Делать, однако, было нечего – пришлось потуже затянуть пояса, закинуть за плечи пустые мешки и котомки и брести по тропе дальше без особой надежды выбраться из лесу живыми. Так брели они весь день, еле-еле волоча ноги, в сопровождении нескончаемых жалоб Бомбура: и ноги-то его, дескать, больше не держат, и хорошо бы теперь поспать.
– Ишь чего захотел! – одергивали его гномы. – Давай работай! Двигай ногами! Хватит, натаскались!
Тем не менее Бомбур неожиданно остановился и, не в силах сделать больше ни шагу, улегся на тропе.
– Идите себе, если вам так хочется, – объявил он. – А я, пожалуй, посплю и досмотрю сон о еде, раз уж никакой настояящей еды не предвидится. И хорошо бы вовсе не просыпаться?
В этот самый момент Балин, шедший немного впереди, обернулся и крикнул:
– Что это? Похоже, впереди мерцает какой-то огонек! Все повернулись и стали вглядываться во тьму. В самом деле – где-то в глубине леса мигал красный огонек. Вскоре к нему прибавились другие. Даже Бомбур поднялся, и все заспешили вперед, хотя огонь вполне могли жечь тролли или, скажем, гоблины. Огоньки мелькали впереди и слева от тропы. Когда наконец путешественники поравнялись с ними, стало ясно, что, повидимому, это горят факелы и костры, правда, на порядочном удалении от тропы.
– Сон-то мой, кажется, в руку! – выдохнул подоспевший Бомбур. Он был готов немедленно броситься в лес, к огням, но гномы отнюдь не забыли предупреждений волшебника и Беорна.
– Пир не впрок, когда с него живым не уйти, – заметил Торин.
– А без пира едва ли мы долго протянем, – возразил ему Бомбур.
Надо сказать, Бильбо готов был подписаться под этими словами. Гномы спорили, прикидывали так и сяк и в конце концов решили выслать двоих-троих на разведку. Разведчики должны были тихо-тихо подкрасться к огням и посмотреть, что и как. Однако гномы никак не могли договориться, кто пойдет: кому охота заблудиться в лесу и навсегда потерять друзей? В конце концов голод заставил махнуть рукой на все предупреждения, тем более что Бомбур снова принялся проникновенно описывать всевозможные яства, которые, согласно его сновидению, подавались на пиру у лесного короля. В результате гномы сошли с тропы все вместе и углубились в лес.
Они долго подкрадывались и подползали к огням – и, выглянув наконец из-за стволов, увидели полянку, расчищенную от деревьев и как следует утоптанную. На полянке было полным-полно народу – никак эльфы?! – в зеленых и коричневых одеждах. Эльфы широким кругом сидели у костра на распиленных стволах, а по краям полянки на деревьях были укреплены горящие факелы – и, что самое замечательное, эльфы ели, пили и весело смеялись!
Аромат жареного мяса так подействовал на гномов и хоббита, что они, не сговариваясь, разом вышли из-за деревьев. Они имели в виду только одно: попросить чего-нибудь поесть. Однако, едва первый из гномов шагнул на свет, все огни, словно по волшебству, погасли. Кто-то пнул костер ногой, снопами брызнули искры, и пламя мгновенно потухло. Гномы оказались в кромешной тьме и потратили немало времени на то, чтобы по крайней мере найти друг друга. Они блуждали во мраке наугад, наталкивались на стволы, спотыкались о поваленные деревья и аукали во весь голос, так что наверняка перебудили всех обитателей леса на много миль в округе, пока наконец им не удалось собраться вместе и на ощупь пересчитаться. К тому времени они, разумеется, совершенно перестали ориентироваться и не могли припомнить, в каком направлении осталась тропа. Они безнадежно заблудились – во всяком случае до утра.
Пришлось гномам устраиваться на ночлег, не сходя с места; опасаясь вновь потерять друг друга, они не решились даже поискать, не осталось ли на поляне какой-нибудь еды. Однако разлеживаться гномам не пришлось. Бильбо так попросту еще и задремать не успел, когда Дори, выставленный в караул, громко прошептал:
– Смотрите! Опять огоньки! Их стало еще больше!
