Она взревела. Развернулась кругом, готовая снова напасть на меня. Разинула пасть. Она могла перекусить меня пополам. Я быстро отскочил в сторону. Чудовище остановилось, оценило разделяющее нас расстояние. Вспыхнув, исчезло и материализовалось прямо надо мной.
Теперь мне бежать было некуда. Я вдыхал огонь, сжигающий мое отяжелевшее тело, и корчился в агонии. Я весь превратился в пламя…
11
Одиночество. Его никак не нарушило глядящее на меня лицо. У меня нет слов, чтобы описать его. Только одно - лицо было огромным, и его глаза были глазами трупа. Но тогда я не видел его. Как и не чувствовал холода, более сильного и более мучительного, чем я чувствовал прежде. Потом я услышал голос.
Я не знал его до сих пор, пока он не настиг меня, прошедший вне времени и пространства, но и он не потряс до основания мои чувства и разум, которых у меня не было. И меня покинула всякая надежда и всякая вера.
- Гордись, Стивен. Я лично потрудился, чтобы тебя и твоих спутников настигла смерть. Для этого я сам возбудил в голове дурака мысль о шутке. Зная, что лишь такой путь обеспечит благополучное завершение проводимой мной в в мире работы. Задача имела свои тонкости, и я не мог доверить ее никому. И хотя всеобщее уничтожение - это приятно, но подлинная цель - вовсе не применять материальных бед для человечества. На самом деле мои действия по навлечению гибели на вас двоих могут оказаться хорошим аргументом, если мои слуги поддались провокации. Если они хотят вступить в отношения с тем, Другим. Но опасность, которую вы представляете, станет ясной для всех лишь когда настанет для этого время. Я не знаю, когда это произойдет, не знаю, как можно будет определить это время. Но я знаю, что ты для нас опасен уже не будешь…
То, чем я был, съежилось от ужаса. Оно было ничтожнее, чем самая мельчайшая часть ничего.
- И все же, - мерно гремел во мне голос, - тебе не обязательно умирать, Стивен. Я предчувствую, что эта женщина, Вирджиния, может оказаться худшим врагом, нежели ты. Да, я предвижу, что лишившись ее, ты - не угроза Плану. Но она без тебя будет представлять не меньшую опасность, если не большую. Прими во внимание ее ловкость и сноровку, ее таланты. Она, в отличие от тебя, дважды попавшего в ловушку, не попалась ни разу. Прими во внимание так же силу ее духа. Желание отомстить за тебя может побудить ее к выяснению истинной подоплеки случившегося. Или, может быть, она предпримет еще что-нибудь. Не могу сказать, что именно. Но я вижу, что хотя ты и горишь, она в ловушке еще не полностью. Хочешь ли ты жить? Хорошо жить, Стивен?..
Что-то более слабое, чем свет, дошедший от самой дальней звезды, вспыхнуло во мне.
- Что я должен для этого сделать?
- Служить мне. Подчиняться моим чарам. Саламандра выпустит тебя, не причинив непоправимого вреда. После того, как раны заживут, тебя ждет одно: долгая и счастливая жизнь. Это гарантируют мои чары. Показав, что ты свободен, вызови ее из дома. Будешь усыплять ее бдительность до тех пор, пока над нею, как над тобой раньше, не материализуется Саламандра. Если ты не согласишься, то возвращайся обратно и сгори заживо…
Больше, чем неизмеримая бесконечность отделяла меня от Вирджинии. У меня не было тела, которое могло бы ответить "да" или "нет". Но точка, которой я сделался, представила, что Вирджиния испытывает ту же, познанную мною, муку. И от этой мысли, откуда-то из иного безвременья, вырвалась неимоверная ярость, сплавленная с неимоверной ненавистью, и все, что происходило (или этого не было?), взорвавшись, кануло в породившую его пустоту…
Думаю, что бешенство настолько пересилило муку, что я вновь стал сражаться.
Я так думаю. Мне рассказывали, что я сцепил клыки на некотором месте, которым уселась на меня бестия. Говорили, что я кусался и пытался удержать ее на месте. Но боль была слишком сильной, чтобы я мог помнить что-нибудь, кроме самой боли.
