Мы пошли взглянуть на конюшню. И вот тут я все-таки уловил свежий запах. Очень свежий. Оставленный только что. Я рванулся и пустился бегом.
– Что случилось? – крикнула Серая Метелка.
Отвечать было некогда. Я заметил, как он свернул за угол конюшни, и помчался туда. Он увидел, что я настигаю его, понял, что я бегаю гораздо быстрее, и нырнул в один из деревянных ящиков, разбросанных поблизости. Я подскочил к ящику и сунул в него голову. В углу съежился Бубон, оскалив клыки.
– Вспомни, что говорят о крысах, загнанных в угол, – сказал он. – Мы можем быть опасными.
– Не сомневаюсь, – ответил я. – Но какой в этом смысл? Никто не хочет причинить тебе вреда.
– Ты меня преследовал.
– Я хотел поговорить с тобой.
– И поэтому привел с собой кошку.
– Могу позвать ее, если не хочешь говорить со мной.
Я сделал вид, что собираюсь уйти.
– Нет! Подожди! Я лучше поговорю с тобой!
– Ладно, – ответил я. – Я только хотел узнать, что здесь произошло.
– Был пожар.
– Это-то я вижу. Как он начался?
– Экспериментальный человек рассердился на Доброго Доктора и принялся крушить лабораторию. Искры от какого-то прибора подожгли дом.
– "Экспериментальный человек"?
– Ты его знаешь. Тот большой парень, которого Добрый Доктор собрал из всех частей, выкопанных для него его ассистентами.
Я вспомнил запах смерти и начал понимать.
– Что случилось потом? – спросил я.
– Экспериментальный человек выбежал из дома и спрятался в конюшне, как всегда делал после ссоры. Я тоже убежал. Дом сгорел.
– А Добрый Доктор и его ассистент успели вовремя убежать?
– Не знаю. Когда я потом вернулся и посмотрел, то уже никак не мог определить этого.
– А что экспериментальный человек? Он все еще в конюшне?
– Нет. Он после убежал. Не знаю, где он.
Я попятился назад.
– Прошу прощения, – сказал я и вытянул голову из ящика.
Серая Метелка уже была рядом. Она спросила:
– Добрый Доктор был Открывающим или Закрывающим?
– Пожалуйста, – сказал Бубон, – оставьте меня в покое. Я просто обыкновенная крыса из стаи. Нюх! Не позволяй ей съесть меня!
– Я уже поела, – сказала Серая Метелка. – Кроме того, я обязана быть с тобой вежливой, как с партнером по Игре.
– Ничего подобного, – сказал он. – Все кончено. Кончено.
– Из того, что твой хозяин мертв, вовсе не следует, что я должна перестать относиться к тебе, как к игроку.
– Но ты же знаешь. Ты должна знать. Ты играешь со мной. Кошки все такие. Я – не игрок. Никогда им не был. Ты правда недавно поела?
– Да.
– Тогда еще хуже. Будешь дольше забавляться.
– Замолчи! – прикрикнула она.
– Видишь? Куда девалась любезность?
– Успокойся. А то я действительно начинаю сердиться. Что это значит – никогда не был игроком?
– То и значит. Увидел хорошую возможность и решил прыгнуть на борт.
– Объясни-ка как следует.
– Говорю вам, я просто крыса из стаи. Я слышал, как вы все разговариваете – Ночной Ветер, Шипучка, Плут, ты и Нюх, когда прокрадывался по своим делам. Очень скоро я понял, что идет какая-то странная Игра и вы все игроки. Вы так хорошо ладили, не трогали друг друга, даже помогали иногда. Поэтому я решил узнать о вашей Игре как можно больше и постараться сойти за одного из вас. Я понял, что у вас всех есть отличные хозяева, и решил, что смогу это устроить. В конце концов, я уже обретался в доме Доброго Доктора, ради его экспериментов. Поэтому я пустил слух, что он тоже в Игре, а я работаю на него. Конечно же, я добился уважения и приличного обращения со стороны всех вас. Это заметно облегчило мне жизнь. Какая трагедия – этот пожар! Трудно будет провести зиму в конюшне. Но крысы легко приспосабливаются. Мы…
– Помолчи, – снова сказала Серая Метелка, и он подчинился. – Нюх, ты понимаешь, что это значит?