Все мгновенно вскочили. В самом деле, немного в стороне опять замелькали огоньки, и оттуда ясно слышались веселые голоса и смех. Крадучись, гномы снова направились на свет – цепочкой, положив руку на плечо впереди идущего. Когда они подошли ближе, Торин объявил:
– Никому вперед не выходить! Все остаются в укрытии! Первым пойдет господин Бэггинс и поговорит с ними. Его они не испугаются. – ("А я их?"– подумал Бильбо.) – Ну и, во всяком случае, надеюсь, они не сделают ему ничего плохого!
Подойдя почти вплотную к кругу огней, гномы неожиданно вытолкнули Бильбо вперед, и хоббит, не успев надеть кольцо, вылетел на свет к ярко пылавшему костру. Естественно, ни к чему хорошему это не привело. Все огни снова погасли, и наступила полная темнота.
И в прошлый-то раз им с большим трудом удалось собраться вместе, а теперь дело обернулось еще хуже. Гномам никак не удавалось отыскать хоббита! Сколько они ни пересчитывались, все время получалось тринадцать. Они аукали и кричали:
– Бильбо! Господин Бэггинс! Ау! Хоббит, чтоб тебя! Эй! Чтоб ты лопнул, паршивец! Где же ты?! – и все такое прочее, но безуспешно – хоббит не отвечал.
Они потеряли уже всякую надежду, когда Дори по чистой случайности споткнулся об него. В темноте Дори подумал, что это бревно, но оказалось, что он ошибся, – это был свернувшийся калачиком хоббит, который крепко спал. Пришлось долго трясти его, прежде чем Бильбо проснулся и недовольно заворчал:
– Я такой славный сон видел! Мне снился обед! И такой знатный…
– Силы небесные! Еще один Бомбур выискался! – завозмущались гномы. – Хватит с нас этих снов! Пообедав во сне, сыт не будешь!
– Ничего лучшего мне пока не предлагают, – пробормотал хоббит, вновь укладываясь на землю с явным намерением во что бы то ни стало досмотреть свой сон.
Однако на этом приключения с лесными огнями не закончились. Перевалило уже, наверное, за полночь, когда стоявший в карауле Кили вновь разбудил гномов:
– Смотрите! Неподалеку отсюда целое море света! Можно подумать, там горят тысячи факелов и целые сотни костров! Как вспыхут! Наверное, волшебство какое-то! Слышите пение и звуки арфы?[*]
Гномы полежали, прислушиваясь, но вскоре, не в силах бороться с искушением, решили встать и снова попытать счастья. Они вновь пошли на огонь; однако на этот раз случилось уже настоящее несчастье. Им открылась картина пира еще более великолепного, чем раньше: пиршество возглавлял золотоволосый лесной король в лиственном венце – точь-в-точь как во сне у Бомбура! Эльфы передавали по кругу кубки, играли на арфах и пели. В их сияющие волосы были вплетены цветы, на воротниках и в пряжках ремней сверкали драгоценные камни; лица эльфов, равно как и песни, были радостны и беззаботны, а голоса звучали звонко и прекрасно… Не долго думая Торин выступил вперед.
Песня оборвалась на полуслове. Наступила мертвая тишина[*]. Все огни мгновенно погасли. От костров повалил черный дым. Пепел и зола запорошили гномам глаза, и лес вновь огласился криками и ауканьем.
Бильбо обнаружил, что беспорядочно бегает по кругу и истошно вопит:
– Дори, Нори, Ори, Оин, Глоин, Фили, Кили, Бомбур, Бифур, Бофур, Двалин, Балин, Торин Дубощи-и-ит!
Примерно тем же самым занимались и все вышепоименованные его спутники (с той только разницей, что иногда кто-нибудь выкрикивал и "Бильбо!"). Однако крики гномов удалялись и становились все глуше; немного погодя хоббиту показалось, что гномы рке не зовут никого конкретно, а просто зовут на помощь, но уже где-то в стороне. Вскоре их стало совсем не слышно – Бильбо остался один в кромешном мраке и в полном одиночестве.
