- Сначала их было одиннадцать, - заговорил Ганс, глядя на блестящие серебряные кружочки, - и мы никак не могли избавиться от них. Неожиданно одна монета просто.., исчезла. - Ганс вздохнул и покачал головой. - Колдовство. Как ты думаешь, это произошло потому, что я оставил одну монету Имрису и его семье? Может быть, когда я отдаю кому-нибудь один империал, одна из этих монет исчезает сама собой?
- Можем попробовать сделать это еще раз и проверить.
- Фью-у. Это уже слишком. Мигнариал хихикнула.
- Я так и знала, что ты так скажешь! Но мне кажется, что это вполне возможно. Может быть, эти монеты были ниспосланы нам, к примеру, для того, чтобы проверить, насколько мы щедры.
- Мне не нравится такая проверка. А если я отдам монету, а ни один из этих колдовских империалов не исчезнет, то что тогда? Мы лишимся монеты, вот и все. Я не настолько щедр, Мигни.
- Я тоже, честно говоря. Но я не могу придумать ничего другого. И я даже подумать боюсь, что это может быть как-то связано с Синайхалом.
Мигнариал внезапно умолкла, прижав ладонь к губам. Ганс склонил голову набок и пристально посмотрел на девушку.
- С Синайхалом? Что ты хочешь этим сказать?
- Ну.., я даже думать об этом боюсь, а ты хочешь, чтобы я сказала это вслух! Страшно поверить, что единственный способ избавиться от этих монет - это убить десять человек!
Ганс резко развернулся, встряхнув головой. Обернувшись, он серьезно посмотрел на Мигнариал.
- Я тоже не хочу думать об этом. Так что давай помолчим.
Мигнариал с готовностью закивала:
- Давай! И не будем больше говорить об этом, хорошо?
- Сперва мне нужно кое-что сказать. Что будет, если мы потратим эти монеты?
- Судя по всему, они снова вернутся к нам.
- Ага.., так…
- Ох, Ганс! Мы не можем так поступить! У нас достаточно денег. Нам не нужно обманывать людей!
- Ну.., тогда мы сделаем так: положим одну из этих монет в наши кошельки, и пускай кто-нибудь попробует стащить ее у нас!
Эта мысль пришлась по вкусу обоим. Пока Мигнариал радостно хихикала, представляя себе незадачливого воришку, Ганс собрал с постели десять империалов и положил их обратно в мешок. Затем он бросил на кровать седельную скатку, принадлежавшую покойному Синайхалу, и развернул ее.
В очень красивое полосатое одеяло было завернуто несколько предметов. Ганс развязал сплющенный винный мех и сообщил вслух, что сосуд почти пуст. Затем Шедоуспан потянулся за свернутым алым кушаком, лежавшим поверх зеленой туники. Туника, как с улыбкой отметил Ганс, была необычайно яркой.
- Не хочешь развернуть этот пояс, пока я примеряю тунику? - спросил Ганс, протягивая Мигнариал свернутый кушак. Девушка взяла алый пояс, но в следующий миг залилась смехом, глядя на внезапно окаменевшее лицо Ганса, который держал перед собой ярко-зеленую тунику. Эта туника явно была велика Синайхалу, она была очень велика Гансу, и даже Кулне не была бы тесной.
- Проклятье! - выругался обескураженный Ганс. - Проклятый тупой бандюга! Он был старше меня и явно не новичок в воровском ремесле, но он так и не научился разбираться в тех вещах, которые крадет!
Мигнариал рассмеялась.
- Ох, Ганс, прости.., но ты бы слышал себя! Неразборчивый бандит!
Склонив голову под пристальным взглядом Ганса, девушка постаралась придать своему лицу серьезное выражение и развернула кушак. В нем оказалось шесть фиракийских медных монет и две серебряных, с вычеканенным на них изображением пламени. Это было неплохо, и к тому же Мигнариал совершенно справедливо заметила, что туника может послужить отличным подарком кому-нибудь - скажем, тому же Кулне. Продавать ее вряд ли стоило - ведь туника явно была краденой, и не хватало еще, чтобы нашелся покупатель, которому некогда эта вещь принадлежала!
Ганс небрежно отложил в сторону найденный во вьюке кинжал, не уделив ему особого внимания. Судя по всему, клинок был неплохой работы, но следовало проверить его и решить, стоит ли доверять свою безопасность этому оружию. "Самоцветы" в рукояти явно были стекляшками.
