- Пятое июня тысяча восемьсот пятьдесят пятого года. Но почему вас это интересует?
- Это точно?
- Да. Сегодня пятое июня одна тысяча восемьсот пятьдесят пятого года.
***- В каком полку Вы служите?
- Пятидесятый линейный, первая бригада второй пехотной дивизии.
- Кто командует вашей дивизией?
- Генерал Каму.
- Кто командует французскими войсками?
- Генерал Пелисье. Вы могли бы приказать развязать меня? Очень затекли руки.
- Злые были господин полковник. Из-за Карпова да Рыкова.
Ларионов опять обратился к французу:
- Quelles actions entreprendront demain les troupes françaises ?
- Selon ce que sur les batteries transportait hier beaucoup de poudre, il y aura un fort bombardement des renforcements russes.
- Que sera ensuite ?
- Je ne connais pas, mais probablement l'assaut du gauche flanc de la défense russe*.
- Уведите пленного. Господа офицеры! Если кто еще не понял, то волей судеб мы оказались в тысяча восемьсот пятьдесят пятом году. Мы недалеко от Севастополя. А канонада доносящаяся с Юга, это бомбардировка предваряющая штурм Селенгинского и Волынского редутов, и Камчатского люнета. Как мы оказались здесь и сейчас, ведомо одному Господу. ВСЕХ офицеров прошу, для дальнейшего обсуждения, через час собраться у палатки офицерского собрания.
- Сергей Аполлонович, заменили людей в полевых караулах?
- Да господин полковник, в караул заступила первая рота.
- Спасибо.
* * *
После того, как импровизированное собрание разошлось по ротам и батареям, к Ларионову подошел незнакомый капитан. Два унтера маячили в стороне.
- Господин полковник, разрешите представиться капитан Степанов Леонид Михайлович, уполномоченный особого отдела штаба дивизии. Получил назначение в Ваш полк. Первоначально дернувшаяся для рукопожатия рука полковника осталась на месте.
- Полковник Ларионов Андрей Васильевич. Давно перевелись из корпуса?**
В глазах капитана появилась понимающая усмешка. Его рука, даже не дернулась для рукопожатия.
- Месяц как. Но и при службе в корпусе занимался не сыском, а вопросами контрразведки, правда, на Дальнем Востоке. Но я не об этом. Господин полковник, то, что Вы сказали, это действительно так?
- Parlez-vous français?
- Нет, я не знаю языка. Я учился в провинциальном училище, где преподавание французского, в отличии от немецкого, было поставлено из рук вон. Потом проходил курс в Ковельской офицерской железнодорожной школе, а преподавание иностранных языков не было там приоритетным. Так, что я не понял о чем говорили Вы и адъютант полка с этим французом.
'Быстро соображает, сколько же лет он пробыл в корпусе? На вид ему лет тридцать пять, мы с ним почти одногодки'.
- В ОКЖ я служил пять лет. - ответил на невысказанный Ларионовым вопрос бывший жандарм.
- Для вас мое лицо открытая книга капитан.
- Нет просто я неплохой аналитик. Этим и занимался в корпусе. Но Вы не ответили на мой вопрос, господин полковник.
__________________________________________________________________________
* - Какие действия предпримут завтра французские войска?
- Судя по тому, что на батареи вчера везли много пороха, будет сильный обстрел русских укреплений.
- Что будет потом?
- Не знаю, но скорее всего штурм левого фланга русской обороны.
** - Офицеры Армии и Гвардии, не подавали руки жандармам.
'Да хватка у тебя железная'.
- Да я был вполне серьезен.
Ларионов пересказал бывшему жандарму допрос Флорина Дюссо.
- Понятно. Я собственно, почему стал задавать Вам вопросы, господин полковник. Если все так и обстоит, а скорее всего именно так и обстоит, то позвольте узнать Ваши дальнейшие планы?
- Вмешаться самым грубым и непосредственным образом в текущие события.
- Вы понимаете, что вмешавшись в исторический процесс, Вы так измените будущее, что возможно, что и сами потом не родитесь. То есть, возможно, произойдет следующее: в один прекрасный день вы просто растаете как мираж.
- Такой вариант не исключен. - После краткого обдумывания ответил Ларионов. - Но, давайте пока не думать о неприятном. Пока я, как командир полка находящегося в отделе, пользуюсь правами командира на одну ступень выше, то есть правами командира бригады. И я в полной мере воспользуюсь ими для обретения даже призрачной возможности изменить столь неблагоприятный, известный сценарий. Что касается миражей, Бог не выдаст, свинья не съест.
Мы говорили в дни Батыя,
Как на полях Бородина:
Да возвеличится Россия,
Да сгинут наши имена!
