- Я Джиллан, пленница воина из-за моря, привезенная в долины Высокого Халлака и пришедшая сюда по своей собственной воле, - я говорила ему правду, потому что знала, что он имеет право знать правду.
Он отбросил фату в туман, а потом нарисовал в воздухе между нами какой-то узор, и слабое мерцание света возникло там, где двигался его палец. Но его улыбка погасла, и на его лице появилось такое выражение, словно он с чем-то боролся.
- Мы связаны накидкой - и это не случайность, а судьба. Но я прошу тебя об одном, Джиллан, если у тебя есть то, что ты называешь двойным зрением, постарайся, по крайней мере некоторое время, смотреть обычным зрением - все другое опасно.
Я не знала, как мне это сделать, но напряженно пыталась представить под своими ногами зеленую траву и яркие краски вокруг. На мгновение одна картина наплыла на другую, а потом я снова оказалась среди всего этого великолепия - закутанная в зелено-голубую накидку, вышитую каплями драгоценных камней. И у Херрела внезапно появилось другое лицо, более похожее на человеческое и чрезвычайно привлекательное, но та, другая его внешность мне нравилась больше.
Не говоря больше ни слова, он взял меня за руку, и мы вместе вышли из туманной страны ничто в зеленую рощу с цветущими деревьями. Там я снова нашла своих спутниц, и каждую из них сопровождал мужчина, подобный Херрелу; они сидели на траве, ели и пили, каждая пара из одной тарелки, принадлежащей только ей, так как это было в обычае долин во время свадеб.
В стороне стояли другие мужчины, и они были без спутниц. Празднующие, казалось, не замечали их. Когда мы проходили мимо этих мужчин, они все повернулись и уставились на нас. Один из них со сдавленным криком выступил вперед, и это не обещало нам ничего хорошего. Но двое других оттащили его назад в свою группу. Херрел завел меня в маленькую нишу между двумя цветущими деревьями, исчез, а потом вернулся назад с едой и питьем в хрустальных сосудах или, по крайней мере, мне это так показалось.
- Смейся, - тихо сказал он мне, - Покажи счастье невесты, потому что здесь есть те, которые за нами наблюдают, и то, о чем мы с тобой будем говорить, не предназначается для других ушей и не соответствует их мыслям.
Я отломила кусок пирога и поднесла его к своим губам. Мне удалось улыбнуться и даже рассмеяться, но внутренне я все время была начеку.
- Я желаю тебе счастья, - Херрел тоже улыбнулся, поднимая свой бокал и отпивая пенистую, янтарного цвета жидкость.
- Но, может быть, это невозможно, - тихо возразила я, - Это то, что ты хотел сказать мне? А если это так - то зачем?
Он протянул мне бокал, чтобы завершить церемонию поздравления. Я отпила, но над краем бокала мой взгляд задержался.
- Для этого есть основания, моя Леди. Сначала первое: это не предназначалось ни одной из вас, - он коснулся накидки, которая все еще ниспадала с моих плеч зелено-голубым великолепием. - По Праву Братства они не могли отвергнуть мои притязания. Но никто из них не верил, что мою накидку выберет невеста. Ты сделала плохой выбор, Джиллан, потому что я в этом обществе самый незначительный… Он произнес это легко, без боли и стыда, но так, что его происхождение сразу стало ясно и на это нельзя было не обратить внимания.
- Я не верю этому.
- Улыбайся! - Он отломил себе кусок пирога. - Ты говоришь так из вежливости, моя леди.
- Я говорю то, что чувствую.
Теперь он стал серьезен, его глаза изучали мое лицо, словно он мог проникнуть в мои мысли и прочитать их содержание: как то, что мне было известно, так и то, о чем я даже не догадывалась. Потом он глубоко вздохнул:
- Ты ошибаешься. Все время случается так, что я спотыкаюсь там, где остальные легко достигают своих целей. Я с ними одной крови, но во мне что-то не так, так что иногда я могу распоряжаться своими силами, а иногда они мне изменяют. Таким образом, ты выбрала человека, которого его сородичи оценивают очень низко.