Потом саламандра исчезла. Улица была пустой и темной. Лишь луна, и вдали - уцелевший уличный фонарь. И неровный красный отблеск горящих зданий. Тихо, если не считать хруста и блеска пожаров. Когда я очнулся настолько, что вернулось обоняние, первое, что я уловил, был кислый запах дыма.
Это продолжалось несколько минут. Несожженной ткани едва хватило, чтобы восстановить остальные. Когда здоровье вернулось, моя лохматая голова лежала на коленях Джинни. Похожим на пересохший ремень языком, я слабо лизнул ее руку. Будь я человеком, я предпочел бы сохранить позу, приданную мне Вирджинией. Но я обладал волчьим инстинктом, и потому, приложив максимум усилий, приподнялся и издал слабый хриплый вой.
- Стив… Боже, Всемогущий, Стив ты спас нас! - шептала Джинни. - Еще несколько минут, и мы бы задохнулись. У меня и сейчас словно песок в горле…
Спрыгнув с прилавка и мяукнув, к нам гордо подошел Свертальф. Он выглядел так же самодовольно, как только может выглядеть кот с подпаленными усами и бакенбардами.
Вирджиния прерывисто рассмеялась и объявила:
- Но ты должен этому деятелю пииту сливок или еще что-нибудь в этом роде. Как ты склонил чашу весов в нашу сторону, так и он сделал для тебя то же самое. По крайней мере, предсказал, как помочь тебе.
Я навострил уши.
- Он открыл пивные краны, - сказала она, - а я начала наполнять кувшины и бросать их через дверь в саламандру. Это стало беспокоить ее, она стала уворачиваться. Видимо, ее ослабило действие пара и давление, когда ты пустил в ход свои челюсти. - Джинни ухватила меня за шею. - Эти секунды, пока ты удерживал ее… это же настоящий подвиг!
Пиво! Качаясь, я поднялся на ноги, и потащился в глубь пивной. Ничего не понимающие Свертальф и Джинни следовали сзади. Я закусил губу и показал мордой на ближайшие стаканы.
- О, понимаю, - Джинни щелкнула пальцами, - ты хочешь пить… Ты же обезвожен. Она налила литровую кружку. Захлебываясь, я вылакал ее и показал, что хочу еще. Джинни покачала головой:
- Ты заставил саламандру убраться, но нам еще предстоит иметь с ней дело. Далее будет простая вода.
Метаболизм моего тела перераспределил влагу. Я почувствовал, что окончательно выздоровел. И первая, по-настоящему хорошая мысль - надо надеяться, что в дальнейшем пиво не будет тратиться на драку с Духами. Вторая мысль - что бы ее слова не означали, нам следует заняться этим как можно скорее.
За все приходится платить. Беда оборотней в том, что приняв иной облик, они, естественно, обладают звериными мозгами. Лишь сверху неглубокий поверхностный слой человеческой личности. Или, говоря проще, будучи волком, я по человеческим меркам, отличался редкостной тупостью. Я был способен понять лишь одно: будет лучше, если я снова превращусь в человека. Поэтому я вышел через открытую дверь, в лунный свет, и приступил к превращению.
Вы сталкивались когда-нибудь с разъяренной пантерой? Отборнейший мат. Я визгливо завыл и начал превращаться обратно.
- Подожди-ка, - решительно сказала Джинни. - Она сбросила с себя обгоревшее, хотя вполне еще пригодное к носке, отделанное мехом пальто.
Сомневаюсь, что когда-нибудь кого-либо одевали быстрее. Пальто очень жало в плечах, но было достаточно длинным, если я вел себя осторожно. Ночной ветер холодил мои голые колени, зато лицо по-прежнему жгла саламандра.
Это одна из причин, по которым среди моих тревог отсутствовала мысль о встреченном мною видении. Другая причина - непосредственно угрожающая нам опасность, опасность сиюминутная, реальная. Кроме того, уж очень неправдоподобно было пережитое мною. Сознательная реконструкция расплывшегося воспоминания о случившемся причиняла просто физическую боль. Даже более сильную, чем когда я вспоминал о предыдущем случае. И, наконец, не уверен, чтобы вообще хотелось думать об этом.