Неожиданно процитировал жандарм.
- Немного не верно, последняя строчка ...
- Я знаю, но мне так нравится больше.
'А он упрям, не глуп. Учитывая наши с ним знания о событиях первого марта*, такой человек вовсе не будет лишним колесом в телеге. К тому же он железнодорожник, что тоже говорит в его пользу'.
- Мы, кажется, поняли друг друга, Леонид Михайлович? Задача защиты Отечества не меняется независимо от того, когда оно в ней нуждается.
- Да, господин полковник. Я тоже до конца буду исполнять приказ. Приказ, отданный завтра.
Глава 5. Военный совет. Главный список.
К рассевшимся прямо на земле около палатки Собрания офицерам, Ларионов подошел, слыша гул голосов собравшихся. Оживлённое обсуждение по мере того, как полковник подходил постепенно утихало.
Старший по званию из всех присутствующих, полковник Лямин, скомандовал:
- Господа офицеры!
- Господа офицеры! - В свою очередь произнес Ларионов.
- Господа офицеры!
Присутствующие стали вновь рассаживаться на траве. Запасливые, принесшие с собой шинели, выделяли полы, чтобы непредусмотрительные, чувствовали себя удобнее. Ларионов остался стоять на ногах и все взгляды скрестились на нем.
- Господа! Сегодняшний наш 'совет в Филях' мы построим следующим образом. В первой части предлагаю выслушать вопросы и неизбежные эмоции собравшихся. Далее обсудим наши возможности в открывшихся обстоятельствах. В конце вы выслушаете мой приказ. Итак, начнем! Кто первый?
_________________________________________________________________________
*-1 марта 1881 г. Император Александр II Освободитель, погиб в результате террористического акта, организованного партией 'Народная воля'.
Первым вскочил прапорщик, как помнил Ларионов, субалтерн третьей роты.
- Позвольте, господин полковник? Прапорщик Силуянов.
- Слушаю Вас, прапорщик.
- Я не присутствовал во время допроса француза, но мне сказали, что Вы утверждаете, будто мы перенеслись в прошлое, и оказались около Севастополя во временах Крымской войны? На чем основано Ваше убеждение? Не может ли быть ...
- Я понял вопрос. Объясняю. Для тех, кто не присутствовал и, кто по тем или иным причинам не знает французского языка: во-первых, то, что мы перенеслись в пространстве, уже ни вызывает сомнений. Все могли заметить главный фактор. - Ларионов протянул руку и указал на море.
- Во-вторых, взятый пленный рассказал какие генералы стоят во главе французских войск. Я смог убедиться в правдивости его показаний по следующим причинам: в бытность мою слушателем Академии Генерального штаба я готовил работу по курсу истории военного искусства, как раз по материалам Крымской кампании. Прекрасно помню имена французских генералов. Названные пленным французом, они полностью совпали с теми, что были мне известны ранее. Далее, все вы слышите гул канонады, союзники обстреливают именно Севастополь, потому как обстреливать около моря более никому не надобно.
Гул голосов офицеров обсуждавших между собой послужил фоном для следующего высказывания Ларионова.
- В-третьих, форма самого француза. Вольтижер пятидесятого линейного, о чем говорят цвет эполет и номер на воротнике.
- Но может быть это какой-то ряженый? Простите господин полковник, подпоручик Розов!
- Никаких ряженых! Слышите? Это в-четвертых, гул непрерывной канонады слышимый всеми. И наконец, в-пятых, подъехавших к костру казаков после оклика на русском языке немедленно обстреляли. На этом основании я и сделал свои выводы.
- Господин полковник! Прапорщик Колобков!
- Спрашивайте!
- А если француз сказал неправильное число?
- А какой смысл ему врать? Ведь он не знал, что мы не знаем где и когда оказались.
- Позвольте мне, господин полковник? - С земли поднялся командир третьего батальона капитан Михайлов. Призванный из отставки, отягощенный изрядным животом и мучимый постоянным насморком.
- Слушаю Вас Алексей Дмитриевич.
- Какова перспектива нашего возвращения обратно? В тысяча девятьсот шестнадцатый год?
- Скажу честно, не знаю. Опять же скажу честно, даже рад произошедшему.
- Почему??!! - Буквально выдохнули многие из собравшихся.
- Сейчас мы имеем уникальную возможность способствовать тому, чтобы Россия заняла подобающее ей место ведущей державы. Победа в Крымской компании надолго отвадит врагов империи от попыток победить нас военной силой. У на есть знание и я бы так выразился, послезнание, как будет развиваться наука и техника в дальнейшем. Все это, должно быть обращено к пользе Отечества. Не только военные знания о тактике и об оружии. Тот же телефон Белла. Вернее уже не Белла. Не будет братьев Райт, не будет 'Дредноута'. Изобретение радио, в конце концов, будет неоспоримым российским.