Я провела рукой по накидке на моих плечах.
- Но было же что-то, что привлекло меня, и, кажется, на этот раз твои силы не отказали тебе.
Херрел кивнул:
- И таким образом я получил то, что для меня не предназначено…
- И это и есть основание опасаться несчастья? - Я не верила, что он опасается этого. Он, конечно, был воин не из последних, несмотря на то, что он думал о себе сам.
- Ты не понимаешь, мягко произнес он. - Я могу только то, о чем ты узнала в первый час нашего знакомства, и, возможно, с этого часа у нас впереди не будет гладкой дороги. Мы запросили у вас двенадцать и одну невесту, но наш отряд насчитывает почти в два раза больше воинов. Мы предоставили выбор колдовству и судьбе, но некоторые из оставшихся никак не могут согласиться с тем, что выбор пал не на них. Кроме того, ты назвала себя пленницей людей из-за моря и ты не из одного из родов Высокого Халлака, потому что ни один из его жителей не может видеть нашего второго лица. Поэтому ты можешь быть нашей дальней родственницей…
И поэтому не принадлежать к человеческому роду? - спросила я сама себя.
- Не позволяй никому обнаруживать, что ты видишь наши вторые лица, - предупредил он меня, - Они не доверяют тем, которые не такие, как они и, вероятно, еще меньше будут доверять той, которая выбрала мою накидку.
Некоторое время мы молчали, потом я спросила:
- Это ваш лагерь?
- На один-два часа, - улыбнулся он. - Если ты попытаешься увидеть замок или стены какого-нибудь огромного замка, ты напрасно стараешься, моя леди. У нас нет другого дома, кроме степей.
- Но вы же уедете отсюда - это часть договора. Куда мы поедем?
- На север, далеко на север, а потом на восток, - рука его легла на застежку с молочно-белым камнем. Мы изгнанники и теперь снова хотим вернуться на родину.
- Изгнанники? Из какой страны? Из-за моря? - Может быть, мы были дальними родственниками по крови.
- Нет. Наша родина может находиться далеко в пространстве и во времени, но она неотделима от этой земли. Мы происходим из очень древнего народа Высокого Халлака - очень юный народ. Раньше для нас не было границ, если мы хотели странствовать. Все наши мужчины и женщины обладали силами, которыми они могли пользоваться по своему желанию. Хотел кто-нибудь ощутить свободу скачущего галопом коня - он мог стать этим конем. Или соколом, или орлом, парящим в воздухе. Если ему хотелось иметь богатую одежду или драгоценности, он получал их с помощью своих способностей, и они исчезали, когда это великолепие наскучивало их владельцу. Но только обладание такими силами и их использование приносило с собой огромную скуку, потому что со временем не осталось больше ничего такого, что можно было бы пожелать, никаких новых впечатлений для глаз, сердца и души.
А потом пришло время опасности, потому что мы становились все более беспокойными и обращались от известного к неизвестному. Потом мы распахнули двери запретного и развязали силы, которые не смогли контролировать. Мы становились все старее и слабее. И некоторые из нас, снедаемые беспокойством и любопытством, стали искать других развлечений. Они высвобождали то, что они чаще всего не понимали, и смерть нависла над страной. Мужчины, бывшие до сих пор друг для друга братьями, теперь встречали друг друга с недоверием и даже ненавистью. Они убивали друг друга мечами и другими способами, которые были намного хуже.
После одного из больших сражений на нас наложили обязательства. С этого времени каждый из нас, кто рождается с беспокойным духом, должен покинуть страну, в которую вернулся наш народ, и превратиться в странника. Не было никакого свободного выбора, хотя некоторые из нас и выбрали бы эту жизнь, потому что они рассматривались как потенциальные нарушители мира, который должен был неукоснительно поддерживаться, иначе наша раса исчезла бы с лица земли. И каждый из нас, обладающий беспокойным духом, должен был странствовать некоторое количество лет, пока звезды на небе не образуют новый узор. Когда это происходило, они должны были отыскать Врата и просить разрешения войти. И если они выдерживали проверку, то могли вернуться на родину, к своему народу.
