Это другое дело. Тогда можешь мне не рассказывать, что ты узнал… Кстати, как ты узнал?
Сухмет поднял голову, он и не собирался ничего отвечать.
– Постой, не торопи меня, я сам… Ты вычитал это по Яйцу Несбывшегося, верно?
Сухмет легко улыбнулся сухими губами и кивнул.
– Так вот на что ты тратил время последние несколько лет - читал Яйцо. А мне-то говорил, что учишься строить переходы!
– И переходы тоже.
– Но это было побочным делом, не так ли? Сухмет хмыкнул уже почти весело и достал из-за пазухи сбрую, которую он соорудил, чтобы подвешивать себя к груди Желтоголового, когда тот махал крыльями. Они использовали это устройство, чтобы не слишком изменять естественную центровку Лотара в полете.
– Пора двигаться дальше, господин.
Лотар последний раз посмотрел на бассейн и скинул куртку Сухмет был прав, следовало торопиться.
Сейчас он отрастил крылья несколько большего размера, хотя уже давно заметил, что от этого его кости становились более хрупкими.
Когда Лотар трансмутировал, он обычно становился тяжелее, иногда набирал вес даже более пятисот фунтов. Однажды они взвесили его и зафиксировали это точно. Откуда бралась такая способность наращивать мускулы, костяк, сосуды, увеличивать сердце чуть не в половину груди, расширять легкие до совершенно невероятного, нечеловеческого объема - непонятно. Как будто неоткуда.
Несколько раз у Лотара возникало искушение стать гигантом, но, поэкспериментировав с этим, он выяснил, что способность становиться мощнее, тяжелее и больше имеет предел. В какой-то момент костная ткань охрупчивалась, словно иссякал тот непонятный источник, в котором ее можно было "занять" для умеренных мутаций. То же самое происходило и с мускулами, и с нервами, и со всем остальным.
Как-то он надумал поговорить об этом с Сухметом, но старик только невнятно прошамкал, что это довольно старая проблема, ее считают неразрешимой, поэтому никто не хочет за нее браться. Но вообще-то у Харисмуса где-то сказано, что эти эффекты каким-то образом связаны с тем, что наше пространство не ровно трехмерное, а немного больше, кажется, три с четвертью. Но что такое дробные доли пространственного измерения, Сухмет внятно объяснить уже не смог, а перешел на такой язык, который и сам, похоже, не очень-то понимал.
Зато с большими крыльями Лотару было трудно взлетать. К тому же старик подвязал себя под Лотарову грудь слишком тесно.
– Слушай, Сухмет, - нежно сказал Лотар, когда стало ясно, что восточник приготовился к полету и ждет. - Ты не мог бы немного ослабить подпругу - не знаю, как иначе назвать то, что сжимает мне живот?
– Ничего, господин мой, в полете это само собой ослабеет.
– Хорошо, а этот ремень, который проходит через спину, он мне в шею врезается.
– В полете он сам встанет на место. Уверяю тебя.
– Но его раньше не было, откуда ты знаешь?
– Я его недавно придумал, но уверен, он тебе со временем очень понравится.
– Сомневаюсь, - проговорил Лотар. Он осмотрелся последний раз, уже неловко ворочая головой на слишком мощной шее, которая поддерживала разросшиеся махательные мускулы груди. Кажется, они ничего не забыли.
– Кстати, ты не забыл облегчиться? - спросил Лотар. Сухмет, когда придумывал свой способ "полета под Лотаром", утверждал, что заимствовал эту идею из старинного фойского трактата о полетах на разведывательных дельтовидных крыльях. Но там также было сказано, что воздушных разведчиков выбирали из самых маленьких и тщедушных жителей отдаленных горных деревень. Потом он провозился в лаборатории неделю и нашел колдовство для уменьшения веса. Он и в самом деле умел становиться почти невесомым, по крайней мере, так показывали приборы. Но масса его оставалась прежней, и при поворотах Лотару приходилось очень основательно поработать. Когда Желтоголовый попросил его по-настоящему уменьшить вес, Сухмет холодно ответил, что это невозможно.
