Для моей ученицы это было невероятным, разрушающим нормальную реальность, диким и невозможным. Выразив первое бурное негодование, она бродила по дому отрешенная и мрачная. Листала новостные форумы, набрасывала какие-то мысли в дневнике и наконец спросила неизбежное:
– Мэтт, а если бы ты оказался там? На улице во время стрельбы. Что бы ты сделал?
Я посмотрел в ее беспокойные, пытливые глаза цвета тревожащего осеннего неба и сказал:
– Стрелял бы в ответ.
– А если нет оружия? – продолжила спрашивать ученица.
– Ну тогда подставил бы кого-нибудь под пулю.
– В смысле? – переспросила она в своей обычной удивленно-недоверчивой манере, которая пробивалась в ее тоне, когда я заявлял нечто противоречащее здравому смыслу.
– Сделал бы так, чтобы, к примеру, в меня попали. Не в голову, конечно. Тогда рыпаться дальше бессмысленно. Но если выстрел не смертелен – через выпущенную пулю я могу дотянуться до стрелка. – Я поразмыслил и добавил: – Но вообще, когда речь идет о перестрелке, лучше просто найти раненого…
– Только не говори, что уже проделывал подобное…
– Как пожелаешь, – отозвался я уклончиво.
– Это ты сам придумал? Или Феликс?
Она еще некоторое время рассматривала меня, явно сожалея, что никто не мог прекратить мои безумства в прошлом. Но, судя по ее решительному виду, была готова сдерживать меня в настоящем.
И сейчас, стоя на крыше, Хэл вместе со мной наслаждалась кратким периодом затишья, которое могло быть разрушено в любой миг. Мы оба знали это…
– На самом деле, не обязательно попадать в человека, – решил успокоить ее я. – Достаточно просто гильзы. Или любой другой вещи того, у кого в руках оружие…
Издали послышался мягкий рокот мотора. Я посмотрел на дорогу, виднеющуюся между ветвей, и увидел темно-серую крышу приближающейся машины. Ожидал, что она проедет мимо, но автомобиль остановился напротив моего дома. Хэл подалась вперед, чтобы лучше разглядеть пассажира.
Хлопнула дверца, звякнул металлический засов открывающейся калитки. И вот, ступая по мусору, нападавшему на тропинку, гостья идет прямо к крыльцу. Светло-рыжие короткие завитки на макушке, разлетающиеся полы плаща, конец алого вязаного шарфа на плече…
Совсем недавно я уже переживал нечто подобное. Во сне. Непредвиденный визит непредсказуемой посетительницы. Вполне возможно, что и сейчас я не в реальности. Ощущение раздвоенности нахлынуло с неожиданной силой, но удивленный голос Хэл вернул ясность восприятия.
– Талия?!
Харита вскинула голову. Насмешливо прищурила янтарные глаза, разглядев наше высотное чаепитие. Я хотел предложить ей подождать, пока мы спустимся, и заходить в дом, но она уже поставила ногу на первую ступеньку лестницы. Легко поднялась, прислонилась к скату крыши рядом с Хэл и посмотрела на меня. Ветер, гуляющий тут, наверху, растрепал ее волосы, румянец на скулах стал ярче.
– Чаю? – спросила моя гурия с непринужденной вежливостью, словно мы сидели за столом в гостиной.
– Не откажусь, – так же любезно отозвалась харита.
Взяла чашку, которую Хэл наполнила из термоса, с видимым удовольствием сделала несколько глотков. Потом огляделась и произнесла задумчиво:
– Здесь нет роз, только терн. Здесь нет певчих птиц, только вороны. Здесь нет неба… – ее голос становился все глуше от строчки к строчке, а затем оборвался на полуслове.
Хэл выразительно взглянула на меня – слова хариты звучали отголоском нашего с ученицей разговора. Словно мир Гипноса протянул тонкую нить от нас к создательнице сновидений, и та прочитала мои мысли.
– Сколько времени вам нужно для того, чтобы собраться в поездку? – спросила Талия совсем другим тоном, сосредоточенным и серьезным.
