- Под именем госпожи Сигрид, твоей овдовевшей сестры. Ей не нужно будет скрывать цель путешествия. Она едет в Хорватию, чтобы поклониться святым местам. В Дании паломничество госпожи Сигрид было бы немедленно предано огласке, а она не желает, чтобы суетность нанесла урон благочестивому деянию.
Тоно пристально поглядел на Нильса.
- Сестра? А почему не жена?
Нильс выдержал его взгляд, но между ними словно пролетела невидимая искра.
- Вы действительно хотели бы этого? И ты, и она?
Принц лири ничего не ответил и во весь опор поскакал вперед.
* * *
Лил проливной дождь. Он громко стучал по крышам, улицы Копенгагена превратились в ручьи и реки. В небе сверкали молнии, громыхали громовые раскаты, выл ветер.
В большой зале дома, принадлежавшего Нильсу Йонсену, жарко топилась печь и горели свечи, освещая занавеси, деревянные панели на стенах, резную мебель. Ингеборг отпустила слуг и заперла двери. Теперь можно было без помех продолжить урок. Ингеборг учила Эяну тому, как должна вести себя знатная женщина.
- Про меня, конечно, не скажешь, что я настоящая знатная дама, однако я часто видела знатных дам и подмечала, как они держатся на людях и что говорят. Ты ведешь себя слишком уверенно.
- Какая тоска! Ты, видно, уморить меня хочешь дурацкими поучениями? - воскликнула дочь морского царя. Немного успокоившись и помолчав, она заставила себя улыбнуться.
- Прости. Ты делаешь для нас все, что только можешь, я, знаю. Но здесь так жарко и душно, а эти шерстяные тряпки колются, раздражают, все тело зудит. Я просто не сдержалась.
Ингеборг несколько мгновений молча смотрела на Эяну. Слышен был лишь шум непогоды за окнами. Наконец, Ингеборг нарушила молчание:
- Такова женская доля. И ты должна стать женщиной на время вашего путешествия. Никогда не забывай, что ты такая же, как все женщины.
Иначе ты погубишь Тоно.
- Хорошо. Но, может быть, хватит с нас на сегодня?
- Пожалуй, ты права. Наверное, лучше на этом закончить.
- Да, хоть немного надо передохнуть. Завтра ведь снова нырять в мир людей.
Эяна встала со своего места на скамье и, уже вполне умело расправившись с застежками и завязками, яростно швырнула на пол одежду. Затем она села и налила в свой кубок меда.
- Налить и тебе?
Ингеборг помедлила в нерешительности, потом согласилась.
- Да, спасибо. Но смотри, не опьяней. Вообще учти на будущее: допьяна пьют только потаскухи, опустившиеся неряхи и… мужчины.
- В вашем христианском мире все хорошие вещи - для мужчин?
- Нет, на самом деле это не так.
Ингеборг взяла протянутый Эяной кубок и удобно устроилась в кресле.
- Мы, женщины, понемногу учимся разным хитростям, чтобы выманить у мужчин все больше того, чем они безраздельно владеют.
- У нас в море никто ничего друг у друга не выманивает.
Эяна легко подхватила деревянную скамью, поставила напротив хозяйки дома и снова уселась.
- Видишь ли, - продолжала Ингеборг, - нас, земных женщин, отягощает грех Евы, нашей прародительницы. Сколько раз мне доводилось слышать от людей слова, которые принадлежат Господу "Умножая умножу скорбь твою в беременности твоей; в болезни будешь рождать детей, и к мужу твоему влечение твое, и он будет господствовать над тобою". - Ингеборг сжала подлокотники кресла - ей не суждено рожать детей.
Ее волнение не укрылось от Эяны, и та, хоть и довольно неудачно, попыталась утешить Ингеборг:
- Тебе ведь достался более завидный удел, чем многим женщинам, правда?
Жить с Нильсом любая была бы рада. Я заметила, что он всегда, в любом деле, спрашивает твоего совета. И он никогда тебя не обижает, даже в мелочах.
