– Хорошо бы пройтись, – сказал я негромко сам себе, глядя в окно на проносящиеся мимо платаны, растущие вдоль реки.
– Что? – Хэл подняла голову, отрываясь от новостей, которые пролистывала на планшете.
– Хочу прогуляться здесь.
– У нас же нет времени.
– Потом, когда-нибудь. Когда это время появится… если вообще появится.
Машина обогнула исторический центр, свернула на переплетение улиц, и спустя несколько минут мы оказались возле дома.
Дверь в квартиру Виктора была приоткрыта. За ней слышался приглушенный гул голосов. Я тихо вошел первым. В нос ударила странная смесь запахов. Дезинфекция, мокрая глина, озон, плесень, и еще что-то…
За углом длинного коридора сверкали белые вспышки и слышались сухие, частые щелчки фотоаппарата. Ни с чем не перепутаю этот звук.
Я направился прямо туда, Хэл не отставала, но не успели мы сделать и нескольких шагов, как мне навстречу вышел высокий мужчина с растрепанными светлыми волосами и хмурым, сосредоточенным лицом. Увидел меня, и в его серых холодных глазах мелькнуло узнавание.
– А ты как сюда попал?
– Виктор прислал сообщение.
Он хотел спросить меня еще о чем-то, вернее, готов был вцепиться и не выпускать до тех пор, пока не получит ответы на все стихийно возникшие сомнения. Но его окликнули:
– Неарк, подойди. Ты здесь нужен.
– Не уходи, – велел мне эринер. – У меня есть к тебе пара вопросов.
И удалился на зов.
– Удивительно, – тихо произнесла Хэл, – он очень похож на Герарда.
– Ничего удивительного, – отозвался я, – это его внук.
Ученица изумленно застыла, сопоставляя образ эринера и сновидящего. Я же снова направился вперед, но опять не смог добраться до цели, столкнувшись со вторым представителем защитников правопорядка.
Марк выглядел точно так же, как и в последнем сне. Широкоплечий гигант, не уступающий комплекцией оракулам, с мрачной, слегка опухшей физиономией. Даже контур римского орла, выбритый на затылке, остался неизменным.
– Ты-то мне и нужен, – заявил охотник, цапнул меня за плечо, взглянул на удивленную Хэл и слегка улыбнулся ей. – А ты посиди пока вон там.
Кивнул на кушетку в прихожей и потянул меня за собой.
В небольшой комнате, скорее напоминающей склад старых неудавшихся скульптур, разместился стол на круглой ноге, с треснувшей деревянной столешницей, и единственный стул. Гипсовые изваяния богинь, героев и мифических чудовищ сдвинули в угол, часть завесили тканью. Пахло пылью и каким-то химическим средством.
Я сел. Марк остался стоять, прислонившись к стене.
– Я говорил с Тайгером, – произнес он, закончив прожигать меня тяжелым, мрачным взглядом. – Он мне рассказал о трех могилках в одном переделанном мире. Из-за которых начался весь этот переполох.
– Вообще-то их было четыре, – заметил я.
Значит, Тайгер счел возможным поделиться со своим ближайшим учеником информацией о некоем перекованном дэймосе.
Марк правильно понял смысл моего молчания.
– Я сам догадался, кто ты такой. Сомнения возникли после того, как я поработал с тобой в первый раз. И укрепились после второго. Тайгер всего лишь ответил на мои вопросы.
– Ни у кого больше подобных подозрений не возникало.
– Ни у кого нет такого опыта работы с дэймосами, как у меня. Кроме учителя, естественно. Как ты оказался здесь?
– Виктор попросил приехать. Марк, что случилось и почему тут эринеры?
Он помолчал, потом оттолкнулся от стены и кивком велел следовать за собой.
Кушетка оказалась пуста, можно было не рассчитывать, что Хэл станет примерно сидеть, дожидаясь, когда ей позволят встать. Ученица растворилась где-то в глубине квартиры.
