Томас оборвал мои слова:
- Тебе всюду мерещатся любовные интриги.
- Да на них мир держится!
- Смотри поменьше сериалов.
Я осмотрелась, ища, чем стукнуть его по голове. Но едва увидела подходящий предмет - вазу с цветами, как у Томаса зазвонил телефон. Боб.
Томас выслушал, сложил мобильный и сказал:
- Знаешь, что поделывает твой Швайгер? Он в "Сезонах", обедает с шишками из "Уорнер Бразерс".
- Ну и что…
- А то. Что это явно ни шейх и ни Швайгер. Но я все же поговорю с ними, вдруг они что‑то видели. А тебе лучше вернуться домой и ждать Гермеса.
- Думаешь, я когда‑нибудь его дождусь?! Я поеду с тобой.
Он не сказал "Зачем?" или "Без тебя обойдусь". Он сказал:
- Хорошо, - и даже улыбнулся.
Почему?
Шейх оказался смуглым старым дядькой, завернутым в какие‑то простыни. Около него толпились продавцы и телохранители, и я не представляла, как мы сможем не то что поговорить с ним, а просто подойти.
К нам подошел продавец и спросил, может ли он нам помочь. Я едва не сказала: "Нет. Мы просто зашли поговорить с мистером шейхом", но Томас ответил:
- Да. Я хотел купить подарок своей девушке, - и кивнул на меня.
Я заулыбалась, как последняя идиотка.
- Что примерно и на какую сумму? - спросил продавец довольно снисходительно, надо заметить.
Но ведь одеты мы были вполне! Я в новой куртке, между прочим - две недели назад купила! И джинсы на мне сидят, по - моему, вполне себе неплохо.
- Что‑нибудь уникальное, - Томас вытащил из потрепанного портмоне какую‑то сверкающую ВИЗУ, и продолжил, постукивая ею по столу и многозначительно глядя на продавца: - Возможно, то, что вы и в витрине не выставляете.
Карточка превратила продавца в ручного зверька, он масленно улыбнулся, сказал:
- Конечно, сэр, у нас есть такие вещи. Секунду. Вы можете пока присесть, - и скользнул за дверь в глубине.
Не успела я спросить Томаса, зачем ему драгоценности, как он прошептал:
- Задержи дыхание насколько можешь.
Я кивнула, набрала побольше воздуха, он наполовину вытащил из кармана пальто какой‑то флакон, брызнул несколько раз и проговорил:
- Томас Дабкин, владелец отеля "Ритц".
Уж не едет ли у него крыша?
Он кивнул мне - типа, можешь дышать, и с широкой улыбкой направился к толпе, окружавшей шейха, как раз в тот момент, когда за прилавок вернулся продавец с несколькими бархатными коробочками.
- А мистер… - огорченно начал он.
- Встретил знакомого, - сказала я и направилась вслед за Томасом.
Продавцы и телохранители стали восклицать:
- О, мистер Дабкин. Как поживаете, сэр?
На что Томас снисходительно кивал. Шейх развернулся и, увидев Томаса, улыбнулся и заговорил по - арабски. (Ну, наверное, по - арабски. Потому что шейхи же живут в Арабских Эмиратах… Вроде бы…)
И Томас по - арабски ему ответил! А потом они еще говорили с минуту, после чего Томас подошел ко мне и сказал:
- Ну, идем.
Продавец с коробочками тоскливо воззвал из‑за прилавка:
- Мистер…?
- Извините, - сказал Томас. - Меня вдруг жадность одолела. Ты ведь простишь меня, дорогая? - обратился он ко мне, иронично подняв бровь.
- Никогда! - возмущенно сказала я и вышла из магазина, оскорбленно стуча каблуками - ну в смысле, семеня и громко стуча копытами, как стреноженная лошадь.
Томас выбежал следом.
Я стояла на тротуаре и смеялась. Здорово же мы все провернули!
- Год ношу ее с собой, - сказал Томас. - И ни одного цента с нее не снял. Она как пистолет - пугач.
Он вскинул руку, ловя такси.
- Это же какая‑то особая кредитка? - сказала я.
- Да. Так называемая "грошовая" Виза. Меньше дюжины в мире. БОльшая часть у наших.