– Да, – ответил я. – Нет никакого тайного игрока. Вместо этого в моих расчетах был один лишний игрок. Добрый Доктор, должно быть, приехал сюда в поисках уединения для своей работы.
– …И это объясняет, почему ворожба на него всегда давала неясные результаты.
– Безусловно. Придется мне теперь быстро сделать новые расчеты. – Спасибо, Бубон. Ты только что мне очень помог.
Серая Метелка отошла от ящика, и Бубон выглянул наружу.
– Вы хотите сказать, что я могу идти? – спросил он.
Я был благодарен Бубону, его сообщение приближали меня к решению моей головоломки. Мне хотелось быть щедрым и великодушным. К тому же он выглядел таким несчастным.
– Можешь пойти с нами, если хочешь, – предложил я. – Тебе не обязательно жить в конюшне. Ты можешь жить в моем доме. Там тепло и полно еды.
– Ты это серьезно?
– Конечно. Ты нам помог.
– Ты, правда, живешь рядом с кошкой…
Серая Метелка рассмеялась своим особенным смехом.
– Ты оказал нам профессиональную помощь, – сказала она. – Я оставлю тебя в своем списке достойных уважения профессионалов.
– Ладно, тогда я иду с тобой, – сказал Бубон.
Он выбрался из ящика, и мы пошли домой.
28 ОКТЯБРЯ
Я знал, но мне нужно было проверить схему на местности. Я обошел большинство тех мест, где был вчера, прикидывая, кто еще мог вычислить центр. Видел викария, и он меня видел, издалека, после того, как Текела обратила на меня его внимание, когда я шел мимо. Он как раз вносил из фургона в дом картонную коробку, остановился и ненавистью уставился на меня. На ухе у него все еще была повязка. Великий Детектив миссис Эндерби сидела у себя во дворе с биноклем в руках, и, когда я проходил мимо, окликнула меня.
– Нюх, подойди, пожалуйста, сюда!
Я даже не остановился.
Солнечный свет время от времени прорывался сквозь густые облака. Еще больше листьев, опавших и падающих, кружилось по ветру. Я двигался на юг.
Бубон устроился жить в нашем подвале, хотя и бродил по всему дому, когда нас не было, и ел со мной на кухне.
– Что случилось с Тварями в Зеркале? И, кстати, с самим Зеркалом тоже? – спросил он.
Я рассказал ему историю нападения, последовавшего за нашей поездкой в город. Что вызвало необходимость рассказать и о самой поездке.
– Это похоже на викария, – сказал он. – Он много раз стрелял в меня из этого своего арбалета, а я ведь ничего ему не сделал, только иногда рылся в его мусорном ящике. Разве это повод пускать стрелы в ближнего? Надеюсь, он провалит последнее дело, и вы, ребята, сметете его с лица земли.
– А что тебе известно об Игре? – спросил я.
– Я многое слышал. Я многое видел. Все свободно говорили при мне, потому что считали, что я тоже участник. Через какое-то время мне почти стало казаться, что так оно и есть, – задумчиво сказал он. – Я так много знаю о ней.
