- Вероятно, мало путешественников выбирают себе дорогу через леса, - заметил я.
- Обычно я грабил за границами леса, - согласился мужчина. - Но случалось поживиться и в самых дебрях, - добавил он, посмотрев на девушку-рабыню.
Та залилась краской.
- В тот день, когда меня схватили, - он снова перевел взгляд на Самоса, - я решил попытать счастья на лесной тропе. Но счастье мне изменило.
Самос усмехнулся.
- Решил поохотиться на женщин, - продолжал разбойник, - и вот - сам оказался их добычей.
Девушка рассмеялась.
Мужчина, нахмурившись, опустил голову. Затем он снова взглянул Самосу в лицо.
- Когда меня отправят на галеры?
- Ты силен, красив, - вслух размышлял Самос. - Какая-нибудь богатая женщина наверняка заплатит за тебя неплохие деньги.
С яростным воплем человек попытался вскочить на ноги. Он был так силен, что двоим стражникам едва удалось его удержать.
Самос обернулся к девушке-рабыне.
- А ты как считаешь? - поинтересовался он. - Что мне с ним сделать?
- Продайте его женщине! - со смехом воскликнула она.
Мужчина в цепях глухо зарычал.
- Тебе знакомы северные леса? - спросил я у него.
- Какой мужчина может сказать, что он знаком с лесами? - воскликнул раб.
Я внимательно наблюдал за ним.
- Я могу жить в лесу, - продолжал он, - и сотни квадратных пасангов в южной и западной его части мне действительно знакомы. Но не более того.
- Тебя захватила банда женщин-пантер?
- Да.
- И ты знаешь имя их предводительницы?
- Вьерна.
Самос посмотрел на меня.
- Ты свободен, - сказал я мужчине и, обернувшись к стражникам, добавил: - Снимите с него цепи.
Стражники ключом отперли замки на наручниках и кандалах мужчины. Тот от удивления не мог вымолвить ни слова.
Рабыня тоже лишилась дара речи. Она обеими руками вцепилась в кувшин с пагой и замерла с широко раскрытыми глазами.
Я вытащил из-за пояса кошель с золотом и отсчитал Самосу пять монет в уплату за приобретенного мужчину.
Он стоял перед нами без цепей, ничего не понимая и потирая затекшие запястья, не сводя с меня вопрошающего взгляда.
- Я - Боск, из дома Боска в Порт-Каре, - пояснил я. - Ты свободен. Можешь идти и делать все, что пожелаешь. Я же рано поутру отправляюсь в северные леса. Захочешь присоединиться - жди меня у центральных морских ворот на канале.
- Да, капитан, - ответил он.
- Самос, - обернулся я, - можно попросить тебя предоставить ночлег этому человеку?
Самос утвердительно кивнул.
- Ему потребуется также одежда, еда и оружие, которое он сам для себя выберет. - Я посмотрел на мужчину и усмехнулся: от него все еще исходило зловоние рабских клетей, в которых он провел все это время. - И хорошо бы дать ему отмокнуть в горячей ванне с ароматическими солями.
Я подошел к человеку.
- Как твое имя? - спросил я.
Теперь он имел свое имя: он был свободным.
- Римм, - с гордостью ответил он.
Я не спросил, из какого он города. Разбойники не любят об этом говорить.
Девушка-рабыня, отошедшая при таком повороте дел на два-три шага от нас, теперь испуганно поспешила в дальний конец зала.
- Стой! - бросил я ей вслед.
Она съежилась от страха. В короткой шелковой рабской тунике девушка была возбуждающе красива: длинноногая, смуглая, черноглазая. Ее зрачки расширились от ужаса.
- Сколько ты хочешь за нее? - спросил я у Самоса.
Тот пожал плечами.
- Четыре золотых, - с явным безразличием бросил он.
- Покупаю, - сказал я и протянул Самосу четыре золотые монеты.
Девушка не сводила с меня испуганного взгляда.
