– Мне бы следовало самому догадаться, – скромно ответил Бильбо. – Воистину нет равных Владыке Смаугу Непробиваемому! Велик и могуч обладатель жилета из бриллиантов!
– Что верно, то верно. Жилет действительно редкостный и удивительный, – сказал довольный Смауг, что с его стороны было уже просто глупо: он не сообразил, что хоббит, который и в прошлый-то раз внимательно присматривался к броне, закрывающей его живот, теперь-то уж намеревался рассмотреть ее во всех подробностях, имея на то свои причины.
– Смотри! – произнес Смауг и лег на бок. – Ну как, нравится?
– Восхитительно! Потрясающе! Чешуйка к чешуйке! Превосходно! – восклицал Бильбо, а про себя думал: "Старое ты бревно! У тебя же слева здоровенная дыра, и голый живот торчит, как улитка из раковины!" Высмотрев все необходимое, господин Бэггинс пришел к выводу, что пора уносить ноги.
– Ну, не буду больше задерживать Ваше Великолепие и нарушать Ваш драгоценный отдых. Ведь пони, знаете, такое дело – умаешься, пока поймаешь! Да и грабители тоже! – съязвил он напоследок и бросился наутек по туннелю.
Следует заметить, что язвил хоббит совершенно напрасно. Как ни мчался Бильбо, до выхода из туннеля было еще далеко, когда Смауг придвинул морду к нижнему входу и послал вдогонку хоббиту огненную струю. Хорошо еще, что целиком голова дракона в туннель не влезла и ему пришлось изрыгнуть огонь и дым одной только ноздрей. Но хоббиту этого хватило за глаза и за уши – он едва не сгорел заживо; дрожа от страха и боли, задыхаясь от дыма и спотыкаясь, как слепой, он из последних сил ковылял к выходу. Поначалу-то Бильбо был весьма доволен собой и своим хитрым разговором со Смаугом, но промах, допущенный в самом конце, быстро поставил хоббита на место.
"Дурень ты, Бильбо, дурень! – думал он, улепетывая. – Никогда не следует дразнить живого дракона!"
Надо заметить, что последняя фраза вошла у потомков Бильбо в поговорку.
– Приключение еще далеко не кончилось, – добавил хоббит вслух – и это было, разумеется, чистой правдой.
День уже клонился к вечеру, когда Бильбо оказался на другом конце туннеля и без сил рухнул на "приступочку". Гномы привели его в чувство и как могли занялись его ожогами, но еще долго потом у хоббита не отрастали волосы на затылке и лодыжках – их выжгло до самых корней. Гномы тем временем всячески подбадривали Бильбо – они жаждали услышать его рассказ; особенно их интересовало, отчего это дракон устроил такой страшный шум и как Бильбо спасся.
Но хоббит никак не мог успокоиться, и гномам мало что удалось из него вытянуть. Обдумывая все произошедшее, Бильбо горько жалел кое о чем из сказанного дракону, и у него не было ни малейшего желания повторять это гномам. На камне, к которому привалился Бильбо, сидел старый дрозд и, склонив голову набок, прислушивался. Хоббит взял камень и швырнул в птицу, что свидетельствовало о его отвратительном настроении. Дрозд лишь вспорхнул на минутку и сел на прежнее место.
– Дрянная птица! – проворчал Бильбо. – Не нравится она мне что-то. Подслушивает небось!
– Оставь птицу в покое! – остановил его Торин. – Дрозды – наши давние друзья, а этот, очевидно, очень стар. Возможно, он последний из того древнего племени, что обитало в этих местах. В прежние времена эти дрозды были ручными. Здешняя порода – птицы долгоживущие и волшебные, так что, вполне возможно, этот дрозд помнит еще моих отца и деда – ему, поди, лет двести, а то и больше! Люди из Дейла каким-то образом понимали их язык[*] и приноровились посылать их с известиями в Озерный город и в другие места.
– Ну, если он из тех самых дроздов, то известия для озерных людей у меня найдутся, – мрачно заметил Бильбо. – Только вряд ли там остался хоть кто-нибудь, кто понимает птичий язык!
– Да что же такое случилось? – всполошились гномы, – Рассказывай скорее!