В голове мелькнуло: дважды, когда я умирал, терял сознание, у меня были схожие видения. Может, следует обратиться к психиатру? Нет, это было бы глупо. Увиденное - не более, чем идиосинкратическая реакция на травму. Скорее всего, подобного рода травм в моей жизни больше не будет.
И я забыл обо всем этом, а затем торопливо спросил:
- Куда теперь? Проклятая тварь может быть где угодно.
- Думаю она околачивается возле студенческого городка. Там ей достаточно места, где разгуляться, а она не слишком торопится. В путь.
Пивной зал тлел. Джинни принесла метлу, и мы взмыли в небо.
- Итак, - сказал я, - мы ничего не добились, лишь потеряли время.
- Нет, не совсем так. - Я немного разобралась в ее психологии.
Под нами проносились крыши.
Джинни обернулась ко мне:
- Саламандру породили заклинания, и я не знала точно, что она собой представляет. При создании стихийного Духа можно получить практически все, что угодно. Но, очевидно, руководитель парада был убежден, что саламандра должна знать английский. У нее есть даже рудиментарный интеллект. Учти при этом изменчивую природу огня. И что мы в результате получаем? Ребенка!
- Ничего себе ребенок! - проворчал я, поплотнее запахиваясь в пальто.
- Нет, нет Стив, это не важно. Ей присущи две характерные черты, отличающие ребенка. Ограничивающие его черты. Непредусмотрительность, беззаботность, бездумность… Умная саламандра не бушевала бы. Она втихомолку и постепенно накапливала бы силы. А эта даже не понимает, что ей следует сжигать всю планету. Либо просто не задумывается о такого рода вещах. Потому что, откуда она возьмет после всего этого кислород?
Вспомни также ее фантастическое тщеславие. Она пришла в неописуемую ярость, когда я сказала, что существуют силы, более могущественные и прекрасные, чем она. Причем, замечания, касающиеся могущества и красоты, разозлили ее одинаково сильно.
У нее нет способности надолго задерживать на чем-либо свое внимание. До того, как начать беспокоиться о причинении нам сравнительно незначительных неприятностей, она могла бы сперва убить тебя, либо Свертальфа, либо меня. И она могла бы, когда ты вцепился в нее скрежеща зубами, выдержать боль на короткое время, не слезать с тебя до тех пор, пока ты не погибнешь…
Ее голос дрогнул и она торопливо продолжила:
- В то же время, пока ее внимание не рассеивалось, пока ничто не отвлекало ее, она концентрировалась только на одном исходе. Она забыла, что он лишь часть большого целого, и исключала все возможные результаты. - Джинни задумчиво кивнула. - Должен существовать какой-то путь воздействия на ее психику.
Мое собственное тщеславие не такое уж маленькое.
- Я не был сравнительно неприятностью… - проворчал я.
Джинни улыбнулась и, дотянувшись, погладила меня по щеке:
- Все хорошо, Стив, все прекрасно. Я рада, что ты такой же. Я убедилась, что ты будешь хорошим мужем.
Эта фраза здорово ободрила меня, но хотелось бы знать точно, что она подразумевала под этим.
Мы обнаружили саламандру. Там, внизу, она поджигала театр. Но пока я смотрел на нее, она, полыхнув, исчезла и вновь появилась на расстоянии мили, возле медицинского исследовательского центра. Не выдержав жара, кирпич начал прикрываться стекловидной пленкой. Мы приблизились, а саламандра тем временем с раздражением ударилась о стенку. Потом она вновь исчезла. Невежественная, импульсивная, как ребенок. Это адское создание.
Развернувшись над студенческим городком, мы увидели свет в окнах административного корпуса.
- Вероятно, здесь устроили штаб, - сказала Джинни. - Сейчас узнаем новости.
Свертальф приземлился на бульвар перед зданием. Мы, спотыкаясь, побрели вверх по ступеням.
Дверь охраняли вооруженные противопожарным снаряжением легавые.