Это была одна из самых ужасных минут в его жизни. Тем не менее у хоббита хватило ума и присутствия духа сообразить, что до утра, пока не рассветет хоть чуточку, предпринимать что-ли6о совершенно бессмысленно, и столь же бессмысленно тратить силы на блуждание во тьме без всякой надежды восстановить их, мало-мальски позавтракав. Поэтому хоббит сел, прислонился спиной к дереву и стал вспоминать (разумеется, не в последний раз!) свою уютную хоббичью нору, оставленную далеко-далеко отсюда, и все ее замечательные кладовочки, битком набитые съестными припасами. Он настолько глубоко погрузился в мечты о яичнице с ветчиной и гренках с маслом, что не сразу почувствовал чье-то прикосновение. На его левую руку легла какая-то липкая толстая веревка, а когда он попытался пошевелиться, оказалось, что ноги его уже связаны точно такой же веревкой, так что, едва вскочив на ноги, он вновь повалился на землю.
Из-за спины хоббита появился огромный паук[*]; он-то и связал Бильбо, пока тот спал. Бильбо видел только глаза этой твари, но чувствовал, как ее мохнатые лапы старательно, оборот за оборотом, обматывают его отвратительным вервием. Хоббиту еще повезло, что он вовремя очнулся: еще минута – и он вообще не смог бы шевельнуться! Вступив в отчаянную схватку с пауком, Бильбо стал дубасить его кулаками – и вовремя! Паук уже собирался впрыснуть хоббиту яд, чтобы обездвижить свою жертву (именно так поступают с мухами все обыкновенные пауки), но тут Бильбо наконец вспомнил про меч и мгновенно обнажил его. Испугавшись, паук отпрыгнул; этого оказалось достаточно, чтобы Бильбо успел перерезать путы на ногах. Тут уж хоббит сам перешел в наступление. Паук, очевидно, никогда прежде не имел дела с существами, носящими на боку подобное жало, в противном случае он не преминул бы унести ноги подобру-поздорову. Как бы то ни было, паук замешкался, и Бильбо ударил его мечом между глаз. Паук бешено запрыгал на месте, задергался, засучил своими страшными ногами, но тут Бильбо прикончил его вторым ударом, после чего и сам рухнул на землю и долго лежал без памяти.
Когда он пришел в себя, в лесу царил обычный дневной полумрак. Рядом лежал мертвый паук; хоббит заметил, что клинок меча покрыт черными пятнами. Что ни говорите, а победа над огромным пауком в одиночку, да еще в полной темноте и без какой бы то ни было помощи со стороны волшебника и гномов, то есть победа совершенно самостоятельная, много значила для господина Бэггинса. В нем произошли самые серьезные перемены. Обтерев клинок о траву и вложив его в ножны, Бильбо почувствовал себя куда более храбрым и свирепым, невзирая на неприятное посасывание в желудке.
– Я, пожалуй, дам тебе имя, – сказал он, обращаясь к мечу. – Отныне нарекаю тебя Жалом!
Затем хоббит осмотрелся. В лесу было тихо и мрачно. Первым делом следовало поискать друзей: едва ли они ушли далеко, если, конечно, не стали пленниками эльфов (или еще кого похуже!). Бильбо уже понял, что кричать в лесу небезопасно, и поэтому некоторое время стоял в раздумье, прикидывая, в какой стороне осталась тропа и где лучше искать гномов.
"И почему мы не послушали Беорна и Гэндальфа? – сокрушался хоббит. – Как же нам теперь выпутываться? "Нам"?.. Хорошо еще, если "нам", – одному-то совсем пропадать!"
В конце концов Бильбо почел за лучшее пойти в ту сторону, откуда ночью доносились крики о помощи; к счастью (а счастье не изменяло ему с рождения!), направление он выбрал более или менее верно, в чем вы вскоре и сами убедитесь. Собравшись с духом, он двинулся вперед со всей возможной для него осторожностью. Я уже, кажется, говорил, что хоббиты умеют ходить совершенно бесшумно, особенно по лесу, а кроме того, Бильбо сразу же надел кольцо. Вот почему пауки его не увидели и не услышали.
