Ердан вначале не понял – смысл слов вообще туго до него доходил, мать всегда добавляла к своим словам подзатыльник, говорила, что так знания вбиваются в его голову быстрее, – запрыгнул на подножку фургона и посмотрел на содержимое. И пожалел об этом.
Женщина, которая лежала на дне фургона, была совершенно лысой, ее череп высовывался из-под испачканного сукровицей платка, и на нем красовались кровавые язвы. Изо рта женщины шла белая пена, от больной пахло дерьмом, да так, что с ног сшибало, по телу проходили судороги, его просто корежило, будто внутрь вселились демоны.
И тут до Ердана наконец дошло: черная желтуха! Смерть! Парень спрыгнул на мостовую и помчался к старшему, икая, спотыкаясь на булыжниках, упал в кучу навоза, снова поднялся и, не отряхиваясь, вымазанный в лошадиных яблоках, побежал дальше, прямиком к скучающему у стены командиру наряда.
– Там… там… – задохнулся Ердан, подбежав к старшему.
– Чего там? – лениво спросил Гагуз, презрительно скривив губы. Ердана недолюбливали за глупость, хотя парнем он был совсем даже неплохим.
– Две бабы! Одна вся в язвах, в дерьме, воняет, как сортир! Обделалась, видать! Черная желтуха! Я помню, мне мама рассказывала, как…
– Задолбал ты со своей демоновой мамашей! – оборвал его старший наряда. – Вот что, давай-ка назад, к фургону, и чтобы духу их не было в городе через двадцать ударов сердца! Иначе я оболью фургон маслом и подожгу вместе с содержимым! Так им и скажи!
Ердан кивнул и помчался назад, к фургону с больной женщиной. Не добегая шагов десяти, остановился и прокричал дородной возничей:
– Быстро из города! Старший велел не задерживаться, а то он вас спалит в огне! Как головешки! – Это он уже добавил от себя, для пущей важности и чтобы как следует напугать неповоротливую бабу.
Та кивнула, хлопнула вожжами, и лошадки резво взяли с места, огибая скопившуюся у ворот очередь. Люди с ужасом смотрели на страшный фургон и делали знак оберега, молясь всем богам сразу. Нет страшнее болезней, насылаемых богами за прегрешения человеческие, и одна из самых страшных – черная желтуха. Ее даже маги-лекари отказываются лечить. Впрочем, черной желтухой обычно болеют люди бедные, у которых нет денег на мага-лекаря… богатых людей, живущих в больших, чистых домах, такая напасть почему-то обходит стороной.
– Долго еще?
– Часа два. Потерпи.
– Потерпи! А ты попробовал бы полежать в дерьме, не так бы заговорил!
– Верю, верю! Мне даже тут неприятно сидеть, поодаль от тебя… хе-хе-хе… ничего, там будет дорога влево, чуть в гору. Старая дорога. Она давно не используется – все едут трактом, а мы по старой дороге, по ней путь в два раза короче.
– А почему ее не используют? Почему забросили?
– Хм… понимаешь, как только проложили тракт, по старой дороге мало ездят. Тварей стало больше, люди боятся углубляться в Лес. Дорога проходит в самой его чаще, туда осмеливаются заходить только наши. Впрочем, сейчас все больше и больше отрядов уходит в Лес – ищут золото, камни, добывают ценную древесину. Там есть редкое дерево, которое издает очень приятный запах, и притом стойкий. Рубят, выносят. Из него потом делают благовония для женщин, поделки всякие. Красивая древесина, приятная.
– И ваши рубят?
– Нет. Мы не рубим Лес. Те бревна, из которых построена наша деревня, вывезены из-за границ леса. Зверей добываем, да, шишки, ягоды собираем, но деревья не рубим. Никогда. Живые деревья, конечно. Сухостой – пожалуйста, надо же что-то жечь в очаге… Скоро будет водопад, там искупаемся, бросим эту вонючую бабскую одежду и верхом поедем дальше. Лошадей и фургон куплю в селе. У того же старосты. На дом поменяю. Зачем он нам теперь в дальних краях?
