Послезавтра начало подготовки. Завтра вечером за тобой заедут. Ну, я двинул.
- Некогда?
- Ага.
-Опять все по минутам рассчитал?
-А как же иначе?
Вновь чуть справа и ощутимо внизу была площадь Воровского. Теплее, что ли стало, но заходили по московским тротуарам люди,замелькал народ. Генерал (сегодня он был а штатском) одобрительно посмотрел через стекло на все на это и повернулся к Егору.
- Это не просто новый переправочный пункт, Жора. Это база доводки, ювелирной шлифовки агентуры, агентуры чрезвычайно квалифицированной и многочисленной. Она им необходима именно в это лето и именно там, где они этим летом собираются нанести удар, которым хотят отыграться за Сталинград. Представляешь, что готовят?
- Орловско-Курский выступ? - поинтересовался Егор.
-Вероятнее всего. Но это тоже следует проверить в архиве базы. По маршрутам агентуры. Итак, архив, Жора, ты должен взять этот архив. В нем личные дела агентов, приметы, клички и - самое главное - маршруты. Как ты понимаешь, на удар немцев готовится наш контрудар, и вот об этой подготовке немцы не должны знать. Мы обязаны взять там всю агентурную сеть.
Егор слышал это явно не в первый раз, и поэтому вступил в разговор вопросом о конкретном.
- Еще раз охрану проверяли?
- Да. Исключительная, я бы даже сказал монументальная... Две обширные зоны...
- А точно - две? - перебил Егор.
- Вот это точно. В первую вошли, а на второй - нарвались.
- И много парней положили?
- Двоих.
- Профессионалы?
- Опытные партизаны.
- Что же вы так? - сморщившись, как от зубной боли, горестно осведомился Егор.
- А как? - угрожающим вопросом ответил генерал.
- А так: каждый должен заниматься своим делом, Виталий Андреевич. Партизан - партизанить, разведчик - производить разведку. Сколько людей зря кладем из-за того, что дилетанты!
- Где я столько профессиональных разведчиков возьму?
Егор помолчал, потом заговорил о другом:
- Итак, Вирт, Бауэр, Кареев.
- Для тебя скорее порядок таков: Бауэр, Кареев,Вирт.
- Что нового о Карееве?
- Враг. Настоящий враг. Умен, опытен, зол.
- Тогда так: Кареев, Бауэр, Вирт.
- Ну, как хочешь. Теперь о твоей группе. Почему радистка, а не радист?
- Потому что радист - всегда баба.
- А радистка?
- А радистка - человек. При ней мужики мужиками будут.
- Всех их знаешь?
- Вес о них знаю.
- И последнее, Жора. Может, Васю не возьмешь, побережешь?
- Нужен, - твердо сказал Егор и встал. Что у меня будет на последний рывок?
- Особый партизанский отряд государственной безопасности.
Она плыла хорошим спокойным кролем по тихой, совершенно тихой глади воды, которая бывает только очень ранним погожим утром. Она плыла к берегу, и берег водохранилища столь же спокойно приближался к ней. Все ближе малый песчаный обрыв, уютная старинная усадебка над ним, и над усадебкой высокие сосны.
Она постепенно являлась из воды, явилась, стянула с головы резиновую шапочку, тряхнула слегка подмокшими кудряшками. В старенькой купальне она переоделась в цветастое платье и, не торопясь (она все делала не торопясь), поднялась по деревянной лестнице к дому. Там, в миниатюрном бельведере, уже почти не дымя, давно кипел самовар.
Она сняла трубу, прикрыла жар конфоркой и понесла самовар в дом. Прошла через анфиладу комнат и, выйдя на открытую террасу, водрузила самовар на стол. Залив кривой самоварной струей кипяток в заварной чайник и еще раз оглядев дело рук своих - готовый на четырех персон завтрак, - она громко объявила на весь дом:
- Семейка, завтрак готов! Прошу к столу!
Гремя сапогами, они почти строем спустились по деревянной полукруглой лестнице. Все трое - коротко стрижены, чисто выбриты, все трое - в военной форме без погон и знаков отличия.
-Доброе утро! - сказала им она.
