Ничего, что могло бы насторожить или заставить вспомнить об опасности.
Только…
Что это за борозды на полу?
- Ползал тут кто-то, что ли? - озадаченно проговорил Ярош.
- Копоть на стенах, а кострищ не видно, - добавила Аделия.
"Ишь ты, глазастая", - подумал Годимир.
Пещера напомнила ему глотку огромного зверя. Или кишку. Это как кому интересней представлять. Хотя, что в горле, что в кишке чудовища окажись, а надежды выжить не остается.
Навья шагала впереди, грациозно переставляя маленькие ступни. Укрывающие ее до колен волосы волновались в такт шагам. Над поднятой ладонью разливался неяркий свет.
Должно быть, чародейство. Годимир невольно передернул плечами. Колдовства и колдунов он не любил. И хотя осознавал, что если их спутница не вполне живая, то природа этого явления уж всяко имеет волшебное объяснение, принять ее поступки оказалось труднее, чем хотелось бы. Проще было бы обойтись без помощи навьи. Но тогда, положа руку на сердце, следует признать: их уже доедали бы около избушки Якима с Якуней.
- А другой выход у пещеры есть? - неожиданно спросила Аделия. Очень здравый вопрос. И своевременный. Просто не в бровь, а в глаз.
Годимир покосился на королевну. Она шагала, перебросив расплетенную косу через плечо и, кажется, занималась тем, что заплетала ее по-новому, затягивая потуже пряди. Вот нашла время! Как будто красота - это то, что сейчас им больше всего необходимо. А про второй выход верно спросила. От него могут зависеть их жизни.
- Нет. А зачем? - просто и откровенно ответила навья, и рыцарь заскрипел зубами. Неужели они угодили в ловушку? Ведь как бы ни были высоки мастерство лучника Яроша, мечника Годимира, не живой, но чудовищно сильной и быстрой красотки, в открытом бою им не выстоять против дюжины горных великанов. Сомнут… Да просто затопчут, хоть половину их перебей сперва.
И тут зеленокожая скрылась за поворотом. Годимир шагнул за ней и остолбенел, увидев ЕГО.
Трепещущий зеленоватый свет не давал рассмотреть его всего - от морды до кончика хвоста, мечущиеся тени создавали подобие движения, жизни… Настолько правдоподобно, что в первый миг Годимир вскинул меч, опасаясь нападения. И лишь простояв в нелепой позе несколько ударов сердца, он понял - дракон мертв.
Он умер давно. Быть может двести лет назад, а может, и все пятьсот. И все эти годы пролежал в сухой, прохладной пещере. И, наверное, потому не сгнил, а высох. Шкура, покрытая крупной чешуей, обтянула костяк.
Сейчас Годимир мог наблюдать то, чего не видел и не знал ни один магистр-книгописец или архиепископ, мнящий себя знатоком монстров. Тот же Абил ибн Мошша Гар-Рашан, вероятно, отдал бы правую руку на отсечение и писал бы левой за возможность увидеть дракона так близко.
Туловище длиной в два конских не было громоздким или тяжелым за счет легкости костяка - позвонки уступали толщиной лошадиным и вряд ли смогли нести всадника, бедренные кости почти как у человека или крупной собаки, но длиннее и наверняка крепче. Хвост длинный - в полтора раза длиннее туловища, - заканчивался не шипом, как принято изображать на гравюрах, а лопастью наподобие обычного весла. Вероятнее всего, хвост дракону нужен не для битвы - для этого ему предостаточно когтей и клыков, - а для управления полетом. Эдакое рулевое весло. Высохшие крылья напоминали крылья нетопыря - те же кожистые перепонки, те же кости-каркас, отходящие от передних лап. Размах крыльев поражал воображение. Саженей шесть-семь. И ничего удивительного - чтобы поднять зверя такого веса нужно здорово постараться. Голова дракона, сидящая на длинной шее, не имела устрашающих гребней, шипов или рогов. Просто пасть с четырехвершковыми зубами, широкие ноздри, позволяющие втягивать огромное количество воздуха и подернутые мутной пленкой глаза.
- Господи… - Рыцарь опустил меч и сотворил знамение Господнее.
