Находясь в своей стихии, Аталиса позабыла обо всём. Возвышенный танец абсолютно не походил на Зов Весеннего Равноденствия, но она, охваченная странным чувством узнавания, вложила в него всю свою душу. В радостном упоении она не замечала ни косых взглядов эльфиек, ни восхищения в глазах их партнёров. Легко и непринуждённо раз за разом она выполняла всё более сложные элементы, полностью отдавшись звучанию музыки и уверенным движениям того, кто улавливал малейшие нюансы её настроения.
Счастливая Аталиса не замечала растущего смятения Лесного короля. Вальс Осеннего листопада, которому высокородных эльфиек учили с раннего детства, она танцевала так, будто давно его знала. Она ни разу не ошиблась в наисложнейших движениях, требующих немалой практики и умения обращаться с эльфийской магией и это было самое удивительное в том, что сейчас происходило.
Когда в зале раздались аплодисменты и приветственные крики, Аталиса замерла и затуманенным взором обвела нечеловечески прекрасные лица, взирающие на неё со всех сторон. "Спасибо, что вы оценили мой танец", – подумала она с благодарностью.
– Моя хорошая! Думаешь, эти аплодисменты предназначены тебе? Ошибаешься, – вкрадчиво прошептал Лесной король.
Придерживая ведьмочку за талию, он улыбнулся окружающим.
– Благодарю вас, друзья! Надеюсь, вы будете снисходительны и простите моей партнёрше некоторую неуклюжесть. Не стоит забывать, что она смертная и впервые оказалась на нашем балу.
Сверху на них посыпались цветочные лепестки, присыпанные золотой пыльцой, и только тут ухо Аталисы различило, кем восхищаются зрители. "Браво, ваше высочество!" – кричало множество мысленных голосов, сливаясь в единый восторженный вопль. Постепенно её оттеснили от Лесного короля и она, растеряно улыбаясь, двинулась обратно за стол.
"Если уж испоганили настроение, то хоть бы поем от души" – сердито подумала ведьмочка. Но не успела она сделать несколько шагов, как дорогу ей заступил светловолосый эльф в роскошном бледно-зелёном одеянии.
– Стой, рабыня! Ты должна остаться, – раздался его повелительный голос.
Аталиса подняла глаза и удивилась его сходству с Раэтиэлем. Незнакомец выглядел несколько старше, чем он, но они походили друг на друга как родные братья. Впрочем, это могло быть обманкой. При частой смене обличий эльфийским принцем, она уже не знала, как он выглядит по-настоящему. Вдобавок Лесной король ни разу не упоминал о брате.
Несмотря на красоту, незнакомец чем-то был неприятен Аталисе, возможно тем, что он не скрывал своего презрения к ней.
– Если хотите, давайте потанцуем, – ответила она, хотя настроение ушло и она не испытывала ни малейшего желания танцевать с высокомерным задавакой.
– Что? Танцевать с тобой?! Ах ты, отвратительная тварь! – воскликнул эльф с отвращением и толкнул её на середину зала. – Маэстро, музыку! Пусть она снова посмешит нас своим танцем.
Заиграла музыка, но Аталиса, окружённая недоброжелателями, не двинулась с места.
– Хотите посмеяться, танцуйте сами. У вас это выходит гораздо смешней, чем у меня, – выкрикнула она, и надменно вздёрнула подбородок.
В ответ на её эскападу эльфы переглянулись, и со всех сторон зазвучал переливчатый нежный смех, и раздались многочисленные издевательские голоса:
"Небесный отец, вы только посмотрите, как она уродлива!"
"О, гляньте на смертную через магическое око!"
"Фу! Да у нее кожа в каких-то тёмных пятнах, совсем как у жабы! Мази знаменитой Эльмеи спасают положение, но это ненадолго".
"Какая мерзость! Кажется, эта болезнь называется веснушчатостью".
"Что вы говорите! Бедняжка! Я бы сразу рассыпалась прахом, постигни меня такое несчастье!.."
Злющая ведьмочка крутилась из стороны в сторону, пытаясь найти говорящих, но кроме моря любопытных глаз ничего не видела. Эльфы разговаривали мысленно, и кто говорит было невозможно найти.