-Здравствуй! - ответил Егор Иванович.
- Здравствуйте, Маша! - улыбнулся Альберт.
-Здравия желаю, товарищ младший лейтенант! - приветствовал ее однорукий Василий.
Маша глянула на него, усмехнулась:
-Почему же так официально, дядя Вася?
-Потому как ты старше меня по званию, - ответил Василий и первым отодвинул от стола легкий венский стул.
Весело посмеявшись, Егор Иванович догадался:
- Завидует!
-A ты бы помолчал, Егор! - обиженно прикрикнул на него Василий.
Расселись, принялись за еду. Маша смотрела, как небрежно и точно кинув салфетку на колени, ест Егор.
- Так говорите, Егор Иванович, что вы из плебеев?
- Это ты в связи с тем, как я, крестьянин, с ножом и вилкой управляюсь? - Егор пресекал с полуслова. - Дурная привычка. Довольно долго приходилось прикидываться нe тем, что я есть на самом деле. Вот и привык.
Где же вы привыкли?
-А-а, неинтересно!
- Секрет?
- Почему же.
- Тогда - где?
- В Белостоке, Варшаве, Харбине, Мадриде.
- Ну, и как там? - незамедлительно спросил Альберт.
- Там - всяко. А здесь - хорошо! - Егор, отвлекшись от тарелки, смотрел на качавшиеся верхушки сосен.
- А что здесь раньше было? - Альберт был любознателен.
- Дом отдыха работников искусств, - ответил Егор.
- А еще раньше - имение адмирала Чичагова, героя Отечественной войны двенадцатого года, - не без ехидства дополнила Егоров ответ Маша.
Альберт обрадовался до чрезвычайности, догадываясь, что:
- Точно, жилье для адмирала! С одной стороны - мачтовые сосны, а с другой, прямо у крыльца, - воды море разливанное.
- Алик, при адмирале водохранилища не было. Только речка маленькая протекала неподалеку, почти ручеек. Называлась - Уча, - грустно пояснил Егор.
- Уча, учись, - в никуда сказала Маша.
- Словоблудить любишь, Маша? - заинтересовался Егор.
- До неприличия.
- А хорошо ли это?
- Не знаю.
Чай все пили со знанием дела, и потому - с наслаждением. Василий, допив третий стакан, перевернул его и, положив на донышко замусоленный огрызок сахара, отметил с большим удовлетворением:
- Дача.
Егор небрежно промокнул губы салфеткой, осмотрел всех и сказал буднично:
- Мы все здесь, ребятки, не первый год замужем. Посему откровенен: операция нас ждет тяжелейшая. Готовиться к ней начинаем сразу же. Сегодня - первый рабочий день. Работаем по двенадцать часов с тремя часовыми перерывами. Маша на ключе, мы поочередно в тире, на полосе, на суплесной площадке. Bonросы есть?
- Я только на ключе? - обиженно спросила Маша.
- Нет. Последние два часа кросс и тир.
- А полоса, а площадка?
- Незачем. Тебе не пригодится .Еще вопросы?
- Когда? --задал вопрос Василий.
- Три недели обязательной подготовки. Потом - по обстоятельствам.
-Мы- вся группа?-- задал свой вопрос Альберт.
- Нет. Будет пятый, отсутствующий пока по уважительной причине. Все? - Он вновь оглядел всех и распорядился: - Через сорок пять минут вызываю инструкторов.
-А сорок пять минут что делать? - удивился Альберт.
- Как - что? Маше помогать. Посуду помыть, картошку почистить, дров принести.
В тире Альберт "качал маятник". Один инструктор, стоя у пульта, обязан вдруг и с разной скоростью пускать мишени в виде человеческих фигур в разнообразных позах, на которых обозначены белые номера. Другой инструктор должен неожиданно отдавать хлесткие команды Альберту, стоящему спиной к мишеням. Итак, машина еще не запущена, и обе кобуры на ремне у Альберта застегнуты. Вдруг:
- Восьмой, третий, пятый! Убойное поражение!
Альберт мгновенно вырвал наган из кобуры, стремительно обернулся и, падая, произвел три выстрела.