И Бильбо рассказал гномам все, что смог припомнить; он не утаил и своих опасений по поводу того, что из его загадок дракон, который уже знал про лагерь и пони, похоже, понял слишком много!
– Смауг наверняка догадался, что мы пришли из Озерного города и не без помощи озерных людей. Боюсь, в следующий раз он направится именно туда… Много бы я отдал, чтобы забрать назад свои слова об Оседлавшем Бочку! Тут и слепому кролику стало бы ясно, что дело пахнет озерными людьми!
– Что уж тут, слово не воробей! Ничего не поделаешь, – успокаивал хоббита Балин. – Да и вообще, как я слыхал, в разговорах с драконами трудно не совершить промашки. А ты, помоему, сделал все очень хорошо. Во всяком случае, обнаружил одну весьма полезную вещь и вернулся целым и невредимым. А из тех, кому доводилось перекинуться парой слов с подобной тварью, этим мало кто может похвастаться. И не раз еще, наверное, мы возблагодарим судьбу за то, что ты углядел эту дыру в бриллиантовом жилете старого Змея!
Тут разговор сразу принял иной оборот. Гномы принялись оживленно обсуждать всевозможные способы убиения драконов – достоверные, не очень достоверные и даже вовсе мифические. Речь пошла о том, куда и как лучше наносить решающий удар и какие при этом потребны уловки и ухищрения. В итоге общее мнение свелось к тому, что надежды застать дракона врасплох были сильно преувеличены и попытка заколоть его во сне обернется скорее всего провалом и на самом деле ничем не лучше лобовой атаки. Покуда гномы прикидывали так и этак, дрозд сидел и внимательно слушал, а когда на небе высыпали звезды, молча расправил крылья и улетел. Покуда шло обсуждение, тени становились все длиннее и длиннее, а Бильбо мрачнел и мрачнел – его одолевали дурные предчувствия.
Наконец хоббит остановил гномов:
– Послушайте! Оставаться здесь опасно, да и непонятно зачем. С тех пор как мимо пролетел дракон, зеленая трава вся пожухла, а кроме того, уже ночь на дворе и холодно. Я нутром чувствую, Смауг еще вернется сюда. Теперь он знает, каким путем я пробрался в его логово, и уж как-нибудь догадается, где искать другой конец туннеля. Да он по камешку разнесет весь этот склон, лишь бы перекрыть потайной ход, а если заодно и нас тут похоронит, так только порадуется! – Больно уж мрачно, господин Бэггинс! – возразил Торин. – Раз ему так не хочется пускать нас к себе, отчего бы ему не завалить нижний выход? А ведь не завалил же! Мы бы наверняка услышали!
– Ну, не знаю… – замялся Бильбо. – Поначалу он, видимо, хотел заманить меня к себе еще разок, а теперь, наверное, отложил это дело на потом и решил сперва поохотиться или просто без особой нужды не хочет устраивать беспорядка в своей спальне. Кончайте-ка спорить! Смауг может появиться в любую минуту, и нам остается только забраться в туннель и затворить дверь.
Бильбо говорил так настойчиво, что гномы в конце концов согласились. Однако затворять дверь они не спешили, потому что, на их взгляд, делать это было очень рискованно. Ведь никто не знал, как она открывается изнутри, да и открывается ли вообще, а кроме того, невелика радость оказаться запертым в туннеле, единственный выход из которого ведет в логово дракона! К тому же вокруг было тихо и мирно – и снаружи, и внутри. Поэтому гномы еще долго сидели в туннеле неподалеку от полураскрытой двери и продолжали беседовать.
Речь зашла о гнусных намеках Смауга насчет гномов. Лучше бы хоббит вообще не слыхал этих слов дракона! По крайней мере, он всем сердцем хотел верить, что гномы были совершенно искренни, когда уверяли его, что никогда прежде не думали о том, что делать с сокровищами после того, как завладеют ими.
