При всей своей некоторой безалаберности Шанти не была глупа. Наоборот, она обладала очень острым умом, иногда, правда, направляющим ее совсем не в ту сторону, куда надо. Но это уже особенности драконьего мировоззрения, а еще – влияние воспитания. Или, скорее, отсутствие такового. Посиди-ка сто лет в темной пещере, ежеминутно ожидая гибели, пожалуй, одним сдвигом психики не обойдешься. Был такой сдвиг и у Шанти, почти исчезнувший после того, как она встретилась с Андреем и провела с ним долгое время. Сегодня этот самый сдвиг, который предполагал недоверие не только к людям, но и вообще ко всем живым существам на свете, помог драконице. Ее смутные подозрения мгновенно переросли в уверенность, и первое, что она сделала, приказала:
– Стоять! Ко мне, быстро!
Слуга осторожно, опасливо поглядывая на грозного "императора", подошел и склонился так, что было видно его лысую макушку. Шанти с неудовольствием посмотрела на плешь и представила, что у нее на голове вдруг исчезла чешуя. Ей стало противно, и она поморщилась, отложив пирожное, к которым пристрастилась, пока изображала императора. Аппетит был безнадежно испорчен.
– Пей! – Шанти указала на бокал с соком.
– Что… ваше величество… – залепетал слуга, не поднимая головы. – Что вы сказали?
– Пей. Сок. Быстро! – с расстановкой рявкнула Шанти, и стражники, стоявшие у беседки, насторожились, сделав несколько шагов по направлению к императору.
– Я… я… – Слуга задохнулся, будто ему в горло влетела муха, закашлялся и вдруг сорвался с места и бросился бежать, сбив по дороге скамейку и тарелку с любимыми пирожными, чем привел Шанти в ярость.
– Схватить его! – крикнула она громогласно, и стражники кинулись в погоню, громыхая навешанным на них железом.
Бежали они небыстро – попробуй-ка побегай, когда на тебе столько металла! – поэтому беглец сразу же оторвался от преследователей, и его спина мелькала уже шагов за сто от стражников, рискуя исчезнуть за одним из поворотов аллеи. Беглецу не хватало воображения: он бежал по прямой, хотя следовало сразу же сойти с мощеной аллеи и затеряться в густых насаждениях, так у него был хоть какой-то шанс. А на прямой… впрочем, разницы не было никакой. Он не смог бы выйти из дворца в любом случае – его взяли бы на одном из выходов, даже если бы он бегал по саду несколько месяцев.
Раздраженная черепашьей скоростью стражников, Шанти решила взять дело в свои руки и припустила вслед за супостатом, в считаные секунды догнав и перегнав своих охранников.
Шанти подняла руку, чтобы хорошенько врезать по затылку ополоумевшему от страха слуге, и вдруг ее тело сотрясли мощные удары – в драконицу врезались три арбалетных болта, которые должны были пробить тело императора навылет. Один болт ударил в грудь, другой в бок, третий в спину. Били наверняка, после трех попаданий ни один человек не смог бы выжить. Человек. Но не дракон. Пусть даже он и находился в своем аватаре.
Болты скользнули по невидимой чешуе и отлетели в сторону, даже не пошатнув атакующую драконицу. Удары были такой силы, что Шанти задохнулась от неожиданности и остановилась, чтобы посмотреть – какая же сволочь покусилась на священную особу императора?!
Увидеть пришлось через пару секунд после того, как болты врезались в тщедушную фигуру Антагона, – аллею вдруг заполнила толпа мужчин, человек тридцать, не меньше. Они размахивали руками, норовя насадить императора и его охрану на свои острые железки, владению которыми посвятили большую часть своей интересной, полной приключений жизни. Жизнь эта могла закончиться прямо сейчас, но убийцы этого не знали, иначе никогда бы не посмели напасть на императора.
Половина нападавших отвлекла внимание стражников, атаковав их со всем пылом революционеров, жаждущих положить свою жизнь на алтарь революции, вторая половина набросилась на "императора", желая порубить его на мелкие кусочки.