– Смотря куда, – сдержанно ответила Хэл.
– Днем – жара, ослепительное солнце, ночью прохладно. Климат пустыни.
– Александрия, – понял я мгновенно.
– Мы едем в Александрию?! – с изумлением и азартом воскликнула ученица.
– Ты – нет, – сказала Талия и посмотрела на меня. – Он едет.
Хэл в немом изумлении повернулась к ней, а когда наконец нашла нужные слова, спросила, глядя на меня:
– Это что, распоряжение Тайгера? Но нас даже не спросили, хотим ли мы…
– А ты не хочешь?
Ученица резко выдохнула и начала спускаться. Спрыгнула на землю с последней ступеньки, хлопнула дверью в дом.
Между мной и Талией осталось пустое пространство, которое только что занимала моя гурия, но никто из нас не спешил придвинуться, чтобы сократить расстояние.
– Ты знаешь, зачем нам нужна твоя ученица.
– Знаю.
– Хорошо, тогда вернемся к теме Александрии, – тут же откликнулась харита. – Сон Лонгина Сотера. Его странная жизнь и смерть.
– Звучит как название романа.
Талия улыбнулась мимолетно.
– Тайгер высоко оценил твою работу. И хочет, чтобы ты продолжил ее, теперь на территории агломерации.
– Я сам хочу ее продолжить, – не преминул расставить акценты я.
– Ты встретишься в порту с человеком по имени Руф Калхас. Он работал в отделе борьбы с терроризмом там. У него при себе любопытный сон, воспоминание о его прошлом.
Талия в нескольких словах рассказала мне о похищении двух инженеров из Полиса, причастности Руфа к этим событиям, а также о личности террориста, устроившего стрельбу на перекрестке Эола в Полисе.
– Но это еще не все. Последний образ из гибнущего сна Сотера. Помнишь?
Я кивнул. Яркие видения несложно было вызвать из темноты разрушающегося мира Лонгина. Значит, мое стремление как можно лучше запомнить лица его жертв было не напрасно.
– Это Севр – один из пропавших инженеров, – продолжила Талия. – Руф узнал его. И хочет попытаться найти тех, кто причастен к их исчезновению, и наказать виновных. Еще он надеется, что кто-то из похищенных жив. – Судя по тону, сама харита не верила в это. – Ты можешь помочь ему, Мэтт.
Я смотрел в ее янтарные глаза и размышлял. Как могут быть связаны пропажа мужчины и женщины из моего города, смерть старого дэймоса, посаженного в клетку учителем Феликса, теракт и еще десяток мелких и крупных деталей, штрихов, намеков, нападений, шокирующих знакомств, а также невозможное воскрешение напоследок. Бесконечно запутанный клубок, в котором мне придется искать начало нити.
– Присмотришь за Хэл?
– Обещаю, – ответила Талия серьезно.
С крыши она спустилась первой и направилась к машине. И только сейчас я понял, что шарф на ее плече оказался точно такого же цвета, как алая сныть. Совпадение или один из знаков, которыми было наполнено не только пространство сновидений, но и наш мир.
Я подождал, пока за Талией закроется калитка, и вошел в дом, который собирался покинуть через несколько минут, по привычке прислушиваясь к нему. Шорох, потрескивание старых обоев, бормотание воды в кране, гул ветра, скрип двери…
– Он не хочет, чтобы мы уезжали. – Хэл подошла ко мне неслышно. Ее горячие пальцы смяли плотную ткань куртки, сжали мое запястье. – Ворчит и жалуется.
Я притянул ее к себе, поцеловал в лоб, пригладил растрепанные волосы на затылке.
– Мы вернемся.
– Я бы хотела поехать с тобой. Но понимаю, что это работа. И недостойно выбирать поездку поинтереснее.
Она отстранилась, подняла свой рюкзак, закинула на плечо, попросила хмуро:
– Постарайся рисковать… не смертельно.
Я усмехнулся невольно. Хэл успела узнать меня достаточно хорошо, чтобы понять мой стиль погружения в сновидение.