То, что сказал полковник, вызвало различную реакцию у офицеров, от мрачного неприятия, до бурных выкликов молодых офицеров. Считая случай отнюдь неординарным, Ларионов дал высказаться на местах всем желающим, затем вскинул руку вверх и властно забрал внимание всех:
- Господа! Сейчас, каждый из Вас переживает за близких. Я прекрасно понимаю вас. Есть выбор - сидеть ли нам здесь, в лагере, ожидая, не приоткроется ли та дверь, сквозь которую мы вошли сюда, или воспользоваться представившейся возможностью поменять течение истории. Я выбираю последнее.
- Господин полковник! Подпоручик Галкин.
- Говорите поручик.
- Может быть, имеет смысл подождать некоторое время здесь, а уж потом ...
- Время не ждет. Не вмешайся мы сегодня, завтра редуты и люнет падут. А там и до Малахова кургана недалеко.
Неожиданно точку в спорах и высказываниях об оставленных детях, женах, родителях, невестах, планов на будущее поставил отец Зосима. Встал и, дождавшись пока умолкнут все, в полной тишине произнес:
- Не диавольскими кознями, но Промыслом Божьим перенесены мы сюда! Господь возложил на нас крест, изменил жизнь не только нашу, но и ближних наших. Но он и явил Волю свою, дал возможность многострадальному Отечеству нашему избежать многих и многих потерь и жертв. Мы теперь орудье Промысла Божьего. Пусть малая жертва от потери нами близких наших пойдет во благо Государству Российскому, Государю и народу русскому. Несть лучшей доли, чем положить жизнь свою за други своя! Помните, дело наше свято, и с нами Бог! Помолимся братие! Отче наш ...
* * *
После общей молитвы настал черёд подсчётов. В тяжелой батарее, оказалось, по сто фугасных гранат сталистого чугуна и по сорок шесть шрапнелей на орудие. В батареях дивизиона трехдюймовок, в передках и зарядных ящиках было общим числом три тысячи восемьсот шестнадцать снарядов. Из них по 70 шрапнелей на орудие, остальные фугасные снаряды французского производства.
- Французские хуже наших. - Авторитетно заявил фон Шведе. У них иногда патронная гильза лопается, вызывая перерыв в стрельбе. Да и перезарядить гильзу будет проблематично.
Помрачневший Марков-второй сказал, что дареному коню в зубы не смотрят.
Немного порадовал начальник летучего парка. Снарядов он вез из расчета на полную бригаду полевых трехдюймовок, десять тысяч сто семьдесят шесть снарядов и шрапнелей. После доклада о своих запасах, полковник Ляпин поглядел на мрачного Маркова и сострадательно сказал:
- Вам, подполковник, тоже кое-что припасено.
- Сколько? - просветлев лицом, потянулся к владельцу закромов артиллерист.
- Общим счетом тысяча семьсот пятьдесят два снаряда. Восемьсот фугасных, восемьсот шрапнелей, остальные зажигательные.
- Химических нет?
- Вот чего нет, того нет.
- И не надо. - Легко сказал повеселевший подполковник, быстренько прикинувший, что запас возимых снарядов в парке был из расчета на весь дивизион, и теперь чувствовавший себя более-менее уверенно.
Неожиданно большой проблемой стали патроны для трехлинеек. Восемь парных патронных двуколок и двадцать четыре одноконных составляли всего семьсот тысяч патронов, еще по сто патронов бойцы имели при себе. Примерно еще пятьсот пятьдесят тысяч.
- Патроны беречь всеми силами. Стрелять придется только залпами - высказал мнение командир первого батальона.
- Свести всех лучших стрелков в отдельную роту и пусть стреляют только они? - предположил командир второй роты, поручик Ян Белькович.
- Да знаем, знаем, вы со своей ротой сами и пожжёте все патроны. - Практически одновременно раздалось несколько голосов командиров других рот.
- А вы бы господа своих солдат получше учили, - огрызнулся, сверкнув белыми зубами Белькович. - Тогда бы и Вам пострелять дали.
- Вы поручик предлагаете, раз уж здесь оказались, и тактические приемы здешние использовать?
- Я господин капитан исхожу из наличного запаса боеприпасов. Стараюсь так сказать ...
- Ладно, ладно. Я вас понял. Лучших стрелков по десять на роту обеспечим повышенным патронным 'содержанием', патроны у всех нестроевых изъять. Как скажете господин полковник?
