Ганс посмотрел прямо в огромный немигающий зеленый шар с черным зрачком посередине.
- Что-о?
- Мудрость, - изрекло зеленое глазное яблоко без рта, - это принимать все как должное.
Однако вскоре Глаз сбежал, ибо на сцене вновь появился Корстик, мертвый Корстик, чудовище в красивой лиловой тунике, шитой золотом. На этот раз Шедоуспан стал его пленником и был подвергнут пытке.
Ганс пытался кричать, что Корстик мертв, и все это ненастоящее, но демон украл его голос. Он раскрывал и закрывал рот, не издавая ни звука. Он съежился и старался отбиваться, но сил у него осталось не больше, чем у ребенка, а руки отказались ему служить, когда длинные холодные пальцы бросили его на скамью и прикрутили к ней ремнями.
Колесо скрипело, цепь дребезжала, Корстик хихикал. Растягивание беспомощного тела жгло огнем суставы; бичевание зазубренным кнутом обдавало ледяным холодом. Ганс стонал, обливаясь потом. Корстик нанес еще один удар, и жертва заскрипела зубами, издавая тихий горловой стон. Ганс корчился от боли, когда когтистые пальцы принялись кромсать исполосованный кнутом плоский пустой живот, ковыряя кровоточащие рубцы. Вопреки невероятным усилиям сохранить достоинство, глаза Ганса начали источать соленую влагу, сфинктер мочевого пузыря отказал. Мир вокруг начал разлагаться. Реальность рвалась на части, словно бумага. Страдания Ганса усиливались оттого, что он был не в состоянии закрыть рот и не стонать, и слюна текла из обмякших губ, как у парализованного.
Внезапно к нему вернулся голос.
- Корстик! Колдун хихикнул.
- Да-а-а?
- Ты мертв, чародей. Это всего лишь еще одна проклятая иллюзия! Корстик-Керд мертв, мертв, мертв!
Ганс лежал на полу. Не было ни скамьи, ни крови, ни боли. И, что еще отраднее, в сухих штанах. И, что совсем уж отрадно, рядом не было Корстика. Когда он медленно и осторожно сел, опасаясь обнаружить на теле ужасные раны, Глаз вернулся.
Ганс заговорил, лицом и тоном выражая осуждение:
- Почему ты меня покинул?
- Только ты можешь противостоять Корстику, Ганс. Подлинная мудрость заключается в том, чтобы не мешать другому совершить невозможное.
Шедоуспан еле слышно выдохнул "ох".
- Я думал, что он мертв, - сказал Блуждающий Глаз.
- А он и правда мертв. Это все иллюзия, морок. Темное, гнусное наваждение, Глаз, и кроме этого я здесь ничего не видел. Здесь все пропитано безумием, и я сам становлюсь частью этого безумия, потому что не понимаю, что реально, а что нет.
- Ты испытываешь себя ради какой-то цели? Ганс уставился на своего бестелесного провожатого.
- Что? Почему... что ты имеешь в виду? Глаз немного опустился, чтобы оказаться поближе к сидящему юноше.
- Ты создаешь одну иллюзию за другой, и я просто хотел поинтересоваться, может, ты…
- Я создаю?
- Разумеется, ты. Или ты меня за дурака принимаешь? Ведь ты один здесь носишь на пальце это кольцо!
- Кольцо?..
Глаз метнулся вверх и завис в дюйме под потолком.
- Ганс? Ты замечаешь, какое здесь эхо? Совершенно ошалевший, Шедоуспан поднял левую руку и выпрямил палец, на котором красовалось кольцо Корстика.
- Это... это кольцо?..
- Ну конечно, это кольцо, - раздраженно отозвался Глаз, - и имей в виду, что я не одобряю твоего жеста.
Ганс торопливо согнул палец, но, увидев, что теперь рука оказалась сжатой в кулак, словно нацеленный прямо в Глаз, столь же торопливо разогнул все пальцы. Этот жест ему тоже не понравился, и Ганс медленно опустил руку.
- Прости, Глаз. Я... не понимаю.
- Ты, кажется, хочешь сказать, что надел эту штуку на палец, не зная, в чем ее сила?