Некоторое время Бильбо осторожно крался по лесу и вдруг увидел перед собой какую-то черноту, нечто слишком черное даже для этого леса – какой-то сгусток ночи, не рассеявшийся и с рассветом. Подкравшись поближе, хоббит обнаружил, что сгусток этот образован сплошным переплетением паутины. Неожиданно он увидел пауков – огромных, отвратительных пауков. Они сидели на ветках прямо у него над головой. Кольцо, знаете, кольцом, а Бильбо задрожал от страха – вдруг все-таки увидят?! Притаившись под деревом и наблюдая за пауками, Бильбо внезапно сообразил, что эти мерзкие твари еще и разговаривают! Разговор их в основном состоял из какого-то поскрипывания и посвистывания, но, к своему удивлению, Бильбо многое понимал. Пауки говорили о гномах!
– Ну и повозились мы с ними! – сказал один. – Но они того стоят! Ничего, что шкура жесткая, внутри-то они наверняка сочные!
– Во-во, – откликнулся второй паук. – А отвисятся – еще вкуснее будут!
– Не перевисели бы, – заметил третий. – Больно уж тощие. Похоже, их давненько не кормили как следует.
– Да прикончить их, и дело с концом! – прошипел четвертый. – Пусть дохленькие повисят.
– Небось уже сдохли, – проворчал первый паук.
– Ничего не сдохли! Один вон дергался недавно. Очухался, поди, от яда-то! Сейчас проверим!
С этими словами толстенный паук побежал по веревке, протянутой к одной из верхних веток, на которой рядком висела дюжина каких-то свертков. Как только Бильбо разглядел их хорошенько, он пришел в ужас: из свертков торчали гномьи ноги, носы, бороды и капюшоны!
Паук направился к самому толстому свертку. "Не иначе как бедняга Бомбур!" – подумал хоббит. Паук больно ущипнул свою жертву за торчащий из свертка нос. Изнутри раздался сдавленный вопль, нога гнома дернулась и со всего размаху пнула паука. Стало быть, Бомбур еще жив! Звук при этом вышел, как при ударе по приспущенному футбольному мячу. Взбешенный паук свалился с ветки, но вовремя ухватился и повис на своей собственной паутине. Остальные злобно расхохотались:
– Проверил, называется! Видать, не протухло, если лягается!
– Сейчас перестанет! – зловеще прошипел рассвирепевший паук и вновь полез на ветку.
Бильбо понял, что пришло время действовать. Добраться до пауков он не мог, да и стрелять ему было нечем и не из чего; однако, оглядевшись, он обнаружил, что на земле валяется множество камней, – похоже, здесь когда-то протекал ручей. Вообще-то, Бильбо недурно бросал камни, и ему не составило особого труда подобрать подходящий камешек – яйцеобразный голыш лег ему в руку как влитой. Еще мальчишкой Бильбо приобрел богатый опыт бросания камней по живым мишеням, так что все в округе кролики, белки и даже птицы молниеносно убирались с дороги, едва заметив, что хоббит нагибается; да и повзрослев, немало времени он провел, бросая в цель кольца и метая дротики, стреляя из лука по вешкам, а также играя в кегли и тому подобные тихие игры, требующие известной ловкости и меткости. То есть на самом-то деле Бильбо умел делать довольно много разных вещей, помимо пускания колечек из трубки, загадывания загадок и приготовления пищи, – просто раньше у меня не было времени рассказать об этом. Да и сейчас, в общем-то, некогда. Словом, пока Бильбо собирал камни, паук уже добрался до Бомбура: еще мгновение – и Бомбуру конец! Бильбо бросил камень не раздумывая. Камень размозжил пауку голову, и тот замертво шмякнулся на землю, задрав лапы.
Следующий камень со свистом пролетел через паутину и, перебив по пути несколько веревок, наповал сразил паука, сидевшего в самой середке. Тут уж переполошилась вся паучья братия, и, сами понимаете, на какое-то время гномов оставили в покое. Самого-то Бильбо пауки не видели, зато довольно точно определили, откуда летят камни. С неимоверной быстротой они ринулись в сторону хоббита, бросая наугад липкие длинные веревки, и вскоре заплели все вокруг своими раскачивающимися тенетами.
