Прогулкой все остались довольны. Чувствовалась какая-то основательность в этом городе, но со своей размеренностью жизни, он сильно отличался от Питера будущего, где мне не раз приходилось бывать. Тут всё было другое.
Если ехать по Невскому проспекту Питера нашего времени, то в череде исторических домов видны свободные места, занятые кафешками или какими-то нестандартными для общего стиля строениями. Это во время блокады Ленинграда немецкие бомбы и снаряды разрушали дома, и после войны их не стали восстанавливать. А тут всё было настоящее, делавшееся по особым проектам, чтоб не нарушать общие правила застройки проспекта, но так, чтоб у каждого строения было свое лицо и какие-то уникальные, но весьма изящные отличия. Этот город еще не прошел через революцию, где всё, что было связано с прошлой жизнью, крушилось и разбивалось; не испытал на себе удары немецкой артиллерии и авиации; не перенес бум типовых застроек поствоенных времен и дикую постсоветскую капиталистическую истерию, отличавшуюся гигантскими роскошными зданиями в стиле хайтек, блистающими стеклом огромных окон и металлом силовых конструкций. Действительно, после глухих казематов и галерей бункеров здесь всё завораживало и вызывало желание еще раз сюда вернуться и пройтись по этим чистым улицам, где каждый камень буквально дышит историей.
Одним словом, мы хорошо провели время, выгуляв заскучавших жен и детей, что избавило нас с Олегом от домашних лесопилок и выноса мозга на пару недель.
Поэтому к началу второй фазы операции по официальному внедрению в мир 1914 года мы были отдохнувшими и полными сил, и даже визит генерал-полковника Ростовцева и постоянные попытки неизвестной установки подключиться к каналу не могли испортить нам настроение.
Глава 14
В маленькой комнатке, в глубине большого, благоустроенного бункера, которую часто использовали в качестве камеры для заключенных и откуда иногда доносились крики и стоны допрашиваемых, на привинченных к полу стульях сидели два человека и вроде как мирно беседовали. Но напряженная обстановка, подбитая бровь и разорванная одежда одного из них говорили, кто из них узник, а кто контролирует обстановку.
Голые бетонные стены, грубая металлическая дверь и скрытая за толстым противоударным стеклом тусклая осветительная лампа дополняли атмосферу безысходности для любого, кто сюда попадал помимо своей воли.
Избитый человек сидел на стуле, положив руки, закованные в наручники, на стол, где они были зафиксированы специальным зажимом, чтоб преступник или просто неугодный хозяину бункера арестант не смог просто так броситься. Если раньше много раз в качестве хозяина положения здесь выступал генерал ФСБ Мартов, то теперь он был в качестве заключенного, а допрашивал его старый друг и начальник, глава ФСБ генерал-полковник Сипягин.
Мартова взяли во время встречи с его контактом в одном из бункеров, принадлежащих клану Терещенко. Оперативники Сипягина сумели запечатлеть, как заместитель главы ФСБ передавал флэшку с секретной информацией одному из доверенных лиц главы клана МВД, и вовремя пресечь этот канал утечки данных. Операция была засекречена, и столь высокопоставленного преступника быстро привезли в бункер главы ФСБ и запрятали в одной из дальних и одиночных камер. Теперь с Мартовым лично хотел поговорить Сипягин и прояснить для себя, почему давний и верный друг его предал.
Они сидели при слабом свете и смотрели друг на друга, хотя, несмотря на положение, Сфинкс был, как всегда, спокоен, и только лицо иногда искажалось от боли в поломанных ребрах.
- Сережа, скажи, почему? Почему предал? Мы ведь столько знакомы, с самого училища. Ты крестил моих детей, ты меня тогда вынес на себе в Сербии. Нас же столько связывает, я же мог положиться только на тебя. Почему, объясни мне!