Шедоуспан вздохнул и отвернулся, не в силах выдержать буравящий взор Глаза. Потом сказал:
- Это кольцо Корстика. Некий Катамарка как-то упомянул про кольцо, способное бороться с иллюзиями, а я предположил, что это оно и есть.
- О, Ганс! На тебе надето не кольцо, способное бороться с иллюзиями, о котором упоминал Катамарка; то кольцо служило Корстику защитой. Кольцо на твоем пальце - нет, нет, не поднимай его опять! - это одно из орудий Корстика. Оно создает иллюзии, извлекая их из разума обладателя.
- Что-о-о?!
- Не сомневайся. Утверждения истинного друга не нуждаются в проверке. Это кольцо создает иллюзии, извлекая их из твоего сознания, Ганс. Хм-м. Да, я вижу, что ты не маг, и…
- Разумеется, нет!
Глаз покачался вверх-вниз.
- Иной раз я едва сдерживаюсь, чтобы не хихикнуть, знаешь ли. К сожалению, всем известно, что Глаз не способен хихикать!
Он помолчал. Шедоуспан обдумал несколько ответов, но все их отверг.
Минуту спустя Глаз продолжил, словно его и не перебивали.
- В любом случае, поскольку у тебя нет способностей, нет подготовки, нет таланта - слушай, перестань дуться! - то ты не знаешь, каким образом направлять свои иллюзии, как это делал Корстик. Что касается амулета у тебя на шее, то это всего лишь побрякушка, если ее носит человек, на пальце которого надето кольцо.
- Ты... я... ты имеешь в виду, что я… - Из горла Ганса вырывалось лишь хриплое карканье, да и то с трудом.
- Ну да. Впрочем, не ошибись: Корстик наплодил здесь множество ловушек и демонов во плоти, и они абсолютно настоящие. Но правда и то, что ты создавал все угрожавшие тебе опасности, извлекая их из глубин твоего собственного разума, из своих страхов.
Ганс был рад, что заблаговременно сел. Он чувствовал, что ноги превратились в куски какой-то ваты, и если бы он стоял, то переход в сидячее положение оказался просто падением.
- Проклятие! Колдовство! - Он начал снимать кольцо. - Так вот каким образом этот крысиный монстр знал, куда я пойду! Все это и есть мои мысли! То есть все это взялось из… И все остальное тоже! Они все вышли из моего мозга, вот почему они знали, что я собираюсь делать!
- Совершенно верно. Из твоего мозга, - поддакнул Глаз.
- Проклятье! Колдовство! - Шедоуспан сдернул с пальца кольцо и размахнулся, чтобы отбросить его прочь... но, подумав, спрятал его обратно в маленький потайной кармашек на поясе.
- Ну, - сказал Блуждающий Глаз. - Мне действительно очень неприятно, что так все получилось. Жаль, что ты не натолкнулся на меня раньше или не пораскинул мозгами сам.
Как ни странно, у Шедоуспана даже не возникло обычного желания парировать упрек. Он был слишком потрясен, смущен и... унижен.
- Итак, Ганс. Ты готов немного прогуляться? Шагая рядом с плывущим по воздуху Глазом в серых каменных сумерках, Шедоуспан медленно восстанавливал способность мыслить. В конце концов ему пришло в голову осведомиться, не знает ли Глаз о запрятанных где-то здесь сокровищах: "всяких безделушках, золотых кольцах, камушках и другом барахле подобного рода".
Зеленый глаз закачался в воздухе - движение, которое показалось его компаньону похожим на смех или, по меньшей мере, хихиканье.
- Так вот зачем ты здесь? Ищешь блестяшки? Ты пришел сюда добровольно, Ганс?
- Э... ну, в некотором роде…
- Хорошо, хорошо. Я не хочу выслушивать какую-то фантастическую историю, которая к тому же и довольно длинная. Корстик мертв, так что я могу ответить.
Своим мягким быстрым говорком Блуждающий Глаз начал рассказ о том, что Ганс был уже девятым искателем клада, который, как всем было известно, магистр магов, несомненно, спрятал где-то здесь.
- Когда Корстик был жив, его заколдованные стражи убили шестерых, Ганс. Двое других были близки к успеху, но они не приняли моего совета сойти вниз по лестнице, чтобы попасть наверх.
- Так ты... это имел в виду, когда сказал: "Ты прошел испытание".