Некогда Андрей рассказывал, как в его мире страна, в которой он жил, много лет назад вводила свои войска на территорию соседнего, недружественного государства. И первыми шли некие штуки, со слов Андрея напоминавшие драконов – огромные, плюющиеся огнем и неуязвимые для легкого оружия. И против них выступили конники того государства, которым их командование рассказало, что эти чудовища, похожие на драконов, совсем не опасны, что они сделаны из хилого, тонкого дерева и что уничтожить их не составит никакого труда. И вот несчастные конники бросились на танки с мечами наголо, рубили стальные громадины так, что только искры летели, и очень удивлялись, что стволы орудий почему-то не отлетают, как те палки, на которых конники учились рубить с коня. Бойцы, вероятно, были очень разочарованы – и собой, и командирами, рассказавшими им заведомую ложь.
Здесь был похожий случай. Только никто не говорил убийцам, что император деревянный. (Впрочем, они и сами могли сделать такой вывод, зная, как он управляет страной. Только с деревянной башкой можно было допустить то, что происходило в Славии.)
На Шанти обрушились десятки ударов, не повредивших ей совершенно ничем, кроме потери красивой одежды, к которой драконица питала нежные чувства, одеваясь по последней моде – в женском ли обличье или мужском.
Потеря любимой одежды, которую только сегодня утром она надела, получив от поставщика императора комплект, сшитый по ее рисункам, привела драконицу в ярость, фатальную для негодяев, ошеломленных неуязвимостью жертвы. Первый же удар разбил голову одного из нападавших, как молот, врезавший по гнилому плоду.
Содержимым черепной коробки забрызгало остальных, тут же убавивших пыл и на секунду забывших о своих преступных намерениях. Этой секунды Шанти хватило, чтобы ворваться в кучу врагов, уничтожить троих, пока те стояли столбом, а потом схватить одного из убийц и начать бить им как палицей по бывшим его товарищам. Тяжеленный мужчина затих после первого же удара, в отличие от его коллег, которые умирали подольше, постанывая и дергаясь на камнях аллеи, переломанные, будто попали под телегу ломового извозчика.
Покончив со своей группой, Шанти оглянулась посмотреть, что происходит у стражников, и с удивлением обнаружила, что те еще живы и довольно успешно отбиваются, ловко вращая здоровенными мечами. У ног гвардейцев лежали трое негодяев без признаков жизни, и бойцы в порубленной броне продолжали работать мечами, которые посвистывали в воздухе, как крылья ветряной мельницы.
Пообещав себе пересмотреть мнение о гвардейцах как о бесполезных увальнях, Шанти бросилась им на помощь, в секунды разбросав супостатов по сторонам, как ребенок раскидывает надоевшие игрушки. Гвардейцы, слегка приунывшие под напором втрое превосходящего по численности противника, тут же набросились на поверженных врагов и начали их уничтожать, тяжелыми ударами рассекая на части.
– Стоять! – рявкнула Шанти. – Они мне нужны живыми! А где эта тварь? Слуга, где слуга?!
– Ваше величество, вон он! – Гвардеец указал на труп слуги, во лбу которого торчал болт, пробивший голову насквозь.
– Ты! – Шанти обратилась к первому гвардейцу: – Срочно беги поднимай тревогу! Перекрыть все выходы, искать стрелков и вообще всех подозрительных! Ты – беги в стражу, пусть этих придурков вяжут! И чтобы ни один волос не упал с их головы – лично с тебя спрошу!
– А нам что делать? – потерянно спросил один из гвардейцев, подняв забрало шлема и утирая пот, крупными каплями сбегающий с красного лица.
– Стойте тут, охраняйте пленников, – пожала плечами Шанти. – Пока что толку от вас никакого…
Драконица вернулась в беседку и села в свое кресло, очень похожее на трон. Пирожные валялись на полу, Шанти подняла одно и задумчиво посмотрела сквозь него, будто оно было прозрачным. Класть его в рот почему-то не хотелось – вдруг в нем яд? Шанти не знала, как этот яд действует на драконов, но проверять она не собиралась. Пусть другие проверяют!