- Верно. И все-таки, я ведь у него на содержании. Ни одна порядочная женщина не пожелает иметь со мной дела, разве что нужда заставит. И ни один порядочный мужчина, само собой разумеется. Они вежливо здороваются со мной, все эти торговцы, капитаны, знатные господа и судовладельцы, которые приходят к Нильсу. Но на том все и кончается. О чем они говорят с Нильсом, я могу узнать от него, когда они уйдут, а могу и не узнать. Нильс очень занятой, он часто уезжает по делам. А я остаюсь одна, ведь дружбу с Нильсом мне не заменят приятельские отношения с кем-нибудь из слуг. О, в моей лачужке на берегу моря мне было не так одиноко, как в этом доме. - Ингеборг через силу усмехнулась. - Эяна, тебе не дано вознести благодарственную молитву Богу, но будь рада тому, что у тебя есть.
- Так, значит, у тебя нет надежд на лучшее? - тихо спросила дочь морского царя.
Женщина вздрогнула.
- Кто знает? Я везучая. Я давным-давно уже научилась подстерегать удачу и никогда не упускать шанса, если он вдруг подвернется.
- Ты могла бы стать законной женой Нильса и…
- Нет! - Ингеборг резко выпрямилась. - Он делал мне предложение. Но я не слепая, я отлично видела, что у него гора с плеч свалилась, когда я ему отказала. Да на что ему бывшая продажная девка, у которой нет ни родственников, ни знакомых, которая даже наследника ему не родит? Нет, если Нильс на ком-нибудь женится, я просто уйду. О, все будет открыто, честно, и я знаю, он не оставит меня без своего попечения до самой смерти. Может быть, иногда мы с ним даже будем проводить ночи… в память о прошлом. И все равно, я уйду.
Ингеборг замолчала. Видно было, что она колеблется, не решаясь высказать какую-то мысль, которая ее мучала. Наконец она сказала:
- Если только Нильс вообще когда-нибудь женится. По-моему, его страсть к тебе слишком сильна. Он никогда не сможет полюбить другую. Со мной он откровенно говорит о своих чувствах, и сколько раз я утешала его, когда он плакал от тоски по тебе, Эяна. Но другая, женщина… Избавь его от этого, Эяна. Сделай что угодно, только избавь.
- Но как? Ваши нравы мне чужды. - Эяна на мгновенье задумалась. - Бессмертная душа - это главное достоинство женщины, за которое ее ценят?
Ингеборг сжалась от страха.
- Господи, прости меня, грешную. Не знаю, Эяна.
* * *
Вихрем налетела весна, и расцвели цветы, защебетали птицы Пришла пора любви, пора радости - и разлуки. Когг "Брунгильда" поднял парус и ушел в море. Ингеборг и Нильс стояли на пристани и махали вслед кораблю, пока тот не исчез за горизонтом.
Затем Ингеборг сказала:
- Ну что ж. Пока они все еще с нами.
Нильс стоял сжав кулаки, словно ожидал нападения, и не отрываясь глядел вдаль на горизонт.
- Она обещала вернуться, - прошептал он. - В последний раз. Чтобы рассказать, как прошло плавание. Если сможет вернуться. Если не погибнет и…
- Ну а пока у тебя есть дела в торговой компании, - резко перебила Ингеборг. - А я… Я подыщу себе какое-нибудь занятие. Не здесь.
Где-нибудь подальше от этих мест. Ну, хватит. Что толку стоять тут и терять время. - Она взяла Нильса под руку. - Пойдем домой.
* * *
Тоно стоял на палубе, смотрел на убегающий берег, на море с проплывавшими вдали парусниками и глубоко дышал, наслаждаясь соленым морским воздухом.
- Наконец-то мы вырвались из этого зловонного города, - сказал он. - Мы потеряли там довольно много времени впустую. Во мне даже какая-то гниль завелась.
- Думаешь, одним нам будет лучше? Они о нас заботились, - ответила Эяна.