Услышал, как позади восхищенно бормочет Олешек, кажется, пытаясь что-то срифмовать.
Ярош ругался шепотом не то от восторга, не то от схлынувшего испуга.
- Нравится? - усмехнулась навья, становясь рядом с драконьей головой, опущенной на округлый валун.
- Слов нет… - протянул Годимир.
- Кто бы мог подумать? Это правда, - слегка извиняющимся тоном проговорила королевна.
- Людоеды уже близко, - продолжала зеленокожая. - Есть только один способ спастись. Не удивляйся ничему, рыцарь Годимир.
Словинец затряс головой, заранее соглашаясь с любым высказыванием зеленокожей.
- Не удивляйся ничему. Держитесь позади… Это относится ко всем. Да, рыцарь Годимир, я хочу, чтобы ты знал. Я живу и не живу больше четырехсот лет… И не скажу, что мне нравится моя жизнь… вернее, существование. И ты, рыцарь Годимир, поможешь мне освободиться…
- Что ты?!
- Не перебивай. Сейчас вы все уйдете в дальний конец пещеры, - навья указала пальцем во тьму, в которой терялся драконий хвост. - И, повторяю, ничему не удивляйтесь. И не лезьте под руку, - она усмехнулась, - если можно так сказать. А после всего, рыцарь Годимир, ты исполнишь свою мечту. Ты убьешь дракона. Только поклянись, что обязательно сделаешь это. Никакой жалости, никаких слюней и соплей. Обещаешь?
Годимир пожал плечами:
- Ну, почему бы и нет… Убить дракона… Эй, погоди! Ведь он и так мертв. К чему…
- Не волнуйся, рыцарь Годимир. Для тебя он оживет. Ты обещаешь убить его?
- Да! - решительно кивнул молодой человек. - Обещаю.
- Тогда уходите! Вы поймете, когда надо будет выйти. - Навья взмахнула рукой в повелительном жесте, словно венценосная особа разговаривала с челядью.
Годимир, уставший удивляться, прошел мимо неподвижной, усохшей туши, углубился во тьму. Он слышал, как сзади легко ступает королевна, зазвенела тихонечко случайно тронутая струна олешековой цистры, зацепился за камень и помянул "елкины ковырялки" Ярош.
Навья несколько мгновений освещала им путь, а потом огонек мигнул и погас.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
РАЗВЯЗКА
На первых порах тишина нарушалась лишь дыханием затаившихся людей, но потом сквозь нее начали пробиваться посторонние звуки.
- Слышите? - настороженно шепнула Аделия.
- Людоеды голосят, не иначе… - хрипло отозвался Ярош.
Годимир навострил уши. В самом деле, знакомые визгливые вопли, изрядно приглушенные расстоянием и сводами пещеры, доносились снаружи.
"Пока опасаются врываться. Но пройдет немного времени, они освоятся и пойдут в атаку. А вот тогда придется туго…" - подумал рыцарь.
- Да нет! Я не про то! - по-прежнему шепотом воскликнула королевна. - Да прислушайтесь вы! Похоже, будто…
- Шуршит, - сглотнул Олешек.
- Точно!
Подозрительное шуршание доносилось с того самого места, где лежала высохшая туша дракона. Кто бы это мог быть? Навья? Уж она-то - и Годимир это знал - могла перемещаться совершенно бесшумно. Чудной Мохнопятик? Тоже не похоже…
Звук, несмело пробегающий во тьме, напоминал легкий скрежет чешуек пластинчатого доспеха, поскрипывание кольчужных колец, потрескивание, с которым расправляется промокший и после высушенный, колом задубевший жак. Так могла бы шуршать ползущая по камням гадюка, если увеличить ее раз в сто.
Стоп!
Гадюка?
Шорох чешуи ползучего гада?
- Это дракон, - еще не до конца уверенный в своей догадке, проговорил Годимир.
- Как? - поразился шпильман. - Он же…
- Тише! - властно оборвала его королевна.
К поскрипыванию чешую прибавилось цоканье. И скорее всего, когтей о камень.
Годимир хорошо помнил эти длинные крючковатые когти. На каждой лапе по четыре, два пальца глядят вправо, два - влево.
- Ожил! - выдохнул рыцарь.