Придя к мысли, что это хорошая идея, Шанти повеселела и решила, что теперь каждое блюдо и каждый напиток будет вначале пробовать слуга или специальный человек. Вот тогда вероятность отравления будет сведена к нулю. Вероятность отравления лжеимператора, конечно. Что касается "пробователя" – ну что же, у каждого своя работа.
Попыток отравить императора поубавится, но… люди всегда надеются на лучшее и нечасто задумываются о последствиях. Как они заставили слугу отравить питье императора? Деньги? Угрозы? Да какая разница! Главное – она жива и предупреждена.
Впрочем, и они тоже. Теперь задумаются, как это хилый император, совсем даже не боец, смог уцелеть в бойне и перебить всех своих убийц? Вот только доказать ничего нельзя, даже если вопить на каждом перекрестке, что император – совсем не император. И все равно обратной дороги нет. Скорей бы прибыла армия Федора… месяца полтора-два, не меньше, столько нужно будет, чтобы собрать войско и пройти маршем до границы Славии.
Эти два месяца будут очень непростыми для лжеимператора…
Глава 7
– Вы знаете, я даже не удивилась. И еще – рада. Если бы ты знал, как мне надоела эта дыра! И Беа рада. Правда, девочка?
– Правда. – Беата забавно сморщилась и подмигнула Андрусу. – Кто бы знал, как мне надоело каждый день слушать рев коров, идущих с пастбища! Смотреть на рожи односельчан – такие одинаковые, такие тупые!
– Глупая девчонка, – хмыкнул Урхард. – Будто в городе такие все умные и там меньше воняет. Там своих дураков хватает, и своей вони и рева. Здесь воздух посвежее и люди попроще.
– Ага, попроще, – усмехнулась Адана. – Как староста все обставил? А ведь умная голова! И своих не обидел, и нам дал возможность выкрутиться. Исчезнет Андрус – не будет причины к нам придраться! Тихо, тихо, девочка. Никто не собирается выгонять Андруса в угоду этим подлецам.
– Не будет Андруса – найдут еще причину. Давно жареным пахнет, еще с тех пор, как Бирнир начал баламутить народ против меня. В общем, так: завтра утром мы с Андрусом едем в город. Вдвоем. Вы остаетесь здесь. Я пристраиваю парня к делу, ищу нам дом, лавку и возвращаюсь за вами. Решено.
– А к какому делу ты его пристроишь? – Беата настороженно посмотрела в лицо отцу, и тот опустил глаза.
Потом снова поднял взгляд на дочь и хмуро отрезал:
– К тому, какое он захочет делать.
– Андрус, какое дело ты захочешь? – слегка холодно, отчужденно спросила девушка. – Что-то мне все это подозрительно! Ты куда собрался? Бросить нас?
– Я сам пока не знаю, куда пойду, – устало ответил Андрус, теребя в руках белую матерчатую салфетку. – Я воин. Буду искать работу по своему умению. В лавке сидеть не могу. Не мое это. И не хочу, чтобы вы меня содержали. Я взрослый человек и сам могу себя обеспечить. Я очень благодарен вам за то, что вы меня спасли, и всегда вам помогу, только скажите. Всегда приду на помощь. Но я должен уйти. Вообще-то моя вина в том, что у вас сейчас возникли неприятности. Не было бы меня, не пришлось бы уходить…
– Опять ты за свое! – буркнул Урхард. – Я же сказал, не в тебе дело! Ты только повод. У нас свои дела, свои проблемы. Кстати, в городе тоже не все ладно, чтобы вы знали. Мы не хотели говорить, но… в общем, у нас там тоже враги, и покруче, чем эти жалкие селяне.
– Враги? – неприятно удивилась девушка. – Какие враги? Мам, вы чего от меня скрывали? Почему я ничего не знаю?