- "Грошовая"? - удивилась я.
- Ну вроде для тех, кто в этом клубе, деньги вообще ничего не значат.
- А что тебе ответил шейх?
- Ничего не видел, ничего не знаю. Но мне, как владельцу отеля, пожаловался, что полотенца недостаточно пушистые, а сегодня, когда они начали взлетать, на них едва не напоролся один дурак на своем вычурном вертолете.
- Вычурном?
- Боб сказал, что у Швайгера собственный Белл и окраска невообразимая, вроде павлиньего хвоста. Сине - зеленый, с золотыми разводами.
- И его пилот так плохо водит?
- Боб сказал, он обычно сам за штурвалом.
- А когда ты успел купить Ритц?
Какие же они бывают богатые, эти агенты!
Томас хмыкнул:
- Не умеешь задерживать дыхание? Ничего, минут через пять выветрится…
- Откуда?
- Из твоей головы.
Корпорация была поистине всемогущей: оказалось, в "Сезонах" у них зарезервирован столик. Неужели постоянно? Нужна была приличная одежда и мы зашли в один бутик по дороге.
О, ненавижу платья. Оно струилось, мешало идти. А из‑за неустойчивых шпилек мне весь путь от машины до столика пришлось висеть на руке Томаса. В общем, я подумываю носить их все время. Из‑за моей ли походки, или из‑за неподходящей к платью потертой сумки из кожзама (не оставлять же 17 тысяч в гардеробе!), но посетители на меня глазели. Я утешила себя тем, что вообразила, будто я известная личность, а они просто обалдели от радости и удивления.
Мы сели за столик. Взяли меню и из‑за них наблюдали за Ричардом Швайгером, сидевшим за столом с двумя пожилыми мужчинами. Он был пьян, нагл и еще более белобрыс, чем на своих фото в масс - медиа. Он ущипнул официантку, которая была так вышколена, что и бровью не повела, тыкался сигаретой, безуспешно пытаясь раскурить ее, в зажженные на столе свечи, пока они все не погасли, и так размахивал вилкой с нанизанным на нее шампиньоном, что тот улетел и приземлился возле моей туфли.
Тут Швайгер развернулся, приложил руки к сердцу, и крикнул:
- Пардоне муа!
Отчего все оглянулись в нашу сторону, а один из его сотрапезников тихо выругался в адрес знаменитого режиссера.
Я сдавленно кивнула Швайгеру и уткнулась в меню.
- Неудивительно, что он едва не сбил шейха, - заметил Томас.
- Да уж, - сказала я и спросила Томаса тихо, едва официант от нас отошел: - Мне что‑нибудь заказать?
- Конечно, - сказал Томас, и, понизив голос, добавил: - Хорошо, что ты поехала со мной. Одинокий мужчина выглядит более подозрительно.
Хм. Мило. Так, меню. Названия блюд мало что говорили. Выберу по цене. Скажу вам так: если вы в чем‑либо совсем не разбираетесь, берите самое дорогое - оно всегда самое лучшее. Мне, правда, нечасто доводилось применять этот принцип в жизни, но когда применяла - он срабатывал на сто процентов. Помню, как я впервые зашла в нашу булочную на углу - когда только переехала в Бруклин - там были десятки разных булочек, я выбрала самую дорогую (ну, не только из‑за цены, просто ею был мой любимый круассан с шоколадом! Но ведь если бы я даже выбирала вслепую, как выбирают, например, подсолнечное масло в бутылках, то я бы не ошиблась!)
А сейчас о деньгах можно не думать: еще в бутике одежды Томас сказал, что все расходы по расследованию несет агентство.
Не успела я выбрать что‑то непроизносимое вроде "гастильоне креветьоне", как Томас проговорил:
- Я за ним.
Я подняла глаза и увидела, что наш режиссер нетвердой походкой направляется куда‑то вглубь ресторана - видимо, в туалетную комнату. Томас пошел за ним. А я за Томасом.
Ох, уж это узкое платье! И туфли! Зал ресторана я пересекла где‑то за полчаса. Увидела две двери с соответствующими картинками и хотела войти, как меня опередил мужчина, бросив на ходу:
- Женский слева, - и махнул туда рукой.