И он стал рассказывать мне о том, что некоторых определенных людей притягивает в определенное место в определенный год, в ту ночь в тоскливом октябре, когда светит полная луна, в канун Дня Всех Святых, когда можно открыть путь для возвращения на Землю Древних Богов; и как одни из этих людей помогают открыть этот путь, а другие пытаются этот путь закрыть. Веками в этой борьбе побеждали Закрывающие, часто им это почти удавалось, и ходили рассказы о человеке-тени, полубезумце, убийце, бродяге, и о его собаке, которые всегда появлялись для того, чтобы постараться закрыть этот путь. Некоторые говорили, что он – сам Каин, обреченный ходить по земле, отмеченный проклятьем; другие говорили, что у него договор с одним из Древних, который пожелал навредить другим; никто точно не знает. И эти люди завладевают определенными орудиями и другими предметами, дающими власть, встречаются в назначенном месте и пытаются осуществить свою волю. Победители уходили, а проигравшие расплачивались за свою самонадеянность, погибая от ответного удара тех космических сил, которые вызывает такая попытка. Потом он назвал игроков и их орудия, и прибавил к этому свои догадки о расчетах, ворожбе, магических атаках и обороне.
– Бубон, – сказал я, – ты поразил меня так, как это удавалось немногим – узнать все это и не выдать себя!
– У крыс сильный инстинкт выживания, – сказал он. – Мне необходимо было все это знать, чтобы оставаться в этой местности и быть в безопасности.
– Ничего подобного, – ответил я. – Ты мог бы не встревать в это и заниматься своими делами. Обман сам по себе гораздо опаснее.
– Ну, ладно. Меня разобрало любопытство, ведь я все время слышал эти загадочные замечания. Возможно, я слишком любопытен, себе во вред. Думаю, дело в том, что мне нравилось притворяться, будто я тоже играю. Я никогда раньше не занимался ничем важным, и меня захватило.
– Пойдем, – предложил я ему. – Забирайся ко мне на спину, и я отвезу тебя посмотреть на цыган. Хорошая музыка и все такое.
Мы оставались в таборе допоздна. У меня не так много друзей, и это был славный вечер. По дороге к Гнезду Пса, я наткнулся на еще одну цепочку огромных, бесформенных следов у подножия холма. На вершине тоже оказалось несколько таких следов. Интересно, куда пойдет экспериментальный человек теперь, когда его дом сгорел.
Я обошел верхушку холма, снова проводя свои линии, раскладывая их по земле, исключив на этот раз разрушенный дом фермера на юго-западе (что значительно сдвинуло всю схему к северу), приняв во внимание две запасные могилы и включив в формулу дом Ларри, а потом исключив его. Если включить этот дом, то получалось еще одно никакое место на пустоши. Но без него выходило место, уже испытавшее прикосновение Высших Сил. Именно здесь, в Гнезде Пса, посреди незамкнутого круга из камней, будет сыграно последнее действие. А Ларри – просто влиятельный друг. Я поднял морду и завыл. Схема была завершена. На том камне, где началось наше тогдашнее приключение, на мгновение вспыхнула надпись, будто в подтверждение. Я быстрыми прыжками спустился с холма. Полночь.
– Я нашел его, Джек! – сказал я и рассказал ему историю Бубона.
– …И исключение Доброго Доктора приводит нас на вершину моего холма, – заключил я.
– Конечно, остальные тоже угадают это место в ближайшие несколько дней.
– …И пройдет слух. Правильно. Я могу припомнить только один случай, когда никто не вычислил место правильно.
– Ну, это было так давно…
– Да, и мы все сели вместе обедать, превратили все в шутку и разошлись в разные стороны.
– Такое редко случается.
– Действительно.
– Я думаю, это будет нелегкий бой, Нюх.
– Я тоже. И это странная Игра, с самого начала. Это качество может сохраниться до конца.
– Вот как? – Просто у меня такое чувство.
– Я доверяю твоим инстинктам. Мы должны быть ко всему готовы. Очень плохо, что Джил и Серая Метелка не на нашей стороне.
– Я решил, что останусь их другом до конца, – сказал я.
Он сжал мое плечо.
– Как хочешь.
– Это не похоже на Дижон, правда? – спросил я.
– Нет. На этот раз произошло много странных событий, – сказал он. – Выше нос, друг.
– Я и поднимаю его, когда улыбаюсь, – ответил я.