- Совершенно верно. Мне это было необходимо. Я был за... то есть я и сейчас заколдован, но теперь хотя бы одно из заклинаний снято. Ты прошел. Я могу говорить и даже помогать.
- Я рад. Что бы тебе прилететь ко мне чуть пораньше!
- Прости. Не мог.
- О, понимаю. Был заколдован.
- Правильно. А ты правда тот человек, который убил Корстика?
Голова Ганса уже начала машинально кивать, то тут он понял, что не может солгать. Забавно, что он мог солгать кому угодно на свете, включая самого себя, без всякого раскаяния, но чувствовал себя обязанным сказать всю правду без остатка этому... этой вещи, которая была не более чем плавающим в воздухе безбровым, бестелесным глазом. Да, он зарубил Корстика; но только благодаря тому, что Нотабль набросился на магистра магов, отвлек его внимание и развеял паралич, который тот чарами наслал на Ганса.
- Вообще-то это сделал мой кот, - сказал он. Блуждающий Глаз опять покачался в воздухе.
- Вот это здорово. Кот! Хороший признак. То, что ты способен шутить, показывает, что ты приходишь в себя после потрясения. Кот, подумать только! - Глаз радостно запрыгал в воздухе. - Хорошо сказано, Ганс, хорошо сказано. Ну что, готов идти дальше?
"Более чем готов", - возбужденно подумал Ганс, но только сдержанно кивнул в ответ.
- Тогда сюда, - сказал Глаз и поплыл дальше.
Шедоуспан последовал за ним.
Глаз уверенно вел его к тайнику. Путешествие было долгим и нелегким, сопряженным со многими опасностями, главными из которых были старые ловушки, расставленные Корстиком. Они были по-настоящему коварны и вполне могли бы прикончить Шедоуспана, если бы не его новый союзник и провожатый. В конце концов они подошли к металлической двери с маленьким зарешеченным окошком. У Шедоуспана перехватило дыхание, когда он посмотрел на эту решетку.
Столько скитаний, и вот перед ним та самая дверь, к которой он пришел... в самом начале своей одиссеи по дьявольскому лабиринту Корстика.
- Встань сбоку и отруби ее, - сказал Глаз.
- Отрубить что?
Глаз выразительно посмотрел на него. Ганс осекся и кивнул. Он встал слева от двери, прижавшись спиной к стене.
Блуждающий Глаз подлетел совсем близко к решетке, помедлил мгновение и быстро отпрянул назад. Из решетки вырвалась змееподобная зеленая рука с извивающимися щупальцевидными пальцами, и Ганс одним ударом отрубил кисть. Она шлепнулась на пол... и каждый палец рассыпался на звенящие кусочки, как стекло.
Обрубленная рука, не уронив и капельки крови, убралась в решетку, словно испуганная змея.
Дверь оказалась незапертой. Ганс широко распахнул ее, но не торопился переступать порог, опасливо заглядывая внутрь и держа наготове свой длинный меч без гарды, - на лезвии не было ни малейших следов крови.
- Мы пришли, - сказал его удивительный провожатый. - То самое место. Войдем?
- А рука?
- Какая рука? Никакой руки не было.
- Ох.
Все еще опасаясь неожиданного нападения, Шедоуспан вошел в небольшую комнату. Руки нигде не было. Он оглядел тянувшиеся вдоль стен полки, на которых не было ничего, кроме пыли и паутины, удобное с виду кресло в бежевых и темно-синих тонах, синий стол со стоящей на нем весьма реалистично выполненной фигуркой змеи из зеленого стекла, и лестницу.
- Не наступай сюда, - сказал Глаз, спускаясь вниз и зависая над одной из половиц, ничем не отличавшейся от прочих. - Сбей со стола стеклянную змею, Ганс. Ты мне потом за это спасибо скажешь. Нет, нет... не дотрагивайся до нее рукой. Просто сбей, я сказал. Мудрость - это умение слушать с вниманием, которое является ключом к долгой жизни.
