Но в этот день я так ничего и не узнал. Мартина вдруг замерла, в ее глазах появилось выражение ужаса.
Я обернулся: гигантская гидра пикировала прямо на нас! Я толкнул Мартину и шлепнулся наземь рядом с ней. Гидра промахнулась. По инерции она пронеслась еще метров сто и только тогда стала делать разворот. Я вскочил на ноги. Рядом в скале была расщелина. Я силой втолкнул туда Мартину и заслонил ее своим телом. Прежде чем гидра выбросила жало, я выстрелил пять раз подряд; должно быть, пули попали в цель, потому что чудовище заколебалось в воздухе и отлетело немного назад. У меня оставались еще три пули и нож, длинный финский нож, отточенный, как бритва. Гидра повисла напротив нас, ее щупальца извивались, словно пиявки, шесть глаз смотрели на меня тускло и зловеще. Я понял: сейчас она метнет жало. Выпустив последние три пули, я нагнул голову и с ножом в руке бросился к чудовищу. Мне удалось проскользнуть между щупальцами и ухватиться за одно из них. Боль от ожога была ошеломляющая, но я повис на гидре всем телом; она метнула свое жало в Мартину, промахнулась от моего толчка и расщепила роговое острие о скалу. Прижавшись к боку гидры, я кромсал ее финкой. Что было после, я уже плохо помню. Помню свою нарастающую ярость, помню лохмотья омерзительного мяса, хлещущие меня по лицу, потом почему-то земля ушла у меня из-под ног… падение… удар - и все.
Очнулся я в доме дяди. Надо мной хлопотали Массакр и мой брат. Руки мои вздулись, левую сторону лица кололо.
- Как Мартина? - прошептал я.
- С ней все в порядке, - ответил Массакр. - Легкое нервное потрясение. Я дал ей снотворное.
- А со мной?
- Ожоги, вывих левого плеча. Вам повезло. Гидра отбросила вас метров на десять - и ни одного серьезного ушиба, если не считать плеча! Кусты смягчили удар. Плечо я вам вправил, пока вы были без сознания, это вас и привело в себя. Недельки две придется полежать.
- Целых две недели? Я только что нашел железную руду…
Дверь распахнулась настежь, и в комнату ворвался Мишель. Он бросился ко мне с протянутой рукой, но, увидев мои забинтованные лапы, остановился.
- Доктор, что с ним?
- Пустяки!
- Ах, старина, старина! Если б не ты, сестры уже не было бы…
- А ты что хотел, чтобы я позволил сожрать Мартину этой летающей пиявке только потому, что она ошиблась в выборе пищи? - пытался я пошутить. - Кстати, гидра убита?
- Убита? Гм. Да ведь ты искромсал ее на ремни! Дружище, не знаю, как мне тебя благодарить…
- Не тревожься! На этой планете у тебя еще будет возможность оказать мне подобную же услугу.
- А теперь дайте ему уснуть, - прервал нас Массакр.
Все покорно направились к выходу. Когда Мишель был уже в дверях, я попросил его прислать ко мне завтра Бельтера.
Вскоре я забылся беспокойным сном, который продолжался несколько часов. Проснулся совершенно обессиленный, но зато без малейших признаков лихорадки. Потом опять мирно заснул и проспал почти до следующего полудня. Лицо и руки болели уже куда меньше. Рядом с моей кроватью сидя спал Мишель.
- Он не отходил от тебя всю ночь, - сказал мой брат, появляясь в дверях. - Как самочувствие?
- Лучше. Как ты думаешь, когда я смогу встать?
- Массакр сказал, что через два-три дня, если лихорадка не повторится.
Внезапно из-за его спины выскользнула Мартина с подносом, на котором стоял фыркающий кофейник.
- Завтрак для Геркулеса! Доктор разрешил.
Она поставила поднос, помогла мне сесть, подсунув за спину подушки, и быстрым поцелуем коснулась моего лба.
- Вот вам награда, пусть хоть маленькая! Подумать только: если бы не вы, я бы сейчас была бесформенным трупом. Брррр!