Прежде просторное жилище архитектора как будто стало меньше. Продвигаясь следом за Марком, я постоянно натыкался на посторонних людей. Двое в форме эринеров, смутно знакомый парень со значком сновидящего…
В комнате Коры на кресле полулежала незнакомая мне девушка. Вокруг нее хлопотали два медика. Не целители.
Ее шея была густо залита биоклеем, к запястью тянулись трубки капельницы. На бледном до синевы лице сверкали серо-зеленые глаза.
– Это София, – сказал мне Марк, – одна из моих оптимизаторов.
– Что произошло? – спросил я тихо, но сновидящая услышала.
– Ударила в шею спицами. – Ее голос звучал сдавленно и сипло. – Если бы я не почувствовала движение за спиной и не повернулась, она бы проткнула меня насквозь.
– София работала с ламией, – пояснил Марк, – и до сегодняшнего дня все было прекрасно.
– Где Кора? – обернулся я к охотнику.
Он кивнул в сторону узкого коридорчика, где только что прекратили мерцать вспышки. Оттуда вышел мужчина с камерой, висящей на шее. Он был сосредоточен и деловит. Движения скупы и энергичны.
– Я закончил. Она ваша.
Он посторонился, пропуская меня.
Это снова была ванная комната. С крюка люстры спускалась грубая серая корабельная веревка. На ней, с тугим узлом над левым ухом висела Кора. Багровое от прилившей крови лицо едва узнаваемо, выпученные мутные глаза глядят прямо на меня, черный язык вывалился изо рта.
Старая Арахна в своей последней паутине. Древний миф в новой интерпретации. Проиграв Афине, она убежала и повесилась со стыда. Но сначала ударила богиню мудрости своими спицами.
– Снимайте, – прозвучал рядом голос Неарка. – Мы заберем ее, если сновидящие не против.
– Возражений нет, – корректно откликнулся Марк.
"Мы не работаем с мертвыми телами и вещами, снятыми с мертвых тел", – мог бы сказать он, так же как и любой из нас. Но для эринеров труп ламии мог прояснить некоторые важные вещи.
– Ну, и какие мысли у мастеров сна? – спросил Неарк, отворачиваясь от мертвой ламии, пока его коллеги вынимали ее из петли.
– Самоубийство, – ответил охотник сдержанно. – На первый взгляд. К чему пришли эринеры?
– Рабочая версия – самоубийство, – повторил внук оракула ту же самую гипотезу. – После вскрытия можно будет сказать точнее.
Пока они негромко обменивались репликами, я медленно отступил, стремясь не привлекать к себе внимания. У меня возникла собственная теория, касающаяся всего происходящего, и надо было успеть проверить детали.
Хэл обнаружилась очень быстро. Ученица сидела на кухне, за столом, напротив Виктора. Они беседовали вполголоса, доверительно наклоняясь друг к другу, разделенные двумя объемными чашками, над которыми поднимался легкий пар.
Я зашел, осторожно и тихо, чтобы не прервать разговор. Мельком оценил помещение – оно было стилизовано под старину: гриль, оформленный как очаг, ряды медной посуды на открытых полках, фреска по белой стене, изображающая виноградную лозу, покрыта мелкими трещинками. Тяжелые резные стулья, массивная столешница…
– Они сдружились с Софией, – говорил Виктор, и в его словах звучало неподдельное недоумение. – Я никогда не видел, чтобы Кора так сходилась с людьми. Повеселела, перестала цепляться к мелочам, стала лучше себя чувствовать. И она не притворялась, я видел, ей действительно нравилась эта девушка… а потом вдруг это все… – Он неловко мотнул головой в сторону коридора.
Затем увидел меня. Поднялся. Расстроенное лицо просветлело.
– Мэтт, – он крепко пожал мне руку. – Спасибо, что приехал.
– Как ты?
– Ошеломлен, – ответил архитектор честно, потом криво усмехнулся. – Расстроен, но не до горя. Наши отношения с Корой трудно назвать гладкими.
Он помолчал и поинтересовался сухо:
– Она была дэймосом, ламией?
– Да. Кто сказал тебе?
– София. Обрисовала в общих чертах… – он неопределенно повел рукой и снова опустился на стул. – Теперь многие странности матери стали понятны.
