- Не нужно никаких "но". - Тайвор вдруг оказался рядом с ней, опустился на одно колено и бережно, но твердо взял в ладони мявший платочек кулачок. - Просто возьмите, вместе с моим уважением и обещанием защищать вас от всех бед и напастей, как предписано защищать своих жен мужчинам рода Лаверно.
Браслет легко скользнул на руку растерявшейся старшины, замкнулся с легким щелчком, и маленький ключик лег в стоящую перед ней шкатулку. Герцог бережно поцеловал руку Бет и неспешно вернулся на свое место, ничем не выдав желания остаться рядом с той, что уже принадлежала ему по всем законам, кроме одного, неписаного, но самого важного: пока еще сама жена не признала этого ни словами, ни действиями.
- Ваша светлость! - запоздало вспыхнула негодованием Бетрисса, вдруг почувствовав себя прежней наивной и доверчивой фрейлиной, которой когда-то так легко было вскружить голову.
- Вы можете звать меня просто Тайвор… или как-либо еще, на ваше усмотрение, - снова доверительно улыбнулся он и нежно добавил: - Моя дорогая.
- Ваша светлость!
Бет смотрела в его сухощавое лицо, в невозмутимые светло-карие глаза, в самой глубине которых прятались искры веселья, и снова, впервые за последние годы, не находила слов. Хотя трудно было не понять, чему он радуется, этот упорный герцог, почти насильно всучивший ей фамильный браслет. Считает, будто одержал первую победу, и даже не догадывается, как напрасны его старания.
Да ему вовсе не завоевывать ее нужно было, а просто подождать, пожить в свое удовольствие. Видела она, как истово бросаются в жизненные водовороты те, кого целителю удалось увести с последней тропы. Вот и пусть бы повеселился, она закрыла бы глаза на шалости мужчины, не дававшего ей никаких клятв. Ну, по крайней мере, глядя в глаза.
- Признаю, я виновен, - без малейшего раскаяния произнес Лаверно и подвинул ближе к Бетриссе вазу с ее любимыми булочками.
Вернее, это все так считали в доме маркиза, а она никого и не разубеждала. Зачем рассказывать о том, как обожаешь баснословно дорогие контрабандные торемские сладости, людям, не имеющим лишней монетки на новую пару туфель?
- Но только в той слабости, - твердо продолжил герцог, так и не дождавшись от жены ни прощения, ни вопроса, - которую проявил, получив предложение ее величества. Так вдруг захотелось жить… навести порядок в своих владениях, приструнить обнаглевших племянников, да просто поесть жаренного на вертеле мяса. Лгать не стану, о вас я тогда думал меньше всего. Понимал, что очередной любимице королевы понадобился только мой титул, а вовсе не я сам, и не огорчался. Не такая уж это великая цена за внезапное выздоровление, хотя, признаюсь, о вашей репутации справился первым делом. Честь предков иногда дороже даже жизни. Но ее величество, да и маркиз Дарве Ульгер, о вас самого высокого мнения.
Замершая от неожиданности этого откровенного признания Бет невольно усмехнулась, и улыбка эта против ее воли вышла горьковатой и слегка презрительной. Неужели она могла бы позволить себе хоть чем-то запятнать свое доброе имя, когда только это и оставалось у нее в жизни? И что еще важнее, от безукоризненности ее репутации всецело зависело ее общение с Тэри. Как ни добры и отзывчивы были хозяева замка Ульгер, но они никогда бы не допустили, чтобы на дочь пала тень чужих ошибок или выходок. И все же Карлу не следовало беседовать о ней с первым встречным.
- Карлант ничего не стал мне о вас рассказывать, - отмел молчаливые предположения Бетриссы герцог, тайком посматривая, как она, забыв про булочки, в растерянности таскает с вазочки ореховую халву и ломтики привяленных торемских фруктов, - но он человек прямой и пока не умеет скрывать свои эмоции. После разговора с ним я окончательно уверовал, что судьба вдруг расщедрилась и сделала мне баснословный подарок, отказываться от которого я не собираюсь.