Один из стражников принес Римму тунику, и тот с видимым удовольствием надел ее на себя. Затем подпоясался широким ремнем с громадной пряжкой и откинул со лба спадающие волосы.
Я посмотрел на девушку. В глазах у нее застыла немая мольба. Но горианина таким взглядом не проймешь. Я кивнул в сторону Римма.
- Ты принадлежишь ему, - коротко распорядился я.
- Нет! Нет! - закричала она и бросилась к моим ногам. - Пожалуйста, хозяин! Пожалуйста!
Она подняла заплаканные глаза и прочла на моем лице непреклонную решимость привыкшего повелевать германского мужчины. Губы ее задрожали. Она бессильно уронила голову.
- Как ее имя? - спросил я у Самоса.
- Она будет носить то имя, которое дам ей я, - сказал Римм.
Рабыня завыла от тоски. Теперь ее лишали не только прежней жизни, но и прежнего имени. По горианским законам, раб - это животное, не имеющее ничего своего, даже имени.
- В какой комнате разместить на ночь этого человека? - спросил один из стражников.
- Отведите его в те большие залы, что мы предоставляем знатным работорговцам из далеких городов, - распорядился Самос.
- В торианскую комнату? - уточнил стражник. Самос утвердительно кивнул.
Тор - богатейший город, окруженный пустыней, известен своей роскошью и любовью к неге и изысканным удовольствиям.
Римм за волосы поднял девушку с колен.
- Отправляйся в торианскую комнату и приготовь мне ванну, вина и фрукты, - приказал он. - Захвати с собой косметику, колокольчики и все, что тебе понадобится, чтобы сделать мой отдых особенно приятным.
- Да, хозяин, - пробормотала девушка.
Римм продолжал держать ее за волосы, развернув лицом к себе.
- Хозяин желает, чтобы я выразила ему свою готовность подчинения? - едва слышно произнесла она.
- Да, - ответил Римм.
Она опустилась на колени и устремила на него покорный взгляд.
- Я буду вашей рабыней, - произнесла девушка традиционную формулу новообращенной горианской рабыни. Затем, стоя на коленях, низко склонила голову и протянула Римму руки, скрещенные в запястьях, словно предлагая надеть на них наручники. Сейчас она была особенно красива. - Я ваша рабыня, хозяин, - пробормотала она.
- А теперь - бегом в торианскую комнату, - распорядился Римм. - Там мы посмотрим, что ты за рабыня.
- Позволено ли мне будет узнать свое новое имя? - спросила девушка.
Римм окинул ее изучающим взглядом.
- Я буду звать тебя Карой. Девушка покорно опустила голову.
- Иди, Кара, - приказал Римм.
- Да, хозяин, - послушно прошептала она и, легко поднявшись на ноги, быстро выскочила из комнаты.
- Благодарю вас за девчонку, капитан, - сказал Римм.
Я кивком головы принял его благодарность.
- А теперь, благородный Самос, - довольно дерзко заявил Римм, - я был бы вам очень признателен, если бы вы отправили кого-нибудь поднять с постели кузнеца, чтобы он снял с меня этот ошейник.
Самос кивнул.
- Я был бы также очень вам благодарен за ключ от ошейника Кары. Хочу надеть на нее другой, свой.
- Хорошо, - ответил Самос. - И что на нем будет написано?
- Ну, например: "Я - рабыня Кара. Я принадлежу Римму, разбойнику", - заявил Римм.
- Хорошо, - снова согласился Самос.
- А кроме того, - продолжал Римм, - прежде чем я отправлюсь в торианскую комнату, я бы очень хотел получить меч, щит, нож и лук - длинный крестьянский лук со стрелами.
Чувствовалось, что он понимает толк в оружии.
- Ты случайно не из воинов? - поинтересовался я.
- Возможно, - уклончиво усмехнулся он.
Я протянул ему кошель с золотом, откуда недавно доставал монеты, чтобы расплатиться за его освобождение и покупку этой заносчивой длинноногой рабыни. Он взял кошелек, подкинул его на ладони и бросил Самосу. Тот поймал его с завидной ловкостью.