29 ОКТЯБРЯ
После обеда у Джил, на который Бубон тоже получил приглашение, – он, наконец, признал, что Серая Метелка относится к особой категории кошек, – я пошел прогуляться к руинам дома Доброго Доктора. За трапезой витал почти элегический дух, и Джек спросил напрямик у Джил, не захочет ли она перейти на другую сторону, а Джил признала, что теперь ее одолевают противоречивые чувства, но что она твердо решила доиграть Игру так же, как начала. Странно было обедать с противниками и испытывать к ним такое расположение. Итак, я пошел на прогулку после обеда, больше для того, чтобы заняться чем-нибудь в одиночестве, чем по какому-то неотложному делу.
Я не спешил. Обугленные развалины все еще сильно воняли; и хотя я обошел их много раз, но не увидел среди них ни костей, ни других человеческих останков. Потом побрел к сараю, хотел посмотреть, не вернулся ли экспериментальный человек и не прячется ли там.
Дверь была приоткрыта настолько, что я мог войти, и я вошел. Хотя там и чувствовался еще сбивающий с толку букет, но по запаху выходило, что он оставлен уже давно. И все же я обыскал все стойла, даже порылся в сене. Проверил все углы, корзины и мешки. Даже взобрался по лестнице на сеновал и посмотрел там.
И тут я заметил в глубине странную тень – тень летучей мыши, висящей на балке. Хоть все летучие мыши и выглядят для меня совершенно одинаково, особенно если перевернуть их вниз головой, но эта очень напоминала мне Иглу. Я подошел и громко сказал:
– Эй, Игла! Какого черта ты тут делаешь?
Он слегка шевельнулся, но не проявил желания проснуться. Поэтому я протянул лапу и потрогал его.
– Давай, Игла. Я хочу поговорить с тобой.
Он развернул крылья и уставился на меня. Потом зевнул.
– Нюх, что ты здесь делаешь?
– Обследую последствия пожара. А ты?
– То же самое, но дневной свет застиг меня, и я решил поспать здесь.
– А экспериментальный человек все еще приходит сюда?
– Не знаю. Сегодня его не было. И я не знаю, выбрался ли Добрый Доктор. Как продвигается Игра?
– Теперь, когда я узнал, что Добрый Доктор никогда в ней не участвовал, я нашел место проявления – это тот большой холм с поваленными камнями.
– Неужели! Вот это интересно. Что еще нового?
– Растов и Оуэн мертвы. Шипучка и Плут вернулись обратно в лес.
– Да, об этом я слышал.
– Так что, по-видимому, кто-то убивает Открывающих.
– Растов был Закрывающим.
– Думаю, что Оуэн уговорил его переметнуться.
– Нет, он пытался, но не преуспел.
– Откуда ты это знаешь?
– Я обычно забирался в дом Оуэна через дырку Плута и слушал их разговоры. Я был там в ту ночь, накануне убийства Растова. Они пили и цитировали друг другу всех подряд – от Томаса Пейна до Ницше, но Растов не поддался на уговоры.
– Интересно. Ты говоришь так, будто все еще участвуешь в Игре.
Снизу донесся слабый звук, как раз когда он начал говорить:
– О, я… Ложись! Ничком!
Я упал на правый бок. Арбалетная стрела прошла очень близко и воткнулась в стену как раз надо мной. Я повернул голову и увидел внизу викария Робертса, стоящего у двери и опускающего оружие. На его лице застыла злобная улыбка.
Если бы я побежал и прыгнул, то мгновенно очутился бы внизу. Однако я с таким же успехом мог сломать при этом лапу, а тогда он бы с легкостью меня прикончил. Альтернативой было спуститься вниз так же, как я забирался наверх, спускаясь по лестнице спиной вперед. По некоторым анатомическим причинам спускаюсь я всегда медленнее, чем поднимаюсь. Если же я этого не сделаю, он сможет снова натянуть арбалет, вложить стрелу и выстрелить в меня еще раз. В этом случае преимущество будет на его стороне. Хорошо еще, что с ним нет его вооруженных помощников…
Я быстренько припомнил, сколько обычно требуется времени, чтобы перезарядить такое оружие. Выбора не было, и не было времени ждать, если я хотел оставить себе хоть какой-то шанс.