– Я стал легче пера, если тебе это угодно, господин. Лотар примерил дорожку для разбега.
– Вообще-то я слышал, что на господах не летают. Еще неизвестно, кто из нас господин, может быть, скоро твой ошейник придется носить мне.
Сухмет не ответил. Он лишь поджал ноги, чтобы Лотару удобнее было разбегаться, и резко выдохнул воздух.
Желтоголовый побежал. Сначала большие крылья не давали возможности набрать достаточное количество ветра, потом, когда они все-таки полностью распластались и в самых кончиках, примерно там, где у нормального человека находились ладони, появилось странное ощущение опоры неизвестно на что, Лотар попытался еще прибавить скорости. Ноги уже легче отталкивались от песка, они не увязали в нем по щиколотку. Теперь достаточно было только хлопать всей ступней и направлять тело вперед, навстречу ветру.
Потом крылья вдруг взмахнули и уже не ударились о песок, хотя ноги еще оставались на земле. Еще раз, еще… Теперь можно было взмахнуть в четверть силы. Ноги оттолкнулись последний раз и повисли в воздухе. Чтобы лучше управлять в полете, Лотар тут же стал выращивать небольшие боковые крылышки, которые могли служить отличным рулем, как хвост у ласточки, и к тому же существенно облегчали нагрузку на поясничные мышцы.
Пальмы пронеслись мимо в десятке ярдов, и вдруг Лотар увидел их уже сверху. С высоты они выглядели гораздо красивее. Сверху весь мир, и даже оазис Беклем, казался прекрасным.
Лотар стал подниматься. Сухмет раза два поправил его, когда он избирал направление. Старик пользовался своим обостренным дальновидением, которое позволяло ему не только определять направление, но и учитывать потоки воздуха. Ничем другим он сейчас помочь не мог.
Он лишь предупредил, что впереди будет широкая, чуть не в десять лиг, полоса, где ветер окажется встречным. Но бороться-то с ветром предстояло Лотару…
Единоборство с воздушным потоком отбирало почти все силы. Их уже не оставалось на то, чтобы восхищаться красотой пустыни, простиравшейся под ними, ночным небом, мерцанием звезд. Лотар стал уставать.
К тому же Сухмет в самом деле ошибся с длиной ремней и по-прежнему висел слишком плотно. Одолев лиг десять, Лотар вдруг догадался, почему он так сделал. Старик дико мерз, болтаясь в "седле" под грудью Лотара, и мог согреться, только прижимаясь к мощному, разгоряченному беспрерывной работой телу Желтоголового.
К рассвету они вылетели к плато, на котором стали появляться небольшие островки зелени. Да и рассвет был так красив, что Лотар невольно отвлекся, залюбовался им и теперь взмахивал крыльями почти механически, ненадолго забыв о трудностях.
Солнце вставало огромное, желтое, как лимон, и лишь по краям его была видна та краснота, которая на Западном континенте заливала полнеба, когда оно поднималось из-за горизонта. И тут оно не слепило глаза, Лотар смотрел на него, даже не жмурясь. Но, может быть, от колючих порывов встречного ветра его глаза потеряли чувствительность?
Когда совсем рассвело, он одолел еще лиг десять и, миновав ветреный участок, решил передохнуть. Едва Лотар стал снижаться к небольшой рощице, Сухмет зашевелился в своих ремнях и подал голос после шести часов молчания:
– Господин мой, не нужно этого делать.
– Чего не нужно делать?
– Не нужно приземляться. Тут устроилась очень большая семья львов, а мне не хотелось бы, чтобы ты растратил свой боевой пыл раньше времени.
Лотар с сомнением подумал, что пресловутого боевого пыла в нем не больше, чем в детской глиняной игрушке, и тот он вчера выпустил на тренировке с орденцами.
– Мне нужно передохнуть.
Вблизи деревья показались совсем непреодолимым искушением. Они манили прохладой, отдыхом, глотком воды. Легкое позвякивание колокольчиков вывело его из благодушного настроения. Он всмотрелся.