Она потрясла Мишеля за плечо.
- Проснись, братец! Тебя ждет Луи.
Мишель, позевывая, встал, осведомился, как я себя чувствую, и ушел вместе с Полем.
- Луи тоже обещал зайти. А теперь, Геркулес, я вас покормлю.
- Почему Геркулес?
- Как почему? Сражаться врукопашную с гидрами!…
Она покормила меня с ложки, словно ребенка, потом дала чашку кофе.
- Вкусно! - похвалил я.
- Польщена. Я ведь сама готовила. К тому же кофе считается теперь лекарством. Мне пришлось обратиться за ним в Совет, представляете?
- Боюсь, придется от кофе отвыкать. На Теллусе вряд ли найдутся кофейные деревья. Но это еще полбеды, а вот как быть с сахаром?
- Ба! Найдем и здесь какой-нибудь сахаронос! А не найдем - в деревне остались ульи. Будем есть мед, как в старину.
- А цветы? На нашем осколке Земли их достаточно, зато на теллусийских растениях не нашли ни одного цветка.
- Поживем - увидим. Я ведь оптимистка. Из миллиарда миллиардов у нас был всего один шанс уцелеть, а мы уцелели!
Стук в дверь прервал наш разговор. Это явились неразлучные Ида и Анри.
- Пришли взглянуть на героя! - сказала Ида.
- Хм, герой… Когда тебя загонят в угол, поневоле станешь героем.
- Не знаю, - вступил в разговор Анри. - Я бы, наверное, позволил себя съесть.
- Ты просто на себя клевещешь! Впрочем, я вызвал тебя не для этих разговоров. Возьми двух людей и разведай поподробнее рудное месторождение. Принеси образцы. Если месторождение окажется стоящим, постарайся сразу наметить удобную трассу для железной дороги. Но не забывай про гидр: оказывается, они не всегда летают стаями… Возьми с собой человек десять охраны и грузовик. А у вас, Ида, как дела?
- Начала систематизировать ваши декреты. Мне интересно: прямо на глазах рождаются новые законы. Но ваш Совет… Вы присвоили себе диктаторские полномочия!
- Надеюсь, это временно. А пока иначе нельзя. Что нового в деревне?
- Луи в ярости. Он нашел наблюдателей, которые пропустили вашу гидру. Они оправдываются: говорят, гидра была одна.
- Вот негодяи!
- Луи кричит, что их надо расстрелять.
- Ну, это уж слишком.
Через несколько дней мне рассказали, чем кончилось дело: ротозеев просто выгнали из охраны и приговорили к двум годам работы на шахте. Постепенно я поправился, и все вошло в нормальную колею.
Мы проложили к рудному месторождению железную дорогу и построили примитивную домну.
Первая плавка, несмотря на все знания Этранжа, прошла кое-как. Настоящего коксующегося угля у нас не было, поэтому чугун получился неважный, но все же мы переварили его в сталь. Из полученного металла отлили рельсы и вагонные скаты. Возле рудника построили каменные убежища от гидр, а кабины паровозиков переделали так, чтобы в них можно было запереться наглухо.
Погода оставалась прежней и больше всего походила на очень теплую весну. "Черные ночи" постепенно удлинялись. Мой дядя и Менар на внешних орбитах открыли пять планет. На ближайшей к нам обнаружили атмосферу и облака. Сквозь их разрывы можно было наблюдать моря и материки. Спектроскоп показал наличие кислорода и водяных паров. Наша соседка была примерно такого же размера, как Теллус и имела два больших спутника. Удивительно, как глубоко сидит у нас в душе страсть без конца расширять свои владения! Даже мы, несчастные крохи человечества, не уверенные и в завтрашнем дне, обрадовались, когда узнали, что рядом с нами есть планета, где когда-нибудь смогут жить люди.
