Горианские галеры редко ходят под парусом ночью; чаще они причаливают к берегу, разбивают лагерь и здесь дожидаются наступления нового дня. Но я ожидал, что "Рьода" и "Терсефора", ввиду важности выполняемой тиросцами миссии, срочности встречи и опасности долгого пребывания в лесу, изменят этой традиции и станут на якорь где-нибудь поблизости от берега, не высаживаясь и не разбивая лагерь для ночевки. Я бы на месте капитана этих кораблей так и поступил, отправив на берег лишь небольшую часть команды для пополнения запасов воды и - в крайнем случае - позволив им немного поохотиться. Кроме того, следуя горианскому обычаю, я не удалялся бы от берега или по крайней мере держался от него в пределах видимости: горианские боевые галеры, узкие, с плоскими днищами, больше подходят для войны, нежели для дальних плаваний, и не рассчитаны на передвижение в непогоду и при сильном ветре, ждать которого от изменчивой Тассы можно в любую минуту. К тому же у капитана "Рьоды" и "Терсефоры" имелась и другая причина, по которой ему следовало держаться ближе к берегу. Он должен следить за подаваемым ему сигналом. Ему нельзя пропустить горящий на бесконечно длинном, раскинувшемся на сотни пасангов в обе стороны берегу сигнальный костер, зажженный для него Сарусом и его воинами и отмечающий их местонахождение.
Мы тоже выбрали на берегу отличное место: даже если корабли будут находиться на десяток, а то и больше пасангов отсюда, они все равно не смогут не заметить разведенный нами костер и уж конечно не усомнятся в том, что он зажжен Сарусом и его людьми.
Я посмотрел на Тину. Ее обращенное к пылающему костру лицо казалось оранжево-красным в отблеске пляшущих, взметающихся к небу длинных языков пламени.
- Ты умеешь быть привлекательной для мужчины: поинтересовался я.
- Да, хозяин, - ответила она.
- Следи за костром, - распорядился я и, повернувшись к Каре, сказал: - Пойдем со мной. - Я отвел ее на сотню ярдов от края леса и достал из сумки кожаный ремень.
- Что вы собираетесь со мной сделать? - встревоженно спросила она.
Не отвечая на ее глупые, никчемные вопросы, я крепко привязал ее спиной к дереву и, оторвав кусок материи от ее шелкового одеяния, заткнул ей рот. Она не спускала с меня широко раскрытых глаз. Проверив, надежно ли держат ее веревки, я повернулся и направился к берегу. Где-то далеко в море светили два крошечных фонаря.
Отлично, все идет как надо.
Оставаясь в тени деревьев, я едва слышно позвал Тину. Она поднялась и, ничего не подозревая, подошла ко мне. Когда она была уже рядом, я грубо схватил ее за плечи и прижал спиной к дереву.
Она раскрыла рот от удивления.
- Какой первейший долг каждой рабыни, помнишь? - не предвещающим ничего хорошего голосом спросил я.
- Абсолютное повиновение, - испуганно ответила она.
- А кто ты такая? - настойчиво допытывался я.
- Рабыня, - пробормотала она.
- Значит, какой твой первейший долг по отношению ко мне?
- Абсолютное повиновение! - Ее голос сорвался на крик.
Я бросил взгляд на море. Два корабельных сигнальных фонаря неуклонно приближались.
- На колени! - потребовал я.
Тина буквально рухнула на землю и низко опустила голову.
Ярдах в четырехстах от берега два корабельных фонаря остановились; рядом с ними, но несколько ближе к воде, показался третий фонарь.
Я вытащил из-за пояса плеть и ее концом похлопал Тине по плечу. Она подняла на меня испуганные глаза.
- Пожалуйста, не бейте меня, - едва слышно прошептала она.
Концом плети я приподнял ей подбородок.
- Целуй плеть в знак повиновения, - приказал я.
Она быстро прикоснулась к плети губами.
- Я требую абсолютного повиновения, - напомнил я.
- Да, хозяин, - пробормотала Тина; плечи ее дрожали. - Я полностью вам подчиняюсь.
- Слушай мои указания, - потребовал я.
