-ка мне подумать. Знаешь, ведь я втиснула в сегодняшний день никак не меньше одиннадцати лишних часов. Лишняя половина суток. Могу поспорить, что если я буду делать так ежедневно в течение десяти лет, то мне будет тридцать пять лет вместо тридцати. Он казался стариком?
- Кто? Ах да, пожалуй, он выглядел старше своего возраста.
Бонни Ли подняла свою длинную загорелую ногу и согнула ее.
- Пока я бегала по пляжу, у меня устали ноги. А сейчас такое ощущение, какое бывает на следующий день после того, как ты слишком много ходил.
- Ты слышала, что они сказали?
- Что за дурацкие вопросы ты задаешь? Конечно, слышала. Я же сказала: они все свихнулись окончательно.
- Они говорят, что явно опознали меня. Получается, я обезоружил двух полицейских, сковал их наручниками и скрылся в толпе. И теперь я вооружен и очень опасен.
Она усмехнулась.
- Ник Картер идет по твоим следам, милый. А что еще, спрашивается, эти глупые копы способны сказать? Знаешь, я умираю от голода. У меня есть бифштексы. Тебе их как поджарить?
- Не слишком сильно. Так, средненько.
- Я сделаю все, как ты хочешь. Я ведь буду теперь заботиться о тебе, слышишь?
Кирби вспомнил панику на пляже, вспомнил трубку, кольцо, розы и деньги, и попросил ее рассказать, что там произошло. Бонни Ли поставила бифштексы на огонь, вернулась и начала рассказывать, убежала, перевернула бифштексы, опять вернулась, продолжила рассказ, снова убежала и наконец принесла поднос с дымящимися бифштексами в тарелках, двумя стаканами молока, маслом в масленке и большой французской булкой. Пока они ели, она дорассказала ему все, что не успела рассказать прежде.
Кирби встал и вытряхнул на кровать из карманов одолженных брюк пачку денег и кольцо. Бонни Ли, молча наблюдала, как он пересчитывает деньги. Закончив, Кирби взглянул на нее и сказал:
- Шесть тысяч пятьсот двадцать долларов, Бонни Ли!
Она пожала плечами.
- Господи, милый, тогда мне это показалось просто игрой, так нереально все было вокруг. Впрочем, ты сам знаешь. Но похоже, я действительно украла эти деньги. Однако, ты слышал, что сказали по радио. Двадцать тысяч. Вот проклятье! Все они врут, чтобы получить страховку побольше.
- А что насчет кольца?
- А, это. Около пляжных кабинок какой-то толстый ублюдок с двумя приятелями окружили парня. Тот хотел убежать от них, но они прижали его к стенке. Мне не понравилась эта троица - я не люблю, когда трое на одного. Так что я заморозила их, связала толстяку ремнем колени, второму галстуком и как следует подтолкнула третьего. С толстого я сняла кольцо, отошла футов на пятьдесят и спряталась за куст. Толстый повалился на спину, второй рухнул на него, третий кувырком полетел в колючий кустарник, а парень, которого они приперли к стенке, бросился на утек.
Она забрала из рук Кирби кольцо и провела камнем по стеклу бокала.
- Настоящий бриллиант, - восхищенно сказала она, - большой. Вот сукин сын, а?
Кирби с самого начала не очень нравилась некоторая грубость ее речи, но он старался не подавать виду. На этот раз, однако, он не сдержался: тень неудовольствия прошла по его лицу. Проницательная Бонни Ли тотчас заметила это и все поняла.
- Тебе не нравится, как я говорю.
Вызывающий тон смутил Кирби.
- Это не важно, - сказал он.
Она бросила кольцо на поднос.
- А может быть, и важно! Такая вот я есть! И тебе меня не изменить, и самой мне уже не измениться. Я, милый, стала женщиной намного раньше, чем услыхала о хороших манерах. В школу я ходила всего четыре года. И если тебе нужна леди для чайных церемоний, придется поискать в другом месте, понял? С ней ты вволю наговоришься об искусстве, о культуре и о всем таком. Но потом попробуй принять с ней душ и затащить ее в постель посмотрим, что из этого выйдет. Не придется ли тебе подписать брачный контракт с гарантированным доходом еще прежде, чем она сойдет со своих каблуков.
- Бонни Ли!
- И, черт побери, не смотри на меня с жалостью, ты, сукин сын! Мне и так хорошо, и ни ты, ни кто другой мне не нужны!
Она упала лицом на кровать и зарыдала, как наказанный ребенок. Кирби гладил ее по волосам, уговаривал и утешал.