Урхард вздохнул и тут же закашлялся – вонь, идущая из фургона, была такой густой, что казалось, висит в воздухе. Хорошенько постарались, переправляя содержимое сортира менялы внутрь фургона. Сработало. Увы, пришлось побриться и обрить налысо Андруса, нарисовав ему язвы. Но волосы – дело наживное, была бы голова, на которой они вырастут, а если эту голову снимут, будет все равно, лысый ты, бородатый или бритый.
Глава 10
– Человеком себя почувствовал… хорошо быть чистым!
– Ты слишком много думаешь о чистоте! – хохотнул Урхард. – Как моя жена! Ада целыми днями чего-то начищает, намывает – меня одолела своими приставаниями, гоняет мыться! А по-моему, для мужчины главное не чистота, а совсем другое!
– Грязь, что ли? – ухмыльнулся Андрус.
– При чем тут грязь?! Ну чего фальшивые кости бросаешь! Прям как Беатка – так вывернешь, что все получается не так, как я имел в виду, а совсем по-другому! – Урхард возмущенно фыркнул и продолжил: – Для мужчины главное уметь защитить свою семью, быть мужчиной, а не тряпкой. Быть стойким. А еще – держать свое слово! Никто и никогда не мог сказать, что я не держу свое слово! Мое слово на вес золота!
– Это хорошо, – рассеянно заметил Андрус. – Нам еще далеко ехать? Скоро к селу выедем?
– Мы только в центр Леса въехали, – невольно оглянулся Урхард, – самая пуща! Смотри, запоминай – тут немногие были! А если и были – отсюда не возвращались! Красотища, да?
– Красотища, – согласился Андрус. – Непонятно, как эти деревья вообще стоят. Интересно, какая у них высота?
– Да кто знает? – довольно хмыкнул Урхард. – Я в детстве видел упавшее дерево. Так вот, пока дойдешь от корней до вершины, замучаешься шагать!
– А может, просто маленький был? – улыбнулся Андрус. – Вот и шагал долго.
– Может, и так, – согласно кивнул Урхард. – Тьфу! Как гляну на твою лысую голову, жуть берет! Такие шрамы… и как ты жив остался – ума не приложу. Даже перевертыш должен был башки лишиться! Везучий ты! Узнать бы, как ты здесь оказался! Любопытно, просто сил нет никаких!
– Любопытно… – бесцветно сказал Андрус, и Урхард покосился на спутника:
– Что? Что случилось? Ты что-то почувствовал?
– Да. И не могу понять, что это. С тех пор как в Лес въехали, ощущение такое, что за нами кто-то наблюдает. Кто-то огромный, равнодушный… и он будто очнулся от сна. Это мы каким-то образом его пробудили.
– Лес. Я тебе уже говорил, – отмахнулся Урхард. – Он живой. Да-да, не смотри так! Я верю, что он живой, и многие наши верят. Мы уже привыкли, а от новичков, что в Лесу никогда не бывали, я слышал такие же слова, как от тебя.
– А не жалко будет, когда уедешь? – прищурился Андрус. – Не жалко бросить Лес?
– Жалко, само собой, – пожал плечами купец, – но семья дороже. Лес живет своей жизнью, мы своей…
– Стой! – перебил его Андрус. – Стой!
– Что такое? – всполошился Урхард. – Твари?
– Не могу понять, – выдавил из себя Андрус. – Ты видишь, лошади волнуются? И я что-то чувствую…
– Да что ты чувствуешь?! – яростно шепнул Урхард. – Ну, что молчишь?
– Подожди… они смотрят. Им… или ему – любопытно. Он не злой. Но и не добрый. Он не сердится на нас. Он был равнодушным, но что-то случилось, и теперь он не равнодушен.
– Ты что, – сдавленным голосом прошептал Урхард, – ты слышишь Лес?! О боги!
– Не знаю… – тускло ответил Андрус. – Я слышу, как вокруг нас собираются существа. Вероятно, это твари. Но они ждут, не нападают. Он чего-то хочет от нас. Чего-то такого, что я не пойму… не могу понять. Он не может сказать.
– Зачем я поехал через лес? – горько спросил Урхард. – Ну какого демона я сюда влез?! Ведь знал, что тут уже давно никто не ездит!
– Вон они! – Андрус показал куда-то вправо, и Урхард увидел толпу тварей разного вида, размеров и облика.