– Потому, что не надо было знать! – холодно ответила Адана. – Бывший мой ухажер, брат нынешнего главы клана. Он убил твоих деда и бабку, моих родителей. За то, что я ему отказала и выбрала твоего отца. Убил всю нашу семью. Не сам, конечно, дело представили так, будто лошади понесли. Но я знаю, это он убил. Колдовством или еще каким-то способом, но убил. И здесь, возможно, его рука – через Бирнира, через старосту.
– А почему папка его не убьет? – удивилась Беата. – Вызвал бы его на поединок и отрубил башку! Он бы смог, я знаю! Когда папку разозлишь, он всех поубивает!
– Глупенькая девочка, это тебе не Бирниру нос разбить, это брат главы клана. Кто бы это позволил вызвать его на поединок, и кто бы дал его убить…
– А потихоньку убить? Пустить стрелу из-за угла, и все! – не успокаивалась Беата. – Неужели вы вот так, все зная, спокойно будете жить, оставив безнаказанным убийцу вашей родни?! А как же месть?
– Дочка, дело должно быть верным, прибыльным, иначе оно не стоит торговли, – хмуро пояснил Урхард. – Если в конце заведомый убыток, зачем это дело? Если я убью этого негодяя, на меня, а значит и на вас, обрушится сам глава клана, а его возможности в сравнении с нашими просто неисчерпаемы. Заведомый проигрыш. Гибель твоя и матери. Про себя я уж и не говорю. Нельзя.
– Торгашеские рассуждения! – зло сплюнула Беата. – Ты не воин! Как ты можешь спокойно спать, зная, что родителей твоей жены убили и убийца не наказан!
– Беата! Заткнись! – резко бросила Адана. – Иди к себе! Сейчас же! И не выходи, пока я не позволю! А еще – извинись перед отцом!
– Не буду! – Беата вскочила со стула и почти бегом бросилась из комнаты.
Вдалеке хлопнула дверь, и повисла тягостная тишина. Где-то у окна назойливо жужжала муха, на дереве за окном истошно вопила птица, тихо поскрипывали сохнущие на полуденном солнце бревна, из которых был сложен дом.
Адана сняла с очага медный чайник, поставила его на стол, пододвинув деревянную подставку, исцарапанную и вытертую за много лет, снова села, сложив руки на столешнице.
– Права девочка! – тяжело выдохнул Урхард. – Торгашеские рассуждения! Надо было подстеречь этого подонка, и стрелу в сердце. А уж потом бежать в лес!
– Не глупи! Тогда бы точно достали нас здесь! – парировала Адана. – Мы бы не прожили столько времени спокойно, если бы не сидели тихо, как мыши!
– А он и достал. И еще достанет, – пожал плечами Урхард. – Пока жив Идраз, покоя не будет.
– Неужели столько лет, и он все не успокоится? – удивленно спросил Андрус. – Да за такое время любой человек забудет и плюнет на это дело! Извините, что вмешиваюсь… но мне не верится, что какой-то ненормальный после стольких лет спокойной жизни вдруг решил вас достать! Да с какой стати? Зачем? Вам не кажется это странным?
Урхард и Адана переглянулись, потом женщина с грустной улыбкой ответила:
– Не кажется. Ты просто не знаешь этого человека. Он на самом деле ненормальный. Их два брата – Эдраз и Идраз. Эдраз вполне нормальный, если не считать того, что он любит казнить своих врагов разными причудливыми способами. А вот Идраз… Говорят, повитуха, принимавшая роды у его матери, повредила ему голову. В общем, больной он. Любит пытать, про него рассказывали страшные вещи… повторять не хочу.
– Близнецы, что ли? – с интересом спросил Андрус.
– Похожи как две капли воды, – кивнул Урхард. – Только у Эдраза рожа посытее. Второго злоба душит, вот он и худеет. Двух жен уже загубил.
– Это как? – вскинул брови Андрус. – Убил, что ли?