Я сел рядом с Хэл. Во взгляде ученицы читалась многозначительность и легкое нетерпение. Ей хотелось поделиться со мной новостями и собственными выводами.
– Зачем Кора это сделала? – спросил Виктор. – Почему вдруг?
– Пока есть только предположения. Например, затяжная депрессия, которая закончилась самоубийством.
Он неопределенно покачал головой. Похоже, его не вполне устраивало это объяснение. И я его понимал.
На кухню вошел Неарк, окинул внимательным взглядом нашу компанию и сказал:
– Аметил, мне нужно поговорить с тобой.
Хэл, непривычно молчаливая, посмотрела на меня, в ее серых глазах я прочитал сдержанное предупреждение.
Студия Виктора была темной и пустой. Все голографические проекции выключены. Барельефы утонули в тени. Экраны компьютеров погашены.
Стульев здесь не было, и мы встали друг напротив друга.
– Давно ты знаком с Виктором? – спросил Неарк, открывая крышку электронного блокнота.
Его манера смотреть, наклоняя голову из-за высокого роста, уверенный звучный голос, пронизывающий взгляд были мне очень знакомы. Забавно видеть хорошо известные приемы, которыми всегда пользовался один человек, в исполнении другого.
Эринер, заметив, что мысли собеседника уплыли куда-то, собирался повторить вопрос, но я опередил его:
– Извини. Пытаюсь абстрагироваться.
Неарк улыбнулся понимающе.
– В этом сложность работы с вами. Слишком много ненужных ассоциаций и образов. Ладно, давай ближе к делу.
– С Виктором я познакомился недавно. Когда навещал Кору. Она сновидящая, а точнее дэймос. Ты уже в курсе?
– Да.
Лицо Неарка оставалось бесстрастным.
– С ней мы столкнулись в одном из снов, – продолжил я. – Давно. Лет тридцать… или сорок назад. Не помню точно.
– Что тогда произошло?
– Я лечил пациента после ее нападения. А спустя короткое время она сама подверглась атаке дэймоса. Он оказался сильнее и заблокировал ее дар. Стандартная ситуация.
– Почему ты решил навестить ее, после стольких лет?
Я пожал плечами.
– Сон приснился. Я вспомнил про нее. Решил проверить.
Неарк захлопнул свой блокнот, так и не записав в него ни слова. Я его понимал. С точки зрения нормального человека все это звучало полным бредом.
Но самое главное, я не сказал ни слова неправды. На ламию напал дэймос, которым я больше не являюсь, значит, могу говорить о себе прежнем в третьем лице. Талия действительно явилась ко мне во сне, и с ее помощью я вспомнил про Кору.
– Слушай, Мэтт…
– Неарк, я знаю, что мои ответы должны порядком раздражать. Странные мотивы, невнятные объяснения. Ни одного реального факта.
– Реальный факт есть. Женщина, которая после долгих спокойных лет жизни вдруг полезла в петлю. А перед этим совершила покушение на свою гостью. От которой, по словам сына, была в полном восторге. И произошло это все вскоре после твоего появления.
Он вопросительно приподнял брови, вновь напомнив мне Герарда.
– Не исключаю, что мое появление могло послужить катализатором…
Дверь распахнулась, и в студию стремительно вошел охотник.
– Мы закончили. Софию увозят. Что тут у вас?
– Сплошной туман, – сказал Неарк, постукивая по крышке блокнота. – Сны сорокалетней давности, психические атаки, предчувствия…
– Понимаю, – с тенью участия в голосе произнес сновидящий. – Я предупреждал, что ничем не смогу помочь. Разбираться со снами придется нам. Лучше остановитесь на версии затяжной депрессии. Все равно никаких внятных фактов никто из нас не сможет вам предоставить. Разве только, – он улыбнулся, – взять тебя с собой в сновидение. Но даже если ты найдешь там улики, в реальность их унести не получится.
Предложение Марка не вызвало восторга эринера, но лицо его стало подозрительно задумчивым.
– Я могу быть свободным? – спросил я, делая шаг к двери.
