Он упал через полчаса, совсем в другом месте.
– Твою... – заорал рыцарь, понимая, что демон, как и предсказывал Зиггер, сдох, и ничто теперь не удержит его в воздухе.
Поэтому он полетел вниз. Слишком высоко! Не выжить!
Фэт зажмурился, чтобы не видеть, как стремительно приближается земля.
И она, на удивление, приблизилась очень быстро.
Но главное – Фэт был все еще жив!
Некоторое время он боялся распахнуть глаза: а вдруг, вместо валунов да пригорков, откроется вид райских врат да апостола со связкой ключей?
Но не увидел ни того, ни другого.
И лежал он, как оказалось, не на земле и не на облаке, а на широкой спине самого настоящего дракона!
Боясь упасть, Фэт мертвой хваткой вцепился в торчавшие совсем рядом чешуйки и постарался подумать.
Это у него получилось: значит, он действительно жив. Теперь можно было подумать "о чем-то"...
Судя по всему, он упал на спину пролетающего мимо дракона. И, что радовало, хвостокрыл его до сих пор не заметил.
Вступать со случайным спасителем в беседу рыцарь не решился. По крайней мере пусть сначала приземлится. А то в воздухе избавиться от назойливого собеседника намного проще: скинул вниз – и дело с концом. На земле так прытко освободиться от него у дракона не получится: Фэт его живо в капусту порубит! А если не порубит, то убежит, не менее живо – не все ж геройством победы одерживать?
Иногда и обычным трусом побыть охота...
Внезапно дракон резко пошел вниз. Фэт чуть не кувыркнулся, но чешуек не отпустил. Это его и спасло: лежащий рядом мешок со снедью, не имеющий рук, чтобы цепляться, полетел вниз. Рыцарь тихо чертыхнулся на "глупых драконов, из-за которых он теперь с голоду сдохнет". Но толку от этих проклятий конечно же не было: мешок обратно не прилетел, а ящер уже пикировал над огромными пещерами, кишащими такими же исполинскими хвостокрылами, как и он сам.
В одно из таких жилищ и устремился, ревя, рыцарский дракон.
Бедняга-герцог чуть в штаны не наложил от страха: столь громко и грозно кричал ящер.
Пролетев немного под сводом коридора, они оказались в огромной пещере, где и случилась посадка. Фэт не стал карабкаться наверх, чтобы разглядеть, "чего там такое творится?"; наоборот – всем телом прижался к холодной чешуе.
– Я тебе что сказала делать? – У ящера оказался низкий женский голос. Похоже, рыцарю довелось проехаться на закорках у драконицы!
– Ну... Подожди, Гюрзилина! – попросил ее бас – видимо, супруг. – Не видишь – я со смертными в карты играю!
– Карты-шмарты – мне без разницы! Ты обещал перебрать все золото и выкинуть повторные монетки!
– Я выкину... обязательно... завтра.
– Ладно, но это – в последний раз! На что играем?.. О! Глаз фрогула! Слышала-слышала! Дашь глоток, Трест?
– Ну... конечно, – с явной неохотой ответил ящер. – Я ведь люблю тебя!
– Ой-ой! Как часто я это слышу!.. – пытаясь скрыть распирающую ее гордость, сказала драконица. – А ты чего там поставил?.. Что?! Так вот куда они у тебя деваются!
– Да один зуб всего... – принялся оправдываться хвостокрыл, хотя получалось не особенно убедительно. – За две сотни лет жизни...
– Ага, и без зубов! – едко заметила женушка. – Зато – "две сотни лет"!
– Все, вали, короче, на кухню! – огрызнулся дракон, которому супруга уже успела порядком надоесть.
– Вот так всегда! "Мужские разговоры", ха! – и, картинно взмахнув крыльями, она нырнула в еще один коридор, который вел в кухню.
И только там, усевшись у огромного камина, горько заплакала.
Фэт раньше никогда не думал, что драконы... точнее драконицы, могут плакать. Да еще так искренне, как эта.
Он аккуратно сполз вниз и хотел по-тихому слинять, но...
Что-то остановило рыцаря, заставило крепко задуматься.