-Пошли к мишеням проверить результат. Две пули легли у линии убойного поражения (линия убойного поражения - линия от воображаемой переносицы до пупка), одна - в плече.
-Плохо, Алик, - сухо сказал инструктор. - На исходную.
Альберт, спрятав наган в кобуру, вернулся к темной стенке.
-Четвертый, пятый! Отключение верхних!
На этот раз, в едином движении разворачиваясь и выдергивая из кобуры наган, Альберт произвел два выстрела.
- Ничего, - признал инструктор. Правые руки мишеней были пробиты.
Задействованы все. Все вооружены и готовы к стрельбе. Полный кач! Стрельба на оба барабана!
Балет! Уклоняясь от предполагаемых выстрелов, Альберт рвано, с противоестественной быстротой прыгал, приседал, падал, вскакивал, неожиданно менял направление движения и все время вел огонь из двух наганов - с правой и левой руки.
- Пятнадцать секунд, - недовольно гладя на секундомер, заметил инструктор. - И двигался тяжело. Пойдем считать...
Василий был на полосе.
-Еще разок! - скомандовал инструктор.
Еще разок Василий кубарем скатился с крутой и высокой горки, еще разок пробежал по замысловато изогнутому разновысокому бревну, еще разок пропрыгал в мелких ячейках проволоки, еще разок прополз под ней, еще разок проскочил через пятиметровое пламя, еще разок... Он упал у глухой стены, нe удержавшись единственной рукой за край стены.
- Что такое?! - гневно взвыл инструктор.
- Однорукий я, - злобно пояснил с земли Василий.
- И однорукому жизнь дорога! Встать!
Еще разок Василий преодолел глухую стенку.
- Ты молодец, Иваныч! - похвалил инструктор Егора, который на шведской стенке, перебирая ногами и руками, выходил на чистое колесо. Вышел, ощерился удовлетворенно, спрыгнул.
- Утешаешь?
- Тебе годков сколько, Иваныч?
- Сорок три.
- Ей-Богу, суставы, как у тридцатилeтнeго!
- Нe лукавь, Пeтюша. Если серьезно, форма сносная? Для волкодава?
- Для волкодава - сносная.
- И нe более, - догадался Егор.
- И нe более, - подтвердил инструктор.
Смена.
Василий в тирe...
Егор на полосе...
Альберт на суплeсной площадке...
Смена.
Егор в тире...
Альберт на полосе...
Василий на суплeсной площадке...
В рaдиолаборатории Маша (уже и поенной форме), отделенная от мира наушниками, стучала ключом А потом стреляла в тире.
А потом, по капризной, еле просматриваемой тропке, бежала через чистый и тихий лес.
После ужина Егор принес сводку отметок и, держа бумагу на расстоянии (приближалась дальнозоркость), стал зачитывать ее нарочито быстро и монотонно:
- Волков Альберт Михайлович. Полоса препятствий - "хорошо". Суплес - "отлично". Стрельба по трем пунктам - "удовлетворительно".
- Это почему же "удовлетворительно"? - обиделся Альберт.
- Значит, кого-то это удовлетворяет, - пояснила Маша.
- Словоблудим, Сергеева, - пресек дискуссию Егор. - Продолжаю. Певцов Василий Семенович. Полоса препятствий, принимая во внимание отсутствие профессиональной подготовки, - "хорошо".
- "Хорошо", оно, конечно, хорошо, - пробурчал Василий, но был доволен.
- Тихо, Вася, уступи место даме. - Егор продолжал: - Мария Юрьевна Сергеева. Радиодело. Аппаратура советских систем - "отлично". Аппаратура немецких систем - "весьма хорошо". Общая - "отлично". Кросс - "отлично". Стрельба по двум пунктам - "отлично". Маша, это при твоей-то близорукости! Как?!
-Наугад, - ответила Маша.
-Ну, Марья, ты даешь! - восхитился Альберт.
-А у самого-то как? - ехидно спросил Василий у Егора.
-Мы от народа ничего нс скрываем, - успокоил массы Егор и зачитал по отдельному листку: - Полоса препятствий - "хорошо", суплес - "хорошо", стрельба по трем пунктам - "отлично".