– Позвоню, если понадобишься, – сказал Неарк.
– Достану через сон, – пообещал охотник.
Софию уже увезли. Я успел заметить лишь, как за сопровождающими ее медиками закрылась дверь. Но из кухни появилась Хэл. Она подошла, взяла меня за руку, и в ее ладони я ощутил нечто маленькое, круглое. Можно было не смотреть, я и так знал, что это. Пуговица сновидящей.
– Отличная работа, – сказал я ученице уже на улице, садясь за руль машины.
– Подумала, для нас это единственная возможность узнать хоть что-то полезное, – начала рассказывать Хэл, довольная похвалой. – Кора мертва, но она тесно контактировала с охотницей. Может быть, та что-то узнала. Или ламия пыталась на нее влиять через сон.
– Скорее повлияли на ламию.
– У тебя есть версия?
– Не удивлюсь, если Кору заставили убить себя. – Я завел машину, и та мягко заурчала, готовясь тронуться с места, едва я буду готов задать программу маршрута. – Приказ на уничтожение. Как только она рассказала мне про лекаря дэймосов, ее убрали… Хотя нет, – вынужден был сделать я поправку в своих размышлениях. – Ламию убили после того, как в ее доме появились мастера снов.
– Думаешь, за ней следили все это время?
– Вряд ли. Думаю, в ее подсознании была пара крючков, которые активизировались, едва в сон полезли посторонние.
Хэл глубоко задумалась, рассеянно глядя через лобовое стекло на припаркованный у подъезда мощный, обтекаемый "трифон", несомненно принадлежавший охотнику Тайгера. Ее лицо стало мрачным, холодным, замкнутым. Я знал, о чем она думает и что вспоминает.
– Вообще у нас, конечно, ужасная работа, – произнесла ученица бесцветным голосом. – Постоянная кровь, грязь, смерть.
Она передернула плечами, закинула руки за голову и сцепила пальцы над подголовником. Короткая юбка поползла вверх, сильнее открывая ноги, и я положил ладонь на ее бедро, там, где заканчивалась темная полоска широкой резинки чулка и начиналась белая обнаженная кожа.
Моя гурия очнулась, забыв о тяжелых воспоминаниях, повернула ко мне голову и чуть улыбнулась.
– Ну кроме того, что ты перечислила, есть и что-то хорошее. – Под моей горячей рукой она казалась прохладной и гладкой.
– Да. Пожалуй. – Голос Хэл прозвучал глубже и ниже, чем обычно. – Некоторые вещи я упустила из виду.
– Всегда рад напомнить.
На ее бледных щеках появилась тень румянца, зрачки расширились, и в темной глубине пристального взгляда распахнулась знакомая бездна, наполненная жаждой жизни и свободы.
Я провел кончиками пальцев по линии над краем чулка, едва касаясь, и почувствовал, как напряглись мышцы под моей ладонью.
Хэл расцепила руки над головой, но не прикоснулась ко мне. В стекло с ее стороны постучали.
Мы обернулись одновременно.
Марк наклонился, положив локти на дверцу, и наблюдал за нами с насмешливым интересом. Я опустил стекло.
– Забыл предупредить, – произнес охотник. – Держитесь подальше от всего связанного с Корой и от всех, кто ее окружал. Для вашей же безопасности.
Кинул взгляд на мою руку, которую я не удосужился убрать с бедра Хэл, усмехнулся и отошел.
– А это вообще кто? – спросила ученица, оглядываясь на неспешно удаляющегося колоритного атлета. – Такое чувство, будто мы где-то встречались, но не могу вспомнить где.
– Ты его знаешь. Туан из сна про Баннгок.
– Серьезно?! – Изумленная Хэл даже приподнялась на сиденье, чтобы лучше рассмотреть ученика Тайгера. – Вот это изменение! А он весьма неплох в реальности.
– Да неужели? – Я усмехнулся, активируя навигатор, и машина резво тронулась с места. Инерция толкнула гурию обратно в кресло. Наблюдение за "объектом" было прервано.