Последнюю фразу Сипягин выкрикнул, вскочил с места и отвернулся к стене, чтобы бывший друг не видел его слез. Мужских слез обиды и отчаяния, что самый верный друг его предал, и из-за этого рушился весь мир. Но Мартов молчал.
Успокоившись, Сипягин опять повернулся к всё так же спокойно сидящему Мартову и спросил:
- Сергей, ты мне ничего не хочешь сказать?
Но Мартов молчал. В свете тусклой лампы его синяки и круги под глазами выглядели зловеще, и казалось, что лицо генерала превратилось в какую-то фантасмагорическую маску.
- Я понимаю, погибла Алла с твоими детьми. Ты их безумно любил. Поздний брак, желанные дети, но ведь не сломался после этого. Почему же предал?
Глава ФСБ пристально смотрел в глаза своего друга, и когда тот говорил о молодой погибшей жене, которую Мартов любил до потери сознания, у того вроде как потеплели глаза, но в них не было пустоты и отчаяния, и страшная догадка пришла Сипягину на ум:
- Они ведь не погибли, так, Сергей?
Мартов чуть дернул разбитой бровью, и этого было достаточно, чтоб подтвердить предположение главы ФСБ.
- Они у него, правда?
Несмотря на свою репутацию, на многие смертные приговоры и кровь, которая была у него на руках, Сипягин всё еще оставался тем молодым романтиком, который верил в дружбу и в любовь, хотя всю жизнь прятал это от других, и только Мартов знал его по-настоящему. Он так хотел оправдать своего друга, что сам ответил за него:
- Точно, они у него, и тебе пришлось… Но почему ты ничего не сказал мне, я ведь твой друг. Мы всю жизнь прикрывали друг другу спину, и я мог только тебе доверять. Сергей, почему ты ничего мне не сказал? Почему ты меня предал и стал работать на этого упыря Терещенко?
Он не сдержался и фамилию недруга просто крикнул. И тут впервые у Мартова брови полезли наверх, и он, как бы очнувшись, удивленно спросил:
- А при чем тут Терещенко?
Тут уж удивился Сипягин.
- Так ты что, не на Терещенко работаешь?
- Нет, конечно. Я что, идиот? Он так или иначе всех своих агентов поочередно сливает, не заботясь о последствиях. Смысл мне с этим мясником связываться?
Сипягин, поняв, что… точнее, поняв, что он пока ничего не понимает, удивленно сел на привинченный к полу стул, как раз напротив Мартова, и спросил:
- Подожди, теперь я не понял. А на кого ты работаешь?
- А ты что, так и не понял?
- Вот уже час жду от тебя объяснений.
Мартов усмехнулся, оглядел камеру по кругу и спросил:
- Тут ничего не пишется?
Сипягин кивнул головой. Все посты, где могло вестись аудио- и визуальное наблюдение за этой камерой, заняли его люди и отключили всю аппаратуру.
- Уверен.
Мартов устало вздохнул.
- Ты уверен, что хочешь услышать всю правду?
- А ты думаешь, я тут просто так вокруг тебя танцы с бубном устраиваю?
- Игорь, поверь, многия знания…
- …многия печали. Плавали, знаем. Давай говори.
Мартов вздохнул и начал:
- Хорошо, сам напросился, но чтоб потом не кричал на меня, что спать по ночам не можешь.
Сипягин повеселевшим голосом прикрикнул, понимая, что тут нечто иное, чем простое предательство его друга, и замешана какая-то большая игра:
- Ты мне баки не забивай, говори.
- Хорошо. Давай с самого начала. Я тебя не предавал, только работаю в данный момент на Оргулова.
Сипягин примерно нечто подобное ожидал услышать, но вот от формы изложения чуть не впал в ступор.
- Сергей, поясни.
- Я продолжаю. Во-первых, по Алле и моим детям. Ты знаешь, что Оргулов уже несколько месяцев гоняет новую установку, которая вообще не зависит от фокусирующих цилиндров.
- Вчера узнал.
