Прайс взял ее за плечи и приподнял над землей. Зрители заахали и заохали. Женевьева пожалела, что не может вернуться на Кёнигплац, к разъяренной толпе, ополчившейся против вампиров. По крайней мере, они были любителями.
Девушка извернулась в лапищах Прайса, выскользнула из его пальцев и упала на землю. Стремясь извлечь выгоду из этой позиции, она прижалась к мостовой, так что ее локти и плечи почти коснулись камней, крутанулась на манер цыганского танцора и, сосредоточив всю силу в напряженных мышцах правой ноги, заехала Прайсу ступней в брюхо.
Носок ее башмака угодил в нижнюю часть живота, и жрец согнулся пополам.
Ей пришлось поспешно убраться с его пути, поскольку бывший атлет упал на колени. Ставки снова заколебались. Женевьева сжала пальцы, представив, что ее ладони превратились в лезвие топора, - это был один из любимых приемов мастера По, - и нанесла удар Прайсу в шею. Балахон с капюшоном защитил жреца, однако нельзя сказать, что он ничего не почувствовал. Его рука потянулась к противнице, но вампирша отскочила в сторону. Если великан снова поймает ее, он не позволит ей вырваться во второй раз.
Проявив благородство, девушка отступила и дождалась, пока брат Прайс поднимется на ноги.
Злой вампир пнул бы врага в голову, пока тот валялся на земле. Женевьева похвалила себя за доброту и понадеялась, что об этом милосердном поступке, достойном Шаллии, вспомнят на ее похоронах.
Прайс не подал виду, что ему больно, хотя после первого удара у него наверняка наливался синяк в области живота. У Женевьевы все еще ломило ногу, после того как ее ступня врезалась в тугие мышцы. Казалось, ее кости превратились в желе при столкновении. Жрец был опытным бойцом, поэтому он не совершил типичной ошибки новичка - не впал в гнев.
- Зачем нам тратить силы на потасовку? - спросила Женевьева. - Все мы ненавидим вампиров. Они - отвратительная нежить, выбравшаяся из могил, чтобы вредить хорошим людям вроде нас.
Прайс сжал кулаки и провел комбинацию "левой-правой-левой". Девушка увернулась от первых двух ударов, но третий задел ее по лбу, хотя служитель Морра, несомненно, метил ей в скулу. Вампирша отпрянула назад.
В первое мгновение Женевьева испугалась, что на пальцах мужчины останется грим, но ее выручил парик, надежно закрепленный на голове. Спереди его украшала челка, довершавшая облик деревенской красотки.
На теле взрослого человека насчитывалось не менее тридцати восьми точек, по которым достаточно было царапнуть когтями или зубами, чтобы ударил фонтан крови. Потребовалось бы всего несколько секунд, чтобы противник потерял способность сопротивляться или даже умер. Прайс оставил девять, если не десять, таких точек незащищенными. Вампир без труда разделался бы с могучим жрецом и обеспечил себе сытный ужин.
Но Женевьева не имела права драться как вампир.
Следуя наставлениям мастера По, девушка согнула руки и приготовилась к атаке в стиле "богомола".
- Она чокнутая, - ухмыльнулся Вилли.
Прайс, лучше разбирающийся в таких вещах, отрицательно покачал головой. Он принял правильную оборонительную стойку: правая рука согнута горизонтально и выставлена вперед, словно балка, а левая рука, сжатая в кулак, находится на уровне живота.
В последний момент вампирша переключилась на стиль "дракона".
Этого борец не ожидал. Женевьева заехала ему чуть выше уха, а затем в горло. Колено девушки воткнулось ему в бок. При этом удар снова болью отозвался в ее теле, однако она услышала, как Прайс зарычал от чувствительного пинка по почкам.
Мгновенно приняв решение, Женевьева поднырнула под противника и уперлась плечом в бок мужчины, как раз в то место, куда немногим раньше угодило ее колено. Затем, напрягая шею и спину, она приподняла жреца. Это был его собственный прием, входивший в арсенал борцовской школы Хагедорна. Вампирша подкинула Прайса и швырнула его на землю.
Уперевшись одним коленом в горло поверженному врагу, девушка локтем обозначила удар в переносицу.
Прайс ничего не сказал, но трижды похлопал по земле.
Женевьева проворно отскочила назад и поклонилась. В толпе послышались аплодисменты, но она лишь потупила взгляд. Прайс медленно поднялся, стараясь лишний раз не тревожить ушибленные места. Вилли и Вальтер начали разгонять зевак. Женевьева услышала звон монет, переходивших от проигравших к выигравшим, и пожалела, что не может стребовать с них свою долю.
- Брат Прайс, - сказала она, - смиренно прошу извинить меня. Я пришла сюда не для того, чтобы причинить кому-либо вред, но чтобы защитить от опасности великого человека - отца-настоятеля Бланда.
- Она сказала, что хочет быть телохранителем отца-настоятеля, - встрял Вилли.
Прайс смерил девушку взглядом. Женевьева подумала, что борец едва ли испытывает к ней теплые чувства. Но жрец улыбнулся, и вампирша с ужасом поняла, что, вопреки ее ожиданиям, Прайсу она очень понравилась. Вероятно, еще ни одна женщина не обходилась так с ним, и новые впечатления подействовали на него возбуждающе во всех смыслах, в том числе и в тех, о которых Женевьева предпочитала не думать.
- Подберите для барышни Годгифт одеяние, подходящее для храмовой сестры, - распорядился Прайс. - И передайте старшей жрице, чтобы она нашла ей место для ночлега. Не слишком далеко от главной обители. Я хочу, чтобы она постоянно была рядом, и отец-настоятель Бланд со мной согласится. С прошлой ночи мы в состоянии войны с живыми мертвецами. Эта женщина будет лучшей из наших воинов.
Женевьева отсалютовала.
9
Пока "Женевьева и Вукотич" репетировалась, Театр памяти Варгра Бреугеля большую часть времени стоял, погруженный в темноту, за исключением вечеров "открытой сцены", которые устраивал Детлеф. Программа представления состояла из номеров, подготовленных теми, кто считал себя актерами, в основном шутами и фокусниками, развлекавшими других шутов и фокусников, заплативших за вход. Самые удачливые могли продержаться около минуты, прежде чем град подгнивших овощей заставлял умолкнуть их бородатые анекдоты и хриплое пение. Артисты ускользали за кулисы, увешанные листами протухшей капусты, после чего клялись вернуться в свою контору или кожевенную мастерскую и забыть всю чушь, которую они слышали о богатстве, славе и бесчисленных прекрасных любовницах, достающихся звездам сцены. Театр брал скромную плату за билеты, а тех, кто решил продемонстрировать свои таланты, впускали бесплатно. Но управляющий Гуглиэльмо Пентангели заключил соглашение с рынком, договорившись забирать всю испорченную продукцию в конце дня. Затем гнилой товар сбывали критикам-любителям, которым упражнения в метании доставляли больше удовольствия, чем сами выступления. По окончании вечера овощи собирали и снова продавали в качестве фуража компании, занимающейся извозом, конюшни которой располагались на улице Хассельхоф.
Этим вечером Детлеф был поглощен своими мыслями. Он, как обычно, выполнял обязанности конферансье, предваряя выступление каждого дрожащего и бледного актера краткими вступительными замечаниями, однако душой он был с Женевьевой в Храме Морра. Разумеется, Бланд представить себе не может, что какой-нибудь сумасшедший вампир добровольно сунется в городское учреждение, где его, скорее всего, проткнут колом, обезглавят и бросят в печь, утешал себя драматург. Однако это мало помогало.
Нынешние неудачники выглядели более жалко, чем обычно.
Первым на сцену вышел длинноногий ученый из университета, который изображал известных в Империи личностей. Он едва приступил к сатирической пародии на героя Конрада, как целый кабачок угодил ему в лицо, отбросив на декорации. Когда недовольный Ранаштик уволок бесчувственного умника со сцены, Детлеф подумал, что зря не упомянул о присутствии в театре Общества почитателей Конрада. Ученого сменил эсталийский гитарист с огромным замасленным чубом, свисавшим на лоб. На долю музыканта досталось не слишком много гнилых помидоров. Возможно, это объяснялось тем, что его слащавые мелодии сочетались с крайне непристойной лирикой. Фокуснику повезло меньше. После первого и единственного трюка Ранаштик, за которым Детлеф решил приглядывать до поры до времени, выскочил на сцену с ведром песка, чтобы потушить пламя, перекинувшееся с жаровни на мантию иллюзиониста.
Три Болванчика - гномы в вульгарных клетчатых куртках и мешковатых штанах - устроили на сцене потасовку. В течение пяти минут они таскали друг друга за бороды, тыкали пальцами в глаза и обменивались ударами деревянной колотушкой по голове. Фигляры причинили себе вреда больше, чем летящие в них фрукты, однако у них хватило ума обратить атаку зрителей в часть представления. Лысый гном с кривыми ногами ловил еще съедобные плоды и засовывал их в рот, тогда как его очкастый приятель с взъерошенными волосами громогласно объявлял, что ничего вкуснее они не ели целый месяц.
После этого Детлеф вытерпел череду разномастных паяцев. Старуха скручивала надутые свиные кишки, создавая странные фигурки, которые якобы изображали животных. Проповедник трезвого образа жизни ошибочно решил, что это удачный способ донести свое послание до публики. Эльф, переодетый в женщину человеческой расы, разыгрывал шлюху, пристающую к морякам. Еще один фокусник исполнил трюк с исчезновением: он пропал и больше не появился. Рабочий из порта снял рубаху и проделал забавные штучки с татуировками на животе.
Придерживаясь правила, что в конце представления следует выпускать на сцену несомненного победителя, Детлеф пригласил Антонию Марсиллах, которая исполнила замысловатый танец. Выступала она практически обнаженной, укрывшись за большими веерами из перьев птицы Рух. Три Болванчика, вернувшиеся на подмостки по общему требованию, стащили вееры Антонии и начали лупить ими друг друга. Между тем бесстыдная танцовщица превзошла самое себя, приняв невообразимую позу и заставив свой живот колыхаться и ходить ходуном. Публика выразила свое одобрение, забросав артистов цветами.
- Сегодня было хорошее представление, - сказал Гуглиэльмо, когда Детлеф пробегал мимо него за сцену.
- Подпиши с Болванчиками долгосрочный контракт, продли договор с Антонией еще на две недели и попроси гитариста с маслянистыми волосами прийти на нормальное прослушивание. Всех остальных я больше никогда не хочу видеть.
- Это необходимо, маэстро.
Гений или не гений, Детлеф хорошо сознавал, что давно оказался бы в долговой тюрьме, если бы не сноровка Гуглиэльмо. Только благодаря ему деньги текли в театр широкой рекой, а вытекали маленьким ручейком.
Драматург нашел леди Мелиссу в своей гримерной. Девочка расположилась в его любимом кресле, не доставая ногами до пола, и точила клыки о старую кость.
- Надеюсь, ты гордишься собой, господин гений. Очень поучительно и познавательно, я уверена.
- Мы не допускаем детей на вечера "открытой сцены", Мисси.
- Не понимаю, почему. Едва ли этот балаган может удовлетворить интеллектуальные нужды и утонченные потребности взрослых людей. Хотя "татуированный капитан" оказался довольно вкусным.
Детлеф заметил красную полоску над губой девочки и вздрогнул от ужаса.
- Не беспокойся, - успокоила его древняя вампирша. - Он потерял сознание после прямого попадания репы. Я лишь немного его покусала. Он проснется с такой головной болью, что не заметит затянувшейся ранки. И не называй меня "Мисси".
- Что, если этот разукрашенный балбес нарвется на парней Бланда? Они проверяют шеи подозрительных личностей на предмет наличия укусов, Мисси.
- Не думаю, что они осматривают большие пальцы ног.
- А что, на пальцах ног тоже есть вены?
Мелисса сблизила большой и указательный пальцы руки так, что между ними остался маленький просвет.
- Есть, но вот такие крохотные. Это очень удобно, когда пьешь кровь спящего. Нужно только приподнять дальний край одеяла и аккуратно проткнуть кожу.
- Я мог бы спокойно прожить остаток моих дней, не зная этих подробностей.
- А как быть с твоей шеей, господин гений? На ней остались следы от зубов мадемуазель Дьедонне, которые ни с чем не спутаешь.
Детлеф переодевался в уличную одежду. Он выбрал рубашку с гофрированным воротником-стойкой и прикрыл укусы. Затем застегнул жилетку на животе и вопросительно взглянул на вампиршу.
- Для людей сгодится. Но другой вампир распознает в тебе дойную корову с другого конца комнаты.
Детлеф встревожено вскинул голову.
- Не беспокойся, - усмехнулась девочка. - Там, куда мы идем, это преимущество. Эта отметка указывает, что ты собственность другого вампира. Молодые вампиры не посмеют прикоснуться к твоей шее.
- Собственность?
- Не капризничай. Вы, смертные, не лучше отзываетесь о своих домашних питомцах или любовницах. Я уверена, что Женевьева любит тебя не меньше, чем ты любую бродячую собаку или проститутку.
Детлеф не мог решить, на кого Мелисса похожа больше - на вредную старуху или ужасную маленькую девочку. Она была слишком стара и одновременно слишком молода, чтобы заботиться о чьих-либо чувствах. У нее было очень мало общего с темной внучкой. Внезапно актер осознал, что хорошо знаком только с одним вампиром и совершил ошибку, считая Женевьеву типичным представителем ночного племени. В этом он пошел по стопам Тио Бланда, который судил обо всех вампирах по графам фон Карштайнам.
- И не притворяйся обиженным, - продолжала Мелисса. - Ты тоже сделал из меня девочку на побегушках, вместо того чтобы отправить в школу или разыскать мою семью. Это извечное деление на хозяев и слуг, кровопийц и их пищу.
- Как давно тебя пороли?
Мелисса потрясенно умолкла, затем вернулась к роли маленькой сиротки.
- Вы же не…
- Если мы не будем вежливыми друг с другом, то никогда не доберемся до истины, не так ли, миледи? А теперь скажи, нет ли вестей от Женевьевы?
Мелисса вытащила перевязанный веревочкой свиток из рукава.
- Посыльный пришел, когда ты был на сцене. Она быстро заняла высокое положение среди служителей Морра и была назначена телохранителем этого самого Бланда. Очень предприимчивая девушка.
Все шло лучше, чем они надеялись. Но Детлефа настойчиво преследовала картинка, на которой Женевьева была окружена факелами, кольями, зеркалами и серебряными тесаками.
- Что же, один из нас приблизился к цели, - сказал актер. - Теперь наша задача - найти убийцу.
Мелисса соскользнула с кресла. На ней был наряд из слезливой пьесы Таррадаша "Маленькая принцесса Соня в изгнании". Это была накидка с капюшоном, отороченная мехом, которая использовалась в сцене "брошенная на холодный-холодный снег". Кроме того, на ногах вампирши были башмачки, отделанные рыжим лисьим мехом.
Девочка подала руку в серой перчатке, словно хотела, чтобы ее перевели через оживленную улицу. Детлеф сжал ее ладонь и повел по хитросплетениям внутренних коридоров к выходу из театра. Толпа у служебного входа окружила Трех Болванчиков и совала им бумажные листки, требуя автограф. Никого не заботило, что гномы не умели писать. Детлеф заметил двоих переодетых аристократов, которые состязались за внимание Марсиллах и недобро поглядывали друг на друга из-за огромных букетов с Верхнего Гриса.
- Старик Детлеф выбирает все более молоденьких,- ехидно заметил кто-то.
Детлеф покраснел. Ему совсем не хотелось, чтобы в "Бульвар-пресс" появилась статья под таким заголовком.
Мелисса пнула насмешника в голень.
- Как ты смеешь грубо обращаться с моим дорогим старым дядюшкой!
- Извините, - вскрикнул мужчина, подпрыгивая.
Девочка ударила его по второй ноге:
- Вот теперь прощаю.
Наглец упал, порядком насмешив Трех Болванчиков. Детлеф начал думать о своей "племяннице" с большей добротой.
10
Женевьева обнаружила, что, если стоять неподвижно, она вполне может сойти за одну из традиционных погребальных статуй в Храме Морра. Все вокруг напоминало о могиле, в которую она когда-то отказалась ложиться. Венки из черных цветов, обеденные столы, напоминающие надгробия, супницы в форме мраморных урн, стулья со спинками, похожими на могильную плиту, общежития-мавзолеи с кроватями-гробами, дверные ручки с изображениями черепов и траурная окаемка. По мнению девушки, это место как нельзя больше нуждалось в услугах эльфийского художника-декоратора, который раскидал бы яркие оранжевые и бирюзовые подушки, развесил бы слащавые картинки со счастливыми котятами и пухленькими младенцами.
Брат Прайс приказал ей держаться на расстоянии нескольких локтей от отца-настоятеля и не спускать с него глаз, как пресловутый Боевой Ястреб.
В Храме Морра священнослужители обязаны были соблюдать иерархию и молчать, пока к ним не обратится кто-нибудь из старших. Женевьева была только рада, что ей не нужно подражать голосу Дженни Годгифт.
Антиохус Бланд, чье лицо, казалось, состояло из глаз и улыбки, протянул теплую влажную руку для поцелуя, когда Прайс представил ему новую послушницу. После этого он не обращал на девушку внимания.
По завершении вечерних ритуалов Бланд проводил совещание. Женевьева, наряженная в колючий черный балахон, должна была стоять смирно у стены внутреннего святилища, словно мумифицированная старуха. Она и еще несколько сестер были назначены прислуживать Бланду и его ближайшим помощникам. Прайс велел ей вести себя как обычной служанке, если только не случится чего-либо подозрительного. Впору было запутаться во всех этих надувательствах. Получалось, что бретонский вампир притворяется живой деревенской девушкой, которая одета в мантию служителя Морра, поскольку ей нужно изображать служанку, будучи на самом деле телохранителем. Женевьева хотела бы посмотреть, как Ева Савиньен справится со всеми этими ролями.
С Бландом была сестра Лизель. Это ей принадлежала идея изобразить отца-настоятеля с отрубленной головой вампира и пришпилить к воротам игрушечную летучую мышь. Жрица читала список незначительных вопросов, которые, главным образом, были связаны со статьями, размещенными в уважаемом "Шпилере" и скандальной "Бульвар-пресс".
- Как вы помните, отец-настоятель, - говорила Лизель, - были высказаны опасения, что, перенося основную нагрузку на печатные издания, мы оставляем без внимания неграмотных, которые составляют значительную часть гражданского населения. Как ни грустно, едва ли в трех из десяти альтдорфских семейств найдутся люди, умеющие читать и писать. Нашу жизненно важную идею необходимо довести до сведения всех горожан.
- Массы последуют за элитой, - возразил отец Нок с благообразным, хотя и веснушчатым лицом. У жреца была привычка проводить пальцами по жидким рыжим волосам, перераспределяя их на оранжевой макушке. Он был отцом-настоятелем до Бланда и, казалось, считал, что охота на вампиров отвлекает служителей Морра от их прямых обязанностей. - Так было раньше, так будет и теперь.