Об этом думали все. Но все отнеслись к этому по-разному. Дыхание Ночи снова объединил свои мысли с мыслями братьев и почувствовал гнев и подавленность. И только Золотой реагировал необычно. Казалось, он ничего иного и не ожидал. Более того, Дыханию Ночи показалось, что он доволен тем, что создателей больше не интересует собственный мир.
- Вы все почувствовали сотрясение магической сети, - раздался внезапно голос Золотого в мыслях драконов. - Такое сильное, что его сила перекинулась на мир материального. Я уверен, что как минимум у крупных звезд альвов дрожала земля. Девантары выпустили силу, способную создавать или уничтожать миры. Просто смотреть, как они делают это, было бы глупо. Но поверьте мне, с настоящего момента мне ведома одна мысль: я хочу увидеть, как прольется кровь! И я не пойду к альвам спрашивать разрешения.
Дыхание Ночи испугался, почувствовав, насколько рьяно поддержали Золотого братья по гнезду. Значит, теперь разрыв с альвами скреплен. Нужно вмешаться.
- А если именно этого и добиваются девантары? Может быть, первым делом они хотят вбить клин между нами и альвами. И неужели вы действительно думаете, что мы можем победить девантаров? Они способны творить миры. Если они объединят усилия, то будут многократно превосходить нас по силе.
- Значит, ты собираешься трусливо ждать, пока они не нанесут новый удар? - возмутился Пламенный.
- Я хочу, чтобы они не нанесли нам еще одного настолько тяжелого удара, как в этот день. После уничтожения Голубого чертога они вернулись на Дайю, вы ведь именно так и считаете? Так что же может им помешать прийти в Белый чертог по другой тропе альвов? Мы должны быть готовы к тому, что это будет не единственной атакой. Мы должны защитить Белый чертог! Мы должны распустить эльфов. И подготовить свои убежища к тому, чтобы встретить атаку. Если они знали, где искать Голубой чертог, то кто из нас может сказать, что еще им известно? - Произнеся эти слова, Дыхание Ночи почувствовал их тревогу. И хотя бы Изумрудный и Золотой прекрасно осознавали, что девантары намного могущественнее их. Необдуманные поступки приведут к гибели. Теперь его братья были готовы выслушать совершенно иной план. План, который он вынашивал уже давно.
- Я знаю, как нужно действовать, чтобы нанести девантарам тяжелый урон. Я поделюсь с вами своими мыслями, а потом давайте немедленно приступим к тому, чтобы защитить то, что было нам доверено. Нужно рассеять учеников и наставников Белого чертога по всему миру.
Золотой разозлился, но ничего иного Дыхание Ночи и не ожидал. Однако все остальные братья согласились. Более того, они пришли в восторг.
Девантары пожалеют о том дне, когда явились в Голубой чертог.
Нищенка
- Игра на флейте - это знак. Наша… подруга знала, что если я прерву игру, значит, за ней кто-то идет. В прошлом нам неоднократно не везло с подобными тебе людьми. Я очень надеюсь, что ты пришел с искренними намерениями. Но если ты лжешь, то очень сильно пожалеешь, что я не перерезал тебе горло, - левой рукой бородач осенил себя защитным знаком и сплюнул за плечо, чтобы отвести беду. Затем схватил Барнабу, обмотал его запястья кожаными ремешками и привязал таким образом, что он обхватил кристальную колонну вытянутыми руками. Поверхность кристалла была холодной и гладкой.
Артикнос набросил ему петлю на шею, свободный конец обмотал вокруг колонны, так что Барнаба прижался лицом к отражающей поверхности кристалла.
- Вот и славно, - пробормотала жрица. - Его голова должна касаться кристалла, он не должен быть в состоянии одернуть ее. А теперь бери фонарь, Артикнос, - приказала старуха и обернулась к Барнабе. - Прости, что оставляем тебя в темноте, священнослужитель, но так твое переживание будет интенсивнее. Желаю удачи, - с этими словами она, хромая, направилась к низкому проходу. Артикнос поднял с пола потайной фонарь и вместе с ней вышел из пещеры.
Несколько мгновений через отверстие еще падали отблески света, а потом Барнабу окружил мрак. С темнотой пришли мухи. Барнаба знал, что они ему только мерещатся. Он находится где-то глубоко под землей. Здесь нет мух. Но, несмотря на это, он слышал их. Низкое, тревожащее жужжание. А потом он почувствовал их. Первая села ему на левую щеку. Поползла по ней. Ее крохотные лапки защекотали кожу. Он попытался шевельнуть головой, насколько позволяли путы, но на эту маленькую негодяйку это не произвело никакого впечатления. Муха ползла к его глазу. Теперь на его лицо начали приземляться другие. Он чувствовал щекотку повсюду, воздух был наполнен их низким гудением. Казалось, их здесь сотни. Священнослужитель закричал. Но мухи не уходили. Он вот-вот сойдет с ума.