- Эй, вы! - Один из них загородил нам дорогу. - Куда вы направляетесь?
- На совещание, - Джинни пригладила волосы.
- Вот как? - полицейский взглянул на меня. - Одет и взаправду для совещания… Все, что творилось этой ночью… Хохот полицейского переполнил чашу терпения. Я превратился в волка и тряхнул легавого за штаны. Он замахнулся дубинкой, но Джинни превратила его в маленького боа-конструктора. Я снова превратился в человека и предоставил банде полицейских решать возникшие у них проблемы самим. Мы прошли в зал.
Зал совещания преподавательского состава был набит битком. Мальзус собрал всех своих профессоров. Мы вошли и я сразу же услышал его звучный голос:
- Постыдно. Власти не захотели прислушаться к моему мнению. Джентльмены! Город выступил против носящего мантию ученого. Мы обязаны защищать честь…
Мальзус замигал, увидев меня и Джинни, входящую со Свертальфом. Его лицо приобрело пурпурный цвет, когда он заметил мои, торчащие из-под пальто, голые колени. В самом деле, я был в блеске своей славы, отделанное норкой пальто и щетинистый подбородок.
- МИСТЕР МАТУЧЕК!!!
- Он со мной, - отрывисто сказала Джинни. - Пока вы тут заседаете, мы сражались с саламандрой.
- Возможно, чтобы победить ее, требуется нечто большее, чем мускулы, - улыбнулся доктор наук Алан Аберкромби. - Больше даже, чем мускулы волка. Как я вижу, мистер Матучек остался без штанов в самом прямом смысле этого олова…
Джинни холодно глянула на него:
- Я полагала, что ты руководишь гидрой…
- О, у нас уже достаточно специалистов, чтобы использовать одновременно трех водяных Духов, - сказал Аберкромби. - Рутинная работа. Я понял, что мое место здесь. Скоро мы без труда справимся с пожарами.
- А саламандра тем временем зажжет новые, - отрезала Джинни. - И с каждым пожаром она делается все сильнее и сильнее… Пока вы здесь сидите и благодушествуете.
- Ну, моя дорогая, спасибо, - он рассмеялся.
Я так сжал челюсти, что сделалось больно. Джинни, в ответ на смех, улыбнулась. Улыбнулась на самом деле.
- К порядку! К порядку! - гудел президент Мальзус. - Мисс Грейлок, садитесь, пожалуйста. Хотите ли вы что-нибудь добавить к дискуссии?
- Да. Теперь я понимаю, что представляет собой саламандра.
Она заняла место за дальним концом стола. Это был последний оставшийся незанятым стул. Так что мне пришлось с несчастным видом болтаться на заднем плане. Ах, если бы на ее пальто было больше пуговиц!
- Так вы знаете, как ее можно уничтожить? - спросил профессор алхимии Линден.
- Нет, но я поняла ее образ мышления.
- Нас больше интересует, как ею можно управлять, - сказал Линден. - Как мы можем, наконец, от нее избавиться? - Он прочистил горло. - Очевидно, прежде всего, нам нужно понять, какой процесс позволяет ей быстро передвигаться.
- Ну, это просто, - пыхнул трубкой Грисволд.
Его голос был заглушен басом Линдена:
- Процесс, в основе которого лежит, конечно, общеизвестное свойство взаимодействия огня со ртутью. Поскольку, в сущности, в наши дни в каждом доме есть, по меньшей мер, хоть один термометр…
- При всем моем уважении, дорогой сэр, - прервал его астролог Витторио, - должен сказать, что вы говорите сущий вздор. Дело просто в том, что Меркурий и Нептун, совпав с созвездием Скорпиона…
- Вы не нравы, сэр, - возразил Линден. - Крайне неправы!
- Давайте справимся в "арс тауматургика"… - он пошарил руками в поисках своего экземпляра, но тот куда-то пропал.
Алхимику пришлось, чтобы найти книгу, пропеть адаптированный вариант заклинания, используемого племенем Добу при поисках бататов.
А Витторио тем временем вопил:
- Нет, нет и нет!