– Заболели и умерли. Отравил, скорее всего. Адана давно была бы в могиле, если бы согласилась выйти за него замуж. Братья – мои ровесники, я знаю обоих. Служил когда-то в охране их дяди, главы клана. Там, кстати, много местных. Когда отец умер – он тоже был купцом, – я унаследовал небольшой капитал, уволился из охраны и уехал сюда. Отец всегда был против, чтобы я стал воином, но у меня были свои глупости в голове… а послужил – насмотрелся, глупости и закончились.
– А что с отцом? Тоже руку приложили братцы?
– Нет. Все обыденно и просто… простыл, заболел и умер. Мать при родах умерла. Ну хватит обо мне. Давайте-ка подумаем, что делать дальше. Тут оставаться – плохо, в город – тоже плохо. Куда идти?
– А если вообще в другой клан? На побережье? – предложил Андрус. – Взять и сняться с места – тихо, без шума. Уехать подальше, и все!
– Найдут, – усмехнулся Урхард, – не сразу, но найдут. Кроме того, надо будет получить разрешение на торговлю в другом клане. Мало того что это деньги, но еще и выдашь себя. Первое, что сделает Идраз, – запросит главу другого клана, нет ли некоего купца Гирсе, который взял разрешение на торговлю…
– Имя сменить? Назваться другим именем?
– Похоронить имя моего отца? – тяжело спросил Урхард. – Лучше умереть!
– И похоронить Беату? Адану? – скривился Андрус. – Самого себя? Стоит ли того набор звуков?
– Это у тебя набор звуков, – мрачно сказал купец, – а у меня имя моего отца, имя моего рода. И я не предам его!
– Зато предашь свою семью, – спокойно парировал Андрус, и был награжден яростным взглядом Урхарда.
– Не твое дело! Ты чужак, ты не поймешь этого!
– Не пойму, – согласился Андрус. – Ради набора звуков загубить свою жизнь и жизнь своих близких. Не пойму…
Купец зарычал и стал подниматься с места, когда Адана звенящим голосом сказала:
– Хватит! Прекратите! Не хватало, чтобы вы передрались! Вы оба правы, по-своему. И путь у нас только один – в город. А уж из города… там видно будет. Урх, узнай, куда выгоднее уехать – подальше, так далеко, чтобы этот негодяй не сразу нас достал! А ты, Андрус… решай, ты с нами или без нас. С нами – будет опасно и тяжко. Скорее всего. Без нас – тоже не мед. Я думаю, что переезжать нужно месяца через два, не раньше. Урх, ты должен как следует все узнать, подготовиться к переезду. Пока что все тут затихнет после отъезда Андруса, так что особо спешить не стоит. Продержимся.
– Что это у тебя? Я давно хотела спросить… – Беата провела пальцем по груди Андруса к основанию шеи, где на коже темнел странный отпечаток – две маленькие скрещенные палочки будто впечатались в тело.
– А полегче вопроса не было? Например, откуда берется ветер? – Андрус улыбнулся, глядя в склонившееся над ним лицо Беаты.
– Это все знают, – усмехнулась она. – Бог ветра открывает мешок и выпускает ветры и ветерки! Вот и все!
– А я думал, он как-то по-другому ветры пускает, – заметил Андрус, поглаживая Беату по гладкому бедру, ощущая шелковистость кожи. Он так давно об этом мечтал, и вот… сбылось. В последнюю ночь.
– Святотатец! – хихикнула девушка. – Ты на что намекаешь?! Вот обидится бог ветра, нашлет на тебя ураган, тогда узнаешь!
– Наверное, узнаю, – улыбнулся он и, взяв за талию, аккуратно положил девушку рядом с собой.
Беата тут же закинула на него руку и, глядя в глаза, тихо сказала:
– Я не верю, что это последняя наша ночь. Я никуда тебя не отпущу! Найду везде, где бы ты ни спрятался, учти это!
– Учту, – серьезно кивнул Андрус. – Добилась своего? Ну и зачем тебе это надо было? Я – зачем тебе? Нашла бы себе хорошего парня в городе, вышла замуж, имела бы нормальную семью, детей. А теперь что? Безродный, приблудный, непонятно кто – и тебе это надо?