"Ну вот он и добрался до главного", - ехидно ухмыльнулась про себя Бет.
Причем довольно быстро, прямолинейно и без особых романтических затей. Собрал все в один букет: свидание, свечи, цветы, браслет, объяснения и вот эти торемские сласти - и думает, что она уже готова растаять и ринуться впереди мужа в его покои… А где он, кстати, живет, если охрана беспрепятственно пропускает герцога на третий этаж? Да и его ли одного?
- Ваша светлость, извините, - подтверждая ее предположения, по дорожке торопливо шел маркиз Дарве Ульгер, - я всего на минуту. У меня вопрос к Бет… извините, к ее светлости. Ты не знаешь, где Тэри и почему меня к ней не пускают?
- Тэри спит, - невольно улыбнулась Бетрисса, Карл от беспокойства все время сбивался на привычное обращение, - я с ней сидела. А на женскую половину тебя не пустят, такие тут порядки. А где твоя комната?
- Нам с твоим мужем выделили покои на третьем этаже, - думая о своем, отчитался лейтенант. - А почему это она спит целый день?
- Так ведь Годренс усыпил, - с наивным видом "выдала" мага старшина и тут же его оправдала: - Она немного приболела. Но до утра должно пройти. А ты утром уезжаешь?
- Нет, я остаюсь, Тайвор взялся добыть мне командировку. Пока не уговорю Тэри вернуться домой, буду за ней присматривать. Еще раз извините.
Маркиз развернулся и убрел в сторону мужских спален, а ее светлость проводила друга взглядом и задумалась, понравится ли появление добровольных охранников разбойнику или все это изначально входило в его планы?
- Ваша светлость, вы ничего не хотите спросить или сказать? - понаблюдав за хмурившейся женой несколько минут, мягко осведомился Лаверно. - Может, вам хочется отругать меня за назойливость, поспешность или бесцеремонность? Я готов выслушать все ваши обвинения и понести любое наказание.
- Ваша светлость, - укоризненно глянула Бетрисса, нашедшая наконец самый убедительный аргумент, - у меня нет к вам никаких претензий. Вы все делаете просто замечательно и наверняка сами это знаете. Ведь немногие мужчины на вашем месте вообще начали бы объясняться с законной женой, и этому я вижу только одну причину. Вас, несомненно, предупредили, чтобы вы не менее трех лет не искали со мной встреч?
- Да, - твердо кивнул он. - И хотя в тот момент я не понял почему, но сначала не собирался нарушать данное слово. А потом, занимаясь делами и постепенно возвращаясь к прежней жизни, вдруг осознал, как опасно сейчас находиться рядом с королевой.
- И вы, как Карл, прибыли, чтобы уговорить меня уйти отсюда?
- Я прибыл потому, что это мой долг - защищать свою жену, и уезжать не намерен. - Слова были довольно резкими, но произнес их Тайвор очень мягко, почти извиняясь, хотя по его лицу Бет ясно видела: меньше всего в жизни его светлость считает себя в чем-либо виновным. - И не важно, сколько времени вам понадобится, чтобы отработать принятые обязательства.
Ресницы Бет на миг взметнулись, выдавая ее изумление, взгляд бледно-серых глаз столкнулся с внимательным и все понимающим взглядом светло-карих, и старшина снова растерялась. Он словно знал загодя все ее доводы и приготовил обезоруживающие своей простотой и искренностью ответы, именно такие, каких женщины ждут от мужчин.
И уже это само по себе было невероятным, но становилось стократ более невозможным, так как происходило не с гордой и честной Тэрлиной и не с уязвимой и обидчивой Кателлой, а с ней, раз и навсегда отказавшейся от всяких надежд Бетриссой Форсье. И ничего не значит, что по какому-то капризу судьбы сейчас ее зовут светлостью и герцогиней, сама Бет еще не поверила в это до конца и иногда во сне видит, как кто-то строгим голосом отчитывает ее за обман.
- Мне пора к Тэри, спасибо за чай. - Бет порывисто поднялась со стула и, не ожидая ответа, ринулась прочь, под защиту надежных запоров и не менее надежных подруг.