- Так вот. Новые принципы и по секретной статистике у Оргулова, минимум десять проходов туда-сюда через портал практически полностью восстанавливают иммунную систему у взрослого человека, а что говорить о детях? Ты видел физиономии Оргулова и его приближенных? А Семенова? Они же чуть не лопаются от здоровья. У Оргулова куча тяжелых ранений, от которых он давно бы уже должен быть прикован к инвалидному креслу и ходить под себя, а он всё шатается по мирам и заводит нужные знакомства…
Сипягин задумчиво опустил взгляд на закованные в наручники руки друга.
- А у тебя Алла болела, а малой Мишка, несмотря на лучших докторов, был при смерти. А теперь?
- Они под легендой живут в поселке Надежда в 1942 году и неплохо себя чувствуют.
- Семенов помог?
- Да.
- Он твой человек?
- Нет, просто хорошие знакомые, соратники. Ростовцев думает, что полностью контролирует всю так называемую организацию молодых офицеров, но весьма сильно ошибается. Он даже не представляет масштабов происходящего, и если он попробует хоть рыпнуться на Оргулова, его тут же свои порвут. У него в личной охране пара человек из этой организации.
Сипягин начал что-то понимать.
- Так я не понял, ты что, на Оргулова работаешь?
- Нет. Я работаю в его интересах, но реально тебя не предавал. Просто наши задачи и наши обязанности я вижу в несколько более расширенном виде.
- И в чем же ты видишь наши обязанности?
- Так же, как и у Оргулова - спасать людей.
Сипягин усмехнулся.
- Слишком просто, на тебя, любителя всяких хитрых многоходовок, не похоже.
- Ну, это первый уровень. Ты статистику читал? Наше молодое поколение умирает, и из детей в лучшем случае выживет каждый пятый, а следующее поколение будет еще слабее. По прикидочным расчетам, через двадцать-тридцать лет человек как биологический вид просто вымрет.
- Да читал я это всё. И поэтому идти на поклон к Оргулову?
- Почему на поклон? Хотя реально он авантюрист еще тот, и я, прекрасно зная о стартовых условиях и о реальном положении вещей, просто удивляюсь его успехам. Просто он везучий, и в нашей ситуации именно за такого нужно держаться. Ты же знаешь, что по всембункерам, кто имеет доступ в общую информационную сеть или имеет хоть какую-то связь, уже ходят легенды о Крыме и о генерале Оргулове, который по совести переправляет людей в другой мир, где можно жить и работать.
- Знаю, слышал. Я ведь не слепой. Даже моя Машка частенько мозг выносит.
- Вот-вот. Вместо того чтобы просчитывать, как бы его подвинуть и занять главенствующее место и в мире 1942 года, и во вновь открывшемся мире 1914 года, стали бы просто работать с ним! Ну, пошли бы к нему в подчинение. Он ведь не всемогущий и не вездесущий, и везде одновременно быть не может, значит, ты имел бы свое поле для деятельности.
- Вот оно что.
- Да, а ты как думал? Просто ваша возня в Совете, как всегда, приведет к ухудшению отношений и потере времени, и ко многим смертям людей, которых можно было бы спасти. И Оргулов уже думает, как всё это прекратить, и в частном порядке будет сманивать у нас специалистов. А что за операцию он начал в 1914-м? Я сам бы до такой наглости не додумался, а он влез в авантюру, и ведь получится у него.
- А ты что, в курсе?
- Немного.
- Поделись новостями.
- Они вышли на вдовствующую императрицу и устроили самый настоящий заговор. Сейчас они представляются Экспедиционным корпусом Новороссии, и даже на всей технике нарисовали трезубцы - типа знак Рюриковичей.
- А ты откуда знаешь?
Мартов усмехнулся и нехотя прокомментировал:
- Так, чтоб никуда не ушло, - и дождавшись кивка Сипягина, сказал: - В близком окружении Оргулова есть мой человек.
Вот это удивило главу ФСБ.
- И ты молчал, что завербовал информатора в окружении Оргулова?