Однако Бильбо предусмотрительно сменил позицию. Ему пришла в голову хорошая мысль: попробовать увести разъяренных пауков подальше, то есть подальше от гномов, раздразнив, раззадорив и разозлив их как следует, причем всех сразу. Когда на том месте, где только что стоял Бильбо, собралось с полсотни пауков, он снова забросал их камнями, не забыв и тех, что еще, оставались в паутине. Затем, приплясывая между деревьев, он запел песенку, чтобы подразнить пауков и заставить их погнаться за ним, – а кроме того, не мешало и гномам дать знать о своем присутствии!
Вот какую песенку запел Бильбо:
Лупоглазу пауку[*]
Любо дрыхнуть на суку!
Но с высокого сука
Не видать озорника!
Не увидишь! Не увидишь!
Ку-ку!Толстопузу пауку
Все печенки припеку!
Но с высокого сука
Не поймать озорника!
Не поймаешь! Не поймаешь!
Ку-ку!
Песенка, конечно, получилась немудреная, но не стоит забывать, что хоббит сочинил ее на ходу, да еще в самый критический момент. Во всяком случае, дело свое она сделала. Напевая песенку, Бильбо швырял в пауков камни и притопывал ногами. В результате почти все пауки бросились его ловить: одни попрыгали на землю, другие погнались за ним поверху, перескакивая с одного дерева на другое и забрасывая все вокруг новыми и новыми липкими веревками. Раззадорить пауков оказалось куда проще, чем Бильбо предполагал: песенка просто взбесила их! Когда в тебя летят камни, это, конечно, тоже неприятно, но какой же паук не возмутится, когда его обзывают "лупоглазом", а уж в ответ на "толстопуза" и всякий из себя выйдет!
Бильбо снова сменил позицию, однако пауки теперь рассредоточились по всей поляне и поспешно принялись огораживать ее сплошной стеной паутины. Еще чуть-чуть, и хоббит оказался бы в западне – во всяком случае, на это рассчитывали пауки. Тем не менее, окруженный со всех сторон отвратительными насекомыми, Бильбо собрался с духом и затянул еще одну песенку:
И охота же тенета
Попусту тягать вам!
Бесподобно я съедобный!
Только не достать вам!Вот я, вот он! Не замотан!
Мухою жужжу я!
Пауки! Толстяки!
За нос вас вожу я!
Тут Бильбо оглянулся и увидел, что последний проход между двумя высокими деревьями уже затянут паутиной. К счастью, там еще не было липких поперечных веревок, а только толстые, как канаты, продольные: их наспех протянули от ствола к стволу, несколько раз туда и обратно. Дело было за мечом! Бильбо в два счета перерубил все канаты и, не прекращая петь, побежал в лес.
Пауки увидели меч – и, хотя, как я полагаю, они понятия не имели, что это такое, все разом бросились за хоббитом, одни по земле, а другие по веткам; вконец разъяренные, они размахивали мохнатыми ногами, скрежетали зубами и выпучивали глаза. Они гнались за Бильбо до тех пор, пока тот не решил, что хватит, – иначе и заблудиться недолго. Тогда он замолк и тише мыши поспешил обратно на поляну.
Бильбо понимал, что времени у него в обрез: вот-вот пауки догадаются, что их провели, и вернутся к своей паутине, где на ветке томятся гномы. За это время он должен освободить своих друзей! Труднее всего оказалось добраться до этой самой ветки. Не думаю, что хоббит справился бы с этой задачей, если бы, на его счастье, с ветки не свисала веревка, оставшаяся от сшибленного им паука; по ней-то Бильбо и полез. Веревка оказалась липкой и до крови обдирала руки. Неожиданно хоббит нос к носу столкнулся со старым, дряблым пауком, который остался стеречь пленников и занимался тем, что пощипывал их, пытаясь определить, какой посочнее, чтобы полакомиться втихаря. Но господин Бэггинс очень торопился, и, прежде чем паук сообразил, в чем, собственно, дело, он получил удар мечом и замертво свалился на землю.
Теперь Бильбо мог заняться ближайшим к нему гномом. Но как? Если перерезать веревку, на которой тот висит, бедняга мешком свалится на землю, причем с довольно приличной высоты. Бильбо пополз по ветке (при этом свертки с несчастными гномами стали крутиться и раскачиваться, словно спелые груши!) и наконец добрался до первого свертка.