- Тьфу, пропасть! - выругался спрыгнувший с баркаса на берег парень. - Да это всего лишь какая-то девчонка!
- Защитите меня, хозяин! - взмолилась Тина. Девушка выбежала из темноты леса на берег и упала на колени перед молодым воином в желтой тунике. В руке он держал обнаженный меч. Его товарищи, видя, что ничего страшного не происходит, тоже сошли на берег и теперь стояли, настороженно озираясь вокруг. Гребцы остались сидеть на веслах. Всего в баркасе приплыло шестнадцать тиросцев, включая рулевого.
- Защитите меня! - рыдала Тина.
Она стояла на коленях, низко уронив голову. Туника ее была разорвана на плече и спадала до самого пояса. Девушка дрожала.
Острием меча парень поднял ей голову и повернул ее заплаканное лицо к себе. Сейчас она, должно быть, выглядела очень хорошенькой. Молодой воин вложил меч в ножны и, за волосы подняв Тину с земли, развернул ее к огню.
- "Я рабыня Боска из Порт-Кара", - прочитал он надпись на ошейнике и громко рассмеялся. Затем резким движением оттолкнул от себя девушку и окинул ее оценивающим взглядом. - Да, у этого Боска из Порт-Кара губа не дура на хорошеньких рабынь.
- А ну, выпрямись, рабыня! - распорядился второй подошедший к ней воин.
Тина расправила плечи и подняла подбородок, как полагается стоять рабыне под взглядами рассматривающих ее хозяев.
- Меня украли у Боска из Порт-Кара, - не опуская головы, всхлипывала она. - Украл этот свирепый Сарус с Тироса.
Мужчины обменялись насмешливыми взглядами. Тина, казалось, совершенно не поняла значения их усмешки.
- Я сбежала от него, - продолжала она, - но здесь, в лесу, столько слинов, столько пантер! За мной гнались. Я едва ноги унесла. - Девушка снова опустилась на колени. - Сжальтесь надо мной, хозяева! - взмолилась она. - Не оставляйте меня в лесу. Проявите сострадание к несчастной рабыне!
- Оставь ее здесь, - махнул рукой один из тиросцев. - Пусть подыхает с голоду!
Тело девушки начала бить мелкая дрожь.
- Это ты разожгла костер? - спросил второй воин.
- Да, хозяин, - снова всхлипнула Тина. - Я хотела привлечь внимание какого-нибудь проходящего корабля.
- Что, лучше наручники хозяина, чем зубы слина? - усмехнулся молодой воин.
Тина протянула к нему руки.
- Защитите меня! - с мольбой в голосе обратилась она к воину.
- Может, и защитим, - неопределенно пожал он плечами.
- Только, пожалуйста, не возвращайте меня Сарусу, - снова взмолилась девушка. - Вы ведь его не знаете, правда?
- А кто это? - с глуповатым видом поинтересовался один из тиросцев, очевидно, их предводитель. Столпившиеся вокруг него воины откровенно посмеивались.
Тина облегченно перевела дух.
- Как мне повезло, что я встретила именно вас, - восторженно заметила она. - Вы не знакомы с этим человеком!
Стоящие вокруг мужчины недобро рассмеялись. Тина невольно вздрогнула и сжалась в комок.
- Ну что, возьмем ее с собой? - посмеиваясь, обвел взглядом воинов их предводитель.
Один из тиросцев подошел к девушке и сорвал с нее едва державшуюся на плече шелковую накидку. Тина жалобно вскрикнула, но не осмелилась закрыться руками.
- Может, и возьмем, - многозначительно заметил один из воинов.
На обнаженном теле девушки пылал яркий отблеск костра.
- Ну-ка, выпрямись, - потребовал один из зрителей.
Тина расправила плечи.
- Защитите меня, - с мольбой в голосе произнесла она.
- Наша защита дорого стоит, - ответил предводитель тиросцев; как и его подопечные, он не сводил с девушки горящих глаз.
- Не бросайте меня одну, прошу вас! - Тина сложила руки на груди.
- Нельзя позволить, чтобы такую красавицу разорвал на части какой-нибудь слин, - заметил предводитель тиросцев.