- Неслыханно! - почти в полный голос воскликнул Олешек, за что и получил кулаком под ребра. От кого - от королевны или Яроша - Годимир не понял.
- Неслыханно - не значит невозможно, - раздельно прошептала Аделия.
- Из огня да в полымя, - деловито заметил разбойник. - Сейчас схарчит, как козявок…
- Одним глазком бы, - просительно проговорил шпильман.
- Навья сказала - держитесь сзади, - отвечал Годимир, хотя вся его натура рвалась поглядеть. Это же мечта всей его жизни ползет сейчас к выходу пещеры. Хорошо, выползет, а дальше что? Вдруг взмахнет крыльями и улетит? А он так и не увидит дракона…
- Так мы на рожон лезть и не будем, - заверил Ярош.
- Верно, - поддержал его Олешек. - В сторонке постоим, поглядим. Давай, Годимир, а? Будет же о чем внукам рассказывать!
- Да? - На самом деле Годимира не стоило долго уговаривать и, будь он один, то уже мчался бы со всех ног следом за ящером. Сейчас же медлить его заставляло лишь чувство ответственности за спутников. - Эх! Была не была! Пошли потихоньку…
Осторожно, стараясь не споткнуться и не ушибиться, они отправились к выходу из пещеры. Оружие, само собой, держали наготове. Только много ли с него будет толку, как до свалки дело дойдет?
Людоеды дружно завопили. Теперь в их голосах вместо настороженности звучала злоба и, как ни странно, страх.
- Выбрался, - высказала предположение королевна.
- Как пить дать, - согласился Ярош. - Людоеды в этих горах раньше людей поселились. Кто знает, какие у них сказки?
А от входа доносились теперь уже вопли, наполненные болью, слышалась возня и хриплые выдохи.
- Скорее! - рванулся вперед Олешек, но разбойник схватил его за рукав зипуна.
- Куда? Не лезь, не спросясь броду!
- Да я тихонько!
- Я тебе дам "тихонько"! А ну, пусти!
Бирюк уверенно обошел Годимира, приподнял лук, нацелив жало стрелы прямо перед собой.
- Идемте. Потихоньку, полегоньку.
На освещенной луной и звездами полянке перед пещерой шел бой.
В кошмарном сне такого не придумаешь.
Дракон сражался, словно гигантская кошка, не пытаясь подняться в воздух. Может, боялся, что крылья ссохлись и перепонка не выдержит напора воздуха? Зато острые длинные когти, длинный хвост, вооруженный роговым "шестопером", усеянная треугольными зубами пасть позволяла ему не только противостоять дюжине врагов, но и успешно одолевать их. Кстати, о дюжине уже речь не шла. За те краткие мгновения, что рыцарь с товарищами выбирали удобную для наблюдения позицию, он уменьшил число великанов едва ли не на треть.
Удар хвоста!
Взмах когтистой лапы!
Клацанье пасти!
Людоеды падали с переломанными костями, вспоротыми животами, откушенными конечностями.
Но они не сдавались. То ли сказывалась врожденная жестокость, затмевающая подчас проблески невеликого разума, то ли упрямство, достойное лучшего применения. Великаны наскакивали на дракона со всех сторон, размахивали дубинками и камнями, норовили подбить ноги. Лысый вожак громкими криками подбадривал свое тающее на глазах воинство, а сам в драку не спешил, бегал за пределами досягаемости драконьих зубов и хвоста. Дубина на его плече весила, пожалуй, не меньше, а то и больше, чем Годимир.
На глазах у людей ящер вцепился в плечо тому самому кривоногому людоеду, который выполнял в отряде работу следопыта. Челюсти - каждая длиной с конскую голову - сжались, несчастный заорал, но дубины из рук не выпустил, ударил дракона по голове. Острый сучок скользнул по чешуе, надрывая край века. Даже если гад не чувствовал боли (давно умершее тело получило возможность двигаться лишь благодаря чародейству неживой навьи), оборванный лоскут кожи навис над глазницей - досадная помеха в бою. Дракон тряхнул головой, отбрасывая людоеда далеко в лес. Только елки затряслись. И тут второй великан - бурый с проседью - подскочил со стороны раненого глаза и с размаху хватил по ноге. Какой бы крепкой не была кость, удара целым стволом дерева не смогла выдержать даже она.