- Знаю, - сказала я и зашла следом за ним.
Он развернулся:
- Это мужской туалет.
- Знаю! - зашипела я. - Что вы ко мне пристали?
Мужчина отпрянул, как от ненормальной, и направился к кабинкам. А Томас, который расчесывался перед зеркалом, сказал:
- Лучше подожди меня за столиком, Алисия.
Застегивая ширинку, к раковинам подошел Ричард Швайгер:
- Алисия? - сказал он, намыливая руки. - Приятно познакомиться. Я извинился перед вами?
- Да, - сказала я.
- Перед красивой женщиной не грех и дважды извиниться. Так что…
- Мистер Швайгер, - сказал Томас. - Я Томас Дабкин…
- И что? - резонно спросил Швайгер.
- … частный детектив…
- И что? - вид у Швайгера перестал быть дружелюбным.
- Вы сегодня приземлялись на крышу отеля "Ритц"…
- Вряд ли, - сказал Швайгер, бросая скомканное бумажное полотенце в ведро и собираясь выйти.
- Мистер Швайгер, - я схватила его за рукав.
- Что еще? - сказал он пренебрежительно.
- Мы знаем о вашей связи с Вивиан Джемисон, - я решила сразу припереть его к стенке, как делают опытные киношные детективы.
- Что?! - взъерошился Швайгер и вызывающе бросил мне в лицо: - Знать не знаю никакой Джемисон! Журналюги, рвачи!
Он пулей выскочил из туалета. Я рванула за ним, намереваясь сбить его с ног где‑нибудь посреди зала и заставить говорить пинками или больными щипками за уши. Но с моей нынешней скоростью передвижения мне было за ним не угнаться.
Когда я выбежала в зал, его спина в темном пиджаке мелькнула у гардеробной. До двери на улицу я не домчалась, потому что мраморный пол и шпильки не созданы друг для друга, я шлепнулась, улетела под столик и притормозила о чьи‑то черные ботинки.
- Очередная его девица, - глухо сказали наверху.
Вставая, я стукнулась затылком о стол, официант принес улетевшую метров на пять туфлю, а другой подал сумку. Тут появился Томас и взял меня под руку.
Нет, а почему он не участвовал в забеге?
Об этом я его и спросила, когда мы вышли из ресторана, так и не пообедав.
- Перекусим по дороге, - сказал он, проигнорировав вопрос.
- По дороге за Швайгером?
- Разве ты не поняла, он не намерен разговаривать.
- Ну, - сказала я уверенно. - Можно же как‑то на него надавить.
- Как ты? - иронично усмехнулся он.
- Да разве это давление?!
- Пытать его предлагаешь?
- Ну, есть же у вас какие‑то методы?
- Да. И правила. С невиновными только разговаривать.
- А если он виновен? - напирала я.
- Сомневаюсь.
- Он явно скрывает свои отношения с Вивиан.
- А мне плевать на их отношения. Они не имеют никакого значения для расследования.
- И что же тогда ты планируешь делать дальше? - язвительно спросила я.
- Отправиться в Калифорнию.
- К Вивиан Джемисон? - возликовала я.
- Нет, - слегка раздраженно ответил Томас. - В штаб - квартиру Корпорации. Надеюсь связаться с Олимпом и узнать, где Гермес или его жена. Если, конечно, к тому времени не появятся какие‑то сведения.
- Наконец‑то ты понял, что это жена - пусть даже она и не Вивиан, похитительница!
- Нет. Я обязан в первую очередь проинформировать родителей о том, что произошло.
Ладно. Когда мы будем в Лос - Анджелесе, я все равно уломаю его заглянуть к Вивиан. А пока я поинтересовалась:
- Боб закажет для нас билеты на самолет?
- Нет, самолет нам не нужен, - озорно ответил он.
Может, мы полетим на НЛО, которое Корпорация купила у инопланетян?