Тина, казалось, боялась поверить своему счастью.
- Лучше я сам ее разорву, - продолжал предводитель.
У Тины отвисла челюсть.
Предводитель тиросцев шагнул к ней и, взяв рукой за волосы, приподнял ей лицо.
- Сейчас, рабыня, - заявил он, - каждый из нас сам посмотрит, что ты собой представляешь, и решит, брать нам тебя с собой или не стоит.
- Я поняла, хозяин, - ответила девушка.
- Ты поняла, что тебе следует постараться? - поинтересовался предводитель.
- Я буду очень стараться, хозяин, - заверила его Тина. Предводитель прижал ее губы к своим. Я заметил, как руки девушки сплелись, обнимая его толстую, крепкую шею.
Зрители одобрительно засмеялись.
Мало кто из них обратил внимание на качающееся на воде в нескольких ярдах от берега бревно, которое волны настойчиво уносили прочь. Они несли его прямо к стоящим в четырехстах пасангах кораблям.
Мне не потребовалось надолго задерживаться на "Рьоде". Уже через пол-ана я снова оставил шхуну, осторожно спустившись в воду с заднего борта.
А на берегу столпившиеся вокруг девушки и занятые более важными вещами зрители не обратили внимания на то, что короткое бревно, очевидно сброшенное в воду штормом, или же обломок какого-нибудь кораблекрушения прибило к берегу в нескольких ярдах от них.
Тина, на коленях стоящая в центре обступивших ее мужчин, обвела их умоляющим взглядом.
- Тина сумела вам понравиться? - наполненным тревогой голосом спросила она.
- Ну, как вы ее находите? - поинтересовался у своих воинов предводитель.
Мужчины одобрительно загудели. Тина не отрывала жалобного взгляда от сурового лица предводителя.
- Мы берем тебя с собой, рабыня, - вынес он свое решение.
Глаза девушки засияли.
- Но обязанности твои будут тяжелы, - продолжал предводитель. - Тебе придется услаждать нас своим присутствием не тогда, когда этого захочется тебе, а тогда, когда этого потребуем мы. А кроме того, на тебя ляжет обязанность готовить пищу рабам, которую ты и будешь им разносить. Ты поняла?
- Да, хозяин, - ответила девушка.
- Ты все еще считаешь, что тебе повезло?
- Конечно, хозяин.
- Ну что ж. Ты старалась добиться нашего расположения, и мы возьмем тебя с собой, даже если впредь старания у тебя поубавится.
- Хозяин шутит. Я буду стараться изо всех сил!
- Вот как? А ты знаешь, кто наш капитан?
- Нет. - Тина насторожилась, почуяв неладное.
- Наш капитан - Сарус с Тироса!
- Нет! Не может быть! - В голосе девушки слышался нескрываемый ужас.
- Да, - рассмеялся предводитель тиросцев. - Через день-другой ты снова его увидишь.
Девушка попыталась было вскочить на ноги и убежать от них, но предводитель поймал ее за руку и бросил одному из своих воинов.
- Свяжи ее покрепче, - распорядился он.
Тину швырнули лицом в песок и кожаными ремнями связали по рукам и ногам. После этого ее снова подняли с земли и поставили перед предводителем.
- Ты - беглая рабыня, - жестко произнес он. - Не завидую я тебе.
По телу девушки пробежала мелкая дрожь.
- Ты впервые пыталась убежать? - поинтересовался предводитель.
- Да, хозяин, - непослушными губами пробормотала она.
- Тогда на первый раз тебе, возможно, и не перережут подколенные сухожилия.
Тина застонала.
- Впредь этого не делай, - с фальшивым сочувствием пожурил ее предводитель и тут же суровым тоном добавил: - Бросить ее в баркас!
Двое воинов подняли девушку и грубо швырнули ее в лодку.
- На корабль! - приказал предводитель.
Несколько человек оттолкнули баркас от берега и вслед за своим командиром на ходу запрыгнули в него. Гребцы посильнее налегли на весла и едва не задели снова попавшееся им на глаза бревно, мирно покачивающееся на волнах. Фонарь на носу баркаса все уменьшался, удаляясь в беспредельные просторы моря.
