Его цепной меч ожил и зарычал. Гвардейцы теперь могли расслышать звуки перестрелки ближе и громче, чем гром отдаленной и неясной битвы. Это сражался взвод Корбека. Но источник звука был далеко, и определить его положение было слишком сложно. Гаунт проклял джунгли за их густоту и царящее здесь неясное эхо.
Лазерный огонь внезапно обрушился на первый взвод из зарослей. Лоуен упал, располосованный дымящимися ранами. Луч зацепил щеку Раглона, и связист повалился на землю. Гаунт подхватил гвардейца и оттащил за толстые корни дерева.
- Цел?
- Переживу, - откликнулся связист, прижимая к обожженной ране на лице дезинфицирующий тампон из аптечки.
Заградительный огонь врага был слишком силен, чтобы атаковать в лоб. Гаунт приказал солдатам занять укрытия, и те открыли стрельбу - точно и дисциплинированно. Гвардейцы поливали огнем заросли, и ответный огонь становился все более нескоординированным. Гаунт вычислил позиции противника по оружейным вспышкам. Расположение врага было нерациональным и тактически неверным.
Комиссар поднял солдат в атаку. Он пытался подыскать нужные слова, но смог произнести только:
- Первый взвод!.. Мы - Первый и Единственный! Истребим их!
"Это сработает. Это сработает".
Третий взвод замер - отчасти по сигналу Роуна, отчасти при звуках близкой перестрелки где-то в джунглях. Все, как один, нырнули в укрытие в зеленом полумраке зарослей. Белки настороженных глаз сверкают на темных масках камуфляжной краски при каждом звуке. Фейгор стер каплю пота со щеки. Ларкин угрожающе водил своей модифицированной винтовкой из стороны в сторону, глядя в ночной прицел. Велн напряженно кусал губы, озираясь. Каффран застыл словно статуя, держа наготове лазган.
- Слева, - прошипел Роун, указывая направление. - Перестрелка. Не более двухсот метров.
Майло, оказавшийся позади него, ткнул пальцем вправо.
- И справа, сэр. Чуть дальше, - прошептал он.
Фейгор уже собирался хорошенько врезать мальчишке, чтобы помалкивал. Но Роун остановил его жестом и кивнул.
- Чуткий у тебя слух, парень, - отметил он, вслушиваясь. - Он прав. Эхо искажает звуки, но рядом действительно идет еще один бой.
- Значит, противник со всех сторон… - выдохнул Фейгор. - Что будем делать?
Роун ощущал напряжение Фейгора. Ожидание, фесова неопределенность - частенько они были даже тяжелее, чем само сражение.
- Скоро мы найдем с кем сразиться.
Роун вынул из ножен свой посеребренный кинжал - тот самый, который дал ему Гаунт, Император прокляни его душу! - и примкнул затертый сажей клинок к винтовке. Его солдаты немедленно примкнули свои штыки к лазганам.
- Будем идти тихо и скрытно, сколько сможем, - приказал Роун и поднял взвод в наступление.
Звук льющейся воды почти заглушал звуки близкой перестрелки. Но не далекий гром танкового сражения.
Маколл обогнул водоем по кромке заросших черным мхом камней, все время держась в тени. Поток воды лился с тридцатиметровой замшелой скалы, взбивая в пену озерцо. Было сумрачно и душно, словно летней ночью в темном помещении.
До слуха Маколла донеслось движение, скрежет камней на вершине скалы. Укрыться было негде, и, недолго думая, диверсант нырнул в темную воду, погрузившись по шею. Оружие он держал одной рукой чуть ниже уровня глаз. Легко и бесшумно он ушел в тень камней, скрываясь за потоком воды.
Над ним, вдоль края скалы, двигались силуэты. Пятнадцать, а может, и двадцать воинов. Маколл уловил их запах - мерзкая, острая вонь чего-то почти нечеловеческого. Он слышал низкие, хриплые голоса, переговаривающиеся по коммуникатору на языке, которого Маколл, к своему счастью, не понимал.
Разведчик почувствовал, что его мутит. Но это не был страх перед врагом или смертью. Это был ужас перед тем, чем является его враг. Перед самой его природой - его богомерзостью.