Чуть лучше, чем у меня, - с сожалением резюмировал Василий.
- Это что же - я хуже всех?! - Альберт был смертельно обижен.
Уже сменив форму на платье, Маша спустилась к купальне, прошла по дощатому настилу, сняла сандалеты и, присев на край пастила, опустила ноги в теплую вечернюю воду. Полуприкрытое соснами, уходило к горизонту солнце, но тучи его еще согревали правую Машину щеку. Маша прикрыла глаза и повернулась к солнцу лицом.
Кто-то подошел и сел радом. Маша открыла глаза. Это был Егор. Босиком, без ремня, он сидел, по-турецки загнав под себя ноги.
- Вы - не крестьянин, вы - дехканин, - улыбнулась Маша.
- Суплес, Маша.
- Когда я вас в первый раз увидела, вы мне ужасно понравились. Пробор, усики. Американец. Кларк Гейбл, кинозвезда. А костюм какой!
- Костюм французский. В Париже куплен. На улице Риволи.
- Это хорошо, что вы купили костюм на улице Риволи?
- На улице Риволи магазины для миллионеров.
- Дунька в Европе... Вы не плебей, вы - плейбой, - улыбнулась и, словоблуда, сконструировала: - Плейбей.
- Зачем ты меня все время цепляешь, Маша?
- Реакцией вашей интересуюсь, Егор Иванович.
- На непосредственную - не рассчитывай, я профессиональный разведчик.
- Любимое ваше словечко - "профессиональный".
- Это не словечко, это мой пунктик. История, судьба, не знаю что еще, кидали меня так, что волей-неволей я стал профессионалом. Я выжил случайно. Но после того, как я стал профессионалом, только это: профессиональные мозги, профессиональное поведение, профессиональное чутье, - помогало мне спасти свою жизнь. Мы сейчас все делаем святое дело - защищаем свою страну. Мы ее защищадм. Но я хочу, чтобы в этой войне выжило как можно большо наших людей. Не волею судеб и истории, а целенаправленной работой настоящих профессионалов, обязанных готовить себе подобных.
- Монолог, - тихо сказала Маша.
- Жизненная позиция, - поправил ее Егор.
Солнце спряталось. Резко темнело. Над водой вставал легкий пар.
- А вы все-таки немного пижон, Егор Иванович.
- Эх ты, дурочка!.. Я вас очень жалею, дочки-сыночки...
- ...Прошамкал старичок, и почесал лысину, подхватила Маша. - Да уж, папуля. Папуля, это точно.
- Ага, пахан. Это по фене. Егор встал, встала и Маша. Они были одного роста. Ты знаешь, когда мы рядом, я в легкой растерянности. Я теряю чувство превосходства над тобой. Впрочем, нет. У меня перед тобой всегда преимущество, которое ничем не ликвидируется.
- Какое же?
- Я вдвое старше тебя.
-Вдвое старше не значит вдвое мудрее. Вдвое больше усталости. Вдвое меньше жизненных сил. Так что преимущество ваше - дутое. Вроде костюмчика парижского: снаружи - шик-блеск, а подкладку уже два раза перешивали. Я заметила.
От усадьбы спускался Альберт.
- Профессионал? - спросила Маша, глазами указав на него Егору, и вопросом этим уводя непростой их разговор в покойное, привычное русло.
Егор ответил нс сразу.
- Профессионал. С профессиональным самолюбием, с профессиональной злостью, с профессиональными обидами...
- ...Вот что, Егор Иванович, - на ходу начал речь Альберт. - Полоса - это я хоть завтра доберу. Но тир мне необходим дополнительный! Хотя бы на часок в день.
- Я тебе что говорил?! - торжествуя, Егор повернулся к Маше.
- А она-то здесь причем? - обиженно спросил Альберт.
- Мы-то здесь-то все при том, - насмешливо и серьезно ответил Егор.
Спускался к купальне и Василий:
- Егор, я к тебе по какому делу? Сапоги мне выдали новые, иловые. Но не по ноге.
- Завтра вызовем сапожника, чтобы мерку снял. Тренироваться пока в своих старых будешь. Еще чего?