- Но люди Высокого Халлака говорили, что они знали Всадников с тех пор, как пришли в эту страну…
- Продолжительность жизни людей и наша не одинакова. Но теперь приближается день, когда мы снова должны попытать счастья у Врат. Но удастся наше возвращение или нет, наш род не должен вымереть. Поэтому мы и взяли невест у людей. Мы хотим, чтобы у нас были потомки.
- Полукровки не всегда обладают такими качествами, как чистокровные…
- Это правда. Но, моя леди, ты забываешь, что мы все же обладаем некоторыми способностями, и не все изменения, которые мы можем совершить, являются обманом зрения.
- Но будут ли глаза девушек ослеплены и далее? - Она взглянула на двух своих спутниц, которые были в таком восторге под влиянием колдовства, что видели только тех, с кем делили кубок и тарелку. Хорошо ли это было или нет, я не могла сказать.
- Они будут видеть только то, - ответил он, - что захочет тот, чью накидку они носят.
- А я?
- А ты? Может быть, если ты всеми силами будешь стараться делать это, ты будешь видеть то, что видят другие. Теперь, основываясь на своем опыте воина, я могу сказать, что для тебя будет лучше, если ты будешь видеть только то, что видят другие. Мои спутники будут недовольны, если узнают, что у тебя есть воля, с которой они не могут совладать. За наше счастье, моя леди…
Его тон изменился так внезапно, что я сначала была ошеломлена, но потом насторожилась. Сзади к нам кто-то приближался. Но я сделала вид, что ничего не заметила, и глядела на Херрела так, словно он был единственным во всем мире.
Тот, кто подошел, молча стоял позади, он был один, и от него облаком исходило какое-то беспокойство… Ненависть? Нет, в нем было слишком много презрения. Это было что-то вроде досады, направленной против низшего члена группы, гнев за то, что тот осмелился воспротивиться его воле, в которую подошедший так верил.
- А, Хальзе, ты пришел, чтобы выпить за невесту? - Херрел взглянул на того, кто стоял позади меня. На его лице не было заметно и следа беспокойства. Однако голос его стал острым, как лезвие боевого ножа, и я была уверена, что Хальзе не был другом Херрела, а относился к тем, кто завидовал ему, потому что волшебство накидки Херрела принесло ему успех. Но я продолжала смотреть на Херрела с таким же восторгом, с каким другие девушки смотрели на своих избранников.
- Кажется, Херрел, который всегда был так неловок, все же преуспел в волшебстве, - заметил подошедший с видимой насмешкой. Позволь посмотреть, насколько тебе это удалось, позволь посмотреть, что за невеста подобрала твою накидку.
Одним быстрым движением Херрел оказался на ногах, готовый принять вызов насмешника.
- Мой Лорд? - я схватила его руку, гладкую и холодную. - Мой лорд, что это?
Он поднял меня, и я, наконец, смогла увидеть стоявшего за моей спиной. Он был на пару дюймов выше Херрела, и его тело, такое же стройное и мускулистое, как и у Херрела, было намного шире в плечах. Но в целом от своих спутников он отличался только тем, что его брюки и сапоги были из коричневого меха и на застежке его пояса был небольшой красный камешек. Но, хотя внешне они походили друг на друга как братья или близкие родственники, внутренне они сильно отличались друг от друга, и то, что находилось у них внутри, сильно рознило их. Гнев, надменность и самоуверенность одного из них были так велики и он считал, что ничто в мире не сможет устоять против его вопи, - это был Хальзе. А для меня он был тем, кого я должна была избегать, как испуганная маленькая мышка спасается бегством от охотящейся совы.
- Моя леди, - Херрел все еще сжимал мою руку. - Я хочу представить тебя моим спутникам-всадникам. Это Хальзе, Сильная Рука.