Хэл улыбнулась, глядя на меня, и спросила:
– Так ты послушаешь его? Мы не будем вмешиваться?
– Ты помнишь все законы сновидения?
– Да, конечно. – Она вскинула брови, словно удивляясь, как я мог усомниться в ее способностях.
– Тогда сегодня я научу тебя, как скрываться не только от самого спящего, но и от тех, кто следит за его сном.
– У меня такое чувство, что эти знания из практики дэймосов, – произнесла Хэл задумчиво.
– Это просто знания. Мы сами решаем, как пользоваться ими.
Ученица, молча соглашаясь со мной, наклонила голову, опустила руку на колено. И я знал, что в ее кулаке зажата пуговица, позаимствованная у Софии. Ее первый, самостоятельно добытый трофей.
Глава 3
Стрелок
Окно было распахнуто, и порывы ветра, налетающие с завидной периодичностью, с каждым разом усиливаясь, волновали занавески. Ветер тянул за собой грозу – возможно, последнюю в этом году, – опоздавшую к лету.
Тучи казались черными, точно плоть, пораженная гангреной, и мраморные храмы богов, находящиеся на холмах исторической части города, на их фоне сделались ослепительными, словно вылепленные из самого чистого снега, привезенного сюда с горных вершин.
Неарк наблюдал за тем, как стихия наступает на Полис, гасит солнце и заставляет кипарисы и зонтичные сосны раскачиваться из стороны в сторону. Стена дождя приближалась с юга, подминая под себя здания делового центра, кварталы музеев и университетов, ботанические сады и переброшенную через реку жемчужную нитку монорельса. Когда первые тяжелые капли упали на газон, он закрыл створку окна, останавливая рокот грома.
В соседней комнате, сейчас зловещей и мрачной, летали сканеры. Два шара, каждый размером с футбольный мяч, мягко гудя, заканчивали виртуальное моделирование места преступления.
Места смерти, тут же поправил себя Неарк, глядя на труп Коры, все еще висящий в петле. Ему придется опираться на то, что есть, хоть он и знал, что сновидящий Марк Стратор прав. Эринерам не удастся доказать влияние деймоса, и дела не откроют. Эта история так и осядет в базах данных как самоубийство, и надежда лишь на то, что с нею рано или поздно разберутся мастера снов. Однако у Неарка имелись сомнения в том, что даже если те кого-то поймают – сообщат эринерам. Будут действовать своими методами…
Синие лучи сканеров пахли грозой, точно щупы ползли по комнате, касаясь стен, пола, потолка, задевая мебель, предметы на столе и на мгновение скользнув ячеистой сеткой по мертвому лицу с посиневшими губами. Затем свет, льющийся из шаров, погас, и те, сделав последний круг, вылетели в соседнее помещение, гудя деловито, будто шмели.
Место было записано, виртуальная копия навсегда останется в базе, и если у кого-то возникнет желание, то он снова окажется в этой комнате и сможет изучить любую деталь, потрогать предметы, заглянуть в каждый угол и заметить зацепку, упущенную экспертами, следователями или фотографом.
– Мы закончили, – отчитался заглянувший оператор. – Можем снимать?
– Да.
Два человека деловито, но без суеты срезали петлю, осторожно и немного торжественно уложили тело в белый лакированный контейнер. В Полисе любая жизнь бесценна и любая потеря гражданина – трагедия. Кем бы он ни был. В обществе верят в исправление, и шанс есть у всех.
Пока ты не умер.
Они собрались задвинуть крышку, но Неарк их остановил:
– Ил, до того как я уйду. Мне нужно твое заключение по крови.
Судмедэксперт не удивился, достал из саквояжа узкий, похожий на ручку предмет, воткнул в предплечье самоубийцы.
– Когда будет готово, я тебе сообщу.
Неарк кивнул помощнику, передавая ему полномочия, вышел в коридор.
Дождь на улице лил не переставая. За окном наступали сумерки.
Неарк вошел в лифт, двери начали бесшумно сдвигаться, но чья-то уверенная рука придержала створку, не дав ей закрыться. В кабину шагнул сновидящий.