Вода была холоднее льда. Конечности постепенно немели, но по лицу катились капли горячего пота. Мгновение - и противник исчез.
Маколл для верности выждал еще целых две минуты. Потом выбрался из воды и тихо двинулся в том направлении, откуда пришли враги.
Седьмой взвод покинул темноту зарослей, и их встретил нежданный солнечный свет. И еще более нежданный обстрел. Трое солдат сержанта Лерода погибли еще до того, как тот успел отдать приказ перегруппироваться и открыть ответный огонь. Вражеский огонь крошил деревья вокруг, сдирая с них кору, превращая растительность в мокрую труху. С другой стороны речушки, к которой вышли гвардейцы, из укрытия по ним били два пулемета и не меньше десятка лазганов.
Лерод выкрикивал приказы сквозь свист лазерных лучей, отступая и одновременно ведя огонь от бедра. Двое гвардейцев уже успели занять выгодные позиции и начали стрелять в ответ. Остальные сражались вместе с сержантом, одновременно пытаясь найти укрытие. Связист Таргин получил два попадания в спину. Тело обмякло, но так и осталось стоять, удерживаемое, словно марионетка, колючим плющом.
Лазерный луч обжог бедро Лерода. Оступившись, сержант беспомощно упал на колени и, уже в отчаянии, распластался на земле. Он начал наугад палить в сторону врага. Его беспорядочный огонь задел что-то, возможно - боезапас какого-то оружия. На противоположном берегу вспыхнул взрыв, разметавший деревья и вышвырнувший два горящих тела. Кувыркаясь в воздухе, они упали в воду. Отметив Лерода как источник опасности, оба скрытых пулемета развернулись в его сторону и обрушили на него две длинные очереди.
Сержант видел их: две яркие линии трассеров, взрывающих глину, приближающихся к нему, чтобы смешать с землей. Он был уже бессилен… нет времени. Лерод зажмурился.
Открыв глаза, он обнаружил, что каким-то чудом обе очереди не задели его, пройдя по сторонам.
Все безумие происходящего заставило его рассмеяться. Сержант перекатился в укрытие за деревом по левую руку. Воодушевленный этим внезапным спасением, он призвал свой взвод подняться и как следует ответить врагу. Он ощущал такую же невероятную радость, как на полях Основания, давным-давно, на Танит Магне, до Потери. Он и не думал, что когда-нибудь снова ощутит это.
С чувством мрачной досады Корбек приказал второму взводу отступать. Противник превосходил гвардейцев числом и почти успел обойти их. Танитцы отступали быстро и бесшумно, оставляя за собой подрывные заряды и мины-растяжки.
После быстрых переговоров по вокс-связи второй взвод соединился с первым - отрядом самого Гаунта. Гвардейцы заняли позиции на берегу озера.
- Их тут как мух над дерьмом! - крикнул Корбек комиссару, глядя, как его солдаты выходят на позиции первого взвода. - Очень много, и настырные.
Гаунт только кивнул. Он направлял гвардейцев вперед, метр за метром, пытаясь найти точку для удара, чтобы опрокинуть врага и отбить дальний берег.
Со стороны отступления Корбека грянули взрывы - солдаты противника напоролись на оставленные мины. Гаунт выругался. Ландшафт должен был дать преимущество Призракам в их партизанской войне. Но враги были везде, словно бродили по округе, сбившись с пути. У них не было никакого общего плана наступления, что, с одной стороны, ослабляло противника. Но с другой стороны, выходило, что крупные силы врага рассеяны по территории и предсказать их действия и направление движения было невозможно.
Укрывшись рядом с ведущим огонь Раглоном, Гаунт жестом подозвал Корбека. Полковник бросился бежать по открытой местности. Его лицо и форма были заляпаны соком и ошметками разодранных стеблей и листвы. Он был похож на Лесного Старца на Фестивале Листвы дома, на Танит, когда…
Гаунт замер в замешательстве. Дома на Танит? Что за чертовщина творилась в его голове? Он никогда ничего не слышал ни о каком Фестивале Листвы, но воспоминания о нем на какой-то момент показались такими реальными. Комиссару даже показалось, что он чувствует запах пекущихся в угольных печах засахаренных плодов нэла.