Я не чувствовал себя разочарованным. Никем не замеченный, я выбрался на берег в двух сотнях пасангов от пылающего костра и втащил на песок бревно.
Для выполнения работы в распоряжении Тины была целая ночь, может быть, даже две.
Прячась в тени деревьев, я внимательно наблюдал за перемещающимися в темноте ночи огнями. Баркас достиг "Рьоды", и фонарь на нем погас. После этого оба фонаря - один на носу "Рьоды", второй на носу "Терсефоры" - двинулись вправо и вскоре растаяли в ночи.
Корабли, очевидно, отошли еще на два-три пасанга от берега. Здесь они останутся до утра. Капитан "Рьоды" прав: высаживаться на незнакомый берег ночью неразумно. К тому же, как я выяснил из обрывков долетевших до меня разговоров, в ближайшие день-другой появления Саруса здесь не ждали. Им некуда было торопиться. А кроме того, я ожидал, что у ти-росцев будет сегодня повод повеселиться и они сблизят бортами оба корабля. Они уже слишком долгое время бороздят морские волны, сходя на берег, только чтобы пополнить запасы еды и питья, да и то, как правило, в удаленных безлюдных местах. Когда в последний раз им доводилось держать в объятиях рабыню, готовую во всем им услужить? В Лаурисе? Или в полудиком Лидиусе, затерявшемся в дельте Лаурии? Может, это происходило в таверне Церкитуса в Лаурисе и в объятиях у них лежала Илена? А может, в Лидиусе им довелось заглянуть в таверну Сарпедона, и на их горячие поцелуи отвечала рабыня Тана, бывшая жительница Земли, некогда известная под именем Элизабет Кардуэл?
Как бы то ни было, с тех пор прошло много времени. Каждому из воинов захочется хоть одним глазком посмотреть на рабыню, которая, я уверен, сумеет их занять. Слишком долго тиросцы бороздят морские волны. Истомились они без женского общества.
Тина знает, что ей следует делать.
19
В УКРЕПЛЕННОМ ЛАГЕРЕ САРУСА
- Стой! Кто идет? - раздался суровый окрик часового.
Я остановился. Думаю, даже в темноте хорошо видна надетая на меня желтая туника тиросского воина.
Наконечник копья, которое часовой сжимал обеими руками, смотрел в мою сторону.
- Я - твой враг, - ответил я. - Позови сюда Саруса. Я буду с ним разговаривать.
- Не двигайся!
- Если я и пошевельнусь, то только для того, чтобы тебя убить, - пообещал я. - Зови сюда Саруса. Я намерен с ним говорить.
Не спуская с меня глаз, часовой сделал пару шагов назад.
- Сарус! - закричал он. - Сарус!
Мы находились в сотне ярдов от возведенного тиросцами вокруг лагеря частокола, на самом краю берега. Даже на том месте, где я стоял, я ощущал жар, идущий от пылающего сигнального костра.
Это была вторая ночь после той, когда я заставил Тину добиться того, чтобы тиросцы взяли ее с собой на "Рьоду".
Я увидел нескольких воинов и разбойниц Хуры, выбежавших из-за лагерного частокола. Некоторые из них заняли боевые позиции тут же, не отходя от изгороди, другие рассыпались по берегу, сосредоточившись в той части лагеря, что была обращена к лесу. Все действовали очень осторожно. Ну что ж, весьма благоразумно с их стороны.
Группа из пяти человек, один из которых факелом освещал дорогу, вышла из лагеря и направилась ко мне. Я заметил, что обращенную к морю сторону лагеря за прошедший день также обнесли частоколом, в центральной части которого проделали ворота. Сейчас их створки широко распахнули. Группа из пяти человек, огибая усыпающие берег громадные валуны, приближалась ко мне. В руках воины держали оружие. В центре группы я заметил Саруса.