Римм собрался уходить.
- Проводи меня в оружейный зал, - обратился он к одному из стражников. - Я выберу себе оружие.
И в сопровождении стражников, не оглядываясь, вышел из зала.
Самос взвесил на ладони кошель с золотом и сказал:
- Он не скупясь платит за свой ночлег.
- Щедрость доступна лишь свободному человеку, - отозвался я.
Очевидно, золото мало что значило для Римма. Во мне крепло подозрение, что некогда он был одним из воинов.
- Думаешь, ты его когда-нибудь еще увидишь? - поинтересовался Самос.
- Надеюсь, - ответил я.
Мы стояли посреди этого громадного, опоясанного галереями зала с высокими узкими окнами, напоминающими бойницы, - Самос, в желто-синем одеянии рабовладельца, и я, в богато расшитых золотой нитью одеждах торговца, под которыми неизменно носил алую тунику воина. Факелы, потрескивая, пылали на стенах, и отбрасываемые предметами колеблющиеся тени привносили в комнату ощущение чего-то таинственного, замершего в настороженном ожидании.
Мы склонились над игровой доской с расставленными на ней красными и желтыми деревянными фигурами.
- Копьеносец - к тарнсмену у бара, на девятую клетку, - сказал Самос.
Я все рассчитал правильно. Этот ход я предвидел.
- Лучник - к тарнсмену убара, шестая клетка, - сказал я и, развернувшись, зашагал к выходу из зала. У широких двустворчатых дверей я остановился и оглянулся.
Самос оторвал взгляд от доски. Он поднял на меня глаза и развел руками.
- Ты победил, - огорченно признал он. Прощаясь, я продолжал смотреть на него.
- Ты не передумаешь? - спросил Самос.
- Нет, - ответил я.
2
Я СОБИРАЮ ИНФОРМАЦИЮ
- Здесь, - сказал наконец Римм. - Вон там, на берегу, справа по борту.
Рабыня Кара в короткой тунике грубой вязки без рукавов, в ошейнике, босая стояла у него за спиной. Я прищурил глаза, но ничего разглядеть не смог.
- Подзорное стекло, - протянул я руку. Стоявший рядом Турнок, бывший крестьянин, отдал мне стекло. Я раскрыл его и внимательно осмотрел берег. Высоко на склоне я различил две пары длинных брусьев. Нижняя часть их уходила в землю, судя по всему, довольно глубоко, а верхние концы попарно сходились и были скреплены между собой, напоминая таким образом две громадные буквы "А", у которых отсутствовали горизонтальные перемычки. С верхних, сходящихся, концов каждой такой "буквы" свисал кожаный ремень, к которому за запястья была привязана девушка в короткой тунике из шкуры лесных пантер.
Ноги обеих девушек не доставали до земли, и весь вес их тела приходился на связанные руки. Это были захваченные в плен женщины-пантеры. Головы их безвольно свисали вниз, а ноги широко раздвинуты и привязаны к противоположным нижним концам брусьев.
Здесь находился обменный пункт, и таким образом разбойники демонстрировали проходящим мимо кораблям пойманную ими и выставленную на продажу добычу.
Мы находились в пятидесяти пасангах от крупного портового города Лидиуса, расположенного в устье реки Лаурии. Вдаль от побережья уходили бескрайние северные леса. Зрелище было великолепное.
- Спустить паруса, - распорядился я.
- Спустить паруса! - громовым голосом повторил Турнок мой приказ.
Немедленно часть матросов взобралась по веревочной лестнице на мачту и рассыпалась по всей длине реи. Остальные принялись натягивать канаты, идущие к нижнему концу треугольного паруса, поднимая его таким образом к рее. Находившиеся на поперечной перекладине начали осторожно скатывать парус и привязали его затем к рее, после чего спустили ее и уложили вдоль палубы. Мачту я решил не спускать, поскольку мы вовсе не готовились к сражению, и она осталась закрепленной в мачтовой шахте. Весла также были втянуты внутрь гребного трюма, и галера, влекомая ветром и волнами, управляемая лишь стоящими на рулях матросами, медленно пошла к берегу.