Недалеко от рудника для пробы распахали около гектара теллусийской целины. Почва оказалась легкой, хорошо удобренной перегноем сероватых трав. Решили засеять ее различными сортами пшеницы, несмотря на протесты крестьян, которые твердили, что сейчас для сева "не время". Мишелю пришлось целых полдня втолковывать им, что на Теллусе нет обычных времен года, а потому сеять или жать всегда "время", и лучше это делать сейчас, чем потом.
Когда началась пахота, мы снова столкнулись с плоскими змеями вроде той, что нашли во время первой разведки. Но та была дохлой, а этих пришлось убивать. Крестьяне прозвали их "гадюками", хотя с земными гадюками у них не было ничего общего. Их нельзя назвать ядовитыми, но они достаточно опасны: мощные полые зубы впрыскивают в жертву необычайно сильный пищеварительный сок. Он разжижает ткани, вызывая своего рода гангрену, и если помощь не оказать немедленно, дело может кончиться смертью. К счастью, эти злобные и ловкие твари попадались нечасто. Одна укусила быка, который тут же подох, а другая - человека. Оказавшиеся на месте Вандаль и Массакр немедленно наложили жгут и ампутировали пораженную ногу.
Вслед за растениями Теллус начали осваивать земные насекомые. Первыми были крупные рыжие муравьи, название которых я позабыл. Неподалеку от рудника Вандаль нашел целый муравейник. Муравьи с жадностью пожирали смолку, сочившуюся из серых растений, и размножались с удивительной быстротой. К тому времени, когда на опытном поле показались первые зеленые всходы, они уже кишели везде, легко расправляясь с маленькими "насекомыми" Теллуса, которые тщетно пытались бороться с пришельцами.
Это были дни мира и тишины. Постепенно мы преодолевали даже то, что казалось непреодолимым. Месяцы шли за месяцами. Мы собрали первый урожай, обильный на "земных" полях и просто великолепный на распаханном участке Теллуса. Пшеница акклиматизировалась на славу. Стада множились, пастбищ пока хватало. Земные растения, по-видимому, были сильнее местных, и вокруг уже появлялись пятна смешанных степей. Странно было видеть, как наши знакомые травы окружают какой-нибудь пыльно-серый кустик с цинковыми листьями.
Лишь теперь на досуге я смог поразмыслить о самом себе. Сразу же после катастрофы мной овладела растерянность, граничащая с отчаянием; я знал, что навсегда разлучен с друзьями, испытывал ужас перед неведомой планетой, населенной чудовищами. Затем необходимость немедленных действий полностью захватила меня, и теперь я с удивлением замечал, что от прежних настроений не осталось и следа. Мною овладела радостная и неутомимая страсть первооткрывателя.
Однажды по дороге к обсерватории я заговорил об этом с Мартиной; теперь она и Мишель бывали там лишь изредка, посвящая большую часть своего времени "общественным работам" и обучению молоденького пастуха Жака Видаля, у которого оказались блестящие способности. Впоследствии Видаль стал крупным ученым и, как вы знаете, был избран вице-президентом Республики. Но не будем забегать вперед.
- Подумать только! - говорил я Мартине. - Когда мой кузен Бернар хотел взять меня в межпланетный рейс, я отказался наотрез, сказав, что вначале должен кончить институт, но на самом деле просто из страха! Ради какой-нибудь окаменелости я готов был идти хоть на край земли, но от одной мысли о том, чтобы покинуть Землю, испытывал настоящий ужас! А теперь я на Теллусе, и нисколько об этом не жалею. Удивительно, правда?
- Для меня это еще удивительнее, - отозвалась Мартина. - Я работала над диссертацией, в которой показывала несостоятельность теории изогнутого пространства. И вот на опыте убедилась в ее справедливости!
Мы прошли уже полдороги, когда тревожно завыла сирена.
- Черт, опять эти проклятые твари! Скорей в убежище!
Такие убежища от гидр стояли теперь почти всюду. Мы припустились бегом, не думая о самолюбии, хотя на этот раз у меня кроме ножа и револьвера был с собой автомат. Заставив Мартину войти внутрь, я остался на пороге, приготовившись стрелять. Вдруг передо мной появилась черная фигура кюре.