"Интересно, зачем Лесной король привёл ведьму на бал, а не отправил сразу в лабораторию?"
"Не знаю, но говорят... – воздушный эльф в сером одеянии напоминающий тень, склонился к уху незнакомца, который устроил это издевательство над ней. Он что-то ему сказал и у того от изумления расширились глаза.
"Не может быть! Одно дело переспать из любопытства с этими животными, но жениться? Никогда! Спорим, Раэтиэль не согласится на такой позор, что бы ни задумал отец!"
Судя по его словам, незнакомец действительно был братом Лесного короля и, заинтересовавшись, ведьмочка прислушалась к дальнейшему разговору.
"Говорят, мы вырождаемся, и их величество решил пойти на крайние меры. Он хочет женить наследника на смертной ведьме и надеется, что остальные последуют его примеру".
"Лучше смерть, чем женитьба на животном!"
"Категорично, но полностью солидарен с тобой, Лайтиэль. С другой стороны, если Оберон настоит на своём, союз со смертной ослабит влияние Лесного короля и сильно упрочит твои позиции..."
Принц Лайтиэль, сын Оберона от его первой жены высокородной Рамимэль ар-Туанева, сухо усмехнулся.
– Хватит о делах, Лиас, мы пришли веселиться! – проговорил он вслух и, посмотрев на Аталису, щёлкнул пальцами. – Обезьяна, не стой! Покажи нам свои ужимки! Ты так забавно пародируешь наши танцы.
Аталиса побледнела от очередного оскорбления.
– Сами вы бездушные обезьяны! Снаружи красота, а в душе сплошная подлость и грязь! – выпалила она, не думая о последствиях.
Наступившая мёртвая тишина привела ведьмочку в чувство. Эльфы смотрели не на неё, а на принца Лайтиэля. Один Лиас смотрел на неё с восхищением.
– Какая прелесть! Люблю строптивых рабынь. Может, Раэтиэль уступит мне её по старой дружбе, когда закончит свои опыты.
Принц Лайтиэль окинул смертную девчонку гадливым взглядом.
– Не раскатывай губу, Лиас! Как бы зверушка ни была забавна, она должна быть наказана за своё хамство, – он призадумался. – Быть ей дичью на ночной охоте короля, – вынес он свой приговор и окружающие одобрительно зашумели.
В тот же миг вокруг Аталисы со страшной силой закружился стремительный хоровод эльфов. В какой-то миг их наряды слились в единое цветовое кольцо, и она очутилась в полночном глухом лесу, причём в шкуре газели.
"Ату её, ату!" – выкрикнул чей-то звонкий голос.
Услышав отдалённый лай свирепой своры, ведьмочка с трудом устояла на подгибающихся тонких ногах. По её шкурке прошла волнообразная дрожь и, сделав гигантский прыжок, она в панике помчалась вперёд, не разбирая дороги. Вслед ей понеслось звонкое пение охотничьих рожков и азартные крики загонщиков.
"Небесный отец! Если я не смогу остановиться, то точно попаду в беду!" – в отчаянии подумала ведьмочка. Её шкурка покрылась тонкой плёнкой пота, но она ничего не могла поделать с животным инстинктом, который гнал её вперёд, не давая времени на раздумья. Она не замечала, что в отдалении за ней скрытно летит Селина, которая не могла вмешаться, видя, что за ведьмочкой по-прежнему наблюдает принц Лайтиэль. Но как только он убедился, что ей не миновать ни загонщиков, ни гибельной Ордуэльской трясины, он повернул упряжку серебряно-соловых пегасов к замку, не рискуя воспользоваться телепортом. Принц Лайтиэль не хотел вызвать ненужного всплеска магии. Ведь принц-наследник был злопамятен и то, что они братья по отцу не остановило бы его от жестокой мести.