– Ладно, не буду отвлекать, собирайся. Подожду тебя на улице.
Она вышла из гостиной, задержалась в коридоре, прошептала что-то, провела ладонью по стене и негромко хлопнула входной дверью. Да, она права, мне нужно было немного времени побыть в одиночестве. Но не для того чтобы выбрать необходимые вещи, скорее у меня возникла необходимость отсортировать мысли.
Я поднялся на второй этаж. Последняя ступенька скрипнула под ногой, словно кто-то выходил из-за потемневшей от времени двери и долго стоял здесь, переминаясь, прислушиваясь к голосам жильцов, принюхиваясь к запахам дома. Я прошел сквозь арку-зеркало и остановился посреди потайной комнаты.
Она была залита солнечным светом, хотя небо на улице с самого раннего утра затягивали тучи. Тревожащее место, в котором мне всегда спокойно. Пыльная мебель, старинные навигационные приборы, которыми никто никогда не пользовался, древние карты снов.
Я сел на диван, где когда-то проводил очень много времени. Клетчатый плед издавал прежний запах сухой лаванды и шерсти. На подушке лежала горстка мертвых пчел, похожих на почерневшие, скрученные, опаленные жаром листья. Еще одно напоминание или предостережение. Не так давно я уже видел этих насекомых, только живых, истекающих ядом, жалящих. Я стряхнул невесомые трупики, и они попадали на пол, провалились сквозь трещины между досок.
– Я еду в Александрию. Уверен, ты знаешь об этом.
Ответа не было. Солнечные лучи беззаботно лились в комнату, сверкали грани ваз, загадочно молчали пуговицы, набитые в пыльные банки.
– Я знаю, ты не любишь этот город. Но мне нужны ответы.
Из-под моих ног послышалось тихое гудение. Настойчивый шорох цепких лапок.
– В прошлый раз ты отказался отвечать. Теперь я хочу знать правду. Или хотя бы часть ее.
Из широкой щели в полу медленно выбралась живая пчела. Расправила крылья, загудела недовольно. За ней уже лезла вторая, третья… и скоро тишина комнаты наполнилась грозным жужжанием.
Насекомые взвились в воздух и закружили по комнате. Древние предсказатели Дельфийского оракула считали, что души умерших или крепко спящих путешествуют, сбившись в рой, как пчелы. Как далеко улетели те две тени, которые мне нужно найти, никто не знает. И вряд ли разыскать их так просто, без посторонней помощи, у меня получится.
А еще пчелы – древний символ трудолюбия. И можно было не сомневаться – поработать мне придется.
Я поднялся и вышел из комнаты, плотно закрыв за собой дверь. За моей спиной продолжали гудеть пчелы, и угрозы в их голосах больше не было, монотонный звук навевал воспоминания лишь о мирном, теплом солнечном дне.
Спустя десять минут я, заперев дом, уже садился на заднее сиденье рядом с Хэл.
– Где твои вещи? – спросила она, внимательно наблюдая за мной.
– Все, что нужно, при мне.
– Наследие прошлого. – Талия, сидящая впереди, не обернулась. – Он никогда не возьмет с собой лишнего. А если что-то вдруг понадобится, купит на месте. И уничтожит после использования.
Она была права. Именно так я и поступал обычно. Ненужная, сомнительная вещь – дополнительный риск.
– Надо мне тоже так научиться, – пробормотала ученица, глядя на рюкзак, лежащий на ее коленях.
Весь путь до Гиперпетли-Зеро Хэл закачивала в коммуникатор схемы оазисов Александрии, словно планируя хотя бы виртуально быть со мной в этом городе. А я смотрел на улицы Полиса, проносящиеся за стеклом.
Шел дождь. Легкий, прохладный, быстрый. В небе висела дымка, стирающая верхние этажи высотных зданий. Краски стали сочнее. Особенно зеленый. Кроны пиний на Палантире приобрели свежую яркость. Мокрые дороги блестели.
Над тротуарами неторопливо плыли разноцветные зонты.
Я открыл окно со своей стороны, вдыхая влажную пыль, пахнущую травой и мокрым деревом. Талия сделала то же самое.