Глупая ситуация получается, очень глупая... Ему, герою, вроде бы пристало драконов истреблять, не глядя, ибо все они твари и сволочи.
Но, с другой стороны, если дама плачет, истинный рыцарь никогда не оставит ее в беде. Пусть даже дама эта – не совсем человек. А точнее – "презренная драконица".
В конце концов, рыцарь в Фэте переборол героя, и герцог, шмыгнув носом, вышел из-за спины ящера. Окликнул:
– Эй!
Драконица подняла на него заплаканные глаза и замерла.
– Чело... век? – неуверенно спросила она.
– Да. Сэр Жруно де Фэт, – рыцарь согнулся в низком поклоне, – герцог Ростисский к вашим услугам, леди!
Драконица ошарашенно кивнула.
– Гюрзилина... А вы что, простите, делаете в моей кухне?
– Смотрю, как вы плачете, – честно ответил Фэт. – И мне это не нравится...
– Но вам-то какое дело? Вы же, наверное, рыцарь? А значит, пришли, чтобы убить меня или Треста?
– Нет, госпожа Гюрзилина. Я пришел за Оком Дракона.
– Ну, вот, еще лучше! – всплеснула лапами Гюрзилина. – Одни за зубом, другой – за глазом...
– Вы не поняли! Я...
Внезапно крышка бочки, стоявшей в углу, отлетела в сторону. Изнутри выскочило что-то мокрое, обвешанное укропом да сельдереем.
– Свободу Курам! – воскликнуло "что-то" и бросилось, смешно перепрыгивая и кудахтая, к выходу из кухни.
Когда до заветной цели оставалось всего пара шажков, мокрая Кура обернулась к недоуменно следящим за ней драконице с Фэтом.
– Козлы! – авторитетно заявила Золотая и скрылась в коридоре.
– Вот сволота! – покачала головой Гюрзилина. – Прилетела вчера, про желания говорила... А я ее взяла и в бочку запихнула, к соленьям – думала, на Новый год приготовить. Ею, конечно, не наешься, но – традиция!.. – драконица закатила глаза. – Впрочем, мы отвлеклись – зачем вам глаз моего супруга?!
– Да не нужен мне глаз вашего супруга! – воскликнул Фэт, разозленный непонятливостью Гюрзилины. – Око Дракона – это драгоценный камень! Из него можно сделать отвар, который исцелит мою возлюбленную, леди Джейн!
– А-а-а... Камень... Точно, точно, как раз у нас он и есть! – припомнила драконица. – Но с чего вы взяли, что Трест или я так просто отдадим его вам?
Фэт тяжело вздохнул, а потом, как мог красочнее, принялся пересказывать всю запутанную историю с того самого момента, как умерла его многострадальная мать.
Под самый конец рассказа из галереи послышался рев:
– Гюрзилина! Жрать неси!
Драконица утерла глаза кружевным платочком, которым даже Фэта можно было спеленать, как младенца, и проворчала:
– Вот скотина! И послушать не даст нормального человека!
И пошла к стоявшей в углу кастрюле.
– Так что, вы мне поможете? – не понял Фэт.
Драконица остановилась. Повернулась к рыцарю и подняла на него тяжелый взгляд.
– Да, помогу, – сказала она наконец. – Если вы поможете мне.
– Но чем? – удивился герцог.
– Я очень не хочу, чтобы муж отдавал этим шулерам зуб. Но в то же время очень хочу получить глаз фрогула. Вы понимаете, о чем я?
– Нет.
– Отберите у треклятого вампира и его дружка глаз да выгоните их к черту! А за глаз фрогула вы получите Око! Ясно?
– Ага, – только и сказал Фэт.
Вампир, играющий с драконом в карты... Уж не Пижон ли это? Хотя мало ли кровососов в Астрате? С другой стороны, если с ящером играет старый знакомец, то можно рассчитывать на помощь: картежник как-никак слово давал!
– Вот иди и отбирай! А я скоро буду! – махнула лапой Гюрзилина.
Фэту не оставалось ничего другого, как отправиться в галерею.
Счет был равный: один-один.
В первой партии удача улыбнулась Тресту: у Пижона на руках было всего две пары, а дракону попал на руки стрит.