- Нет. Возле Оргулова находится мой хорошо подготовленный полевой агент, с еще довоенной легендой.
- Ни хрена себе. И такое может быть?
- Выходит, может. Сам удивился, когда начал прорабатывать Оргулова и его команду.
- Твой агент имеет доступ к установке?
- Имеет.
- Так в чем же дело?
- Агент уже давно вышел из-под контроля и приказам просто не подчиняется. По старой памяти сообщает информацию, но так, чтоб не навредить Оргулову. По сути дела, это уже давно не мой человек, а просто союзник, который не хочет нашей конфронтации.
- Но он ведь офицер ФСБ.
- Да, причем неплохо подготовленный и залегендированный. Но…
Сипягин понял, куда клонит Мартов. Но и этого было достаточно, чтобы глубоко заинтересовать главу ФСБ.
- И что это нам дает? Почему раньше молчал?
- А что бы это изменило? Ты попытался бы его вовлечь в свои расклады против Оргулова, засветил его, но добился бы противоположного результата.
- Это как?
- А вот так. Оргулов своим верит полностью, а нам нет. Даже если вывалить перед ним на стол дело моего сотрудника, то он только усмехнется, бросит папку в печку, рассмеется и скажет, что свои люди - это свои, а мнение чужих ему до одного места. И все про это знают. Обидите человека, а он может еще пригодиться.
Сделав паузу, Мартов продолжил:
- Игорь, ну ты же видел фотографии Симферополя, где всё восстанавливают, строят ангары, дороги, поезд пустили аж до Джанкоя, и там восстанавливают станцию и делают перевалочную базу. Люди поэтому в Крым сейчас толпами и валят. Отъедаются и готовы работать, лишь бы стать своими.
- И ты захотел?
- Да, захотел.
- А твою Аллу с детьми твой человек помог в 1942 год отправить?
- Конечно.
- И ты о нас всех заботишься?
- Да. И, между прочим, мы работаем, и ребята Северова уже три покушения на Оргулова предотвратили.
Сипягин устало потер виски.
- Ну, в принципе, твою позицию я понял. Но что с этим молодцом, референтом одного из замов Терещенко?
- Это мой агент.
- Что ты там ему передавал?
- На флэшке были инструкции о том, что мне надо. Код: "Апокалипсис-112", можешь посмотреть.
- Посмотрю. Кстати, чем ты его зацепил?
- Парнишка неплохой, высококлассный компьютерщик и хочет со своей семьей подальше свалить от Терещенко в Крым к Оргулову. Вот это я ему и гарантировал. У них там тоже голод, и про Крым многие уже знают.
Сипягин задумчиво смотрел на друга.
- Ты что-то говорил о том, что мало времени. Это ты о плане "Тень-2"?
- Ну, и о нем, хотя, если честно, то этого как раз и не сильно боюсь.
- Ну-ка, ну-ка. Ведь не зря ты встречался и с остатками руководства РВСН, и с ВКО.
- Удар будет слабеньким, и по старым, еще до войны разведанным целям, не более того. Но вот я боюсь кое-чего другого, более опасного, что может возникнуть в любую минуту.
Сипягин прекрасно знал друга и понимал, что он не будет на пустом месте устраивать панику.
- Ты, случаем, не про инопланетян говоришь?
Мартов как-то хитро усмехнулся, и Сипягин насторожился очень сильно. Глава ФСБ прекрасно знал своего друга и почувствовал, что ситуация весьма и весьма непростая, поэтому он обреченно на него посмотрел и коротко скомандовал:
- Говори.
- Ну смотри, сам захотел. Помнишь, перед войной проходила информация о неких непонятках на МКС?
Сипягин кивнул.
- Ну, что-то было.
- Вот-вот. Всё засекретили, но там, на орбите, чуть война не началась.
- Даже так?