…Наконец машина приблизилась к стеклянным куполам порта. Днем и ночью здесь кипела жизнь. По нижним уровням эстакад проносились грузовые транспортеры со знакомыми логотипами компаний на бортах. Полис поставлял по всему миру биологические материалы и технику на их основе, оборудование для станций, работающих на холодном синтезе, и мусороперерабатывающих предприятий, пшеницу и сою, медикаменты и текстиль. А также специалистов высокого уровня.
Из выходов одна за другой следовали колонны с импортируемой продукцией. Я узнал иероглифы Нарасикэ, везущей в Полис высокотехнологичное оборудование – детали компьютеров, автомобилей, промышленных и медицинских роботов. У терминала Бэйцзина разгружали контейнеры с изделиями из пластика и химическими соединениями. Бойко сновали погрузчики, цепляющие механическими клешнями запечатанные кубы и перевозящие их на платформы. Изредка мелькали желтые куртки инженеров, следящих за машинами.
Серебрились белые понтоны Гиперпетли, выстреливающей через равные промежутки времени составами, несущимися в разные концы континента. Часть путей была погружена под землю и, выйдя из такси, мне показалось, что она гудит под моими ногами, перемещая полые капсулы составов.
Людей, желающих выехать в Александрию, было немного. Светлые просторные залы оказались практически пусты.
– Хэл, – я сжал запястье девушки, привлекая ее внимание, – не пиши мне. Никаких сообщений.
Она обреченно вздохнула и улыбнулась.
– Понимаю. А то вдруг твой телефон запищит именно в тот момент, когда ты будешь сидеть в засаде, охотясь на маньяка. Хотя он у тебя стучит – еще хуже.
Я рассмеялся и на миг привлек ее к себе.
– Через сон тоже встречаться нельзя? – пробормотала она, утыкаясь лбом мне в плечо.
– Нет. Нельзя.
– Я так и думала.
Хэл отстранилась, ее взгляд стал пристальным и напряженным, казалось, если поднести свечу – фитиль тут же вспыхнет. Но больше она ничего не произнесла, ни о чем не попросила.
– Как сказала бы Клио, да хранит тебя Эргия, Аметил. – Талия протянула мне руку, и я сжал ее.
– Будьте осторожны. Обе.
Харита кивнула и направилась к выходу. Хэл закинула на плечо лямку рюкзака, оглянулась, махнула мне на прощание рукой и пошла следом за спутницей. Скоро их скрыли спины других пассажиров, и я, стараясь заглушить неприятное предчувствие и несвойственную мне тревогу за другого человека, последовал в сторону своего терминала.
В официальных командировках было преимущество перед нашими с Феликсом нелегальными путешествиями. Последний раз Александрию мы посещали с заездом в Тенчитолан. Немаленький такой крюк ради конспирации.
Сегодня меня пропустили без лишних вопросов. Лишь девушка на паспортном контроле посмотрела с участием и сказала:
– Это направление небезопасно. Особенно в последнее время.
– Знаю, – ответил я.
– Но вы отказываетесь от гида. – Она взглянула на экран своего монитора и нахмурилась.
– Рабочая необходимость. – Я показал ей значок сновидящего, хотя в этом не было нужды, сотрудница погранслужбы видела мою специальность в анкете.
Девушка молча поставила штамп в мой паспорт и протянула его мне.
Несмотря на ее слова об опасности, экспресс, идущий в Александрию, был готов к отбытию. Правда, большая часть вагонов оказалась закрыта и опечатана. Заинтригованный, я направился к открытым кабинам, вошел в салон и окинул быстрым взглядом пассажиров. Занято было всего пять кресел. Четверо мужчин и женщина, в одинаковых форменных рубашках с нашивками в виде коршуна, раскинувшего крылья и держащего в лапах горящий факел. Мне предстояло ехать в обществе инженеров – операторов боевых охранных систем.
Усаживаясь на свое место, я спросил одного из них, сидящего напротив:
– Все настолько серьезно?