Ганс воспользовался ибарским клинком. Стеклянная змея разбилась, усеяв весь пол зелеными осколками, но он не посмотрел на них. Как только змея упала, стали видны предметы, в действительности лежавшие на столе. Здесь были прекрасные образцы оружия, включая зловеще изогнутый короткий меч, или длинный кинжал, амулет, замысловато вырезанный из сверкающего кристалла, на который было больно смотреть, маленькая круглая коробочка, два прозрачных кувшина, наполненные прозрачной жидкостью, и небольшой мешок. И еще там лежал меч. Его меч, с резной рукояткой!
- Не трогай коробочку! Ловушка!
Шедоуспан кивнул. Его глаза были прикованы к мечу. Он потрогал клинок. Меч был настоящий. Ганс поднял его и со свистом рассек воздух.
- Эй, эй, поосторожнее, - сказал Глаз.
- Дело в том, что это мой меч.
- О…
Ганс любовно сунул меч в ножны; тот устроился в привычном чехле уютно, словно это был его родной дом. Кивая и блаженно улыбаясь, Ганс вновь извлек меч и поднял его.
- Я бы не стал разрубать этот мешок, Ганс.
- О, - Ганс рассматривал мешок со смешанным чувством любопытства и страха. - А ты открыл бы его?
- Конечно. Любопытство не убивает... оно лишь делает нас людьми, в отличие от бессловесных котов.
Шедоуспан счел за благо не комментировать последнее высказывание товарища. Если ему суждено когда-либо выбраться отсюда, едва ли Блуждающий Глаз и Нотабль подружатся. Бестелесный зеленый глаз проявил себя надежным другом. Если он сам считает себя человеком, то Ганс не считал нужным оспаривать это мнение. Он положил меч на стол и потянулся к мешку, испытывая тошнотворный приступ страха. Секунду подумав, он взял меч и сунул его в ножны. Горловина мешка была затянута шнуром и завязана на несколько узлов.
- Как насчет того, чтобы разрезать узлы? - спросил он.
- Сожалею, - сказал Глаз с некоторым раздражением. - Не могу. Нет рук.
- Я хотел сказать, что я сам…
- О! Хорошая мысль.
Ганс разрезал шнур из сыромятной кожи и открыл мешок - с величайшими предосторожностями. Опасливо заглянул внутрь. В желудке громко заурчало.
- Ты... ты думаешь, этот каравай хлеба неопасен, Глаз?
- Никогда не слышал о том, чтобы хлеб набрасывался на кого-либо, - последовал ядовитый ответ, - даже в убежище Корстика.
И вновь Шедоуспан вопреки обыкновению сдержал свой темперамент и не взорвался.
- Я имею в виду - съедобен ли он?
- О да. Вполне. Это последнее убежище Корстика, его тайник в тайнике. Здесь он предполагал отсидеться в случае нападения кого-то или чего-то, способного заставить его серьезно опасаться за свое здоровье. Он знал, как открыть ту коробочку, не забрызгав лицо ядом. Амулет и клинки приготовлены на случай опасности и скорее всего заколдованы. Я настоятельно рекомендую не трогать их. Хлеб, конечно же, Корстик собирался съесть Но я не уверен, что он окажется свежим.
- Мешок, - сказал Ганс, извлекая каравай с золотистой корочкой, - влажный изнутри. Хлеб на ощупь достаточно мягкий - Ну да. Это же Корстик! Умный сын дьявольской суки. Под аккомпанемент урчащего желудка Шедоуспан разломил хлеб пополам и набил полный рот отлично пропеченным хлебом, вкуснее которого ему еще не доводилось пробовать.
- Настоящая сдоба! Здорово - Прекрасно, - равнодушно отозвался Глаз.
- А как насчет кувшинов, Глаз?
- Это у тебя привычка такая - разговаривать с набитым ртом?
Ганс покачал головой с ангельской кротостью.
- Нет, нет, - пробубнил он, пытаясь прожевать внушительный кусок. - Я не так уж часто голодаю.
- Ну да. Верно Хорошо, когда собеседник отличается вежливостью. Что касается кувшинов , в одном вода, в другом яд. Кислота, насколько припоминаю.
Шедоуспан замер, содрогнулся и вопросительно посмотрел на кувшины.
- Хочешь о чем-то спросить?
Но Ганс уже отломил добрый ломоть хрустящей корочки и осторожно положил его на стол.
- Нет. Я собираюсь капнуть немного из этого кувшина на хлеб.
- Ах вот оно что! Весьма умно, Ганс! Боюсь, даже я не знаю, в каком из кувшинов вода.
Ганс проделал запланированный опыт. Хлеб намок, но больше с ним ничего не произошло. Прежде, чем сделать вывод и выпить, он, однако, открыл другой кувшин и капнул немного содержимого на корку. Хлеб покрылся пузырями и задымился.
- Боги! - Шедоуспан быстро закупорил кувшин, припал к другому, испустил блаженное "а-аа-хх-х!" и побаловал себя еще одним здоровенным ломтем хлеба.
- Приятно сознавать, что я еще немного поживу на этом свете, - сказал он через несколько минут. - Единственное, чего я не вижу здесь, так это каких-либо признаков... безделушек.
- О… Под этим полом есть две комнаты. Одна устлана торчащими вверх колючками длиной в фут. Их множество. Ты попал бы в эту камеру, если бы наступил на ту половицу, о которой я тебя предупреждал. В другой комнате Корстик спрятал свои истинные ценности. Готов поспорить, что ее охраняет какая-то ловушка, но не догадываюсь, какая именно. Однако я знаю, как туда попасть.
Гансу почудились в этих словах дразнящие нотки, и он открыл было рот, чтобы задать вопрос. И тут же закрыл его.
- Дай-ка подумать.
- О, - сказал Глаз все тем же зловеще-бесстрастным голосом, - как забавно!
- Комната под нами... внизу. Чтобы попасть туда, надо подняться по тем ступеням.
Блуждающий Глаз закачался, закружился в воздухе, воспаряя под потолок. На этот раз его голос не страдал от недостатка эмоций:
- Правильно!
Глава 15
Восстановив наконец подобие своей легкой походки, Ганс с довольной улыбкой приблизился к лестнице. Узкие ступени, около двух футов шириной, были встроены в стену, отделявшую комнату от другого помещения, которое, похоже, было предназначено лишь для того, чтобы служить вместилищем для лестницы.
- Подожди.
Ганс замер. Он медленно повернулся и посмотрел на Глаз, который как раз облетал его справа, чтобы посмотреть Гансу в лицо.
- Сдается мне, - сказал его необычный компаньон будничным тоном, - что Корстик оборудовал одну или несколько ступеней ловушками. Поставь себя на место Корстика... возможно, он поставил ловушки на все ступени.
Ганс кивнул и огляделся. Через несколько секунд он принял решение воспользоваться вещью, которая уже не раз выручала его за время подземных странствований. Он расстегнул и снял пояс, отстегнул от него ножны с ибарским клинком и вновь надел пояс. Затем принял устойчивую позицию, прицелился и бросил ножны вместе с вложенным двухфутовым лезвием на первую из ступенек.
Он задержал дыхание и слегка прищурился от напряжения, когда ножны ударились о ступеньку.
Собственно, на этом последствия броска были исчерпаны. Ударившись о камень, ножны соскользнули вниз, так как узкая ступенька не дала им возможности приземлиться во всю длину. Хотя ножны вместе с клинком весили фунтов пять, Шедоуспан решил, что они могли оказаться недостаточно тяжелыми для того, чтобы привести в действие ловушку, поэтому он вытянул правую ногу и надавил на ступеньку, подобно кошке, пробующей воду лапкой. Ничего не произошло, если не считать бешено участившегося сердцебиения. Он убрал ногу со ступеньки и поставил ее на пол. Затем подобрал кинжал в ножнах и на этот раз прицелился поточнее прежде, чем бросить его на вторую ступеньку.
И вновь ничего не произошло. Вновь он опробовал ступеньку своим сапогом перед тем, как подобрать ножны. Зато в тот момент, когда он бросил ножны на третью ступеньку, целая стайка стрел, длиной в фут каждая, вырвалась из левой стены с такой скоростью, что показалось, будто в воздухе вдруг зажужжал целый рой пчел. Они пронеслись футах в трех над ступенькой и кучно воткнулись в противоположную стену.
- Скверно, скверно, - прокомментировал Глаз, не обращая внимания на своего товарища, который мгновенно взмок от пота. - Тот факт, что на двух первых ступеньках нет ловушек, должен был усыпить твою бдительность с тем, чтобы спокойно продырявить тебя на третьей. При этом каждая стрела отравлена, не сомневайся.