Здесь были такие твари, о которых купец и не подозревал, – похожие на пауков с человечьими головами, лошади с мужскими и женскими торсами и клешнястыми руками, гигантские змеи, голова которых была человеческой, за исключением узких глаз, сумрачно рассматривающих путников. Из пасти каждой змеи торчали длинные и очень неприятные на вид зубы длиной около пяди. Купец прикинул – такие зубы могли бы достать до сердца, если бы "змея" ударила в грудь человека.
Рядом со всеми этими существами шли люди – Беата, Адана, староста с женой и детьми, причем каждый из перечисленных в нескольких экземплярах. Тварей было штук двести, не меньше – отряд, способный уничтожить всех непрошеных гостей, вошедших в Лес, само собой, если у них нет заговоренных клинков. Клинки у двух путников были, и купец тут же выдернул кинжал из ножен, оглядываясь по сторонам – куда бежать?
А бежать было некуда. Твари окружили путников со всех сторон, взяв в кольцо. Старая дорога, заросшая травой по колено, была перекрыта наглухо, и впереди всей толпы тварей медленно передвигались "пауки", пощелкивая зазубренными жвалами. Из панциря чудовищ торчали несколько толстых щупалец, свивавшихся в клубки, как змеи.
Лошади захрапели, попятились, завертелись, и Андрусу с Урхардом с трудом удалось заставить животных остаться на месте. Впрочем, они и сами испытывали желание убежать – паническое, иррациональное, не подчиняющееся разуму.
Андрус огляделся по сторонам, и ему показалось, что кустарник, росший по обеим сторонам дороги, приблизился к обочине. Лес будто смыкался вокруг путешественников. И куда ни бросишь взгляд – везде твари, твари, твари…
– Ну что, Андрус, попрощаемся? – прошептал Урхард. – Завел я тебя. Честно, не ожидал такого. Думал, проскочим. Столько тварей я не видел никогда.
– Они не нападают, – спокойно сказал Андрус, преодолев дрожь в руках. – Ты видишь, они остановились?
– Вижу. И что бы это значило, как думаешь? – оторопело спросил Урхард.
– Переговоры вести будут, – коротко пояснил Андрус. – Интересно, кто будет говорить? И главное – о чем?
– Глянь-ка! – возбужденно выдохнул Урхард и кивнул на тварь, копирующую старосту. – Он в лес показывает! И смотри, вроде как тропа образовалась! Вот это да! Магия!
– Раз показывает – пойдем. Нападать они не собираются, но и пройти нам точно не дадут. Я что-то не горю желанием убивать две сотни тварей. Боюсь, что результат будет не очень приятным для нас…
Урхард и Андрус повернули лошадей и съехали на тропу, уходящую под девяносто градусов к дороге. Тропа была еле заметной, скорее даже магией проделанный коридор между деревьями и колючими кустарниками, названия которых Андрус не знал.
Ехать пришлось около часа, показавшегося всадникам вечностью, – не каждый день тебя конвоируют пауки с человеческими головами и лошади с человеческим торсом! Кстати, двигались они совсем не так, как обычные медлительные твари, – движения пауков и человеколошадей были стремительны, молниеносны, особенно у пауков, которых насчитывалось не менее чем полсотни особей. Они мелькали между деревьев настолько быстро, что глаз с трудом успевал заметить их перемещения. Возможно, потому всадники долго не могли обнаружить присутствие этих тварей, хотя Андрус почувствовал их уже давно.
– Знаешь, что меня беспокоит? – задумчиво спросил он, краем глаза следя за быстроногими чудовищами. – Я ведь их чувствовал, да, но чувствовал как одно большое существо! Ты понимаешь, что это означает?
– Хм… а тебе не кажется, что сейчас не время и не место для научных исследований? – слегка раздраженно заметил Урхард и оторопело добавил: – Ты глянь, у нее сиськи, как у бабы! Голые сиськи! Интересно, а как они будут жить зимой? Сиськи-то отморозят!
– Понимаю, проблема сисек гораздо важнее, ага, – ухмыльнулся Андрус.
– Дурак! Я не о том! При чем тут сиськи? Ты сообрази – если они голые и не могли бы выжить зимой, значит, они только что стали тварями и зимы не видели. Вот.