– Мы ведь считали, что дело это почти безнадежное, – оправдывался Торин. – Да оно и сейчас безнадежное. Я полагаю, что, когда мы завладеем сокровищами, у нас будет достаточно времени подумать. Что же касается доли господина Бэггинса, которому мы премного обязаны, то я горячо уверяю его в том, что, как только нам будет что делить, ему будет предоставлена возможность самолично отсчитать себе четырнадцатую часть сокровищ. Сожалею, что он вынужден беспокоиться о доставке, и допускаю, что трудности с этим будут немалые, ибо с течением времени места тут не становятся менее дикими – скорее наоборот. Однако мы приложим все усилия и готовы взять на себя часть расходов – разумеется, если до этого дойдет. Можете мне верить, господин Бэггинс! А не верите – дело ваше!
Затем речь пошла о самих сокровищах и об отдельных, особенно дорогих гномам вещах, о которых еще помнили Торин и Балин. Их очень интересовало, действительно ли они все еще лежат в нижней пещере в целости и сохранности. Гномы вспоминали о копьях, выкованных для войска великого короля Бладортина[*] (теперь уже давным-давно умершего), – они имели трижды кованные наконечники и древки, изукрашенные золотым узором. Однако эти копья так и не дошли до заказчика, и работа гномов не была оплачена. Вспомнили о щитах, изготовленных для давным-давно погибших воинов; о золотой двуручной чаше Трора с изображениями птиц и цветов – глаза птиц и лепестки цветов были из драгоценных камней; о непробиваемых кольчугах, золоченых и серебряных; об ожерелье Гириона[*], владыки Дейла, – в нем было пять сотен ярко-зеленых, как трава, изумрудов! Этим ожерельем Гирион расплатился с гномами за необыкновенную кольчугу для своего старшего сына, которая была сделана из истинного серебра[*] и по прочности трижды превосходила сталь. Но прекраснее всего был огромный бриллиант, который гномы нашли в самой глубине Горы и назвали Аркенстоном[*] Траина – Сердцем Горы.
– О, Аркенстон! Аркенстон! – бормотал в темноте Торин, начиная помаленьку поклевывать носом и тыкаться подбородком в колени. – Шар с тысячью граней! Как серебро, сверкал он при свете костра, как вода – на солнце, как снег – при звездах, как дождевые капли – при луне!
Однако чары сокровищ на Бильбо больше не действовали, и гномов он слушал невнимательно. Он сидел ближе всех к двери и одним ухом ловил всякий шорох, доносившийся снаружи, а другим – хотя ему мешало бормотание гномов – пытался разобрать, нет ли какого-либо движения внизу.
Тьма становилась все гуще, а хоббит все больше беспокоился.
– Да закройте же дверь! – взмолился он наконец. – Я дракона кожей чувствую! Нынешняя тишина куда страшнее вчерашнего грохота. Закройте, пока не поздно!
От того, как это было сказано, гномам стало не по себе, Нехотя стряхнув полудрему, Торин подошел к двери и вышиб ногой камень, которым та была заклинена. Гномы навалились на нее, и дверь с громким стуком и щелчком затворилась. Изнутри от замочной скважины не осталось и следа. Они были замурованы в Горе!
И как нельзя более кстати! Едва они успели отойти чуть подальше от двери, как Гору потряс страшный удар. Казалось, с неба обрушился огромный дубовый таран, раскачанный руками могучих великанов. Скала загудела, стены туннеля пошли трещинами, а на голову гномам посыпались камни. Страшно даже подумать, чем бы это кончилось, останься дверь незапертой. Они бросились вниз по туннелю, радуясь, что остались живы, и слыша за спиной рев и грохот беснующегося снаружи Смауга. Дракон бился о скалы и ударами огромного хвоста разносил на куски целые утесы, покуда третий лагерь гномов перед потайным ходом, пятачок с выжженной травой, полюбившийся дрозду большой камень, скальная стена, по которой ползали улитки, окрестные скалы и все прочее не превратилось в месиво выжженного щебня и не обрушилось с высоты в низлежащую лощину.
Оказывается, Смауг потихоньку выбрался из логова, бесшумно взмыл в воздух и полетел по ветру во тьму, тяжело и медленно, словно чудовищная ворона: он направился к западному склону Горы, рассчитывая застать врасплох кого-нибудь или что-нибудь, а также отыскать вход в потайной лаз, которым воспользовался вор. Дракон просто вышел из себя, когда никого и ничего не обнаружил, хотя был совершенно уверен, что ищет именно там, где нужно!