- Я провожу. - Тайвор бросился следом, но герцогиня не ответила и не оглянулась, хотя и слышала звук его шагов и ощущала за плечом его дыхание.
Однако, ускользая на женскую половину, все же бросила:
- Спокойной ночи, - и упрямо поджала губы, расслышав в ответ ласковое и печальное:
- Спокойной ночи, моя дорогая.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Об оборотнях, кадетках и давно минувших событиях, подруживших троих сыновей разных стран и рас
- Поздравляем! - первым опомнился Дун и принялся мять в огромных ручищах мага, которого считал почти родичем. - А я и думаю, почему ты в кои-то веки пахнешь женщиной, а не своими зельями!
- Он упорно разрушает мои планы, - ехидно буркнул Рад, - и при этом даже не просит прощения. Да он нас и на свадьбу не пригласил!
- Приглашаю. - Ошарашенный и непривычно смущенный Годренс торопливо возводил вокруг себя щиты - последовать примеру Дуна пожелали все оборотни. - Торжество будет сегодня в Беленгоре. Вчера состоялся только ритуал по обычаям дроу.
- И как восприняли невесту твои родичи? - едко усмехнулся вожак, не хуже самого дроу знавший о его семейных неурядицах. И тут же пожалел о том, что спросил, не подумав, лицо друга вмиг заледенело, а его глаза полыхнули неистовой ненавистью. - Год! Извини! Я и не догадывался, что все так плохо.
- Все даже хуже, чем ты думаешь, - усилием воли заставляя себя успокоиться, процедил маг, - но об этом позже. Все готовы? Открываю проход.
Всего через несколько мгновений толпа настороженно озиравшихся оборотней стояла посредине просторного нижнего зала, который ни у кого язык не повернулся бы назвать прихожей. Беленгор встретил их тишиной и утренней прохладой, ароматом цветов и ошеломленными взглядами егерей, стоящих на посту у входных дверей.
- Отбой, - резко скомандовал советник, рассмотревший дернувшиеся к оружию руки воинов. - Где Майзен?
- Здесь. - Онгерт уже торопливо спускался по лестнице. - Звал?
- Это отряд "Черные волки", командир Дунвар, или просто Дун. Распредели по постам в доме и двоих на ворота, будут стоять по очереди. Без их разрешения не пропускать в Беленгор никого и ничего. Так и скажи своим ребятам - если хотят жить, пусть даже ягодки ни у кого не берут. И корми воинов получше, рыбы и фруктов пусть едят сколько захотят.
- Уже сказал, - серьезно кивнул Майзен и добавил: - Думаю, лучше поселить их на первом этаже, они ведь свободу любят?
- Мы Рада любим, - тихо буркнул кто-то из молодых оборотней и тотчас серьезно поинтересовался: - А по поместью можно пробежаться?
- Сначала я оповещу всех дозорных, - поспешил отказать Майзен, - а вы идите в малую столовую, там повариха как раз ночную смену кормит.
- А мы наверх, - коротко предупредил Годренс и увлек друга в портал.
- Могли бы и дойти, - попенял Дирард, обнаружив, что они стоят посреди его собственной спальни, и сбросил рубаху. - Ну, раз тебе некуда девать энергию, подлечи. Дун, конечно, хороший целитель, но ты же знаешь про мое уродство, да и зелья у него чересчур пахучие. А заодно расскажи, какую еще пакость придумал твой дядя?
- Не пакость, а убийство. И не он, а те, кто пытается меня запугать и заставить отказаться от охраны королевы, - с ненавистью выдохнул Годренс. - Но ума у них не хватило додуматься до простой вещи. Если до этого я только защищался и защищал вас, то теперь буду охотиться за ними и не остановлюсь, пока не убью всех до одного.
- А поподробнее? - помолчав, осторожно осведомился Рад, не узнавая в этом разъяренном мужчине рассудительного и даже в чем-то расчетливого друга.