-Да вроде ничего.
Стояли, молчали, смотрели на темно поблескивающую воду.
-Некуда нам друг от друга деться. Опять все в сборе, - непонятно сказала Маша.
-Не все, - поправил ее Егор.
-А пятый, кто он, Егор Иванович?
- Паренек один.
- Паренек־-то хоть ничего? - спросила Маша.
- Паренек ничего. Мы с ним в июле сорок первого в Прибалтике работали.
Опустевшая безжизненная погранзастава, в которой располагалась немецкая разведывательная база, была видна с птичьего полета.
П-образное здание, громада двора с тренировочным комплексом и тиром, высоченный забор под электрической линией, внутри двора, у ворог, с одной стороны - гараж, с другой - казарма караульного взвода, в четырех углах двора - четыре вышки с пулеметами, за забором - десяти метро вая вспаханная контрольная полоса, за полосой - снова высоченный забор из колючей проволоки. Только "мельничное колесо" почему-то было квадратное, не круглое.
Все четверо стояли над колоссальным макетом и внимательно рассматривали его. По порядку. В подробностях. В мелких деталях.
- Приблизительно вот так все это хозяйство выглядит. Изучайте, думайте, потом задавайте вопросы и предлагайте, - сказал Егор Иванович, закурил и отошел к окну.
- Численность охраны? - первым задал вопрос Альберт.
- Охрана разведбазы поручена особому батальону СД.
- Ого! И весь батальон при базе?
- При базе, по нашим прикидкам, неполная рота - три взвода. Их функция - все патрулирование в первой полуторакилометровой зоне. Роты регулярно меняются. Порядок смен пока не установлен. Основной состав батальона занят патрулированием в восьмикилометровой санационной зоне и контролем дорог. Располагается он в старых казармах при въезде в город.
- Высота заборов и вышек?
- Немецкий стандарт, Алик.
- Ясно. Вопросов больше не имею.
- Кто еще? Маша? Вася?
Ни Маша, ни Вася нс откликнулись. Маша посмотрела на Егора, на Альберта, на макет и отвернулась. Вася крякнул и почесал в затылке.
- Здорово, однодельцы! - рявкнул кто-то от порога. Все обернулись.
В дверях стоял великолепный старший лейтенант, отутюженный, надраенный, начищенный до блеска и весь в орденах.
- Сева! - радостно заорала Маша, рванулась и повисла на шее у старшего лейтенанта. Тот подхватил ее на руки, раскрутился, как бы в вальсе, поцеловал в щеку и поставил па пол.
- Здравствуй, Маня, - сказал он после этого.
- Товарищ старший лейтенант, выйдите, а потом войдите, как положено, - сухо предложил - при казал Егор Иванович.
Старший лейтенант тупо посмотрел на него, потоптался нерешительно, потом вышел. Через секунду он вновь появился на пороге:
- Товарищ майор, старший лейтенант Веселов прибыл в ваше распоряжение для прохождения службы.
- Ну, теперь по делу!-- удовлетворенно отметил Егор.
- Зачем это, Егор?-- растерянно и тихо поинтересовался Веселов.
-Чтобы все успокоились,-- пояснил Егор, глянув на Машу, и, подойдя, обнял Веселова за плечи.-- Ну как, Севочка?
- Все готово, Егор Иванович.
- Расстояние?
- Десять километров.
- Не близко.
- Нет. Как раз, где кончается их санационная зона, - просека, точная граница. Радость для любящего порядок немца. Он теперь точно знает: до просеки - и все.
- Точка?
- Как договорились - пещерка в высоком берегу. Для начала вполне сносно - три дня возился - ну, а потом общими силами доведем. Подходы по ручью и сверху, и снизу вполне: глубина терпимая.
- Спасибо, Сева.
- Не за что, Егор Иванович.
- Что еще скажешь?
- На начальство не обижаются... - начал было Веселов, но вдруг увидел макет. - А здорово похоже!
- Ты-то откуда знаешь? - ворчливо спросил Егор.
- Добрался.
- Это не входило в задание.
- А я стахановец, у меня встречный план.