- Верно. Они были нашей надежной опорой.
- Не только опорой. Они отдали нам часть самих себя. Кто еще пойдет на такое ради нас?
- Наши близкие, лири.
- Да, если они остались такими, какими мы их помним. Но даже если… - Эяна замолчала.
Корабль бежал вперед. Крепостные башни Копенгагена, постепенно уменьшаясь, скрылись из виду, и тогда Эяна сказала:
- У нас впереди дальнее путешествие, брат…
* * *
Шли дни и недели. Со временем матросы "Брунгильды" заметили, что пассажиры им попались необычные: что-то было в них таинственное и даже потустороннее. Господин Бреде и его сестра Сигрид разговаривали очень неохотно и явно пребывали в мрачном настроении, часами стояли на палубе и смотрели на волны или на звезды, а в остальное время запирались у себя в каютах и просили не беспокоить, запрещали даже приносить в каюты еду. Но мало того, кое-кто из команды видел, что по ночам то Карл Бреде, то его сестра выходят из каюты и спускаются за борт, в море! Но никто не видел, как они возвращаются на корабль.
Судоторговец, собственник "Брунгильды" перед уходом в плавание сделал очень странное распоряжение: велел все время держать на корме спущенный в воду веревочный трап. На всякий случай, мол, если кого-нибудь вдруг смоет волной за борт. Не иначе, чудак думает, что моряки умеют плавать! Странный приказ владельца "Брунгильды", определенно, был каким-то образом связан со странным поведением пассажиров. Капитан Асберн Рибольсен строго напомнил матросам, что вошедшие в пословицу суеверия и предрассудки моряков еще никому не принесли удачи, поэтому, дескать, его матросы должны быть здравомыслящими людьми и смотреть на вещи трезво. Однако факт оставался фактом: как заметили все матросы, странная пара никогда не присутствовала на общей молитве, сославшись на то, что им якобы больше нравится молиться в одиночестве, у себя в каютах. Кому же они молятся?
Среди команды пошли пересуды. Матросы заподозрили, что на корабле у них колдун и ведьма.
Но уверенности, что это действительно так, у людей не было. От Карла и Сигрид пока что никто не пострадал, никакая беда вроде бы не грозила кораблю. В то же время, когда задули встречные ветры, и позднее, когда установился мертвый штиль, подозрительные пассажиры не наколдовали хорошей погоды. Нильс Йонсен и его компаньоны имели в Копенгагене добрую репутацию. Все знали, что они - отличные парни, которые не впутают моряков в скверную историю, связанную с нечистой силой. Нильс попросил капитана предупредить команду, что плавание предстоит совершенно особенное, более необычайное, чем любые плавания, рассказы о которых матросам когда-либо случалось слышать. Плавание будет рискованное, как игра в кости где-нибудь в портовых тавернах. Но зато Нильс выплатит щедрое, очень щедрое вознаграждение.
Таким образом, люди хоть и ломали себе головы и терялись в догадках, но в целом все шло спокойно и мирно. "Брунгильда" пересекла Северное море, прошла Английским каналом вдоль берега Британии, затем вышла в Бискайский залив и взяла курс на юг вдоль берегов Иберийского полуострова. Здесь моряки зорко смотрели вперед, опасаясь встречи с кораблями мавров - рядом была Африка. Подойдя к Геркулесовым столбам, капитан "Брунгильды" нанял лоцмана, чтобы провести корабль проливами в Средиземное море. Лоцман оказался отчаянным парнем родом с Майорки.
И тут выяснилось, что Карл Бреде знает язык, на котором говорил лоцман. Где он мог выучить этот язык?
И вот, наконец, в середине лета "Брунгильда" достигла Адриатического моря и двинулась вдоль побережья Далмации на север.
6
В Шибенике Карл и Сигрид наняли слуг и купили лошадей, чтобы ехать в Скрадин. Сотник послал к Ивану Шубичу гонца с письмом, в котором сообщал о прибытии двух чужестранцев. Получив письмо, жупан отправил из Скрадина отряд стражников, чтобы те сопровождали гостей в дороге.