Во второй сказался опыт шулера: фулхаус против никчемной пары у крылатого.
Перед третьей партией дракон решил перекусить. А пока жена стряпала на кухне, ящер развалился на каменном полу и принялся рассказывать друзьям байки из его бурной молодости:
– И, помню, закидываю я ее хвост себе на плечо...
Вампир слушал вполуха. Красочные описания любовных похождений молодого Треста мало волновали Пижона. Тем более что невольно вспоминалась Элви, добрая волшебница с факультета Перевертышей. Их немногочисленные, но такие счастливые деньки до того, как треклятому вампиру пришло в голову цапнуть шулера за горло.
Лениво мешая карты, Пижон смотрел в черный зев тоннеля, из которого вот-вот должна была появиться драконица с огромной кастрюлей супа. Но ее все не было.
Зато из коридора, переваливаясь с ноги на ногу, вышел... старый знакомец Фэт!
От удивления вампир даже карты перестал мешать. Уж кого-кого, а недалекого рыцаря в пещере дракона он увидеть не ждал!
Хотя, с другой стороны, не сюда ли, в логово "хитрого змия", стремятся все рыцари Астрата?
Вот только драконов в Карманских горах много, а Фэт забрался именно к Тресту. Почему? Для чего? И как? Через кухню? Или в пещере есть черный ход?
Вопросов было слишком много, а вывод один – если Фэт продолжит так же беспечно разгуливать по пещере, встречи со взбешенным драконом ("Ага, еще одного притащили?!") ему не избежать.
Впрочем, рыцаря подобные мысли определенно не трогали. Поэтому, а может, и по собственной общеизвестной недалекости, он невозмутимо прошествовал – к игрокам и, хлопнув картежника по плечу, радостно воскликнул:
– Пижон, дружище, ты ли это?
– Я, я, – отчаянно стреляя взглядом в сторону Треста, который очень уж недружелюбно рассматривал рыцаря, ответил вампир.
– Вот и отлично! – хмыкнул герцог. – А то, думал, без мордобоя не обойтись... Сворачивайте лавочку!
– Чего? – не понял Пижон.
– Лавочку, говорю, сворачивайте! Мне хозяйка задание дала вас спровадить.
– Ну-ка, ну-ка... – подал голос доселе молчавший Трест. – Какая это хозяйка сказала? Я в пещере хозяин!
– Ты-то? – Фэт громко засмеялся и смерил дракона настолько презрительным взглядом, будто это он был больше ящера в десятки раз. И никак не наоборот! – Да госпожа Гюрзилина мне сказала, какой ты хозяин – только бы на куче золота весь день валялся да монетами в потолок поплевывал! А толку с тебя и вовсе – ноль! Око Дракона давно выкинуть надо, а оно все лежит, глаз мозолит!
– Чего?! – взревел Трест. – Ах, ей и Око не нравится уже...
Сорвавшись с места, ящер подлетел к куче золота и, запустив в нее руку, выудил на свет нежно-голубой камень, размером с хороший булыжник. По форме он напоминал яйцо.
– Вот ей – Око! – и дракон что есть силы швырнул камень в черный зев коридора, ведущего к выходу из его обиталища. – Совсем распустилась! Ну, щас я ей устрою – "толку ноль"! – не теряя времени, Трест нырнул в тоннель, что шел в кухню.
– А теперь, друзья мои, сваливаем, – сказал Фэт, дождавшись, когда дракон скроется из виду. – Хватайте его зуб и побежали. Я только по дороге Око подберу и – прощай-прощай, Карманские горы, со всеми ихними тупыми драконами!
– Не могу, Фэт, – покачал головой Пижон.
– Но почему, черт тебя возьми?! – воскликнул пораженный рыцарь.
– Я должен сыграть третью партию, – сказал вампир грустно. Видно было, что шулер и сам не в восторге от подобного условия, но сделать с этим не мог ничего.
– Да зачем же?! Вам нужен зуб? Так вот он, бери – не хочу!
– Я не могу. Партию надо закончить, – упрямо повторил кровосос. – Долго объяснять, но... так надо.