- Не особо ценный трофей, - пробормотал Ганс, рассматривая последний предмет, найденный во вьюке: складную деревянную дощечку. Развязав тесьму, которой была обмотана дощечка, Ганс раскрыл ее. Обе створки были покрыты изнутри воском. Одна створка была чистой. На другой было нацарапано несколько слов, одно под другим. Ганс смотрел на этот список и видел буквы и только буквы.
- Что там такое? - спросила Мигнариал.
- Слова, - ответил Ганс и протянул ей дощечку. Мигнариал прочитала надпись на воске:
ИЛЬТУРАС
ИСТЕЙН
ЛАЛЛИАС
ПЕРИАС
ТЬЮВАРАНДИС
Когда она закончила и подняла вопрошающий взгляд от таблички, Ганс мрачно, задумчиво покусывал губу.
- И это все? - растерянно спросил он.
- Все.
- Ты сказала - "Лаллиас", - продолжил Ганс. - Там так написано? Ну что ж. Должно быть, это список имен. Один из людей, которые в нем значатся, - это тот тип, сидевший внизу. Тот, который собирался проводить меня к своему брату, лошадиному барышнику. По крайней мере.., он так сказал. - Ганс помолчал, внимательно рассматривая странный список и пытаясь понять его значение.
- Здесь пустое место, - заметила Мигнариал. - Как будто между Периасом и Тьюварандисом должно было быть вписано еще одно имя. Но воск на этом месте совершенно гладкий.
Ганс помолчал еще немного, потом сказал:
- Давай не будем гадать, почему имя Лаллиаса стоит в списке из пяти имен на восковой табличке, которую этот бандюга возил с собой.
Мигнариал нахмурилась, глядя на список, и ее "хорошо" прозвучало как-то неуверенно.
- Но послушай, Ганс. Имена в этом списке расположены по алфавиту. И…
- Погоди, разве в первом имени не было буквы "л"? Ведь я же не совсем неуч, Мигнариал. Я умею писать свое имя, я могу узнать букву "г", когда вижу ее, и могу распознать "л", когда слышу ее.
- Нет, Ганс, первой там стоит "и". "И", потом "л". И все имена в списке идут в таком порядке: "и", "и", "л", "п", потом пустое место и "ть". - Мигнариал произнесла последнюю букву мягко, так, как она произносится в слове "платье".
- Это что-нибудь значит?
- Насколько я могу.., нет. Нет, это не может ничего означать. Между "п" и "т" в алфавите нет ни одной гласной. Но я скажу тебе, что стоит между ними. Буква "с". - Мигнариал произнесла последнюю фразу с особым нажимом и подняла многозначительный взгляд на Ганса.
Ганс смотрел на нее.
- С-с-с, - произнес он, демонстрируя, что может узнать звук "с" на слух. - Ну ладно. Это имеет какое-то значение?
- Надеюсь, что нет, - с понурым видом ответила Мигнариал. - Это первая буква имени Синайхала.
В течение какого-то мгновения вид у Ганса был потрясенный. Но затем Шедоуспан покачал головой и недоверчиво фыркнул:
- Почему Синайхал должен был возить с собой список, где стоит его собственное имя - да еще в алфавитном порядке! По мне, так этот тип наверняка вписал бы свое имя самым первым!
- Вот-вот! Ты спросил "почему" - и не можешь найти никакого связного ответа на этот вопрос. Поэтому просто принимаешь все как есть. И мы совершенно ничего не можем придумать - у нас было "почему", когда мы нашли монеты, и еще "почему" насчет Радуги. И теперь "почему" насчет этого списка, и… - Мигнариал умолкла, затем покачала головой и развела руки в стороны. - Понимаешь? Все это - одно большое "почему"!
Несколько секунд Ганс и Мигнариал с тревогой смотрели друг на друга. Они ввязались во что-то, не поддававшееся объяснению, и были отнюдь не рады этому. Затем Ганс начал решительно расстилать постель.
- Думаешь, пора ложиться?
- Несомненно.
***
Фирака кое в чем отличалась от Санктуария. Наши приезжие обнаружили это на следующий же день, когда направились на базар, следуя простым указаниям трактирщика.
По устройству зданий и их крыш можно было сделать выводы относительно ветра и дождей, тепла и влажности. С другой стороны, следовало принять во внимание то, какая местность окружала город, а следовательно, - какие строительные материалы были доступны для горожан.
Крыши в Фираке были по большей части покатыми, как и в Санктуарии. Это указывало, что дожди здесь идут часто и обильно. Однако отличие состояло в том, что крыши здесь красили зеленой, голубой и желтой красками. Вскоре Ганс и Мигнариал поняли, что таким образом создается имитация цветной черепицы, какой покрывали крыши своих домов богатые фиракийцы. Судя по крышам, многие здания в этой части города принадлежали богатым горожанам. Как правило, это были доходные дома, где отдельные помещения сдавались внаем.