– Пока не особенно, – охотно отозвался он, дружелюбно рассматривая меня, – но мы не будем ждать критической ситуации. Усиливаем охрану посольства Полиса и нескольких предприятий, где работают наши специалисты.
– И что, действительно есть от чего охранять?
– Ты новости вообще смотришь? – вмешался молодой парень с бокового ряда. Форменная рубашка с поднятым воротником сидела на нем с небрежной элегантностью. Правда, впечатление смазывала зеленая бандана с принтом в виде разноцветных перьев, низко надвинутая на лоб.
– Ты про теракт в центре Полиса?
– Нет, я про волнения на севере агломерации. Перестрелки в жилых районах Нуб-ра-дира, взрывы в Эр-Рияре, отравление воды в Сибе. Про попытки нападения на туристов. Выступления против Полиса. Забрасывания камнями посольства.
– И чем вызвано недовольство?
– Ну мы живем хорошо, а они плохо, – хмуро сказал его сосед. Широкоплечий атлет с суровым профилем, больше всех из этой компании похожий на истинного служителя Ареса. – Значит, должны отдать им то, что заработали.
– Изложено грубовато, но в целом верно, – подтвердил инженер в зеленой бандане. – Требование немереных дотаций… а потом все эти миллионы разворовываются и на них строятся дворцы с золотыми полами. Недовольство миграционной политикой Полиса. Позиционирование, ведущее к выводу, что мы должны не просто соблюдать права близкого соседа, а приравнять его права к правам своих граждан.
– Количество рейсов в Александрию сократили, – сказала симпатичная девушка с короткой стрижкой, сидящая наискосок от меня. Она смотрела в планшет, лежащий на коленях, и тонкие пальцы с недоступной мне скоростью порхали над виртуальной клавиатурой. Запястье ее левой руки плотно обхватывал широкий металлический браслет массивных часов. – Мы сворачиваем большинство работ в агломерации. Специалисты уезжают. Про туризм я вообще не говорю… Кто бы мог подумать, – произнесла она с неожиданной горечью. – Полис столько вложил в поддержание этой культуры и экономики. И все, пути разошлись.
– Что, никаких возможностей сближения?
– Никаких в ближайшие годы. – Она посмотрела на меня в упор серо-голубыми глазами и спросила с легким неодобрением: – Ты без сопровождения?
– Можешь одолжить мне одного Ареса, – я улыбнулся ей.
Девушка усмехнулась в ответ, подалась вперед, и я разглядел крошечные веснушки на ее высоких скулах.
– Боюсь, он поджарит тебя до того, как ты успеешь с ним поздороваться.
– А ты представь меня сама. Я – Мэтт.
Оператор боевой системы рассмеялась, пожимая мою руку:
– Афина.
Ее сосед, переговаривавшийся с одним из коллег через ряд, отвлекся от беседы и поинтересовался:
– Надеюсь, ты не в туристическую поездку? Для этого сейчас не лучшее время.
Я отогнул отворот куртки, второй раз за полчаса демонстрируя знак сновидящего. Мои спутники посмотрели на бронзовый мак с одинаковым выражением уважительного понимания.
– Все настолько серьезно? – вернула мне девушка мой же вопрос и улыбнулась невесело.
– Разберусь на месте.
– Тебе нужно сопровождение? – спросил ее сосед, тот самый, с кем я начал разговор. – Можем довезти до гостиницы при посольстве…
– Нет, спасибо. Меня встречают.
Двери вагона закрылись с легким шипением. Состав тронулся с места, затем последовал мягкий толчок, и шаттл понесся вперед, наращивая скорость. На стенах засветились экраны, заменяющие окна.
Я откинулся на спинку кресла, размышляя.
– Афина, можно вопрос? Не слишком корректный.
Она подняла заинтересованный взгляд от планшета.
– Давай.
– Вот представь. Вы управляете мощнейшими, опасными машинами. Вдруг что-то случится с тобой, и управление над ними перехватит кто-то другой. Или заставит тебя повернуть оружие против своих же…
Я не произнес слова "дэймос". Однако она поняла, о чем я.