Так и есть: на ветвях раскидистых деревьев, на траве, на согретом лучами утреннего солнца песке расположилось чуть не полсотни львов. Это были очень мощные, на редкость красивые звери. Каждого из них в отдельности еще можно было отогнать силой или магией. Но все вместе они составляли совершенно неустрашимую стаю. Кроме того, среди них было много самок с детенышами.
Лотар вздохнул, сделал круг над небольшим мелким прудиком с темно-коричневой, но вполне живительной водой, и снова стал подниматься.
В порядке утешения Сухмет напоил его. С такими большими крыльями самому ему сделать это было непросто. Как ни экономно они до сих пор расходовали воду, ее осталось уже на самом дне. А ведь Сухмет не пил. Почти всю трехлитровую флягу выдул Лотар. Но это не важно, главное - добраться. Впереди было еще лиг пятнадцать, или около полусотни миль, - треть пути.
Желтоголовый стиснул зубы, почувствовав, что ему хочется не лететь вперед, а найти оазис, опуститься на землю, может быть, даже заснуть… Хоть на пару часов. Он так устал…
– На, съешь это, - предложил Сухмет.
– Если это допинг, я не хочу. Мне, похоже, сегодня еще рубиться с четырьмя цахорами, и, если допинг вытянет из меня естественный запас сил, мы окажемся…
– Это не допинг, это мед, орехи, какао и немного трескового жира. У тебя начинается пищевое голодание, ты перетрудил мускулы. Им нужна помощь.
Лотар пожевал. Сухмет оказался прав, это помогло. Он даже стал лучше видеть: один раз в кустах разглядел пантеропитона - жуткую тварь с черным чешуйчатым телом, которая, по рассказам, могла задушить целого слона. А еще заметил древнего носотрехрога - существо, за которым уже и охотиться перестали, потому что его рога служили лекарством от полутысячи болезней, и, когда это стало известно, его, конечно, очень быстро извели.
Примерно за час до полудня они увидели вполне приличную дорогу, холмы и в отдалении - темную скалу почти правильной пирамидальной формы.
– У подножия этой пирамиды и находится Клетка Планы, - вытянул вперед руку Сухмет.
Только теперь Лотар понял, как у него онемели ноги, какой мучительной болью налились крылья, как от перенапряжения болели легкие, спина, брюшина, все тело… Но он выдержал и даже успел вовремя.
– Мне кажется или ты действительно стал тяжелее? - спросил он Сухмета.
– Стал, - ухмыльнулся старик. - Колдовство, как все на свете, проходит. Лотар вздохнул:
– Хорошо, что раньше не сказал. Я бы тебя не донес.
– Я знаю.
Желтоголовый помахивал крыльями уже вполне расслабленно, дело было сделано. И хотя ему жутко хотелось приземлиться, он мог еще немного продлить эту муку и завершить перелет, как он любил, у воды, чтобы сразу искупаться и смыть слизь после обратного превращения.
– Ты тут какого-нибудь ручья не видишь?
– Перед храмом. Иначе зачем бы его построили?
– Тогда сядем у самого порога. И пусть, кто хочет, удивляется.
– А там один лишь древний и ветхий старик, - сказал Сухмет, возраст которого перевалил за два тысячелетия. - Мне кажется, он ничему не удивится.
ГЛАВА 9
Храм, именовавшийся Клеткой Планы, б очень старым. Лотар без труда ощутил в его камнях слои молений таким разным божествам, что они едва не конфликтовали друг с другом. Но на протяжении всех прошедших веков, во времена почитания многих и многих божеств в храме оставалась довольно большая статуя из терракоты. Едва Лотар и Сухмет вошли в храм, она сразу привлекла внимание восточника.
Лотар уловил эту волну интереса, но не придал ей значения. Фигура была вылеплена довольно грубо, она изображала женщину с короткими ногами и большим округлым животом. Лицо ее было плоским и невыразительным, а многочисленные царапины и выбоины свидетельствовали, что статуе иногда изрядно доставалось. "Обычная история", - решил Лотар и стал осматриваться.
Главный зал храма был простой прямоугольной формы и в точности повторял очертаниями внешние стены. Значит, никаких особых хитростей и неожиданностей здесь можно не ожидать. Тем более что подземелья тут вовсе не было. На земляном полу валялось" немало разного хлама, но ничего интересного Лотар не заметил. Он обошел низенький алтарь, установленный посередине зала. Похоже, что его использовали как обеденный стол - на нем остались объедки, кружка с непонятной бурдой, пара таганов, закопченных снаружи и покрытых слоем застывшего жира на внутренних стенках.
Желтоголовый вздохнул. Все это не очень вязалось с опасностью, тем более такой, которая могла бы оставить след на Яйце Несбывшегося. Вдруг за его спиной раздался непонятный скрип. Лотар обернулся.
Сухмет, забыв обо всем на свете, старательно скреб своим кинжальчиком постамент статуи. Потом он принялся разглядывать дело своих рук с непонятной сосредоточенностью и наконец произнес:
– Зды или Зод. Кажется, второе более принято. Не думал, что эти храмы еще где-то сохранились.
– Что значит - "Зды"?
– Остановимся все-таки на Зод, господин мой. Зод ба некогда служанкой Планы - божества, от имени которой произошло слово - "планета". Она хотела создать свое царство, свою небольшую планету, но ей было запрещено. Тогда она восстала, впрочем, это было странное восстание. Война длилась очень долго, не один миллион лет, но когда она постигла всю сложность и тяжесть управления новым миром, узнала, что ей придется подчиняться другим, более могущественным и грозным богам, то отказалась от этой цели. За это ее простили и даже позволили сохранить знание тех таинств, которые она приобрела, готовясь "разродиться" новым миром. Но изгнали из нижних миров сюда, наверх. Эти знания - мечта многих и многих колдунов на протяжении тысячелетий, но постигнуть их не смог даже Харисмус. И ее, такую близкую нам богиню, забыли. Впрочем, Зод это, кажется, устраивает. Именно ее изображение мы и видим перед собой.
– Легенда? - спросил Лотар.
– Кто знает, что в этой легенде правда, а что нет? Видишь ли, господин, Зод…
– Кто произносит тут имя моей госпожи без должного почтения? - прогремел под сводами храма голос такой мощный, что Лотар даже немного присел и поймал себя на том, что сжимает рукоять Гвинеда.
У алтаря стоял старик с длинной седой бородой. На его лице лежала печать уныния и тоски. Серые глаза смотрели печально, а в глубокие морщины въелась пыль и грязь. Видно, старец, несмотря на близкий и очень чистый водоем, не мылся многие годы. Но голосина у него б отменный.
Лотар подошел поближе. Он понял язык старика, хотя с юности не говорил на нем. Это был простонародный магрибский говор. Однако и знать тоже частенько изъяснялась на нем в не слишком торжественных случаях.
– Кто ты и почему орешь на нас? - спросил Желтоголовый.
– Я не ору, голос дан мне моей госпожой, - снова прогремел старец и кивнул без всякого почтения на статую. Лотар покачал головой:
– Ну, тогда ты не должен слишком много говорить. Странно, что твои перепонки выдерживают такой голос.
– Они не выдерживают, - пожаловался старик и шмыгнул носом. - Я уже почти оглох, а говорю, к вашему сведению, шепотом. Но настоятели храма Зод всегда отличались таким голосом, по нему и определяют выбор богини.
– Понятно, - согласился Лотар. Пока старик говорил, он ухитрился даже не поморщиться от этого звукового давления. Хотя в животе что-то ощутимо дрожало и странный спазм подкатывал к горлу. - Как тебя зовут?
– Бошинак.
– Я - Лотар, а мой друг - Сухмет.
– Раб?
Старая история, всегда все сомневаются в восточнике из-за его дурацкого обыкновения щеголять золотым ошейником раба, полученным еще в те туманные годы юности, когда он действительно был рабом легендарного Харисмуса.
– Он свободнее нас с тобой, почтенный Бошинак. - Чтобы старик настоятель снова не оглушил их своим трубным ревом, Лотар поспешил предложить: - Не желаешь ли позавтракать с нами? Мы еще не ели.
Бошинак с довольным видом кивнул. Подошел к алтарику, небрежно смахнул объедки рукавом своего просторного халата и с интересом посмотрел на Сухмета, который наконец-то оторвался от статуи и принялся, то и дело оглядываясь, доставать из своего мешка заготовленную в Лотарии еду.
Лотар первым делом, конечно, потянулся к фляге. Он уже успел искупаться и напиться, но все равно с удовольствием попробовал воды, которую Сухмет набрал в протекающем неподалеку ручейке. Потом все принялись сосредоточенно жевать. Лотару еда показалась очень вкусной, ведь его мускулам требовалась куда более существенная подпитка, чем мед. Сухмет жевал, потому что еще не согрелся, а Бошинак, похоже, так давно не наедался досыта, что от одного вида еды у него заблестели глаза.
Впрочем, Сухмет был не слишком поглощен едой. Он глаз не сводил со статуи. Он даже повернулся лицом к изваянию.
Лотар не мог понять его интереса. Статуя казалась вполне заурядной, какой-то потертой от времени, в ней не было абсолютно ничего интересного. Но, с другой стороны, Сухмет ошибался так редко, что с любым, даже мимолетным его интересом нельзя было не считаться.
– Зачем вы появились тут, чужеземцы? - спросил вдруг Бошинак. Он решил, вероятно, что вежливость требует расплатиться за полученную еду хотя бы любопытством. В том, что с этими нежданными посетителями можно дружить, он уже убедился.
Лотар прожевал последний кусок, еще раз глотнул воды из фляги и пожалел, что у них нет кружек. Однако таскать с собой такую тяжесть было неразумно. После завтрака у него наконец перестали трястись перенапряженные руки и стало улучшаться настроение. Даже спать хотелось меньше.
– Видишь ли, Бошинак, в твоем храме сегодня должны появиться четверо людей… Вернее, не совсем людей, они скорее полудемоны. Но предстанут они тут в человеческом обличье. Я хотел бы сразиться с ними. И если удастся, конечно, победить.
– Как ты узнаешь их?
– У них на головах будут черные кожаные капюшоны. Бошинак вдруг перестал жевать и задрожал.
– Ты хочешь сразиться с цахорами?
– Ты знаешь их?
– Много лет назад они приходили в мой храм. Вернее, тогда еще не мой, я был лишь служкой, а настоятелем был другой человек. Они не причинили нам вреда, но посмеялись над нашей верой. Когда они ушли, я спросил настоятеля, почему он не отомстил за насмешки. И мудрый мой предшественник ответил, что этих людей невозможно убить. Потом и другие мудрые люди подтвердили - они неуязвимы.
– Да, это трудная задача, - согласился Лотар.
– Нет, ты не понял, чужеземец, это не трудная, а невозможная задача. Беги, пока они не узнали, что ты ждешь их тут.
– Не могу, - попытался объяснить Лотар. - Куда бы я ни убежал, они последуют за мной. Они идут сюда, как раз чтобы убить меня. Я просто хочу подстеречь их тут и напасть неожиданно. В этом мое единственное преимущество.
– Тогда ты покойник, - проговорил Бошинак и запихнул в рот еще кусок сыра. - А почему ты решил, что они окажутся тут?
– Вот он говорит, что они окажутся. - Желтоголовый кивнул на Сухмета.
– Сухмет, - спросил Бошинак, - что навело тебя на мысль, что цахоры появятся в этом храме?
Сухмет не ответил. Отсутствующими глазами, словно только что выплыл из глубокого сна, он посмотрел на своих сотрапезников и проговорил низким взволнованным голосом:
– Она живая.
– Кто? - не понял Лотар.
– Богиня… Вернее, служанка богов, но для нас - богиня Зод.
– Не понимаю, - произнес Бошинак. Но понимания и не потребовалось. Неожиданно что-то изменилось, хотя Лотар не мог бы сказать, что именно стало другим. Может, атмосфера в храме - теперь тут стало трудно дышать. Свет померк и как будто затуманился, и появилось ощущение старого, давно забытого ужаса.