- Ты уже сошел сума, - вмешался в его размышления циничный голос. - Здесь нет никаких мух!
Но ведь он чувствует их. И слышит. Они здесь!
Внезапно колонна стала теплой на ощупь. Краем глаза Барнаба увидел, что из глубины кристалла поднимается бледный свет, медленно, как вода в бокале, который наполняют из кувшина. Темнота отступила к стенам пещеры. На удар сердца ему показалось, что он видит темные точки, пляшущие в воздухе. Потом гудение смолкло. Мух больше не было. Барнаба облегченно вздохнул, напряженные мышцы расслабились. Дыхание успокоилось.
Что-то потекло из кристалла. Туман? Он тянулся по пещере длинными полосами, похожими на нити бледно-зеленого цвета. Температура значительно понизилась, стало настолько холодно, что у Барнабы застучали зубы, он увидел, что изо рта у него плывут облачка пара. С туманом вытек из кристалла и свет: неровный, мерцающий, без центра, как у пламени свечи или горящего факела. Нет, он был текучим, как туман. И тут Барнаба понял, что пришло к нему в пещеру, и все тело его выгнулось в путах от страха. К нему пришли Зеленые духи Нангога!
Кристальная колонна стала еще чуточку теплее. Жуткий свет казался живым, двигался, словно пульсация. Теперь духи плотно окружили его. Барнаба затаил дыхание, боясь, что вдохнет их. Вскоре он почувствовал, как что-то давит на внутренности, словно пытаясь вырваться изнутри. Ощущение становилось все более невыносимым. Широко раскрыв глаза, он смотрел на духов. Поскольку его лицо было привязано к колонне, он не мог видеть значительную часть пещеры, и это пугало еще больше. В это время духи скользили над ним. Когда давление в горле стало почти невыносимым, едва не взрывая легкие, он уступил. Если он перестанет дышать, то задохнется. Хрипло хватая воздух ртом, он вдохнул зеленый туман.
На вкус он был влажным, как воздух в бане, и совершенно безвкусным. Священнослужитель сделал выдох. Что бы он ни впустил в себя, осталось там. Оно не покинуло его вместе с выдохом.
Теперь Барнаба стоял тихо, прислушиваясь к себе в поисках изменений.
Его охватило глубокое отчаяние. Он думал об Икушке и о том, что не разглядел своего счастья. Даже когда он мог коснуться ее обеими руками, он убеждал себя в том, что все это лишь сон. Сны - вот из чего состоит его жизнь. Унижение, интриги, невежество. Часы бодрствования не приносили ему счастья. Он жалел, что не может мечтать вечно.
При мысли об этом он почувствовал что-то в глубине себя. Ощущение, будто в груди поселилась вторая душа, знавшая обо всем том, что он пережил, и еще гораздо больше. Предательство, боль и одиночество были ведомы ей так же, как и ему, только все это произошло в таких масштабах, что едва не лишило ее рассудка. От безумия это незнакомое существо в его груди защитила лишь мысль о мести. Чувство, которое переполняло и его. Сладкая месть. Если он найдет лед мечты, то сможет подчинить себе этот мир.
В голове возникли образы. Образы того, чего он никогда не видел. Широкая равнина, покрытая ледяной броней. Здесь не было ни единого деревца, не мог вырасти ни единый кустик травы. И было настолько холодно, что замерзали даже мечты. Барнаба смотрел сверху на кратер, похожий на Устье мира, на отвесных склонах которого вздымался Золотой город. Но здесь каскады льда спускались в зев земли, теряясь во тьме. Теперь он знал, что должен спуститься туда. И знал, кто может отвести его туда: невысокий человек, которого сопровождает птица, вышитая на его камзоле, и которого окружает музыка.
Вторая душа хотела даровать ему месть и сделать его своим орудием. Барнабу захлестнули сомнения, когда он почувствовал мрачность этого существа. Жгучий гнев, питаемый на протяжении бесчисленных веков. Волосы на теле Барнабы встали дыбом, ледяной озноб пробрал тело, а духи тем временем окружали его все более и более плотным кольцом. И внезапно он почувствовал их!
Его коснулся холод, притянутый чем-то в груди. Духи устремились к нему, нырнули в него. Тело корчилось в судорогах. Сердце билось неровно, боролось с тем, что хотело захватить власть над ним, что пронизывало его целиком. Он знал, что проиграет этот бой.
И в тот же миг, когда он подумал об этом, он увидел ее - и Барнаба все понял.