– Да, может, они к зиме обрастают, какая тебе разница? – буркнул Андрус, невольно косясь на шагавшую рядом "кобылицу", имевшую взаправду впечатляющие признаки принадлежности ее к женскому роду.
– Может, и обрастают, – покладисто согласился Урхард. – Что делать-то будем? Тебе не кажется, что нас ведут к хозяину?
– Что за хозяин? Почему не знаю?
– Поговаривали, что у Леса есть свой… хм… господин, что ли. Главный. Тот, кто всем командует.
– А почему ты никогда о нем не рассказывал? – удивился Андрус.
– А смысл? Сказки! Придумали это все! Так мне казалось… – упавшим голосом закончил Урхард, снова оглядываясь на толпу человеколошадей позади и по бокам. – Не убежишь, да… Глянь, видишь вон тех тварей? Я всегда считал, что они самые опасные в лесу! Оказалось, я еще многого не знаю.
– А что за твари? Чем они опасны? – задумчиво переспросил Андрус, "прислушиваясь" к происходящему вокруг. Он так и не слышал ничего, кроме общего фона, который отметил еще до появления тварей. Любопытство, сила, уверенность – но от одного существа.
– Ядом плюются. Маскируются под любой предмет – дерево, камень… и под человека могут. А когда подходишь ближе – плюются ядом. Если попадет на кожу – все, конец. Парализует.
– А потом? Что потом?
– А что потом? – не понял Урхард. Спохватился и кивнул: – Ну да, или сожрут, кровь выпьют, или просто исчез человек, и нет его. А что еще-то?
– Вот то самое "что еще", оно самое интересное, – заметил Андрус. – Так что там за хозяин? Ты как-то ловко увел разговор в другую сторону, а? Ты думаешь, я забыл про свой вопрос?
– Ну хозяин! – досадливо поморщился Урхард. – Все знают про хозяина, но молчат. Почему? Не знаю. И мне неприятно про него говорить. Не знаю почему, не спрашивай. Голова начинает болеть… затылок аж разламывается!
Андрус внимательно посмотрел на Урхарда – действительно, тот побледнел, посерел, как от приступа болезни. "Ментальный блок", – вдруг всплыло в голове. Покатал на языке фразу – она абсолютно ни о чем не говорила. Привычно заключил: "Из прошлой жизни", – и пока что перестал об этом думать. Потом подумает. Если время будет.
Оба путника на время замолчали. Говорить пока было не о чем, да и обсуждать что-то в таких условиях казалось странным. Потом обсудят, если живы останутся. Пока что Андруса больше занимала мысль, где у "пауков" уязвимое место. Похоже, что нужно бить в голову, удобно устроившуюся на покрытой хитином шее. Вот только пауки вряд ли так просто позволят добраться до этой самой головы. По скорости движения с Андрусом, находящимся в боевом режиме, могут сравниться только насекомые вроде мух. И вот они, эти самые насекомые, бегают вокруг, суетятся, видать, прикидывают, как будут погружать свои жвала в его многострадальное тело.
Андрус задумался, уйдя в себя и размышляя о превратностях судьбы, о том, что будет с ним, с семьей Урхарда, с Беатой, и возглас Урхарда застал его врасплох. Купец восторженно присвистнул:
– Вот это да! Такого я не видал! Хм… или видел? – Урхард растерянно помотал головой. – Вот сказал, и тут же почему-то показалось, что я это все уже видел. Почему – не знаю.
– Дежавю называется, – не задумываясь сказал Андрус, ошеломленно рассматривая возникшее перед ними чудо.
Это было дерево. Огромное, высоченное, но пониже остальных гигантов. Чем оно отличалось – толстенным стволом. Невообразимо, феноменально толстым! Сто шагов в диаметре, не меньше. Узловатые сучья торчали к небу, как гигантские щупальца, корни – могучие, похожие на змей, уходили в почву, и казалось, что они достанут до центра планеты и ничто не может свалить это чудо природы.
Путники подъехали к дереву, остановившись в десяти шагах от изборожденной оврагами-морщинами коры, спешились и встали плечо к плечу, держа руки на кинжалах для убийства тварей. Впрочем, вряд ли это помогло бы им – твари обступили их плотным полукольцом и будто ждали команды, чтобы наброситься и разорвать на части.