Лапа подломилась.
Дракон завалился набок, нелепо взмахнув бесполезными крыльями.
Вожак людоедов, дождавшись своего часа, бросился вперед, двумя руками сжимая высоко воздетую дубину. Годимир понял - уж он-то не промахнется. Хрястнет прямо по затылку, по плоскому змеиному затылку…
Рыцарь сам не понял, как выскочил из-за надежно скрывающих его валунов. Поднятый над головой клинок - стойка Крыша - отражал лунный свет.
- Косой Крест!!! - глупо, конечно, провозглашать родовой герб, бросаясь в атаку на волосатых, кровожадных дикарей, но ничего более осмысленного пану из Чечевичей в голову не пришло. - Бей-убивай!!!
И все равно он не успевал. Слишком далеко откатилась схватка от входа в пещеру. Бежать и бежать. А лысому остался один прыжок. Один прыжок и один удар.
- Э-гэ-гэй!!! - Годимир попытался отвлечь великана, но тот ничего не видел перед собой, кроме беспомощно барахтающегося на изломанном еловом молодняке дракона.
Чпок!
Стрела вошла лысому людоеду в глаз, остановив его в высшей точке прыжка. Будь ты хоть трижды силачом и чудовищем, а такие попадания смертельны…
Сзади загудела тетива лука. Выругался сквозь зубы Ярош. Стрелять из длинного лука без перчатки или нарукавника - то еще удовольствие. Во всяком случае, рубец на предплечье сойдет еще не скоро.
Годимир с разбегу остановился. Едва не упал. Метнулся в сторону, чтобы избежать удара извивающегося, словно обезглавленная змея, хвоста. А к нему уже спешили двое людоедов, видевших смерть главаря и воспылавшие жаждой мести.
Первого великана рыцарь ударил по ногам, благо, меч уже был в Глупце. Людоед, бурый с проседью, подбивший дракону глаз, отпрянул, но недостаточно быстро, а потому получил острием по колену. Нога его подломилась, а Годимир уже уворачивался от второго, светлого, почти палевого. Дубина просвистела в пальце от головы человека, врезалась в гранитную глыбу. С жалобным треском комель расщепился, а рыцарь взмахнул мечом, целя в мохнатый загривок.
Удар немыслимой силы опрокинул человека на землю. Острой болью отозвалось наколотое еще в Ошмянах ребро. Онемел локоть, не избежавший соприкосновения с угловатым камнем. Годимир попытался вскочить, но замешкался, с удивлением увидев копошащегося рядом людоеда. И его?
Несколько мгновений понадобилось рыцарю, чтобы сообразить - их обоих свалил не на шутку разгулявшийся драконий хвост. Вот и помогай всяким гадам чешуйчатым после этого!
Пока Годимир пытался встать, великан, потерявший дубину, протянул лапищу и вцепился в щиколотку стальной хваткой. Человек лягнул его в оскаленную морду свободной ногой, отмахнулся мечом, но без результата. Лежа на земле клинком немного навоюешь.
Рядом бурый с проседью поднялся на колени, занес дубину.
"Ну, все. Конец", - почему-то без тени страха подумал Годимир. Место страха в душе заняла детская обида. Почему же он такой невезучий? Сам Господа в детстве прогневил или батюшка Ладибор из Чечевичей грешил чересчур уж? А самая злость разбирает, когда осознаешь, что удача в самый последний миг срывается. Прямо как рыба с крючка. Ты ее почти на берег выволок, а она - дрыг хвостом и была такова!
Он попытался закрыться мечом, понимая, что от удара великанской дубины сталь переломится наверняка.
Смазанная тень промелькнула над его головой и обернулась, как ни странно, Аделией.
Королевна выкрутила немыслимый пируэт в воздухе, ногами дважды ударив людоеда, вцепившегося в сапог Годимира. Оттолкнулась пяткой от низкого, скошенного лба, взлетела птицей, переворачиваясь через голову. Ее коса со свистом рассекла тьму, хлестнув бурого по глазам. Людоед заорал, бросил дубину, прижал ладони к глазницам.
Загудела тетива Ярошевого лука.