И вот мы мчимся в Калифорнию, догоняя клонящееся к закату солнце. Мчимся на ржавой старой машине, которую Томас с непонятной мне гордостью, но с вполне понятной иронией представил: "Мой бэтмобиль". Хорошо хоть внутри сиденья удобные и кожаные. Машину мы забрали из мастерской, принадлежащей Корпорации - хотя, похоже, ничем не отличающейся от мастерской обычной. Даже машину, как оказалось, отремонтировать не успели. "Верхняя скорость барахлит," - сказал Томас.
Когда мы заехали домой переодеться и взять кое - какие вещи, я засунула деньги из холодильника в сумку, в добавку к тем, что там были. Вдруг они пригодятся для расследования? Если же нет, все верну Гермесу. Плохая я оказалась няня.
- Почему Боб тебе до сих пор не звонит? - спрашиваю сосредоточенно следящего за дорогой Томаса. Ох, больно уж он ответственный. Даже машину ведет так, как будто это минимум самолет. И самолет без второго летчика, без автопилота, и даже, пожалуй, без крыльев. А скорость всего‑то… что там на счетчике? четыреста…?! Ой, нет, четыреста двадцать миль?! Да разве такие счетчики бывают? И за окном все как‑то больно уж быстро мелькает…
- Значит, нет результатов, - между тем отвечает Томас.
- Что это за счетчик у тебя? Это мили? Откуда там такие цифры? - спрашиваю.
А он, не сводя глаз с дороги, говорит:
- Наша скорость.
- Ну да… Эта машина, это же "форд"?
- "Форд - Гранада" 75–го года, - улыбается Томас одним углом рта. - Слегка усовершенствованный.
Нам навстречу чуть не посредине дороги летит какой‑то идиот, и Томас берет чуть вправо, чтобы пропустить его. А после паузы договаривает:
- Думаю, ты догадываешься, кем.
- Грыыхоруу?
- Угу.
Ойой Грыыхоруу помешан на скорости. На машинах. На летательных аппаратах. Он инженер. И иногда начинает мне рассказывать о каких‑то деталях, моторах, о какой‑то гравитеции или гравитонции. Не помню, да и вообще из его разговоров об инженерии ничего не понимаю. Но из вежливости всегда говорю, что мне ужасно интересно. И мистер Грыыхоруу начинает выдавать все более замысловатые термины, а мне все труднее становится изображать заинтересованность. Обычно положение спасают его двойняшки, налетающие на него с дикими воплями. (На их планете дети всегда рождаются по двое, поэтому сразу после рождения каждому инопле делают что‑то типа татуировки на лбу, чтобы различать их. Татуировка для них совершенно безболезненная вещь, ведь они - желе. Я бы тоже себе сделала татуировку - где‑нибудь на коленке, например, - будь я из желе. Но при моей нынешней плотности очень уж всякие уколы болезненны.)
- Кстати, ты говорил, он на работу летает? - вспомнила я.
- Да, у него гравилет. Замаскированный под вертолет, конечно.
- А где он работает?
- На Аляске.
- На американское правительство? - спросила я. В кино всегда все супер - инженеры работают на правительство.
- Нет, - Томас усмехнулся. - На нашу корпорацию.
- Ты хорошо водишь, - сказала я, когда Томас легко увернулся от очередного идиота, буквально шедшего на таран.
- На малой скорости это нетрудно.
- Так мы едем на малой?
- Угу.
- А почему не на быстрой? - да он меня разыгрывает!
- На больших скоростях я езжу один.
О. Не хочет мною рисковать. Как мило.
- Я не боюсь скорости. У одного моего друга был "Дукати". Я часто с ним каталась.
Вообще‑то… я слегка преувеличила. Да, у меня был друг и у него был… велосипед. И мне было семь лет, а другу восемь.
- Ну хорошо. Ты пристегнута?
- Ты уже спрашивал. Около мастерской, забыл?
Он усмехнулся:
- Да.
Томас дернул какую‑то ржавую ручку, нажал на две красные кнопки и… машиной будто выстрелили из ружья. Меня впечатало в кресло. И мне показалось, что мы едем не по дороге, а слегка над ней.
- Боже, - только проговорила я.
- Ты в порядке? - Томас бросил на меня быстрый беспокойный взгляд.
- В полнейшем.
- Будем в Эл Эй через час.
- Чудесно.