Края крыш нависали над улицами, и вдоль края каждой крыши тянулся водосточный желоб, заканчивавшийся трубой, ведущей вниз. Эти трубы явно использовались с расчетом - внизу под каждой стоял бочонок для сбора дождевой воды. К другим водостокам были присоединены трубы или крытые желоба, убегавшие внутрь здания. Это, несомненно, также зависело от того, насколько богат хозяин дома или обитатель, снимающий здесь жилье.
Как бы то ни было, но здесь, во Вратах, дома с трубопроводами стояли бок о бок с теми, возле которых красовались бочонки.
Странники успели узнать, что лес, через который они проехали по дороге, называется Лес Девичьей Головы. Истоки этого названия терялись во тьме веков. Этот лес был расположен относительно недалеко от города, а когда-то находился еще ближе. Поля к югу от Фираки появились много лет назад после того, как на том месте были вырублены и выкорчеваны деревья. Неудивительно, что многие здания в городе были построены из дерева, а затем отделаны гипсовой смесью. Однако по большей части дома были каменными - неподалеку, к северо-востоку от города, находились каменоломни, именуемые Красный Камень. Глядя по сторонам, можно было подумать, что ремесла лесоруба, каменщика, плотника и резчика являются самыми распространенными профессиями в городе.
Камень был не более "красным", чем красный клевер. Его можно было назвать скорее розовым. И именно такого цвета были каменные здания в Фираке. Стены зачастую покрывались цветной известкой или красновато-желтой краской, а двери были покрашены в синий, зеленый или красновато-бурый цвет. Так что Фирака была довольно красивым городом. По крайней мере, напомнил себе Ганс, эта часть - Врата - выглядела довольно живописно.
Ганс и Мигнариал отказались от мысли совершить увлекательную прогулку, предложенную Кулной. Вместо этого они пошли по переулку, ведущему мимо трактира прочь от ворот, через которые они вчера въехали в город. Затем путешественники свернули на север по многолюдной улице, вымощенной камнем. Улица носила замечательное имя: Привратная. Кулна сказал, что следует пройти три улицы после храма Пламени и повернуть налево. Это будет Верблюжий Путь, который ведет прямо на рынок. Еще трактирщик упомянул, что вместо базара можно сходить на Купеческую улицу.
- В нашем городе обычно на базаре все было дешевле, - сказал Ганс. - Здесь тоже, верно?
- Да, - ответил Кулна. - Но я думал… - Однако он не стал высказываться насчет того, что молодые люди, в карманах которых звенит ранканское серебро, могли бы позволить себе покупать вещи и подороже.
Ганс и Мигнариал шли по Привратной улице. Они знали, что широкая улица Караванщиков, расположенная где-то к западу от их местонахождения, ведет через весь город и продолжается в Новом Городе, выросшем по ту сторону городской стены, за северо-западными воротами. И Ганс, и Мигнариал отметили, что многие женщины в Фираке выставляют почти всю грудь напоказ, однако отреагировали на это совершенно по-разному. Женские юбки были достаточно длинны, чтобы скрывать щиколотку, хотя у богатых и знатных женщин подол полностью закрывал ступню и даже волочился по земле. Лишь немногие носили волосы распущенными. Большинство женщин собирали волосы в прически, иногда весьма замысловатые, и украшали их шпильками, гребнями и заколками.
Мигни отметила, что у семи из десяти женщин туники, выпущенные на манер кофточек поверх туго подпоясанных юбок, были окрашены в тот или иной оттенок желтого цвета, а у двух из трех остальных туники были белыми или так называемого "натурального" оттенка.
На улицах часто попадались женщины с огненно-рыжими волосами, но ни Ганса, ни Мигнариал это не удивляло, поскольку сегодня утром Чонди предупредила их об этом. Она сказала юным путешественникам, что в городе они наверняка увидят немало особ с крашеными волосами. По ее словам, огненно-оранжевые локоны были в моде последние несколько лет, со времен посвящения последней Хранительницы Очага, которая была рыжей. Мигнариал поблагодарила Чонди, а Ганс лишь кивнул. Они надеялись попозже без излишних расспросов узнать, кто такая Хранительница Очага.
Многие прохожие, встречавшиеся Гансу и Мигнариал на Привратной улице, носили на шее связки местных квадратных монет - искорок, - надетых на кожаные шнуры или куски проволоки. Казалось, что и женщины, и мужчины щеголяют в одинаковых ожерельях. Однако число монет в "ожерельях" было разным - в зависимости от богатства обладателя.