- Что такое, сэр? - спросил Корбек, пытаясь втиснуть свое могучее тело в укрытие.
- Ничего, - мотнул головой Гаунт.
Он достал инфопланшет из кармана своего кожаного плаща и подключил короткий провод к разъему вокс-передатчика на спине Раглона. Комиссар набрал свой код доступа на маленькой рунической клавиатуре, и на экране появилась информация о ходе битвы, передаваемая из основной базы данных командирского "Левиафана" генерала Тота. Гаунт выбрал режим просмотра общей диспозиции, чтобы они с Корбеком смогли оценить положение имперских сил в битве.
Танитцы оказались на карте тонкой, уязвимой линей, растянувшейся вдоль русла реки. По обе стороны от них полки тяжелой пехоты и бронетанковые части смогли продвинуться дальше, но и им пришлось нелегко. С востока вольпонцы прорывались при поддержке массированного огня артиллерии. Тем временем Шестой и Шестнадцатый Тринайские полки были остановлены и медленно погибали в мясорубке.
- Фес, плохи дела… - пробормотал Корбек. - Все наступление буксует.
- Придется нам подумать над тем, как исправить положение, - откликнулся Гаунт, серьезный и собранный.
Он переключил режим, выводя на экран карту с позицией Призраков. Практически все взводы были остановлены и вели тяжелые бои. Хуже всех пришлось Лероду. Взвод Роуна, отметил про себя Гаунт, пока что не ввязался в бой.
- Повезло ребятам? - поинтересовался Корбек.
- Возможно, они просто стараются побыть в стороне, - ответил Гаунт.
Третий взвод миновал скрытый в зарослях водоем, в который с высоты замшелой скалы низвергался небольшой водопад. Разделив взвод, Роун двинул отделения вдоль краев озерца.
Фейгор остановился, поднял что-то и показал майору. В его руке оказался лазерный магазин, но не имперского образца.
- Они проходили здесь.
- И мы опять разминулись! - выругался Роун. - Фес эти распроклятые джунгли! Мы среди врагов, но не можем их разглядеть!
Шедший с другой стороны озера Майло обернулся к Каффрану.
- Чуешь? - прошептал он.
- Грязь? Стоячая вода? Пыльца? - фыркнул гвардеец.
- Джунгли пахнут не так, как раньше. Теперь запах очень похож на… нэловый лес. - Майло потер свой нос, будто не доверял ему.
Каффран сначала хотел посмеяться. Но потом понял, что и сам чувствует это. Это было просто невероятно, ностальгия накрывала с головой. В воздухе стоял густой запах хвойных лесов Танит. Теперь, когда Каффран начал задумываться об этом, джунгли стали темнее, как хвойные леса на потерянной родине, на Танит. Это были уже не те сырые, зловонные джунгли, к которым привыкли на Монтаксе гвардейцы.
- Безумие какое-то, - пробормотал Каффран, прикасаясь к таким знакомым деревьям.
Майло кивнул. Это было безумно. И очень страшно.
Маколл осматривал поляну из тени цветущих зарослей, облепленных насекомыми. Судя по всему, не более двух часов назад здесь шел быстротечный, но крайне жестокий бой. Развороченные кратеры, обожженные и поваленные деревья, дымящиеся тела.
Разведчик двинулся вперед, чтобы осмотреться. Погибшие здесь были солдатами Хаоса. Все они были одеты в стеганую алую форму и тяжелую металлическую броню. На их шлемах были намалеваны столь отвратительные символы, что Маколла начало тошнить, и он отвернулся.
Здесь погибли, наверное, не только сектанты, но тел их противников не было. И еще - ни одна из имперских частей на Монтаксе сюда не добиралась. Здесь был кто-то… другой? Маколл осмотрел раны на телах хаоситов. Тут и там он обнаруживал, что отверстия в шлемах и доспехах были проделаны не энергетическим оружием или взрывчаткой, а чем-то тонким и острым, с легкостью прорезавшем металлический сплав. В стволе дерева возле одного из трупов Маколл обнаружил снаряд неизвестного оружия. Тонкий звездообразный диск с невероятно острыми зубцами.
Сквозь дыхательный клапан его шлема просочился долгий глубокий вздох. Древний опустился на каменный трон в центре Внутренних Покоев.
Словно паук в центре сложной паутины, он потянулся и дотронулся разумом до сплетенных им нитей обмана. Покров иллюзий, которым он накрыл пространство на многие километры вокруг. Теперь этот покров исполнял свое предназначение. Древний пригляделся к умам тех, кто оказался в его паутине. Большинство - грубые, жестокие, истекающие отравой Хаоса. Другие - мимолетные искры человеческих мыслей. Древний осознал, что имперцы наконец начали движение и теперь схлестнулись с силами Хаоса. Он видел кровавое сражение. И безоглядную храбрость.
Люди всегда удивляли его этим. Их жизни были столь коротки, и они отдавали их столь щедро. Их отвага была бы достойна уважения, если бы не была потрачена так напрасно.
И все же он мог воспользоваться этим. О союзе с ними нельзя было и помыслить. Но ему потребуется все время, какое он сумеет выиграть. И эти упрямые имперские солдаты, с их неизбывной потребностью сражаться и побеждать, могли ему в этом помочь.
Пришло время разыграть последнюю карту. Он использует в этом отчаянном гамбите людей, пусть от них и немного толку. Осталась последняя проверка.
Следуя мысленному зову Древнего, в зал вошел Муон Нол, Яростный Мститель, предводитель его личной охраны. В левой руке он держал свой сияющий белизной шлем, алый плюмаж над ним был безукоризненно ровен. На его переливающихся голубых доспехах мерцали золотистые отблески. Отделанный тесьмой плащ спадал с плеч до пояса, скрывая закрепленное за спиной оружие. Его глаза, исполненные древней мудрости и благородства, смотрели на Древнего. На узком печальном лице читалась усталость.
- Муон Нол, как продвигается работа?
- Путь все еще открыт, владыка.
- Ему должно быть закрытым. Как долго еще ждать?
Муон Нол опустил глаза к отполированному мрамору под ногами, в котором отражалось голубоватое сияние его брони.
- Все, кроме телохранителей, уже оставили это место, владыка. Ритуал Закрытия Врат уже начат. Потребуется еще немного времени, чтобы завершить его.
- Этот срок покажется малым лишь нам с тобой, Муон Нол. Но не врагу. Я страшусь того, что этого времени для них будет более чем достаточно. Нам не удастся завершить ритуал в срок. Нам придется отсечь Путь.
- Владыка!
Древний поднял ладонь, свободную от перчатки. Едва уловимый жест хрупких пальцев заставил телохранителя замолчать.
- Судьба наша принимает не тот оборот, что приятен нам, Муон Нол. Но это все, что в наших силах сейчас. Мы обязаны защитить Долте. Теперь же я поступлю так, как и сказал тебе, и брошу последние свои силы на этот отвлекающий ход.
Муон Нол упал на колени перед троном Древнего и опустил голову.
- Ужель дошло до этого, владыка Эон Кулл?
Древний Эон Кулл едва заметно улыбнулся:
- Я и Путь едины, Муон Нол. Все эти бессчетные меры времени он был моим долгом и обязанностью. Мы, по сути, одно. Коли Врата должны закрыться - а им должно быть закрытыми, - будет справедливо, если книга моей жизни затворится вместе с ними. Это верно, и это неизбежно. Я не вижу в этом поражения или потери. И ты не должен. Владыка Эон Кулл закрывает свой Путь в последний раз и на веки вечные. И Владыка Эон Кулл покидает этот мир вместе с ним.
Муон Нол поднял голову. Вправду ли блеснули слезы в его темных глазах? Эон Кулл решил, что, возможно, его самый верный воин имеет на это право.
- Теперь оставь меня. Накажи своим стражам готовится к мыслетравме. Я пошлю за тобой позже, когда все будет кончено, чтобы мы могли проститься.
Предводитель охраны поднялся, чтобы уйти.
- Муон Нол?
- Владыка?
Древний Эон Кулл поднял свое оружие, покоившееся при троне. Тусклый свет играл на длинном гладком стволе, рассыпаясь искрами по резьбе на рукояти и прикладе. Ульйове, Поцелуй Острых Звезд - прославленное и драгоценное оружие героя. В руках Эона Кулла оно принесло Долте немало славных побед.
- Возьми ее. Когда придет время, займи свое место и обращайся с ней как должно.
- Ульйове… Я не смею, владыка! Она всегда была вашей!
- Она моя, и посему я могу отдать ее, Муон Нол! Ульйове не будет счастлива, почивая во время этого великого свершения. Она должна подарить свой поцелуй нашим врагам хотя бы еще один раз.
Муон Нол с благоговением принял пушку.
- Она не канет в небытие безмолвно, владыка. Это великая честь для меня.
Эон Кулл лишь кивнул. Он отправил Муона Нола прочь из Внутренних Покоев. Древний сидел несколько мгновений, размышляя о грядущей тишине. А потом его разум вернулся к шумным существам снаружи, чьи искры разума сейчас метались, сражались, убивали и погибали среди джунглей Монтакса.
Эон Кулл встал и сошел со своего трона. Опустившись на колени посреди холодного мрамора Внутренних Покоев, он развязал изукрашенный мешочек на поясе. Его содержимое отозвалось тихим стуком. Колдун Эон Кулл бросил его на устланный плиткой пол. Осколки кости, на каждом из которых была вырезана руна силы. Несмотря на царивший в помещении сумрак, осколки сияли, словно льдинки под полуденным солнцем, и Древний созерцал их расклад. Медленно обнаженными пальцами он начал перемещать их, соединяя некоторые руны, оставляя другие в одиночестве, складывая третьи в небольшие кучки. Их расположение теперь было совершенно определенным.
Древний напрягся, чувствуя близкий пульс варпа. Психореактивные руны открыли для него доступ к неукротимой силе варп-пространства, распахнув его могучий разум навстречу окружающей силе.
Тогда он начал вытягивать и направлять силу варпа через руны. Осколки засветились ярче, застонав от проходящей сквозь них мощи. Разум колдуна едва справлялся. Прежде он никогда не пробовал совладать с таким потоком энергии.
Нет, это было не так. В молодости, когда он только ступил на Колдовской Путь, он творил не менее могучие ритуалы, даже с меньшим количеством рун. Его знания и навыки возрастали с веками, но молодости было не вернуть. Теперь ему требовалось гораздо больше усилий, чтобы обуздать эту энергию. В унисон замерцали духовные камни на его рунических доспехах и вокруг трона. Очнувшись по его зову от вечного сна, души других колдунов и провидцев, давно покинувшие плоть, присоединились к Древнему, направляя его и помогая своей силой.
Некоторые наиболее древние и мрачные духи упрекали его за попытку совершить столь тяжелый ритуал. Другие же помогали ему без возражений, успокаивая взволнованных сородичей. Ведь цель была проста и чиста: Долте. Долте должен жить, и Эон Кулл был нрав, выходя за пределы своих сил ради этой цели.
Шум за спиной чуть было не отвлек его. Но это была всего лишь Фуегаин Фальчиор, учуявшая битву и теперь бившаяся в своих ножнах.
- Притихни, ведьмин клинок, - прошептал ей Эон Кулл и вновь полностью погрузился в ритуал.
Руны засияли еще ярче. Некоторые подпрыгивали на полу, словно землетрясение подбрасывало их в воздух. Камни духов озарились пульсирующим светом. Эон Кулл заглянул в варп, и варп излился в него. Он позволил силе течь через него, подчиняясь быстрому, животворящему ритму.
Его обнаженная рука сжалась в кулак. На запястье вздулись вены. Боль поднималась откуда-то из глубин его естества. Из носа хлынула водянистая кровь. Не обращая внимания на боль, он рассмеялся. Как бы ни было ему сейчас странно или печально, это можно обратить в победу. По крайней мере, он надеялся, что это станет победой для его народа и для всего Долте.