- Там на берегу человек, - заметил я. Человек поднял руку. На нем тоже были кожаные одеяния, а на боку висел меч. Волосы его были длинные и густые.
Я протянул подзорное стекло стоящему рядом Римму. Тот взглянул на берег и усмехнулся:
- Я его знаю. Это Арн.
- Из какого он города? - спросил я.
- Он из леса, - ответил Римм.
Я рассмеялся. Римм тоже. Было более чем очевидно, что этот человек - разбойник.
Теперь к нему присоединились еще четыре или пять одетых подобным образом человек с волосами, перетянутыми сзади ремнями из шкуры пантеры. Все они, несомненно, принадлежали к одной банде. У некоторых через плечо были перекинуты луки, двое держали в руках копья.
Человек, которого Римм назвал Арном, двинулся в нашем направлении и, пройдя между двумя парами экспозиционных приспособлений, подошел к краю воды. Здесь он общепринятыми жестами изобразил универсальное понятие меновой торговли, сначала сделав вид, будто берет что-то у нас, а затем будто что-то предлагает нам.
Одна из висящих между двух перекладин девушек приподняла голову и остановила свой исполненный безысходной печали взгляд на нашем корабле, скользящим по зеленым волнам Тассы.
Кара с отвращением смотрела на беспомощно висящих девушек, на мужчину, остановившегося у самого края воды, и на его соплеменников, оставшихся на возвышении.
- Все мужчины - животные, - процедила она сквозь зубы. - Ненавижу их! Ненавижу!
Я ответил мужчине на берегу тем же универсальным жестом, подтверждающим, что я прибыл для торговли, а не для ведения войны, и он, понимающе кивнув головой, тяжело шагая по песку, вернулся к своим товарищам.
Кара сжала кулаки. В глазах у нее стояли слезы.
- Наверное, Римм, пора послать твою рабыню в трюм за вином, - заметил я.
Римм усмехнулся и посмотрел на Кару.
- Принеси вина, - приказал он.
- Да, хозяин, - послушно ответила девушка и поспешно направилась к лестницам, ведущим в нижнюю часть корабля.
"Терсефора" была самым легким и быстроходным из моих судов, с сорока веслами, по двадцать с каждого борта, и двумя спаренными рулями. Как и большинство галер такого класса, она обладала довольно высокой посадкой: нижний грузовой трюм едва достигал ярда в высоту. Подобные суда не предназначены для перевозки грузов или больших партий рабов. Они обычно служат для патрулирования берегов или для срочной доставки донесений. На веслах у меня сидели свободные люди, как это традиционно принято на всех боевых галерах. Гребцы-рабы, как правило, используются только на грузовых судах. Гребной трюм на "Терсефоре" не имеет верхнего палубного настила, и сидящие на веслах открыты всем ветрам, хотя, правда, в непогоду или при слишком палящем солнце поверх трюма натягивается брезент. Собственно, гребной трюм на таких судах скорее следовало бы называть не трюмом, а нижней палубой, однако, поскольку здесь же в проемах между килевой частью корабля и скамьями гребцов хранятся запасы продовольствия, воды и всего необходимого для плавания, традиционное название "трюм" продолжает за ним сохраняться.
- Подойди поближе, - сказал я Турноку, - но киль на дно не клади.
Поскольку галеры обладают высокой посадкой, горианские мореходы с наступлением сумерек, как правило, подводят их к самому берегу - или, пользуясь их терминологией, "кладут киль на дно" - и располагаются на ночь в лагере. Однако сейчас я не склонен был следовать их примеру. Наоборот, я оставил гребцов на веслах и всю команду держал наготове, чтобы по первой команде мы могли немедленно выйти в море.
Турнок передал мой приказ рулевому.