Весь истекший день его люди рубили деревья, очищали их от ветвей и стаскивали к лагерю, складывая в той его части, которая выходила к морю. Из густых кустов, откуда я наблюдал за ними, мне было хорошо видно, как упорно они трудились. Уложенные бревна скрепляли в плоты с помощью веревок и цепей. Очевидно, Сарус потерял всякое терпение, дожидаясь "Рьоду" и "Терсефору". Вероятно, он считал, что корабли непростительно опаздывают на назначенную встречу, и, опасаясь долго оставаться на одном месте, стремился поскорее уйти отсюда куда угодно. Он боялся, это чувствовалось по всему, в противном случае он не выстроил бы своих пленников - мужчин и женщин - в длинную цепочку, загораживая ими воинов, связывающих бревна в плоты.
У меня не было возможности вести стрельбу из длинного лука по находящимся в лагере или строящим плоты. Я, конечно, мог перебить тех, кто рубил в лесу деревья, но мало чего этим бы добился. Я бы лишь утвердил их в мысли, что все они находятся в опасности, а я не хотел, чтобы они об этом знали. К тому же тиросцы вполне могли бы поручить эту работу рабам, а то и вообще использовать в качестве бревен отдельные колья, вытащенные из изгороди. Со стороны моря тиросцы нападения не боялись, а от стрел, выпущенных из леса, всегда могли укрыться за прочным частоколом, за грудами бревен или за спинами рабов. Скольких из них я бы ни уничтожил, основная масса оставалась недоступной для длинного лука. А чтобы вести прицельную стрельбу по прятавшимся в лагере, мне бы пришлось покинуть свое убежище в лесу и выйти на берег, чего я, естественно, никогда бы не сделал, поскольку они получили бы отличную возможность скрытно выбраться из лагеря с противоположной стороны частокола и, прячась за валунами, добраться до кромки леса и отсечь мне пути к отступлению. А уж на открытом берегу им не составило бы труда со мной разделаться.
Нет, не для того я проделал такую гигантскую работу.
И ведь я сознательно позволил Сарусу добраться до берега Тассы. Я знал, что он выстроит здесь лагерь и станет дожидаться прибытия "Рьоды" и "Терсефоры". Но я не мог предположить, что он их не дождется, что он очертя голову бросится прочь из этого места. Кажется, я просчитался. Я сам не представлял, какой неизбывный ужас внушил своим врагам. И возможно, последней каплей, переполнившей чашу терпения Саруса, стало вчерашнее исчезновение Тины и Кары. Это вполне могло подтолкнуть его к бегству. А тут, наверное, еще и Мира подлила масла в огонь, поведав Сарусу о сотнях женщин-пантер, преследующих его невольничий караван. Она, конечно, не осмелилась рассказать ему о том, как попала в плен и с каким заданием была отпущена, поскольку это сделало бы очевидной ее роль в отравлении подруг по банде, но она вполне могла сочинить историю о том, как самостоятельно выследила двоих-троих лесных разбойниц и те, не подозревая о ее присутствии, вывели ее на свою банду.
Подобное сообщение не могло не встревожить Саруса и навести его на мысль о том, что лагерь собираются штурмовать. Так или иначе, очевидно: в самое ближайшее время - видимо, уже на восходе солнца - Сарус собирается отойти от берега на плотах и взять курс к югу. Пытаться преследовать его отряд вдоль берега, под покровом леса, чрезвычайно опасно и, вероятно, бесполезно: опасно потому, что мне придется пройти через несколько тщательно охраняемых разбойниками зон, окружающих обменные пункты, а бесполезно потому, что беглецы могут расположить плоты в два длинных ряда и на идущих ближе к берегу разместить своих невольников, которые послужат им надежной защитой от стрел, выпущенных из леса. А на ночь к берегу вообще могут не приставать.
В этом случае я мало что смогу сделать и очень скоро их потеряю. Я был вне себя от ярости. Мы разминемся с "Рьодой" и "Терсефорой", когда до встречи останутся считанные часы. Необходимо действовать быстро, не теряя ни минуты.
- Я - Сарус, - представился высокий худощавый человек.
Стоящий за ним воин поднял факел повыше и осветил мое лицо. У меня с собой был только меч, спрятанный сейчас в ножны, и охотничий нож.