- Мой Лорд, - я постаралась быть мужественной и как можно лучше сыграть свою роль. - Я очень уважаю твоих друзей и спутников, - мои слова были формальными и я надеялась, что в них не заметно фальши.
Глаза Хальзе пылали не зеленым, а красным, и улыбка его была похожа на удар бича по голому телу того, на кого он смотрел.
- Воистину, это прекрасная леди, Херрел. На этот раз счастье было на твоей стороне. Но что получит леди от такого счастья?
- Мой Лорд? Я знаю, что вы имеете в виду. Но пламя, сжигающее меня, - огромное блаженство, и оно мое в этот час.
Этими словами я ответила ему на его удар бича, хотя это и не входило в мои намерения. Он, улыбаясь, отошел, но это была вынужденная улыбка, за которой он с трудом сдерживал кипящую в нем ярость.
- Пусть и дальше это будет так же приятно, - он поклонился и пошел прочь, не сказав на прощание ни слова.
- Так и будет, - заметил Херрел. - Но я думаю, что нам предстоит борьба. И ради всего святого, Джиллан, контролируй свой язык, свою улыбку и даже свои мысли! Хальзе и представить себе не мог, что он уедет отсюда без невесты и что мне повезет там, где он потерпит неудачу, и это вдвойне разозлило его. А теперь пошли, время не ждет.
Я увидела, что остальные тоже поднялись, и праздник кончился.
Херрел обнял меня рукой за талию, и мы вместе с другими парами пошли к тому месту, где нас ждали лошади.
Меня привезли сюда на лохматом горном пони, но эти лошади были совсем другими. У них была странная пятнистая шерсть, серая и черная, и благодаря этой расцветке они сливались с зимним ландшафтом, когда стояли неподвижно. Потом мы снова вернулись из весны в зиму.
Лошади Всадников были большими, более гибкими и длинноногими, чем все другие лошади, которых я видела в долинах. Покрывала на седлах были из меха, а сами седла маленькие и немного неуклюжие. Некоторые из лошадей были навьючены тюками, хотя мне показалось, что мы, по-видимому, не взяли с собой ничего, чем мы подкреплялись во время свадебной церемонии; так же как мы не взяли с собой ничего из оставленных нами палаток.
И так мы поехали прочь от долины Свадьбы, и хотя я сама не чувствовала себя настоящей невестой, но считала Херрела своим женихом. Было ясно, что я ни с кем больше не могла разделить свои чувства и свое общество и, таким образом, снова оказалась в стороне от тех, с кем мне придется жить.
Лошади бежали быстро и неутомимо. Я не могла себе и представить, что какие-нибудь четвероногие могли быть способны на такое. Проходили часы, по время теперь не имело никакого значения. Может быть, Всадники с помощью своего волшебства могли изменять ход времени. Вероятно также, что в пище и питье, которые мы съели и выпили, было что-то прогоняющее голод и усталость, потому что все это время мы не ели и не отдыхали. Мы ехали всю ночь, весь следующий день и всю следующую ночь. Лошади не знали усталости, и все это было словно во сне. Не думаю, что мои спутницы замечали ход времени, они ехали словно в трансе, и на их лицах застыло выражение восхищения.
Наконец, мы миновали степи и въехали в высокогорную область, здесь я впервые за все время увидела сооружение, сделанное руками человека: стену в два человеческих роста, сложенную из камней, и хижину с крышей из ветвей и кустарника. Или это видела только я, потому что услышала, как Кильдас сказала:
- Мой Лорд, как прекрасен этот зал!
И я сконцентрировалась на том, чтобы видеть то, что должна была видеть. А потом въехала во двор, окруженный каменными строениями с крышами из дерева, украшенными искусной резьбой.
Херрел повернулся ко мне:
- Здесь мы отдохнем, а потом поедем дальше, моя леди.
Когда я спешилась, на меня нахлынула такая усталость, какой и давно не чувствовала, хотя и должна была чувствовать, и подумала, что мне нравится то, что Херрел не стал поддерживать меня и помогать мне. Мой отдых начался с дремоты, которая перешла в глубокий сон.