Вообще‑то страшновато. Что‑то мелькает на дороге и возле. Я подозреваю, что это машины и строения. Но рассмотреть их невозможно. И представить страшно, что будет, если на такой скорости врезаться во что‑то. Хотя, представить вовсе нетрудно. Мое воображение уже вовсю рисует стопки разноцветных блинов, получившихся из нас и из деталей пейзажа. И мне уже представляется, как эти лепешки будут расфасовывать по гробам - скрутив рулетами, не иначе. Кошмар.
- Томас, знаешь, я никогда не была в этих краях. Мне бы хотелось полюбоваться окрестностями, а на скорости ничего не видно…
- Извини, - Томас снова нажал какие‑то кнопки и машина будто совсем остановилась. На самом деле, так понимаю, скорость просто стала прежней. - Я идиот. Очень напугалась? - спросил он виновато.
Но я ощетинилась:
- Вовсе нет! - за кого он меня принимает? За маленькую девочку, которая и темноты боится? - Мне нравятся… - я взглянула в окно, - кактусы.
Ого. Уже кактусы пошли.
- Да? - мне послышалась ирония в его голосе. - И чем же?
- Всем, - нет, он определенно меня в чем‑то подозревает! - Но если ты хочешь приехать в Лос - Анджелес побыстрее, включай пожалуйста эту свою скорость, я вовсе не против.
Боже. Боже. Хоть бы он отказался.
- Хорошо, - говорит он.
Я вцепилась в сиденье и, кажется, дышать перестала.
А он снова дергает за эту треклятую ржавую ручку… Я глаза прикрыла. Ничего, час я как‑нибудь продержусь.
В этот раз в кресло меня не вдавливает и машина в пулю не превращается. Наверное, просто организм уже привык к перегрузкам. Может, меня уже и в космонавты могли бы взять. Вон я какая выносливая оказалась! Скорость биллион миль в час, а мне хоть бы хны!
- Вот черт, - говорит Томас между тем.
- Что случилось? - я открыла глаза. За окном неспешно проплывали дорожные столбы.
- Средняя скорость, похоже, тоже сломалась, - сказал Томас совершенно нерасстроенным голосом.
Уф. Слава богу и всем святым. В смысле - я что, выходит, вовсе не гожусь в космонавты? Хотя, я никогда и не хотела быть космонавтом. Вот актрисой. Как Ванесса Джемисон. И чтобы в каждом фильме целоваться то с Хью Грантом, то с Колином Фертом, то с Томом Хенксом… А вдруг, все бы они в меня влюбились? Как же я бы стала выбирать?..
А почему у Томаса такой хитрый вид? Он - что, притворился, что авто не тянет? Из‑за меня? Да ну, не может быть.
- У тебя есть главный пропуск? - спрашивает он между тем.
- Какой еще пропуск?
Он взглянул на цепочку на моей шее:
- Это, по - твоему, что?
Я потеребила в пальцах серебристый кружок, висевший на ней:
- Это… - ну как же там. Всплыла фраза из короткой речи тетки в горошковом платье, которая вручала мне пакет после приема на работу. - Нажать в случае смертельной опасности.
- Да, - нетерпеливо кивнул Томас, глядя не на меня, а на дорогу. - Кнопка Хэлп. А рядом.
- Это. Да просто, - я засмеялась. - Брелок для красоты.
Томас на этот раз оторвался на целых три секунды от дороги и все них пялился на меня, как на сумасшедшую. Ну брелок, честное слово. Пластиковая ромашка с божьей коровкой на ней.
- Это пропуск, - четко проговорил он.
- Что - это? Ромашка или коровка?
- Всё вместе.
Я принялась разглядывать милое украшение. Сзади был выбит длинный номер. В остальном - брелок как брелок.
- Ты шутишь? - сказала я.
Он вытащил из‑за ворота рубашки цепочку, на ней тоже висела кнопка Хэлп и брелок - ну совсем другой. Обычный мужской брелок - какой‑то металлический квадратик.
- Ну и? - спросила я. - Где ромашка? То есть пропуск.
- Ромашка… - бровь его насмешливо приподнялась, - на моей шее смотрелась бы нелепо, не находишь?
- Нет.