Излив таким образом свой гнев, Смауг почувствовал себя значительно лучше и решил, что тревожиться больше не о чем, – по крайней мере за этот склон он мог быть теперь спокоен. Тем не менее он отомстил еще не всем, кому собирался.
– Ну, Оседлавший Бочку! Теперь держись! – фыркнул Смауг. – Твой след тянется от реки, значит, по ней ты и прибыл! Запах твой мне незнаком, но даже если ты не из озерных людей, они наверняка помогали тебе. Придется напомнить им, кто тут Король-Под-Горой!
И Смауг, изрыгая пламя, полетел на юг, к реке Бегучей.
Глава тринадцатая
ХОЗЯИНА НЕТУ ДОМА
Тем временем гномы сидели в потемках, вокруг стояла мертвая тишина. Они чуть-чуть подкрепились, перемолвились словечком – и снова смолкли. Счет времени гномы давно потеряли и боялись пошевелиться: даже шепот в этом туннеле отдавался гулким эхом. Иногда они задремывали, но, проснувшись, вновь обнаруживали вокруг полную темноту и ничем не нарушаемое безмолвие. Им казалось, что день проходит за днем, а они все сидят и ждут. Наконец, когда воздуха стало не хватать, терпение гномов подошло к концу. К этому времени они, наверное, с радостью услышали бы любой звук, даже шум из глубины Горы, свидетельствующий о возвращении дракона. Конечно, они боялись, что в тишине дракон готовит им новую западню. Но не сидеть же тут вечно!
– Попробуем открыть дверь! – не выдержал молчания Торин. – Я просто задыхаюсь! Уж лучше попасть в лапы Смаугу на свежем воздухе, чем умирать тут от удушья!
Несколько гномов поднялись и направились по туннелю туда, где раньше была дверь. Однако они обнаружили, что в верхнем конце туннеля произошел обвал. Прохода больше не существовало! Потайной двери уже не суждено было открыться, будь то с помощью ключа или заклинания.
– Мы в ловушке! – закричали гномы. – Все кончено! Здесь мы и умрем!
Тем не менее в ту самую минуту, когда гномы пришли в полное отчаяние, Бильбо почему-то почувствовал необыкновенное облегчение – словно камень с души свалился.
– Ну-ну, не вешайте носа! – бодро сказал он. – Как говаривал мой отец, "надежда умирает последней". И еще: "Удача троицу любит!" Схожу-ка я вниз еще разочек. Дважды я ходил туда, твердо зная, что застану там дракона, а теперь, когда в этом нет никакой уверенности, рискну, пожалуй, нанести ему и третий визит. Во всяком случае, единственный путь наружу лежит через нижнюю пещеру. И на этот раз всем вам, наверное, будет лучше пойти со мной.
Делать было нечего, и гномы согласились. Торин встал и первым последовал за Бильбо.
– Только осторожно! – шепнул хоббит. – Идите как можно тише! Может, Смауга там и нет, а может, и есть. Рисковать попусту не стоит.
Вниз, вниз… Гномы, естественно, не могли соперничать с хоббитом в ловкости и, разумеется, вовсю пыхтели и шаркали ногами, чего здешнее гулкое эхо не могло оставить без внимания. И все же, хотя Бильбо то и дело в страхе останавливался и прислушивался, внизу все было тихо. Когда до нижней пещеры, насколько Бильбо мог судить, оставалось уже недалеко, он надел кольцо и пошел вперед. Однако этого можно было и не делать: кругом стоял кромешный мрак и все были в равной степени невидимы – и с кольцом и без него. Мрак и в самом деле был таким плотным, что Бильбо не заметил, как туннель кончился. Рука хоббита провалилась в пустоту, он споткнулся и кубарем полетел вниз!
Затаив дыхание, Бильбо ничком лежал на полу пещеры и боялся даже голову приподнять. Но все было тихо. Ничего на этот раз не светилось – если не считать какого-то бледного пятна в глубине пещеры, которое хоббит заметил, подняв голову, а может, ему это только показалось. Во всяком случае, на драконье пламя это пятно никоим образом не походило, хотя в пещере по-прежнему стоял тяжелый смрад старого змея, и во рту хоббит чувствовал горечь.