Наконец она успокоилась, поднялась, пряча глаза, пошла в ванну, вымыла холодной водой лицо и вернулась, виновато улыбаясь и продолжая время от времени всхлипывать.
- Все сплошное вранье, что я сказала, - призналась она. - Ты это сам, конечно, понимаешь. Из-за того, что ты такой образованный, я чувствую себя как-то странно и неловко. Я хочу как лучше, но ни черта у меня не получается. Пресвятая дева Мария, я работаю шесть вечеров в неделю! Когда же мне учиться в школе, даже если б меня туда и взяли? Извини, милый. Со мной такое нечасто происходит. Это, наверно, сегодняшний сумасшедший день на меня так подействовал. Я всего лишь девчонка из Южной Каролины, из простой семьи фермера - глупая, темная и любящая повеселиться девчонка.
- Ты слишком низко себя ценишь. Ты умная, сообразительная…
- Да, как лиса. Перестань меня утешать.
- Ты в том же возрасте, что и ребята, только поступившие в колледж.
- По сравнению с ними мне лет сто.
Кирби взял пачку банкнот и кинул ее на кровать рядом с ней.
- Эти деньги добыла ты. Так возьми, если действительно хочешь учиться. Тебе их надолго хватит, а потом снова можешь начать работать.
Бонни Ли посидела немного в задумчивости, затем искоса взглянула на Кирби.
- Скажи, милый, ты что, забыл, что сказали в последних новостях? Все нужно делать по порядку.
Новости были исключительно неприятными. "Глорианну" остановили возле Диннер Кей, отвели обратно в бухту и поставили на прикол. Местная полиция ведет расследование. Обнаружилось, что на борту яхты шесть человек: экипаж из трех матросов и, кроме того, мистер Джозеф Локордолос, гражданин Испании, владелец гостиниц и бизнесмен, его сестра, миссис Карла О'Рурке, греческого гражданства, член международной организации бизнесменов, и мисс Бетси Олден, племянница миссис О'Рурке, гражданка США, работающая в Голливуде на телевидении актрисой на вторые роли. Яхта приписана к панамскому регистру. Мистер Локордолос был ужасно возмущен несправедливой задержкой. Все бумаги оказались в полном порядке. Он заявил, что яхта вышла в море на несколько часов, чтобы испробовать в работе только что установленный новый радар. Мистер Локордолос и его сестра разъяснили, что находясь в отеле "Элайза", которым частично владеют, они действительно познакомились с Кирби Винтером, племянником Омара Креппса. Покойный Креппс был им немного знаком. На их взгляд, мистер Винтер казался сильно удрученным, а так как на яхте "Глорианна" места достаточно, они предложили ему ради развлечения отправиться вместе в Нассау, откуда самолетом он смог бы вернуться назад. Мистер Винтер обещал обдумать их предложение, но ответа долго не давал. Они уже решили, что он отказался плыть с ними, когда неожиданно на яхту доставили его вещи. Все их попытки войти после этого в контакт с мистером Винтером закончились безуспешно. Но они предполагали, что естественно с прибытием багажа, что он все-таки поплывет с ними, быть может, даже задержится на яхте на более длительный срок, чем намеривался вначале. Вероятно, признал мистер Локордолос, им действительно следовало обратиться в полицию сразу же, едва только они услышали о крупной растрате. Вероятно, не сделав этого, они совершили ошибку. Но, как объяснил мистер Локордолос, он смотрел багаж мистера Винтера и не нашел в нем ничего заслуживающего внимания полиции. Идею совместного путешествия с мистером Винтером, он, конечно же, сразу отбросил и просто ждал, когда тот появится, чтобы немедленно выгрузить все его вещи в бухте Бискайн и покончить с этим неприятным делом. Когда полиция предъявила ордер на обыск яхты, мистер Локордолос заявил, что хотя судно иностранной регистрации и ордер может быть опротестован, он, однако, готов добровольно предоставить яхту для полного осмотра. Полиция конфисковала багаж мистера Винтера, но ничего, относящегося к делу о присвоении миллионов Корпорации Креппса, обнаружить не удалось. Еще раньше был конфискован чемодан мистера Винтера в его номере в отеле "Элайза".
Во время обыска яхты полиция допросила мисс Олден. Она была найдена в постели в одной из кают на борту яхты. Мистер Локордолос и мисс О'Рурке объяснили, что молодая актриса переутомилась от избытка работы и они намереваются взять ее с собой в небольшой круиз. Мисс Олден слабым голосом подтвердила истинность этого сообщения.