– Так давай, заканчивай! – неожиданно легко согласился Фэт. – Как там у вас? Вскрываемся? – и перевернул все пять карт, оставленные драконом.
Пижон бросил свои.
По всему выходило, что выиграл третью партию именно дракон: его фулхаус против трех одинаковых у Пижона.
Валентин, сидевший рядом с картежником, истерически захихикал: неужто перли в такую даль, только чтобы так бездарно проиграть?
– Все. Не быть мне человеком, – потупился вампир.
– Мать! И после этого кто-то говорит, что я – тупой! – Фэт ухватил стол за крышку и, поднатужившись, развернул его так, чтобы фул-хаус и "троица" поменялись местами. – Так лучше?
– Да, – радостно воскликнул Пижон. И почему он так же с тем шахтером не сделал? – Теперь можно и бежать, – и, ухватив зуб Треста, вампир первым бросился к выходу.
За ним, не теряя времени даром, устремились Вал с Фэтом.
В коридоре их нагнал страшный рев Треста:
– Проклятие! Мой зуб!
– Похоже, самое время Переноситься, от греха подальше! – сказал Валентин на бегу.
– А ты чего, волшебник? – оживился Фэт. – Ну, ты чуток потерпи, ладно? Сейчас только Око возьмем и тогда... О, а вот и оно! – рыцарь стремглав бросился к лежавшему в трех шагах впереди чудодейственному камню.
А дракон уже, похоже, нырял в тоннель. Рев стал много громче и ближе:
– Убью!!!
– Переноси! – воскликнул Фэт, падая на Око всем телом.
Валентин зашептал под нос заклинание. Слишком медленно... не успеть...
Фэт с ужасом видел, как несется к ним раскрывший пасть дракон. Всего доли секунды разделяли их...
И тут мир вздрогнул и перевернулся. Рыцарь на мгновение зажмурился, а когда открыл глаза, вверху было пасмурное ноябрьское небо.
Рядом лежал Пижон. Он, как и Фэт, еще не до конца поверил в невероятное спасение.
Валентин стоял чуть поодаль.
– Приехали! – объявил он, поймав взгляды спутников. – Бурретаун! – Ангел махнул рукой вправо.
Фэт повернул голову и увидел столицу. Как и в первый раз, ее красота заворожила герцога Ростисского, не позволяя шелохнуться.
Почему-то вспомнился тот день, когда они стояли – меньше недели назад! – с Шаманом под кронами вязов и с холма наблюдали чудо древних архитекторов. Глупо вспоминать то, что было совсем недавно. Но лес опасен, и черт его знает, как там Шаман? Он парень, конечно, хороший, но со своими тараканами в голове. Мог и по шапке получить от какого-нибудь Деда Мороза – сам Шаман хилый, а деды – они разные бывают!
Рыцарь и не заметил, что до сих пор лежит с открытым ртом и все так же восхищенно созерцает Бурретаун.
– Вставай давай, Фэт, – вампир помог герцогу подняться. – Холодно на траве жухлой валяться – декабрь уже на носу!
– Чепуха, – со знанием дела сказал рыцарь, отряхивая испачканные грязью штаны. – Я вон, на турнире, дня четыре назад, в одних трусах бился – и ничего!
Вал с иронией покосился на Пижона, но тот ничего не сказал.
– Вы в город идете? – спросил Фэт, поднимая лежащее на траве Око.
– Нет, нам в другое место, – покачал головой Пижон.
– А, ну тогда бывайте! – рыцарь уже развернулся, чтобы уйти, но вампир окликнул его:
– Фэт!
– Что такое? – нехотя развернулся герой. В мечтах он уже сидел в королевской кухне и пытался затолкать огромное яйцо (читай Око) в достаточно небольшой котелок.
– Я... это... За мной еще один должок...
– Да будет тебе, дружище! – отмахнулся, как от назойливой мухи, Фэт. – Если бы не твой друг-волшебник...
– Валентин, – кивнул ангел.
– Очень приятно... Так вот – если б не он, беседовать бы мне сейчас не с вами, а кишками дракона!
– Да будет тебе...