Кавалькада скакала по извилистой горной дороге. Яркими красками играли перья на шлемах и плащах всадников, горели на солнце доспехи, звонко цокали по камням подковы, позвякивала упряжь. На небе было ни облачка, в теплом воздухе пахло зреющими хлебами, скошенным сеном н терпким конским потом. Справа от дороги лежали луга и нивы, слева высокой стеной стояли густые зеленые леса.
И все-таки Тоно брезгливо наморщил нос.
- Фу, пылища-то! У меня внутри сплошная пыль, как в каком-нибудь карьере, где добывают известняк. Скажи, ты действительно думаешь, что наш народ, привыкший к свежести морского воздуха, обосновался в этих землях?
Тоно говорил по-датски. Он считал этот язык более подходящим для выражения подобных мыслей и чувств, чем родной язык лири. Эяна, как и брат, скакала верхом. Услышав вопрос Тоно, она удивленно поглядела на него из-под вуали, которой были прикрыты ее рыжие волосы.
- Может быть, они поселились здесь не по своей воле, а в силу обстоятельств. Ну а что бы ты предпринял, окажись ты в их положении?
Выступая в роли человека, Тоно, как мужчина, должнен был вести все переговоры с людьми и говорить на их языке. Поэтому он взял у Эяны подарок шамана Панигпака, волшебный амулет, и повесил на шею. Заметив, что чужестранец свободно владеет славянским языком, любопытные местные жители ни на минуту не оставляли Тоно в покое, и лишь теперь, в дороге, они с Эяной смогли наконец поговорить без свидетелей.
- Да, вряд ли я придумал бы что-нибудь лучшее, - согласился Тоно. - Ты, наверное, заметила, что я остерегался задавать людям много вопросов. Я расспрашивал о нашем племени очень осторожно, прежде найдя какой-нибудь благовидный предлог. Я не владею искусством вытягивать из людей что-то, о чем они не хотят говорить. Тем не менее, разговаривая с людьми, я вскользь упоминал о том, что до нас дошли известные слухи, которые меня заинтересовали. Так вот, люди избегают разговоров на эту тему. И, по-видимому, не потому что страшатся волшебных сил. Многим такая мысль, пожалуй, и в голову не приходит. Мне кажется, они не хотят говорить, потому что подобные разговоры не одобряют здешние властители.
- Но тебе удалось что-нибудь узнать? Правда ли, что в тех местах, куда мы едем, живет племя водяных?
- Да, так говорят. И еще, как мне сказали, водяные время от времени приходят на берег по двое или по трое и плавают в море. Мы знаем, что это им жизненно необходимо, но я слышал также, что они выполняют различные поручения людей, например, находят хорошие места для рыбной ловли иди помогают кораблям обходить мели. А сравнительно недавно несколько молодых мужчин из этого племени ушли в море на кораблях. Они поступили на военную службу к здешнему правителю, барону - нет, кажется, он носит какой-то другой титул, не помню какой. Здесь сейчас война. Я не понял, из-за чего она началась и кто с кем воюет. - Тоно поморщился. - Правитель Скрадина, должно быть, расскажет нам обо всем более подробно.
Эяна внимательно посмотрела на брата, - Хоть и суровая у тебя мина, брат, а только, сдается мне, ты с нетерпением ждешь встречи с нашим племенем.
Тоно удивился.
- А ты нет? Мы разыскивали их так долго. И в этом последнем путешествии мы были одиноки, как никогда. - Голос Тоно дрогнул. Он опустил глаза.
Взгляд Эяны также стал печальным, она поспешно отвернулась.
- Да. На "Хернинге" и потом в Дании у нас были те, кто нас любил.
- Но теперь, когда мы снова будем с нашим народом…
- Поживем - увидим. - Эяна не хотела говорить о будущем. Когда начальник отряда стражников подъехал к ним и завязал почтительную приятную беседу. Тоно почувствовал облегчение.