Как только фея увидела, что слежки больше нет, она бросилась наперерез несущейся газели и, крича, замахала руками. Но инстинкты животного в стрессовой ситуации почти полностью вытеснили человеческий разум и ведьмочка её не замечала. Не зная, что делать, Селина вцепилась в чуткое ухо газели и, направив вперёд волшебную палочку, создала иллюзию оскаленного волка, но от этого стало только хуже. Сделав громадный прыжок в сторону, ошалевшая газель понеслась ещё стремительней. С размаху она угодила в трясину, и та жадно чмокнула, заполучив свою добычу.
Со всех сторон к бьющейся газели потянулись костлявые зелёные руки, и туманные зловонные призраки. Очнувшаяся Аталиса посмотрела на фею испуганными глазами.
"Селина, спаси!"
"Как?! – воскликнула расстроенная малышка. – Нам запрещено пользоваться магией в окрестностях дворца Оберона! Нарушителей ждёт смерть!"
Не зная, что делать, она заметалась над головой ведьмочки, тонущей в трясине.
"Ладно! Гори запреты ясным огнём!" – воскликнула она с отчаянным видом и увеличилась в размерах. Часто взмахивая крыльями, Селина попыталась вытащить газель, но болото не желало расставаться со своей добычей.
"Прости, Селина, и спасибо за всё, что ты сделала. Уходи, пока тебя не заметили", – сказала Аталиса.
Ничего не ответив, фея уменьшилась до своих обычных размеров и, часто взмахивая крылышками, улетела.
Стараясь не шевелиться, чтобы выиграть у судьбы немного времени ведьмочка огляделась по сторонам. Кругом расстилался мертвенный безрадостный пейзаж, подсвеченный блуждающими болотными огнями. Голые скелеты белесых деревьев походили на путников, погибших в страшных мучениях, и своим видом наводили леденящий ужас.
"Не хочу видеть это перед смертью" – подумала Аталиса и закрыла глаза. Положение было и так безнадёжным, как вдруг она услышала плач ребёнка, от которого у неё сжалось сердце. "Прости, Люцифер, мама оказалась слишком глупа и неосторожна, потому не сберегла ни свою, ни твою жизнь". Она заплакала, и из глаз газели покатились слёзы.
Какая-то тварь поблизости застонала, а затем замшелая рука ухватила её за ногу. Несмотря ни на что Аталиса хотела жить. Она судорожно дернулась и под её копытцем хрустнула полуистлевшая кость. Тварь отстала, но чьи-то скользкие гладкие щупальца скользнули по чувствительной шкуре, и она еле подавила панику, охватившую её животную часть. Всё-таки резкие движения не прошли даром, и газель по шею ушла в трясину, мерзко пахнущую тухлыми яйцами.
"Кажется, конец", – подумала Аталиса, как вдруг над её головой раздался шум мощных крыльев, и спустя мгновение чья-то сильная рука ухватила её… за волосы. Ещё не веря своему счастью, она прошептала:
– Раэтиэль! Слава богам!
– Угадала! – весело отозвался Лесной король. – Не сердись, моя хорошая, но придется тебя немного потаскать за волосы. Это единственно чистая часть. Не хочу вляпаться в грязь Ордуэльской трясины, а то она имеет подлое свойство надолго оставлять на теле коричневые пятна с трудом поддающиеся магии.
– Делай что угодно, только забери меня отсюда, – проговорила ведьмочка надломленным голосом.
– Ну, вот! Раньше ты никогда настолько не унывала, Аталиса! – с огорчением в голосе воскликнул эльф и жёстко добавил: – Что ж, виновник и за это мне ответит. Как он смел покуситься на мою добычу!
– Ой, давай обойдёмся без хищных аналогий, меня до сих кидает в дрожь от лая собак!
– Договорились! – согласился Лесной король.
Под мощными взмахами его крыльев мокрая ведьмочка задрожала от холода. От её воздушного наряда мало что осталось.
– Раэтиэль, как ты меня нашёл? – не удержалась она от вопроса, не дающего ей покоя. Она уже лишилась иллюзий в отношении добросердечия фейри.
– А ты как думаешь? – в голосе эльфа послышалась мягкая насмешка.
– Думаю, тебе сообщила Селина. Ведь так?
– Да.
– Раэтиэль, где она?