Совпадение со Скорпионом, если учесть, что им противостоит Уран в своем восхождении, что я легко могу доказать… - он подскочил к доске и принялся чертить на ней диаграмму.
- Ну вот, поехали! - Вмешался метафизик Джаспер. - Не понимаю, как вы оба можете так ошибаться. Как было доказано мной в докладе, прочитанном на последней конференции "Тройственных англосаксонцев", внутренняя природа матрицы…
- Это было опровергнуто еще десять лет назад, - закричал Линден. - Средство…
- Динг эн зих… (непонятно на каком языке)…
- Уран…
Я украдкой подобрался к Грисволду и дернул его за рукав. Он последовал вслед за мной в угол зала.
- Ладно, как же действует эта окаянная тварь? - спросил я.
- В основном ответ даст квантовая механика, - прошептал он. - Согласно принципу неопределенности Гейзенберга, существует определенная вероятность нахождения фотона в какой-либо точке пространства, чтобы изменить свои пространственные координаты обычного дифракционного процесса. Наблюдается псипереход. В результате она переходит от точки к точке, не пересекая разделяющее пространство и не появляясь в нем. Это очень напоминает скачок электрона, хотя, если быть точным, аналогия не совсем корректная, ибо меняется влияние…
- Ладно, это не важно, - вздохнул я. - Наш разговор делается чуточку беспорядочным. Не лучше ли нам…
- Заняться первоначально поставленной целью, - согласился подошедший к нам Аберкромби.
За ним к нам присоединилась Джинни.
Тем временем Линдон успел подбить глаз Витторио, а Джаспер забрасывал их обоих кусками мела.
Наша, оставшаяся вне схватки группа, отошла поближе к двери.
- Я уже нашел ответ на нашу проблему, - сказал Аберкромби. - Но мне нужна помощь. Волшебство трансформации. Мы превратим саламандру во что-то иное, с чем мы сможем легко справиться. - Это опасно, - сказала Джинни, - понадобятся действительно сильные заклинания, а это такая вещь, что результаты могут оказаться обратными. Что тогда случится, предсказать невозможно.
Аберкромби выпрямился и уставился на нее с благородной болью:
- Ради тебя, моя дорогая, я готов встретить любую опасность…
Она посмотрела на него с восхищением.
Меня всего скрутило.
- Пойдем, - сказала она. - я тебе помогу.
Грисволд схватил меня за руку:
- Не нравится мне это, мистер Матучек, - поведал он. - Искусство трансформации слишком ненадежно. Должен, наверное, существовать какой-то иной метод, основанный на законах природы. На законах, которые можно было бы выразить качественно.
- Да, - печально сказал я. - Но что это за метод?
Я пошел к сблизившимся над книгами головам Джинни и Аберкромби. Рядом вышагивал Грисволд и Свертальф, дергающий из стороны в сторону хвостом. Профессора ничего не замечали, они были слишком заняты собой.
Мы вышли и последовали мимо бесившейся втихомолку (мы их хорошо запугали) банды полицейских.
В его химическом отделе были необходимые нам вещества. Мы вошли в отозвавшуюся эхом темноту.
Вот и наша цель. Лаборатория первого курса. Длинная комната, в которой рабочие столы со скамьями, полки и тишина. Грисволд включил свет.
Аберкромби осмотрелся:
- Так, нам придется затащить сюда саламандру. Она обязательно должна быть здесь, иначе мы ничего не сможем сделать.
- Действуй, и будь наготове, - сказала Джинни Аберкромби. - Я знаю, как заманить сюда эту бестию. Небольшая трансформация.
Она подготовила пробирки, заполнила их различными порошками и бегло начертила на полу символы. Уже были подготовлены к работе увенчанные шарами волшебные палочки.
- Что вы надумали? - спросил я.
- Ох, не путайся под ногами! - вскрикнула Джинни.
Я сказал себе, что это вызвано всего лишь слабостью и отчаянием. Но все равно было больно.
- Мы, разумеется, используем ее тщеславие. Я приготовлю римские свечи, ракеты, заряды. Выпустим в воздух все это, и, естественно, она явится продемонстрировать, что она способна сотворить еще боле эффектные штучки.