Я рванул к началу лестницы, повернулся и начал спуск. Викарий уже опустил арбалет и начал перезаряжать его. Я двигался так быстро, как только мог, но пока нашаривал задней лапой очередную деревянную перекладину, моя спина чувствовала себя ужасно беззащитной. Если мне удастся добраться до пола не будучи пронзенным, я буду знать, что мне все еще очень везет. Я торопился. Увидел, как что-то черное промелькнуло мимо меня.
Я услышал заключительный щелчок. Услышал, как он установил на место стрелу. До низа все еще было далеко. Я спустился еще на одну перекладину. Представил себе, как он поднимает оружие, не спеша целится в легкую мишень. Я надеялся, что не ошибся насчет промелькнувшей мимо меня тени, насчет Иглы. Еще один шаг…
Я понял, что не ошибся, когда услышал как выругался викарий. Спустился еще на одну ступеньку… Потом решил больше не рисковать. Я оттолкнулся и пролетел оставшееся расстояние спиной назад, припоминая, что говорила Серая Метелка о способности всегда приземляться на все четыре лапы, сожалея, что не родился с такими способностями и пытаясь все же проделать это хотя бы один раз…
Я старался развернуться в нужном направлении – вокруг продольной оси, расслабив при этом лапы. Стрела прошла высоко надо мной, судя по звуку, который донесся до меня, когда она вонзилась в дерево. Но этот человек снова заряжал арбалет, когда я ударился о землю. Я все-таки приземлился на лапы, но они сейчас же подломились. Пытаясь подняться, я увидел, что он закончил взводить затвор, не обращая больше внимания на черную тень, которая носилась взад и вперед перед его лицом. Левая задняя лапа болела. Я все же рывком поднялся и повернулся. Он держал в одной руке стрелу и собирался вставить ее в арбалет. Мне придется броситься на него, попытаться сбить его с ног раньше, чем ему это удастся, и он сделает следующий выстрел. Я знал, что на этот раз вряд ли увернусь…
И тогда в дверном проеме за его спиной возникла чья-то тень.
– О, викарий Робертс, что это вы делаете с таким старинным оружием? – раздался полный великолепного самообладания фальцет Великого Детектива в обличье Линды Эндерби.
Викарий поколебался, потом повернулся к ней.
– Мадам, – сказал он, – я собирался оказать услугу обществу, уничтожив злобное животное, которое как раз сейчас готовится напасть на нас.
Я немедленно завилял хвостом и принял самый идиотский слюнявый собачий вид, вывалив наружу язык, и все такое.
– Мне он вовсе не кажется злобным зверем, – возразил голос леди, и Великий Детектив быстро прошел вперед, встав между мной и викарием, надежно перекрывая линию выстрела.
– Это же просто старина Нюх. В нем нет ни единой злобной косточки. Добрый Нюх! Славный пес!
Последовал обычная процедура поглаживания, похлопывания по голове. Я реагировал так, будто это было вторым после бесплатного обеда величайшим изобретением.
– Что заставило вас считать его асоциальным?
– Мадам, эта тварь едва не оторвала мне ухо.
– Уверена, что вы ошибаетесь, сэр. Не могу представить, чтобы это животное вело себя агрессивно – кроме, возможно, случаев самозащиты.
Лицо викария сильно покраснело, а плечи напряглись. В какой-то момент мне показалось, что он все-таки попытается выстрелить в меня.
– Я действительно считаю, – продолжал голос Линды Эндерби, – что если у вас есть жалобы на эту собаку, вам следует сначала поговорить с его владельцем прежде, чем предпринимать радикальные действия, которые могут привлечь внимание Общества Защиты Животных и вызвать неблагоприятную реакцию у прихожан.