- Нет, Сергей Аполлонович. Всех нестроевых поставим в строй, всех денщиков, всех повозочных и обозных. А, также часть орудийных номеров. А вот 'патронный паек' для всех, кроме лучших стрелков, сделаем 'голодным'.
- Как можно уменьшать расчеты? - В один голос возмутились артиллерийские офицеры.
- Поясните свою мысль, господин полковник! - потребовал Марков-второй.
- Очень просто, ящичных у вас оставим по одному опытному, остальных в пехоту. Вместо тех, которых заберём, я думаю, получим не обученных стрельбе из винтовки из Севастопольского гарнизона. Да и по мере того, как будут кончаться снаряды в парке, людям там будет делать нечего. Не с пустыми же повозками кататься?
- Ну, если так, то попробовать можно.
- Далее, штабс- капитан, сколько у нас пулеметов?
- Вы же знаете господин полковник, двадцать 'Максимов' и восемь 'Льюисов'.
- А сколько при них людей?
Начальник пулеметной команды, штабс-капитан Циплаков, недоуменно посмотрел на командира полка и ответил:
- Три офицера, сто семьдесят два строевых и пятнадцать не строевых.
- Значит, оставите в расчетах 'Максимов' по четыре человека, в расчетах 'Льюсов' по двое. Из нестроевых кашевара и оружейного мастера, остальных в строй.
- А кузнеца?- Смирившись с участью обкраденного, спросил начальник пулеметной команды.
- Если лошадь подковать придется, или по слесарной части, то к артиллеристам, я у них тоже нестроевых почищу, но кузнецов оставлю. Нужны люди, полк придется разворачивать в бригаду. Господа офицеры, всех нестроевых из рот изыму, да и нестроевую роту обижу. Всем понятно?
Вопросы?
Обсуждение стало напоминать торг, каждый пытался отбить своего денщика, рабочего по кухне или писаря. Ларионов пресекал эти попытки самым жестким образом.
Вдруг неожиданно слово взял присутствовавший здесь же инженер.
- Господин полковник! И вы господа офицеры, смею заметить за всеми этими подсчетами, вы забыли произвести еще один.
- Какой-же? - иронично спросил Ларионов.
Офицеры заулыбались, радуясь, что полковник отвлекся и может быть забудет про тех, кого еще не 'резал по живому'.
- Господа! Вы все военные, и мыслите, конечно, как военные. Позвольте спросить, Вы знаете, как сделать этот простой предмет? - Инженер поднял вверх двумя пальцами правой руки патрон трехлинейной винтовки.
- Ну, представление общее имеем, - озадаченно ответил Гребнев. - А что?
- Сделать сможете?
- Здесь и сейчас, нет, конечно. Но к чему ведете?
- К тому, что война рано или поздно кончится, и во время боевых действий, могут погибнуть люди, которые умеют то, что здесь никто, не только в Российской империи, но и вообще НИКТО в мире не умеет и не знает. Таких людей надо беречь.
- Действительно! Вы правы, простите как Вас ...
- Павел Матвеевич.
- Вы правы, Павел Матвеевич! Сергей Аполлонович, господа батальонные адъютанты, господа командиры батарей и рот, Прошу Вас через час после окончания 'совета в Филях', представить списки. Включить туда же господ офицеров из студентов, инженеров. Это, наверное, будет главный список.
* * *
Дальнейшее обсуждение свелось к тому, что из состава полка должны быть выделены нижние чины, имеющие фронтовой опыт и умеющие обращаться с ручными гранатами Рдултовского обр. четырнадцатого года. Их предполагалось свести в два взвода гренадер.
Секретный приказ о создании таких команд был отдан по армии еще в пятнадцатом году, и вызван он был 'наличием отсутствия' или 'отсутствием наличия', как выразился ядовитый на язык командир четвертого батальона, штабс-капитан Логинов, винтовок во фронтовых частях.
Призванный из запаса, еще тот, старый прапорщик из вольноопределяющихся*, штабс-капитан, выдержал экзамен на офицерский чин в девятисотом году и сразу ушел в запас. Он единственный из офицеров полка имел 'Георгия' уже за эту войну, и пользовался уважением, несмотря на свой острый язык.
После того, как Ларионов закончил выявлять нестроевых в ротах и командах плавно перешли к постановке приказа. Гребнев, пристроив бумажный лист на полевой сумке, чиркал карандашом черновик приказа.
- Пункт первый, - начал Ларионов, - довести до нижних чинов обстановку и принятое решение. Пункт второй - привести весь полк к присяге Государю Императору Александру Николаевичу. Пункт третий - похоронить за Веру, Царя и Отечество живот свой положившего приказного Карпова. Далее приготовиться к маршу на Севастополь. Времени на все это два часа. Господа офицеры!
- Господа офицеры!