Внезапно лошади захрипели, стали вырывать поводья из рук. Они рвались с такой силой, что лошадь Урхарда чуть не вывернула ему руку, а лошадь Андруса подняла его в воздух на поводе, оборвала сыромятный ремешок и попыталась пробежать через строй тварей.
Лошади погибли почти мгновенно. Толпа пауков набросилась на них со всех сторон, и через несколько секунд несчастные животные были растерзаны в клочья, на куски мяса, распространяющие вокруг сладковатый запах крови и железа. Люди побледнели – вот их судьба, если…
Додумать они не успели. Земля вдруг вспучилась, и корни-щупальца ухватили их за ноги, мгновенно опутали до самых плеч стальными объятиями. Андрус успел перейти в боевой режим, выхватил меч и кинжал, но и только – скорость движения корней была очень велика. Через секунду оба человека, как беспомощные куколки, стояли прижатые к стволу дерева так плотно, что едва дышали. Андрус отпустил боевой режим: что толку в нем находиться, если не можешь шевельнуть ни рукой, ни ногой, ни головой и даже дышишь с трудом, зажатый твердыми кольцами живых оков.
– Ну что, зятек, прощаться будем? – пробасил Урхард хрипло, задыхаясь от напряжения. – Жаль, что не вышло. Не надо было мне лезть в центр Леса, и что я…
Урхард вдруг умолк, будто кто-то заткнул ему рот.
Андрус почувствовал укол в затылок, и сознание его потемнело. Он не видел, не мог видеть, как из ствола высунулся тонкий белый отросток и, медленно, осторожно протянувшись к затылку человека, погрузился в его голову, будто червь в мягкую дождевую почву.
– Кто ты? Ты не человек! – Голос грохотал, как далекий гром, и Андрей невольно поморщился, сидя на зеленом пригорке, поросшем шелковистой травой.
Существо перед ним внезапно пошло рябью и превратилось из полурастения-получеловека в невысокого беловолосого старика с седой бородой. Борода была почти по пояс, и Андрей усмехнулся – так в старину иногда изображали Бога. Сидит, мол, себе на облачке и смотрит на то, как копошатся внизу люди, мелкие такие, похожие на червей с высоты небес. И суд свой творит.
Андрей всегда считал, что это упрощенное и довольно-таки… неверное изображение Создателя. Народное, если можно так сказать. На самом деле все гораздо сложнее…
– Ты из другого мира, – с удовлетворением заметил старик, – ты не наш. Послушай, я тут покопался у тебя в мозгу… ты вообще в курсе, что твой мозг работал неверно? Что он был сильно поврежден?
– Я знаю, – кивнул Андрей. – Когда Артефакт выбросил меня… куда-то, я разбил голову. А может, еще и осколками задело. Очень жаль, наши, вероятно, сочли меня мертвым… переживали. Шанти! Ох, Шанти… она, наверное, кинулась меня искать! И где сейчас она… и где я? Где я? Кто ты? Ты хозяин Леса, да? Колдун?
– Хо-хо-хо… – засмеялся старик. – Вот ты глупый! Не обижайся. Ты глуп, как ребенок. Вы все дети по сравнению со мной. Мне… очень много лет. Очень. Если я скажу тебе сколько, ты не поверишь. Я не хозяин Леса, чудак. Я и есть Лес! Все деревья, что растут вокруг меня, – это мое тело. Все. Теперь понятно?
– Понятно! – присвистнул от удивления Андрей. – Знаешь, а я ведь что-то подобное подозревал. Но не мог понять, что это истинно. Голова плохо работала, да. Память не могла достать нужные сведения. Ты как грибница – единый организм, так? Ага, ясно… Вот только неясно: а почему ты не заполонил весь мир? Почему не захватил его, не заселил своим телом? Что помешало? И еще – зачем ты делаешь это с людьми? Ведь ты превращаешь их в тварей, так?
– Ты задаешь много вопросов. Ты такой смешной… но интересный. Я посмотрел твои воспоминания – они потрясают! Многое я не смог понять, но многое настолько любопытно, что я не мог оторваться… тихо, тихо – твои любовные воспоминания меня не интересуют! Не забывай, я не человек. Я Лес. И почему я должен отвечать на твои вопросы? Зачем ты мне? Все в мире имеет свою цену.