- Ах, это вы, мосье! Откуда летят гидры?
- Наверное, с севера. Сирена дала только один сигнал.
Высоко над нами появилось зеленое облачко. Совсем рядом с нами вспухли черные клубочки - разрывы ракет.
- Недолет! Ого, а вот это уже лучше!
Следующий залп угодил прямо в середину стаи, и через несколько секунд на землю начали падать клочья зеленого мяса. Оставив дверь полуоткрытой, я нырнул в убежище: даже после смерти гидры кожа ее причиняет жестокие ожоги.
Внутри Мартина беседовала с кюре, поглядывая в окошко с толстым стеклом.
Внезапно она позвала меня:
- Жан, скорее сюда!
Я бросился к окошку: к нам со всех ног бежал мальчик лет двенадцати, а за ним гналась гидра. До убежища оставалось еще метров полтораста. Несмотря на смертельную опасность, мальчишка, видимо, не растерялся: он бежал зигзагами, умело используя деревья, которые мешали его преследователю. Вся эта сцена мелькнула передо мной, как при вспышке молнии; в следующее мгновение я уже был снаружи. Гидра набрала высоту и теперь пикировала.
- Ложись! - закричали.
Мальчик понял и прижался к земле; гидра промахнулась. Я дал по ней очередь. Чудовище подскочило в воздухе и снова развернулось для нападения. Я вскинул автомат. После второго выстрела ствол заклинило. В чехле у меня был запасной ствол, но поставить его я бы не успел. Отбросив автомат, я выхватил револьвер. Гидра приближалась.
И тогда мимо меня, пыхтя, пронесся наш толстячок кюре в своей развевающейся сутане. Так быстро он, должно быть, не бегал ни разу в жизни. Когда гидра спикировала, кюре успел прикрыть малыша своим телом и принял на себя смертоносный укол. За эти секунды я, наконец, сменил ствол и выпустил несколько очередей. Мертвое чудище рухнуло на тело своей жертвы.
Я огляделся: других гидр поблизости не было. С трудом освободил я труп кюре. Мартина легко подняла мальчугана, потерявшего сознание, и мы пошли к деревне. Жители опасливо отпирали забаррикадированные изнутри двери. Мальчик очнулся, и, когда его передали матери, он уже мог идти сам.
На площади у колодца нам повстречался мрачный Луи.
- Скверный день, - сказал он. - У нас двое убитых.
- Трое, - поправил я и объяснил, кто третий.
- Жаль. Признаться, я не люблю кюре, но этот погиб смертью храбрых. Надо похоронить всех троих с почестями.
- Делай как хочешь, им-то это уже безразлично.
- Нужно поднять настроение остальных. Многие в панике, несмотря на то, что мы сбили тридцать две гидры.
Если бы гидры нападали ежедневно, я не знаю, чем бы все это кончилось. Но, к счастью, до самой великой битвы они больше не появлялись, люди постепенно пришли в себя, и нам даже приходилось время от времени устраивать нагоняй слишком беспечным наблюдателям.
Глава IX
Экспедиция
К тому времени, когда был разработан план экспедиции, мне стало ясно, что я люблю Мартину. Каждый вечер мы с ней поднимались к дому моего дяди обедать. Я делился с Мартиной своими замыслами, и она мне давала немало полезных советов.
От вечера к вечеру мы становились все ближе друг другу, и однажды, уж не помню как, перешли на "ты". А в один из вечеров, когда Мишель ожидал нас на пороге дома, мы появились перед ним рука об руку. С лукавой усмешкой он простер руки над нашими головами и торжественно произнес:
- Дети мои, в качестве главы семьи даю вам свое благословение!
Смутившись, мы переглянулись.
- Что такое? Может быть, я ошибся?
Мы ответили одновременно:
- Спроси у Мартины!
- Спроси у Жана!
И все трое покатились со смеху. А на следующий день на заседании Совета я изложил давно задуманный план экспедиции.