- Расскажу, хотя приятного мало. Но сначала должен передать тебе спасибо от Доры, она так и сказала - если бы не твои подлые ловушки, она бы не смогла взять себя в руки и найти выход. А у меня до сих пор спина леденеет, как представлю, чем все могло закончиться. Но слушай по порядку…
- Ну и как ей об этом сказать? - безнадежно вздохнул советник, когда маг закончил рассказ. - Ты и сам понимаешь, теперь они от нас не отступятся. Я давно знаю, насколько любопытны и настырны эти маглоры, и им не понять, до чего боится магии простой люд Тальзии! Ведь ему уже столько веков рассказывают страсти про магов и оборотней, про дроу и ведьм. И последние события - наглядный тому пример. Как, по-твоему, будут отзываться о магах и магическом оружии сбежавшие вчера придворные? А кстати, хоть кто-нибудь остался?
- Лишь несколько человек, кроме егерей, прислуги и кадеток. Две придворные дамы, Сазлена и баронесса Лювье, попросту проспавшая бой. И пятеро знатных господ, среди них герцог Лаверно и маркиз Дарве Ульгер. Королева распорядилась поселить их и барона Габерда на третьем этаже.
- Зачем прибыл сюда герцог Лаверно, я догадываюсь, - помрачнел Рад. - В его роду сильны благородные традиции, потому ее величество и выбрала именно Тайвора. Но вот что потерял тут Карл?
- Сестру. Он твердо намерен увезти ее домой, - как можно равнодушнее пожал плечами маг, искоса наблюдая за лицом друга.
- Да? Ну, возможно, он и прав. Раз наши планы рассыпались, как песчаный домик, и скоро тут будет орудовать толпа маглоров, то девушек и в самом деле лучше отправить по домам. Надеюсь, теперь они найдут себе женихов по сердцу. Пойду расскажу это ее величеству, все равно оттягивать бесполезно.
- Иди. Но если она спросит мое мнение, я вынужден буду сказать правду. Не хочется портить хороший амулет, он еще пригодится королеве.
- Ты хочешь сказать, что твой учитель, делая эту вещицу, не оставил для тебя лазейки?
- Даже для себя. Это просто невозможно, подобные вещи чувствуют эмоции, но не могут различать людей. И если королева поймает меня на лжи, то сразу выгонит… а я только женился.
- Значит, ради выгодного места ты готов предать нашу дружбу?
- Дружбу я не сменяю даже на все сокровища торемских ханов, - гордо вздернул нос Годренс, - но лгать тем, кого уважаю, не могу. Довольно того, что мне приходится наблюдать, как это пытаешься сделать ты, причем обманываешь не только маркизу, но и самого себя.
- Я не пытаюсь. Наоборот, хочу быть с ней честным и не давать никаких надежд. А ты меня удивляешь своим упорством, тебе ведь прекрасно известно, что через три года граф Дирард Шаграйн должен исчезнуть как дым.
- Допустим, сейчас ты прав… Я говорю - допустим. Но, стремясь избежать одного обмана, ты все глубже влезаешь в другой, более тяжкий. Рад! Я никогда не сказал бы тебе и слова, так как знаю, ради кого ты так поступаешь, и искренне горжусь твоей преданностью. Но не могу позволить себе молча наблюдать, как мой лучший друг пытается сломать жизнь не только милой и честной девушке, но и самому себе. Пойми, я сегодня так счастлив, как не был еще никогда в жизни, и если честно, то даже не думал, что такое возможно. Но всю радость сегодняшнего дня отравляет мысль о том, что из-за моего молчаливого содействия твоим заблуждениям у тебя никогда не будет такого счастья. Как у меня никогда не было бы ни Доры, ни этого моря, вообще ничего, если бы упрямый юный оборотень не стал вытаскивать меня из той шахты.
- Тьма, Год! Ну вот зачем ты пытаешься доказать, будто она единственная во всем мире, с кем я могу быть счастлив? Я непритязателен, через три года уйду в Ардаг, к Дуну, и выберу себе послушную молоденькую волчицу или рысь. Ты не представляешь, какие в стае есть хорошенькие девушки.