– Все! Мы – в расчете! Ты, вместо того, чтобы о долгах своих думать, лучше скорее становись человеком! Так что, как станешь, сразу приезжай ко мне! Мы с тобой по пиву купим, посидим, побеседуем... – Фэт подмигнул вампиру и вразвалочку пошел к городским воротам.
– Забавный парень! – хмыкнул Валентин, глядя рыцарю вслед. – Вроде простой, а как легко спас тебя от проигрыша! Мне такой способ даже в голову не пришел!
– Да он и в прошлый раз меня выручил, – сказал Пижон рассеянно. – Хорошо, что ты его вытащил.
– Я же ангел, не забывай! – фыркнул Странник.
– А с тем егерем ты обошелся не слишком по-ангельски...
– Если бы я не высосал его Сток, мы бы сейчас вместе с твоим приятелем тряслись в желудке у дракона! – парировал Вал.
– Ну, хорошо, хорошо. Ты всех спас!
– Да при чем тут это?!
– Но ты же ангел!
– А ты – вампир!
– И что?
– И то!
– Да иди ты!
Вот так, обмениваясь пустыми репликами, друзья и пошли к землянке Хорхиуса.
И никто из них уже не видел, как Фэт бьет морды стоящим на входе стражникам: бедолаги посмели сказать, что без грамоты взъезд запрещен даже герцогу.
В логове Крылана было немного мрачно, но просторно и свежо. По крайней мере запах сырости не так сильно бил в ноздри.
С другой стороны, крик Смотрящего вряд ли можно было назвать "бальзамом для ушей":
– Маску?! Да из-за твоего дурацкого задания они все, – он махнул рукой в сторону тролля, с безразличным видом стоявшего у выхода из логова, – передохнут!
– И ничего нельзя сделать? Разве нет другого способа им помочь? – воскликнула Элви. Перепалка с Крыланом длилась уже не менее получаса, а он все не уступал.
– Почему же? Есть! Давай просто их убьем! Тогда им не надо будет мучиться! Охотно верю, что Лабиринт за пять веков мог надоесть любому.
– Но зачем Бинбо Маска? Зачем он шлет тебе еду, питье, если знает, что до возвращения в Астрат он все равно не доживет!
– Ну, почему же? Он ведь не просто клоун, а самый настоящий маг... Ганрич, ты не мог бы оставить нас минут на десять? – попросил тролля Крылан.
Верзила кивнул и вышел.
– Так вот, он – маг. Причем – Великий. Уж я в этом толк знаю! Только ему под силу было скинуть путы Исхода, а потом одеть их на собственные плечи вновь.
– Что? – не поверила ушам Элви. – Он что... сам решил Изойти?
– Да, – мрачно сказал Крылан. – Все на самом деле гораздо проще, чем может показаться... В твоих глазах – вопрос: зачем клоун снова оплел себя путами Исхода? А ведь ответ – проще не бывает! Бинбо не протянул бы в новом, "очищенном" мире и дня. Потому что стал бы единственным орком среди людей. Даже больше – единственным НЕчеловеком. Даже его Маска не спасла бы от вил самых обычных крестьян. Не говоря уже о настоящих воинах. По этой же причине сидящие в Лабиринте орки, эльфы, тролли не могут выйти на поверхность, хотя подземные катакомбы давят на мозг. Их мучают нестерпимые мигрени, но они терпят... Из-за того, что все еще верят в счастливый Исход в мир себе подобных. Ведь орки, эльфы, гоблины и прочие нелюди вовсе не в Великое Никуда отправились. Мне даже порой кажется, что кто-то нарочно отделил вас, людей, от них. Мелкие сошки, вроде фрогулов, дроверов и прочих в расчет не идут. А шахтеры с егерями и горцами – скорее люди, чем гномы, эльфы или тролли. Вот такая вот история, Элви. Может, и слишком запутанная, но правдивая. Единственное, что я до сих пор понять не могу, это как удалось неизвестному нам существу разделить так четко людей и нелюдей.
– Но... – убедившись, что Смотрящий закончил, подала голос Элви. Слова давались с трудом, потому что волшебница еще не до конца пришла в себя после шока: выходит, даже в Академии не знают на стоящей правды? Или просто не хотят говорить? – Почему же Ганрич с приятелями все еще живы? Они же – не маги?