- Сумеете ли вы, - обратился я к Этранжу, - переделать грузовую машину в своего рода легкий броневик с дюралевой броней и башней для станкового пулемета? При исследовании Теллуса без этого не обойтись.
- А для чего вообще нужно такое исследование? - вмешался Луи.
- Очень нужно. Ты знаешь, сырья у нас в обрез. Железной руды едва хватит на пару лет, и то если мы будем экономить. Нас окружают болота и степь, искать рудные выходы здесь очень сложно. Нам надо добраться до гор. Кстати, там мы, может быть, найдем и леса. Наших деревьев надолго не хватит, а древесина нужна. Может быть, мы встретим полезных животных, может быть, отыщем уголь - кто знает! А может быть, найдем такое место, где нет гидр. Вряд ли они улетают далеко от своего болота!
План экспедиции был утвержден единогласно. Этранж дал рабочим указания приступить к переделке грузовика.
Мы заново перебрали весь мотор, всю ходовую часть, и в моем распоряжении оказалась достаточно мощная боевая машина, которой не страшны никакие гидры. Горючего нам должно было хватить на четыре тысячи километров, запаса продовольствия - на двадцать пять дней. Во время испытаний грузовик легко шел по дороге со скоростью шестьдесят километров в час, но по пересеченной местности нужно было рассчитывать самое большее на тридцать.
Тем временем я продолжал подбирать экипаж. У меня уже был список на шесть человек:
Начальник экспедиции и геолог - Жан Бурна.
Заместитель начальника - Бреффор.
Зоолог и ботаник - Вандаль.
Штурман - Мишель Соваж.
Геологоразведчик - Бельтер.
Механик и радист - Поль Шэффер
Последний, бывший бортмеханик, был другом Луи.
Я не знал, кого взять седьмым. Мне хотелось пригласить Массакра, но тому нельзя было отлучаться из деревни, ведь его помощь могла понадобиться в любой момент. Оставив незаконченный список на столе, я куда-то вышел, а когда вернулся, внизу смелым почерком Мартины было приписано:
Санитарка и повариха - Мартина Соваж.
Сколько мы с Мишелем ни бились, нам не удалось ее отговорить. В конечном счете я был даже рад, когда Мартина заставила меня сдаться: она была сильна, смела, превосходно стреляла, и, кроме того, я был уверен, что в нашем "броневике" нам, в сущности, нечего опасаться.
И вот настало утро голубого дня; когда мы заняли свои места. Я сел за руль, Мишель и Мартина рядом со мной, Шэффер, Вандаль и Бреффор вылезли на крышу, а Бельтер забрался в башню к пулемету; со мной он был связан телефоном. Перед отъездом я убедился, что водить машину, исправлять обычные поломки и стрелять из пулемета может каждый из нас.
Я был взволнован, счастлив и распевал во всю глотку. Мы проехали мимо развалин замка; потом вдоль полотна узкоколейки по новой, едва намеченной дороге выбрались к руднику. Дружески помахав рабочим, мы двинулись дальше, в степь, по серой теллусийской траве.
Сначала то здесь, то там еще попадались земные растения, но вскоре они исчезли. Через час последняя колея, самая крайняя точка, до которой мы доезжали во время наших разведок, осталась позади. Перед нами лежали неизведанные края.
Легкий западный ветерок волновал траву. Почва была твердой и удивительно ровной. Серая степь расстилалась вокруг, насколько хватало глаза. На юге плыли редкие белые облачка - "обыкновенные облака", как заметил Мишель.
- В каком направлении мы едем? - спросил он, раскладывая на планшете свои штурманские приборы.
У Теллуса оказался такой же постоянный магнитный полюс, как у Земли, и наши компасы действовали превосходно, с той лишь разницей, что здесь северный конец стрелки указывал на юг.
- Сначала прямо на юг, потом на юго-восток - так мы, надеюсь, обогнем болото. Потом прямо к горам.
В полдень мы остановились и первый раз позавтракали "под сенью грузовика", как выразился Поль Шэффер, - сенью скорее воображаемой, чем реальной. Хорошо еще, что дул слабый ветерок.