- Да вот так. В двух словах: наши космонавты случайно увидели на орбите какой-то объект явно искусственного происхождения, и при этом его не могли отследить ни ВКО, ни астрономы, ну и, само собой, американский NORAD. Только визуально и прикидочно определили его характеристики и параметры орбиты.
Сипягин внимательно слушал и тут же прокомментировал:
- Н-да, понимаю, что потом началось. Система радиолокационной невидимости ну и другие технологии.
- Да, совершенно правильно. На орбиту срочно направили что-то вроде небольшого катера, чтоб подойти к объекту, и наши космонавты даже его зацепили и спрятали в грузовой отсек. Пиндосы узнали и задергались, и отправили на орбиту срочно шаттл с группой захвата. Ну, в общем, целая история была. Нашим пришлось срочно сбросить груз и потом играть в догонялки с американцами по нашей тайге в поисках спускаемого аппарата.
- И кто выиграл?
- Мы, конечно. Вот работами над этими технологиями мы и занимались.
- А я думал, что после Второй чеченской тебя на административную работу законопатили.
- А ты вспомни, кому за административную работу генеральские звездочки дают?
- Понятно. И каковы результаты?
- Это оказался всего лишь маяк, исполняющий функции ретранслятора какой-то неземной человекообразной расы. Систему радиолокационной невидимости так и не смогли разобрать, а вот с передатчиком получилось интереснее.
Сипягин удивленно присвистнул.
- Так вот откуда пошел весь этот проект?
- Ага. Только вот результатов таких никто не предполагал. Это только нашим дай мясорубку, а они с помощью напильника из нее пулемет Гатлинга сделают. Вот и получилось, что вместо субпространственного передатчика мы умудрились получить машину времени.
- А почему инопланетяне про это ничего не знают?
- До войны ученые говорили, что наша планета находится в какой-то особой энергетической зоне, но не суть важно.
- Еще что-то? Ведь было продолжение.
- Не поверишь. Это ж был ретранслятор, и он обеспечивал связь с некой разведывательной группой, которая нелегально работала на Земле. Мы начали копать, и оказалось, что эти ребятки успели засветиться и по ним работают немцы, американцы и израильтяне.
- Чем инопланетяне занимались?
- Исследовательская экспедиция, не более того. Просто занимались сбором информации, а мы их вели. Причем две группы работали на постсоветском пространстве. Когда начались все эти непонятки с нарастанием напряженности в мире, инопланетяне срочно собрали манатки и просто чухнули, а вот одна группа, которая была в Крыму, не успела, и мы всё время искали ее следы. Состав - три мужчины и молодая девушка, причем девушка явно из высшего общества, ну, в общем, имела высокий статус, а остальные при ней что-то вроде охраны. Когда в Крыму начались боевые действия, мы потеряли их след, но чуть позже кое-что накопали. И оказалось, что группу просто уничтожили местные бандиты. Вот и всё.
- А при чем тут Оргулов и твой человек в его окружении?
- Мой человек входил в одну из спецгрупп, которые занимались поиском инопланетян. А Оргулов просто был командиром мобильной разведывательно-диверсионной группы, которая, как и многие другие, моталась по Крыму. Только мы их работали втемную, скрупулезно выискивая малейшую интересную информацию, при этом соблюдая высокий уровень секретности, хотя армейцы знали, что мы что-то ищем. Вот на этой почве мой сотрудник с Оргуловым и общался.
- И как, что-то удалось узнать?
- Не поверишь, это не конец истории. Чуть позже, перед самым началом ядерных бомбардировок, девочку нашли, и знаешь где? На одном из блокпостов под Севастополем, где она жила со своим возлюбленным старлеем из 76-й украинской дивизии ПВО, Максимом Мельниковым. Представляешь? Оказывается, у девочки еще до войны был роман с этим старлеем. Потом, когда возникла необходимость эвакуации, она от него удрала, но охрану перебили, и бандюки инопланетянку в рабстве держали, а группа Оргулова ее освободила. Мне потом рассказывали про эту сцену встречи.