Я проснулась в полной тьме! И услышала возле себя спокойное дыхание. Я поняла, что на кровати рядом со мной кто-то лежит. Напрягшись, я лежала и прислушивалась. Но кроме равномерного дыхания, больше не было слышно никаких звуков. Но я проснулась, внутри меня прозвучал ясно слышимый зов.
Было очень темно, и я осторожно поднялась. В помещении было тепло, словно в камине горел яркий огонь, но здесь не было ни камина, ни огня. На мне было только нижнее белье, но холодно не было. Зато какой-то холод разливался внутри меня. И внезапно стало очень важно увидеть не только это помещение и кровать, но и то или того, кто лежал на этой кровати и спал.
Мои голые ноги ступили на мягкий мех, которым был выстлан пол. Я делала шаг за шагом ощупывая руками пространство вокруг себя, чтобы не наткнуться на мебель. Откуда я знала, что впереди меня находится источник света, наполнявший меня потребностью что-нибудь увидеть?
Стена, вдоль которой я шла с вытянутыми руками, которые не повиновались моей воле. Окно со ставнями, закрытыми на засов. Мои пальцы сдвинули засов, и я распахнула ставни. Яркий лунный свет ворвался внутрь, и все вокруг стало хорошо видно.
- Appp… - голос или рычание?
Я обернулась и взглянула на кровать, где только что лежала.
Что это подняло голову и взглянуло на меня зелеными глазами? Мех, гладкий блестящий мех и острые зубы-клинки, обнаженные во внезапно пробудившейся ярости. Горная кошка… и не кошка. Губы приподнимались и клыки обнажались все больше, готовые рвать и поглощать… Это было самым ужасным и отвратительным из всего, что я видела до сих пор.
ЭТО ТО, ЧТО ТЫ ВЫБРАЛА!
В то мгновение, когда в моей голове прозвучали эти слова, я подавила зарождающуюся внутри меня злобу. Может быть, это тот, другой, пытался добиться меня и изменить мою судьбу. И то, что я увидела, было двояким, одно под другим, серебристая шкура, гладкий мех, звериная маска на лице. Только зеленые глаза оставались все теми же. И они горели готовностью к бою. Когда они открылись, в них были разум и понимание.
Я подошла к тому, кто был одновременно и зверем, и человеком. И потому, что я смогла увидеть в нем человека, я больше не испытывала страха перед тем, кто находился рядом со мной в комнате. И боялась только того, что разбудило меня и направило к окну.
- Ты Херрел, - сказала я человеку-зверю. И после этих слов он снова превратился в человека, а зверь исчез, словно его никогда не было.
Но ты же видела меня другим, - это было утверждение, а не вопрос.
- В лунном свете… да.
Он встал с постели и теперь стоял у того ее конца, где были его ноги. Повернувшись к двери, он помахал рукой в воздухе и пробормотал несколько слов на языке, которого я не понимала.
На двери появился свет, но не серебристый, как свет Луны, а зеленоватый, как от светильников Всадников, и от этого света протянулись две световые дорожки, одна к кровати, возле которой стоял Херрел, а другая к моим ногам.
Я снова увидела смешение человека и зверя, на этот раз потому, что в нем закипал гнев. Херрел набросил на плечи накидку и пошел к двери. Но, положив руку на запор, он остановился и взглянул на меня.
Может быть, это и к лучшему… Да, к лучшему. Только, - теперь он говорил мне, а не сам себе, - они должны увидеть, что ты испугана. Ты можешь кричать?
Я не могла понять, что он задумал, но доверилась ему, собрала все свое мужество и закричала, сама удивляясь тому, какую ноту ужаса мне удалось вложить в этот крик.
Тишина в здании царила недолго. Херрел распахнул дверь, а потом снова отскочил назад ко мне. Его руки обняли меня, словно он утешал меня, и прошептал мне на ухо, что я и дальше должна разыгрывать испуг.