Вместо ответа Лесной король выпустил её волосы, и ведьмочка камнем рухнула вниз. Колдовать не было сил, и она до тех пор стремительно падала, пока не ушла глубоко под воду. Отплевываясь, она вынырнула на поверхность и полной грудью вдохнула живительный воздух. "Слава богам и на этот раз жива!"
– Аталиса, тщательно смой с себя налипшую грязь, – приказал Лесной король и предупредил: – Пока не смоешь её всю, я не выпущу тебя из реки.
– Понятно, – буркнула ведьмочка и, дрожа от холода, принялась яростно оттирать с тела липкую глянцевитую коричневую жижу, которая с большим трудом поддавалась её усилиям. Она заметила, что кляксы грязи, оказавшись в воде, вновь стремились прилепиться к её коже. Чтобы этого не случилось, ей пришлось вдобавок плыть против течения. С огромным облегчением она заметила, что стайка юрких светящихся рыбок с удовольствием принялась поедать приставучую грязь. Осмелев, они подплыли ближе и самые храбрые из них стали подъедать редкое лакомство прямо с тела ведьмочки. Раскинув руки и ноги на воде, она замерла, стараясь не вспугнуть крохотных помощников. Касания крохотных ртов вызывали приятную щекотку, и она еле удерживалась от нервного смеха, боясь, что стоит засмеяться и ей будет уже не остановиться.
– Достаточно, – произнёс Лесной король и при помощи магии выдернул её из воды.
На высоте полёта стрекоз ведьмочка зависла над поблескивающей гладью спокойно текущей полноводной реки. При ярком свете огромной серебристо-жёлтой луны эльф внимательно обследовал её с головы до ног, но не удовольствовался внешним осмотром. Ухмыльнувшись, он коснулся кончика её носа, и вокруг обнажённого тела ведьмочки вспыхнул серебристый кокон, мгновенно её высушивший и распушивший волосы рыжим облаком. Вслед за тем на серебристой поверхности кокона засверкали многочисленные вспышки – это магия безжалостно выжигала остатки коварной грязи Ордуэльской трясины, которая затаилась на теле Аталисы. Не удержавшись, она застонала. Это было больно, поскольку кое-где грязь уже успела пробраться ей под кожу.
Наконец, экзекуция закончилась и Лесной король, завернув в невесомое пуховое одеяло дрожащую от изнеможения девчонку, стрелой взмыл в ясное звёздное небо. С сосредоточенным видом он устремился к королевскому дворцу, по пути продумывая планы мести ненавистному брату. Согревшись, ведьмочка вынырнула из одеяла и, обняв его за шею, с удовольствием потёрлась носом. От кожи Лесного короля по-прежнему пахло солнцем, цветами и молоком.
– Раэтиэль, я люблю тебя! – воскликнула она в порыве благодарности.
– Докажи, – потребовал эльф сверкнув белозубой улыбкой и ведьмочка приникла к его губам. Они не сразу ответили на её страстный поцелуй. Но затем втянувшийся в любовную игру, Лесной король резко пошёл вниз и, опустившись на чудесную полянку, сменил облик. Мальчишка-эльф замер, нерешительно глядя на встрёпанную раскрасневшуюся девчонку, и она снова первой сделала к нему шаг. Впоследствии Аталиса мало что могла вспомнить. В памяти остались только вспышки чудесных ощущений и непереносимая нежность, затопившая сердце и душу. Это был единственный раз, когда они были вместе и телом и душой.
Захмелевшая от любви смертная девчонка уснула, и опечаленный Лесной король снова взмыл в небо, бережно прижимая к себе бесценную ношу. Не заботясь о последствиях, он с яростью прорвался сквозь магическую защиту королевского дворца и пнул ногой створку высокого окна на верхнем седьмом этаже. Войдя внутрь лаборатории, заполненной многочисленными причудливыми приборами, он немного поколебался, но быстрым шагом двинулся вглубь огромной комнаты, не замечая, что кончики белоснежных крыльев волочатся по каменному полу и, испачкавшись, посерели от толстого слоя пыли.