- Видел я их всех, - устало вздохнул Годренс, оглянулся на окно и встал со стула. - Извини, мне пора, Дора ждет. Сегодня я не пустил ее на тренировку, а все остальные кадетки сейчас под присмотром Фаньи пробираются по тропе препятствий. Они наконец сообразили, что можно пользоваться платками и поясами, и полны решимости дойти до конца без срывов. И, кстати, я сейчас подумал, ты очень ошибаешься еще в одном. Теперь, когда всем известны имена фрейлин и все гости Беленгора видели, как рьяно ты их защищал, возвращаться в свои дома девушкам очень опасно. Я даже считаю, что неплохо бы защитить получше их семьи, враги у нас слишком жестоки и изобретательны. И коварства, как и возможностей сделать гадости, у них хватает, уж это я вчера осознал как никогда.
Дирард проводил ушедшего в портал друга пасмурным взглядом, невесело хмыкнул и направился в умывальню. Он давно знал, как расстроится ее величество, если увидит его в несвежей одежде, усталым или хмурым.
Гладко зачесывая волосы и натягивая выбранный для роли советника темно-синий строгий костюм, Рад невольно вспоминал, как они с дроу повстречались.
В тот год весна пришла в Ардаг намного позже обычного и потому была буйной и стремительной, словно сорвавшаяся с гор лавина. Цвело разом все, чему положено цвести по весне: травы, деревья, кусты и даже мхи. Аромат почти одновременно распустившихся гроздей черемухи и сирени сводил с ума юного полуоборотня, каким сам Рад никак не желал себя признавать.
Стремясь избежать встречи с какой-нибудь нахальной ведьмой или пройдошливой рысью, перед чарами и желаниями которых был в тот момент беззащитнее бабочки, парень уходил все дальше в горы, где по весне даже тощего зайца поймать и то проблема. Но ему и не нужны были ни зайцы, ни другая дичь. В заплечном мешке Рада лежали несколько кругов твердой, как камень, но необычайно питательной копченой колбасы и мешочек сухарей, насушенных из сдобных булок, замешенных на густых сливках и меду. В чем в чем, а в деньгах он никогда не был стеснен.
Ущелье, в которое он свернул после обеда, сначала показалось Дирарду сквозным, ведущим к высотным выпасам, куда весеннее безумие пока не добралось. Он надеялся прожить там пару декад в пастушьей хижине, а потом спокойно вернуться в город, к наставникам и обычной жизни. Но, как оказалось, у судьбы были на этот счет свои планы.
Он слишком поздно понял, что удобной тропы, ведущей к верхнему выходу из ущелья, тут просто нет, но возвращаться назад не захотел, решив переночевать в какой-нибудь расщелине, а утром попытаться перебраться через более пологий гребень правого склона в соседнее ущелье. Потому и брел, пристально оглядывая склоны в поисках подходящего для ночлега места. И очень обрадовался, рассмотрев между угловатых обломков скал узкую щель, вполне достаточную, чтобы в ней мог поместиться худощавый паренек.
Но когда протиснулся туда, прежде изучив валяющийся перед лазом мусор, явно нанесенный ветром или мелкими зверьками, то с изумлением обнаружил, что это не просто нора, а пещерка, причем довольно далеко уходящая в глубь горы. Рад не сразу ринулся исследовать обнаруженный проход. Сначала постоял несколько секунд, ожидая, пока глаза привыкнут к густому полумраку и перейдут на доставшееся от неизвестного папаши ночное зрение, проснувшееся у парнишки к моменту первого совершеннолетия вместе с обостренным обонянием. До того времени он искренне считал себя чистокровным человеком и близко не подозревая о припасенном судьбой сюрпризе.
Зрение оборотня могло различать предметы, находящиеся в помещениях, где не было и лучика света. И мгновенно замечало намного больше, чем человеческое, находящихся поблизости мелких вещиц. Особенно движущихся: различных существ, струйки воды и дыма, колышущиеся листья.
Зато расплачиваться за это приходилось отсутствием цветов. Все вокруг сразу становилось седовато-серым, как будто слепленным из густого тумана, и сразу отличить живых существ от всего прочего можно было только с помощью звериного нюха.