Стрела воткнулась бурому в шею. Еще одна.
Годимир ткнул концом меча в палевого великана. Кажется, попал в рот. Или нет. Но какая разница? Хватка-то ослабла.
Рыцарь вырвался из лап людоеда, оставив тому сапог. Ничего! Живы будем, сапог добудем!
Меч взмыл ввысь, а потом рухнул, раскалывая череп великана, как глиняный горшок.
- На тебе!
Мелкий гравий больно вонзался в босую пятку, но Годимир рвался в бой. Ненависть ко всему людоедскому племени просто переполняла его.
- Ну, кто еще!
- Все, пан рыцарь. Никого больше, - проговорила Аделия. Она, в отличие от словинца, дышала легко и ровно, будто и не прыгала, словно горностай в клетке.
А ведь и правда, все.
Врагов больше не осталось. И заслуга в том была отнюдь не Годимира. Он и убил всего-навсего одного, да и то оглушенного королевной - где она так драться выучилась? Даже Ярошу и тому удалось двоих свалить из лука.
Остальных прикончил ворочающийся в изломанном ельнике дракон.
А где же навья? Ведь, без сомнения, это она разбудила дракона и бросила его в атаку на людоедов. Так куда же сама запропастилась?
- Вот так заварушка, елкина ковырялка, - пробормотал подошедший Бирюк. - Сколько лет живу, а такого…
- Где Олешек? - вяло поинтересовался Годимир.
- Блюет где-то, - отмахнулся разбойник. - Слаб наш музыкант. Вида крови не терпит.
- Хорошо, что живой.
- Да уж. Неплохо, - кивнул Аделия.
- Твое высочество… - Рыцарь повернулся к королевне. - Твое высочество, а скажи мне - это тот дракон или…
- Какой - "тот"? - не поняла она. Или сделала вид, что не поняла.
- Ну, который в Ошмяны прилетал.
- Да откуда мне знать? - Девушка развела руками.
Годимир почувствовал, как челюсть отвисает едва не до ключиц, но тут Ярош дернул его за рукав:
- Гляди, возвращается!
К ним полз дракон.
Скособочив подбитую голову, хромая сразу на две лапы, упрямо раздвигал крыльями обтрепанные елки. Походя наступил левой передней на подававшего признаки жизни людоеда. Сжал когти. Ноги горного великана судорожно согнулись и вытянулись уже навсегда.
- Прям на нас прет, - шепнул Ярош. - Что делать-то будем?
- Не знаю, - совершенно честно ответил рыцарь.
Где же навья? Ей, нежити, возможно, и удастся совладать с ожившим трупом, заставить подчиняться, а то и вовсе упокоить. А что? Сумела поднять, сумеет и обратно уложить.
- Ох, и не по себе мне, - голос разбойника слегка дрожал, но пред лицом смертельной угрозы он только пошире расставил ноги и кинул на тетиву новую стрелу.
Дракон приблизился на расстояние каких-то двадцати шагов. Пятнадцати, десяти…
Годимир поднял меч.
Ящер остановился в пяти шагах. Плоская голова покачивалась на высоте двух человеческих ростов.
Хороший бой. Славный бой. Весело…
Откуда взялись эти слова в голове рыцаря? Слышат ли их его спутники?
Он завертел головой, но по неподвижным лицам Яроша и Аделии понял - нет, не слышат.
Не крутись, рыцарь Годимир. Не ровен час, шею скрутишь. Лучше готовь свой меч.
Дракон наклонил голову. От него пахло засохшим пергаментом и свежей кровью. Широкая пасть, бездонные ноздри, широкие пластинки чешуи на лбу и темени. И глаза…
Глаза цвета спелой лещины, знакомые до боли. И зрачок - не змеиная вертикальная щель, какой должен иметь уважающий себя гад, а круглый, как у человека, как у…
- Это ты?
Я. Узнал, рыцарь Годимир.
- Как же так?
Не время сейчас… Помнишь, что я тебе говорила?
- Что?
Ты хотел убить дракона. Ты убьешь дракона.
- Нет! Ты что? Ведь я тебя убью!
Я мертвая больше четырех сотен лет. Пока что я удерживаю дракона. Но долго не смогу. Ты должен…