Лесной король положил спящую рыжую ведьмочку на возвышении рядом с прозрачной капсулой. На ней единственной не было следов запустения. Сравнивая, его взгляд перебегал с прекрасного утончённого лица эльфийки на простодушное конопатое личико – действие волшебных мазей закончилось, и веснушки заняли своё законное место. Лесной король бросился в высокое кресло, больше похожее на трон и, сгорбившись, горько усмехнулся. "Ну? Всё еще жаждешь любви этой жалкой бабочки-однодневки? Только последний дурак может забыть ту, что прекрасней всех на свете!" – подумал он с ожесточением, но теплота в сердце, вызванная искренней любовью девчонки, отдававшей ему всю себя без остатка, никак не хотела уходить. Она была похожа на слабого пушистого птенца на ладонях и своей беспомощностью поневоле вызывала нежность.
– Небесный отец, я не в силах отказаться от них обеих! – воскликнул он в отчаянии.
– И не нужно, моё сердце, – раздался вкрадчивый женский голос.
Стоя в дверях, Титания с жалостью глядела на любимого сына. Подойдя ближе, она обняла его и, поцеловав, мягко спросила:
– Раэтиэль, вижу, ты переместил Атуэль из гробницы в свою лабораторию. Как давно ты проверял её умственное состояние?
Стремительно вывернувшись из матери рук, Лесной король бросился к спящей красавице, и прозрачный кокон окутало магическое облако. Отзываясь на его информационные показания, вспыхнули многочисленные приборы. По-прежнему стоя у кресла, эльфийская королева с непроницаемым видом наблюдала за лихорадочными действиями сына. Наконец, с потемневшим от горя лицом, он повернулся к ней и в его зелёных глазах вспыхнули фосфорические огоньки, сигнализируя о крайней степени ярости.
– Как ты могла промолчать, если видела к чему идёт дело? – в сдавленном голосе Лесного короля прозвучали обвинительные интонации. – Будь у меня в запасе время, я успел бы что-нибудь предпринять, – прошипел он, с трудом разжимая кулаки.
– Успокойся, сын! – резким тоном приказала Титания. – С самого начала у тебя не было ни малейшего шанса, – она вздохнула, и, сделав знак, призывающий к умершим милость богов, мягко добавила: – Прости, мы с отцом не хотели тебя расстраивать. Душа Атуэль сразу же погибла в ходе неудачного эксперимента и то, что ты пытаешься воскресить лишь пустая оболочка.
– Неправда! Я бы сразу заметил!
– Каюсь, мой мальчик, это я сплела магическую обманку, и давно хотела её убрать, но отец сильно переживал за тебя, – осторожно сказала Титания, обняв сына. Тот безвольно обмяк в её руках.
– Мама, как ты могла? – прошептал раздавленный Лесной король не сразу осознавший масштабы катастрофы. Несмотря ни на что, все эти годы он был непоколебимо уверен, что однажды его отчаянные усилия по оживлению Атуэль увенчаются успехом.
– Мы с отцом всего лишь хотели уберечь тебя от опрометчивых шагов, – успокоительно гладя его по спине, быстро отозвалась Титания.
– Ясно, вы всячески поддерживали во мне ложную надежду, чтобы я чего-нибудь не натворил сдуру, – Лесной король горько усмехнулся. – Н-да, теперь мне понятны некоторые неувязки.
В его руке вспыхнул мощный магический жезл.
– Что ж, тогда пришла пора избавиться от прошлого и от ненужной ведьмы...
– О нет! – встревоженная королева еле успела поставить защиту, уберегшую обеих девушек. – Не горячись, дорогой! Они обе нам пригодятся.
– Если они тебе нужны, делай с ними что хочешь, мне всё равно.
– Постой! – Титания поймала уходящего сына за рукав. – Скажи, ты когда-нибудь слышал о заклятии, которое вселяет душу в другое тело? – вкрадчиво спросила она.
На лице Лесного короля промелькнуло сомнение. Он приподнял брови, недоверчиво глядя на мать.
– Беспочвенные сказки, – холодно уронил он. – Отделить душу от тела и на время поместить в голем проще простого, но вселить её в тело другого человека это невозможно. Впрочем, меня это не интересует, чтобы ты себе не нафантазировала в отношении моих чувств к смертной.