Наконец все это господину Бэггинсу надоело. – Эй, Смауг! Где ты там схоронился, змей проклятый?! – громко пропищал он. – Хватит играть в прятки! Выходи! Дай света, а потом можешь съесть меня, если поймаешь!
Слабое эхо прокатилось по черной пещере, но ответа не последовало. Бильбо встал на ноги и замер, не зная, что предпринять.
"Интересно, чем занят Смауг? – подумал хоббит. – Похоже, нынче утром (а может, нынче вечером, или что там у нас теперь?) его нету дома. Если Оин с Глоином еще не потеряли свои кресала, нам, возможно, удастся развести огонь и осмотреться как следует, пока удача не отвернулась".
– Огня! – закричал Бильбо, – Дайте огня!
Гномы, разумеется, очень испугались, когда Бильбо свалился в темноту и с грохотом покатился по полу пещеры. Сбившись в кучку, они замерли на краю туннеля, на том самом месте, где хоббит столь неожиданно их покинул.
– Ш-ш-ш! – зашикали они, услышав крики Бильбо, Хотя шиканье и помогло хоббиту определить, в какой стороне находятся гномы, он еще долго не мог добиться от них ничего более существенного. Тем не менее, когда Бильбо вконец отбил себе ноги и почти сорвал голос, требуя огня, Торин решился и отправил Оина с Глоином за кресалами, оставленными в начале туннеля вместе с прочими вещами.
Некоторое время спустя появился мерцающий огонь, говоривший о том, что они вернулись. Оин держал в руке небольшой факел из сосновой ветки, а Глоин тащил охапку запасных. Бильбо живо подбежал к ним и взял у Оина факел. Однако гномы ни в какую не соглашались зажечь остальные или хотя бы войти в пещеру вместе с хоббитом. Торин с надлежащими подробностями разъяснил, что господин Бэггинс все еще остается штатным грабителем и испытателем, и если он рискнул зажечь огонь – это его личное дело. А гномы предпочитают подождать его отчета, не выходя из туннеля. После этих объяснений гномы сели у входа в пещеру и стали смотреть, что будет дальше.
Они видели, как темная фигурка хоббита, державшего факел над головой, двинулась через пещеру. Пока Бильбо еще не ушел далеко, в свете факела гномы то и дело замечали поблескивание и слышали позвякивание, когда хоббит спотыкался о какую-нибудь золотую штуковину. Все глубже удалялся Бильбо в необозримую пещеру, свет становился слабее и слабее, затем огонек начал подниматься вверх и замигал; Бильбо взбирался на огромную груду сокровищ. Вскоре хоббит оказался на самом верху и двинулся дальше. Вдруг он остановился и на мгновение нагнулся, однако гномы не поняли почему.
А дело было вот в чем. Бильбо наткнулся на Аркенстон – Сердце Горы! По описанию Торина Бильбо сразу узнал его. Да и то сказать, второго такого бриллианта не могло быть даже в груде таких восхитительных сокровищ – и нигде в мире! Когда Бильбо карабкался наверх, именно этот чистый свет маячил перед ним и манил его. Постепенно свет превратился в неярко сияющий шар. Теперь, когда бриллиант был близко, все его грани сверкали разноцветными искрами, отражая колеблющееся пламя факела. Нагнувшись, Бильбо взглянул на камень – и у него перехватило дыхание! Лежавший у его ног огромный бриллиант весь светился изнутри и в то же время, ограненный гномами, которые некогда добыли его из самого сердца Горы, вбирал в себя весь свет извне и превращал его в мириады чистейших белых искр и лучей всех цветов радуги!
Рука хоббита помимо его воли потянулась к камню. Аркенстон был большим, тяжелым и не поместился в кулаке, но Бильбо все-таки поднял его, зажмурился и засунул во внутренний карман.
"Вот теперь я – самый настоящий грабитель! – подумал Бильбо. – Наверное, мне все равно придется признаться в этом – но как-нибудь попозже… Они же сами говорили, что мне будет предоставлена возможность лично выбрать свою долю. Вот я и возьму этот камень – а им пускай достанется все остальное!"