Нос судна с вырезанной на нем громадной головой тарна и нарисованными по обеим сторонам борта глазами медленно повернулся по направлению к берегу. Пленных женщин-пантер к этому времени уже отвязывали от брусьев.
Я снял с себя капитанскую накидку и остался в одной тунике, с мечом на поясе и щитом. Римм последовал моему примеру.
Кара уже снова стояла у нас за спиной, держа в руках два больших кувшина с красным ка-ла-на, доставленным с плантации винных деревьев Ара.
- Не забудь мешок с кубками, - напомнил ей Римм.
- Да, хозяин, - ответила она, тряхнув копной стянутых сзади белой шерстяной лентой волос.
Воистину красивая Римму досталась рабыня!
- Суши весла! - приказал Турнок. - Толкать шестами!
Гребцы с грохотом втащили сорок длинных весел в трюм. Мы уже были в нескольких ярдах от берега. Двое матросов, стоящих по обеим сторонам носовой палубы, изо всех сил навалились на шесты, отталкиваясь ими от морского дна. "Терсефора" замерла, словно в раздумье, а затем медленно двинулась к берегу. Еще ярд-другой, и мы услышали, как под килем мягко заскрипел песок.
Турнок превосходно справился со своим делом.
Повернутая к берегу гордо вскинутая голова тарна, вырезанная на носу "Терсефоры", застыла над водой. Галера остановилась.
Расстегнув поясной ремень и подняв его над головой вместе с мечом и щитом, я спрыгнул в воду, погрузившись в нее по грудь. За спиной раздался еще один всплеск, свидетельствующий о том, что Римм последовал моему примеру.
Я направился к берегу. Оглянувшись назад, я увидел, как Турнок помогает Каре спуститься в воду и передает ей кувшины с вином и мешок с кубками. Римм немного поддержал ее, чтобы девушка покрепче встала на ноги, и, не теряя времени, последовал за мной, предоставив Турноку позаботиться о том, чтобы Кара надела на шею связанные вместе кувшины и закрепила на голове мешок с кубками.
Вскоре дно под ногами круто пошло на подъем. Я надел поясной ремень, а меч в ножнах перекинул, по горианской традиции, на спину, за левое плечо. Еще несколько ярдов, и я оказался на берегу. Песок был горячим.
Разбойники - вместе с предводителем, Арном, их было шестеро - двинулись нам навстречу, ведя с собой пленниц.
Руки девушек были связаны за спиной. На плечах у них лежала длинная, очищенная от коры ветвь с рогатинами на обоих концах. Рогатина вместе с несколькими петлями веревки надевалась на шею девушке, и концы веревки завязывались на ней таким образом, что пленница имела возможность свободно вращать в рогатине головой, но снять ее с себя не могла.
Держась за толстую ветвь рукой, Арн вел девушек за собой.
Мы встретились в нескольких ярдах от кромки воды.
Резким движением Арн поставил девушек на колени. Затем наступил ногой на ветвь с рогатинами и заставил пленниц низко опустить головы. В этом положении они продолжали оставаться и после того, как он убрал ногу.
- Римм, я вижу, ты побывал в руках у женщины! - расхохотался Арн.
На Римме, предпочитавшем обходиться без головного убора, даже без шлема, и сейчас не оказалось ничего, что могло бы скрыть выступившие на щеках красные пятна. За это время волосы его отросли, но выбритая на голове полоса все еще проглядывала, без слов говоря о том, что с ним произошло. Римм - и я уважаю его за это - не скрывал охватившего его чувства жгучего стыда.
- Хочешь поговорить об этом с мечом в руках? - спросил он у Арна.
- Нет, - со смехом ответил тот. - Надеюсь, у нас найдется тема поинтереснее.
Мы расположились на горячем песке. Кара опустилась на колени немного поодаль.
- Вина, - приказал Римм. Девушка поспешила наполнить кубки.
- Что нового? - поинтересовался Арн.
- Пока похвастаться нечем, - ответил Римм. - Мы прошли всю Тассу, но попадается одна только мелочь.