Путешественники были потрясены, заметив, что многие мужчины носят головные уборы. Обычно это были серые, темно-серые или темно-синие шляпы с полями, сдвинутые на затылок и слегка набок. Некоторые шляпы были украшены перьями, торчащими вверх или свисающими вниз. Должно быть, эти украшения свидетельствовали о богатстве обладателя шляпы. Мужчины в шляпах с перьями обычно носили также яркие обтягивающие штаны - иногда цвет этих штанов казался вызывающим даже Гансу - и сапоги на каблуках. Туники этих мужчин были туго стянуты широкими кожаными поясами и ниспадали на бедра многочисленными складками. Присмотревшись, Ганс понял, что туники окрашены в самые разнообразные цвета, за исключением красного, хотя некоторые одеяния были отделаны полосами красновато-желтого, красновато-коричневого, алого или даже землянично-розового цвета, который Гансу особенно не нравился. Большинство туник белого или натурального цвета также были обшиты полосами по краю рукавов и подолу. Иногда полосы были разноцветными. Узоры, украшавшие одежду фиракийцев, были непривычны для глаз юных путешественников.
Пожилые горожане носили халаты. Однажды Ганс заметил двух женщин в золотисто-желтых халатах, изукрашенных богатой отделкой и в то же время казавшихся скромными и благородно-простыми. Красно-оранжевые вуали ниспадали вдоль гордо выпрямленных спин этих женщин. Женщины смотрели прямо перед собой и ни с кем не заговаривали. Следом за ними шли трое мужчин в форме городской стражи. Горожане почтительно склоняли головы, когда мимо них проходили две надменные женщины в своих огненных одеяниях, в сопровождении трех стражников с каменными лицами.
Ганс предположил, что эти женщины были какими-то важными особами, однако решил воздержаться от расспросов. Он надеялся, что только им выказывалось столь явное уважение, - его передернуло от одной мысли, что ему придется жить в городе, где простой горожанин должен кланяться всякий раз, как видит вооруженного легавого в форменном шлеме!
Самые бедные обитатели города носили то же самое, что и везде, - то, что они могли раздобыть для прикрытия наготы.
Еще Шедоуспан отметил, что, хотя мужчины по большей части были вооружены, некоторые оружия все же не носили. Было странно видеть человека, на поясе у которого не висело даже короткого ножа. Трости и посохи были весьма популярны в Фираке; Ганс хорошо знал, что они могут быть превосходным оружием, если только противник мгновенно не окажется вплотную к носителю трости. Из всего увиденного Ганс сделал вывод, что ему стоит открыто носить кинжал, а второй спрятать под одеждой. Ну хорошо, скрытых кинжалов будет два, однако в конце концов второй выглядел всего лишь украшением на голенище сапога. Меч, принадлежавший ранее Синайхалу, Шедоуспан решил пока что не надевать - до тех пор, пока не узнает, как к подобным вещам относятся здесь, в Фираке.
Несколько раз Ганс слышал слово "пламя", проскальзывавшее в разговорах прохожих. В толпе выделялись несколько стражников в такой же форме, какая была на часовых, охранявших ворота. Путники не увидели пока ни одной колесницы, однако по середине улицы медленно проехала пара груженых колымаг. К каждой колымаге было привешено несколько колокольчиков, и их звон еще издали предупреждал прохожих о приближении повозки. Несколько раз по улице проезжали всадники. Все верховые заставляли своих коней идти спокойным шагом - лишь один пустил лошадь рысью. Однако было заметно, что он тоже старательно держался самой середины улицы.
- Кажется, здешний закон не разрешает разъезжать по городу в колесницах, - сказал Ганс. - И запрещает быстро ездить верхом, даже по такой широкой улице, как эта. Мне это нравится.
- Правители города заботятся о безопасности горожан? Как замечательно!
"И как странно", - добавил про себя Ганс.
Дважды путники видели, как по улице проносили закрытые паланкины. Каждый паланкин держали на носилках четверо мускулистых мужчин - слуги или рабы, которые несли богатого или знатного господина (а может быть, и госпожу) по какому-то важному делу. Все четверо носильщиков при каждом паланкине были одеты в одинаковую форму. "Словно упряжка лошадей одной масти", - пробормотал Ганс. Вторые носилки сопровождал вооруженный мужчина, старавшийся держаться поближе к задернутым занавесям, за которыми скрывался его высокородный подопечный.
Прохожие бросали на Ганса и Мигнариал любопытные взгляды. Девушка вздохнула: