- Красавицы! - воскликнул Турнок. - Просто красавицы!
Девушки невольно вздрогнули.
- Да, - согласился Клинтус. - Хотя они обычные ренсоводки, за них можно будет получить неплохие деньги.
- Пожалуйста! - взмолилась блондинка. Я посмотрел на Клинтуса и Турнока.
- Они ваши, - сказал я им.
- Вот это да! - воскликнул Турнок и поднял с полу обрывок веревки. - Руки! - рявкнул он, обращаясь к высокой сероглазой блондинке, которая тут же, еще ниже наклонив голову, испуганно протянула ему скрещенные в запястьях руки. Через мгновение каким-то сложным крестьянским узлом Турнок связал их вместе.
Клинтус, легко наклонившись, также поднял кусок веревки и спокойно взглянул на смуглокожую девушку, ответившую ему полным ненависти взглядом.
- Руки! - не повышая голоса, приказал он.
Девушка нехотя, с угрюмым выражением лица протянула к нему скрещенные запястья и тут же с удивлением взглянула ему в лицо, почувствовав неожиданную силу, скрытую в его худых руках.
Я усмехнулся; Клинтусу, думаю, не составит большого труда справиться с этой, пусть даже выросшей среди ренсоводов, девчонкой.
- Как хозяева собираются поступить с нами? - робко спросила стоящая поодаль гибкая темноволосая девушка.
- Вы будете выставлены на продажу на невольничьем рынке в Порт-Каре, - ответил я.
- Нет, только не это! - воскликнула она.
Сероглазая блондинка невольно вскрикнула, а смуглокожая брюнетка, рыдая, уронила голову на палубу.
- Плот готов? - обратился я к Турноку.
- Готов, - прогудел гигант.
- Мы привязали его к тростниковой лодке, прямо под этой галерой, - добавил Клинтус.
Из подлокотника кресла я взял моток веревки и завязал конец ее на шее гибкой темноволосой девушки.
- Как тебя зовут? - спросил я у нее.
- Мидис, если хозяин не против, - ответила она.
- Не против. Мне будет приятно называть тебя этим именем, - ответил я.
Турнок взял у меня из рук тот же моток веревки и, не разрезая его, сделал на веревке петлю, набросил ее на шею сероглазой блондинки и протянул моток Клинтусу, знаком указавшему смуглой девушке занять свое место в этом небольшом караване.
- Как твое имя? - спросил Турнок у высокой сероглазой девушки.
- Тура, - ответила она, - если хозяин не против.
- Тура! - воскликнул он, хлопая руками себя по коленям. - Вот это да! А я - Турнок!
Подобное совпадение, казалось, не слишком польстило девушке.
- Я крестьянин, - с гордостью сообщил ей Турнок.
В глазах девушки мелькнуло скорее презрение, нежели уважение.
- Всего лишь крестьянин? - прошептала она.
- Крестьянин, - загрохотал Турнок над притихшим болотом, - это тот бык, на чьей спине покоится Домашний Камень всего Гора!
- Но ведь я - ренсоводка! - простонала девушка.
Ренсоводы считали себя более высокой кастой, чем простые крестьяне.
- Чепуха! - прогудел Турнок. - Сейчас ты всего лишь рабыня.
Девушка, уткнув лицо в связанные руки, горько разрыдалась.
Клинтус, к тому времени уже закрепивший петлю на шее смуглокожей девушки, бросил моток оставшейся веревки на палубу.
- А как твое имя? - спросил он у нее.
- Ула, - ответила девушка, робко поднимая на него глаза, - если хозяин не против.
- Не против, - кивнул Клинтус. - Мне безразлично, как тебя называть.
Девушка низко опустила голову.
Я обернулся к женщине с ребенком, руки которым я развязал еще раньше, и знаком приказал им отойти в сторону.
Телима, стоящая у ступеней на нижней палубе, связанная по рукам и ногам, подняла голову.
- Насколько я помню, - сказала она, - ты собирался взять всех нас в Порт-Кар, чтобы там выставить на продажу.
- Замолчи, - сказал я ей.
- В противном случае, - продолжала она, - я предполагаю, что ты хочешь затопить галеры на болотах, чтобы мы пошли на корм тарларионам.
Во мне опять начало закипать раздражение. Она смеялась надо мной!
- Именно такое решение должно было прийти в голову человеку из Порт-Кара, - сказала она.
- Заткнись! - приказал я.
- Слушаюсь, мой убар, - отозвалась она. Я снова повернулся к женщине с ребенком.
- Когда мы уйдем, - сказал я, - освободи всех этих людей. Передай Хо-Хаку, что я забрал с собой нескольких его женщин. Думаю, это не слишком большая плата за все, что мне пришлось пережить.
- Убар, - напомнила мне Телима, - не должен ни держать ответ перед кем бы то ни было, ни давать каких-либо разъяснений.
Я схватил ее за грудки и поднял над палубой так, что ее лицо оказалось вровень с моим.
Она не казалась особенно испуганной.
- Ты уже сбросил меня с лестницы, - сказала она. - Теперь, наверное, снова зашвырнешь куда-нибудь?
- Говорят, язык у ренсоводки длиннее самой дельты Воска, - заметил Клинтус.
- Так и есть, - ответила Телима. Я снова опустил ее на колени и повернулся к женщине с ребенком.
- Этих рабов, прикованных к скамьям, я тоже собираюсь освободить.
- Они опасные люди, - со страхом глядя на них, покачала головой женщина.
- Все люди опасны, - ответил я и, подойдя к одному из сидящих на скамье рабов, протянул ему ключ. - Когда мы отойдем от галер, но не раньше того, снимешь кандалы с себя и со всех остальных, - сказал я.
Тот держал в руке ключ, не веря своим глазам.
- Да, - наконец ответил он. Рабы с таким же недоумением смотрели на меня.
- Ренсоводы, - продолжал я, - несомненно, помогут вам выжить на болотах, если, конечно, вы захотите остаться. Если же нет, они помогут вам уплыть подальше от Порт-Кара.
Никто из рабов не проронил ни звука.
Я собрался уходить.
- Убар мой, - раздалось у меня за спиной. Я обернулся к Телиме.
- Я твоя рабыня? - спросила она.
- Я тебе еще на острове сказал, что нет, - ответил я.
- Тогда почему ты меня не развяжешь? - поинтересовалась она.
Чертыхаясь про себя, я подошел к ней и лезвием меча перерубил все связывающие ее веревки.
Она встала на ноги в этой своей безбожно короткой ренсоводческой тунике и потянулась.
Когда она так делала, это сводило меня с ума.
Затем она сладко зевнула и, встряхнув головой, принялась растирать затекшие запястья.
- Мне, конечно, трудно судить, - заметила она, - но, думаю, мужчина нашел бы Мидис довольно соблазнительной девушкой.
Мидис со связанными руками, с накинутой на шею веревочной петлей, возглавляющая наш небольшой невольничий караван, подняла голову.
- Но разве Телима, - продолжала моя бывшая хозяйка, - менее привлекательна, чем Мидис?
Мидис, к моему удивлению, возмущенно фыркнула и негодующе взглянула на Телиму. Я думаю, она считала себя первой красавицей на ренсовом острове.
- Я стояла на носу первой галеры, - заметила она Телиме.
- Если бы меня захватили в плен, - возразила Телима, - это место, несомненно, было бы моим.
- Вот еще! - снова фыркнула Мидис.
- Просто я не позволила этим увальням поймать себя в сети, как какую-нибудь маленькую дурочку, - продолжала Телима.
Мидис от негодования лишилась дара речи.
- Когда я тебя обнаружил, - напомнил я Телиме, - ты лежала на земле, лицом вниз, связанная по рукам и ногам.
Мидис сердито хохотнула.
- И тем не менее, - продолжала свои убеждения Телима, - я несомненно во всех отношениях лучше, чем Мидис.
Мидис, вне себя от злости, затрясла у нее перед лицом связанными руками.
- Вот! - закричала она. - Смотри! Он именно Мидис выбрал своей рабыней! Мидис, а не Телиму! Это лучше всего говорит о том, кто из нас самая красивая!
Телима ответила ей взглядом, полным ненависти.
- Ты слишком толстая, - заметил я Телиме. Мидис радостно рассмеялась.
- Когда я была твоей хозяйкой, - напомнила Телима, - ты не считал меня слишком толстой.
- Тогда у меня хватало других забот, - ответил я. - Зато теперь это сразу бросается в глаза. Мидис снова залилась счастливым смехом.
- Я уже давным-давно научилась никогда не верить тому, что говорят мужчины, - надменным тоном произнесла Телима.
- Вот трепло, - усмехнулся Клинтус. - Язык длиннее самой дельты Воска.
Телима уже прохаживалась между тремя связанными вместе девушками.
- Да, - словно сама себе заметила она, - неплохой улов.
Она остановилась напротив Мидис, возглавлявшей невольничий караван.
Та пренебрежительно выпрямила спину и гордо откинула голову, с демонстративной снисходительностью позволяя сопернице получше рассмотреть себя.
И вдруг Телима, к ужасу Мидис, звучно похлопала ее по ягодицам.
- Нет, слишком костлява, - вынесла наконец Телима свое суждение.
- Хозяин! - обиженным тоном обратилась ко мне Мидис.
- Ну-ка, открой рот, рабыня! - распорядилась Телима.
Мидис, со слезами на глазах, послушно открыла рот, и Телима с нарочитой тщательностью заглянула в него, небрежно поворачивая голову девушки то так, то этак.
- Хозяин! - снова жалобно простонала Мидис.
- Рабыня, - поставил я ее в известность, - обязана терпеливо сносить любое оскорбление, которое пожелает нанести ей свободный человек.
Телима отступила на шаг назад, чтобы ей лучше было рассмотреть бывшую подругу.
- Да, Мидис, - подвела она наконец итог своим тщательным исследованиям. - Все указывает на то, что из тебя получится хорошая рабыня.
Мидис рыдала, утирая глаза связывающими ей руки веревками.
- Ну хватит, - сказал я. - Нам пора.
Клинтус и Турнок уже погрузили на плот все необходимое и, среди оружия, мой шлем, щит, лук и стрелы.
- Подождите, - сказала Телима.
Она, к моему изумлению, сбросила с себя тунику и заняла место позади Улы, третьей девушки в нашей невольничьей связке.
- Я буду вашей четвертой рабыней, - сказала она.
- Нет, - ответил я, - не будешь.
Она кинула на меня раздраженный взгляд.
- Ведь вы направляетесь в Порт-Кар, не так ли? - спросила она.
- Так, - ответил я.
- Самое интересное, - сказала она, - что я тоже еду в Порт-Кар.
- С нами - нет, - сказал я.
- Добавь меня к вашим невольницам, - попросила она. - Я буду вашей четвертой рабыней.
- Ты не рабыня, - ответил я.
Ее глаза снова заблестели от гнева.
- Очень хорошо, - сказала она и, подойдя ко мне, опустилась передо мной на колени, низко склонив голову и протянув мне скрещенные за спиной в запястьях руки.
Во мне снова поднялась волна раздражения.
- Ты - дура! - бросил я ей.
Она взглянула на меня и рассмеялась.
- Ты можешь просто оставить меня там, если пожелаешь, - сказала она.
- Я не хочу делать из тебя рабыню, - ответил я. - Это не в моих принципах.
- Вот как? Я думала, ты больше не придерживаешься никаких принципов.
- Нет, я, наверное, просто убью тебя! - процедил я сквозь зубы.
- Человек из Порт-Кара уже давно бы так и сделал, - сказала она.
- Или действительно возьму тебя с собой и покажу, что значит рабский ошейник!
- Ну, или так! - согласилась она.
- Я не хочу тебя! - сказал я.
- Тогда убей меня, - предложила она.
Я схватил ее за плечи и поднял над палубой.
- Я возьму тебя с собой, - многообещающе произнес я, - и сломлю твой дух!
- Думаю, если захочешь, тебе это удастся, - ответила она.
Я отшвырнул ее в сторону.
Она поднялась на ноги, размазывая слезы по щекам.
- Я буду вашей четвертой девушкой, - прошептала она.
- В связку! - не сдержавшись, рявкнул я. - Рабыня!
- Да, хозяин, - пробормотала она.
Она стояла, замыкая невольничью шеренгу, с гордо поднятой головой, расправив плечи, нисколько не стесняясь собственной наготы и обращенных на нее взглядов.
Я посмотрел на свою бывшую хозяйку, замыкавшую теперь цепь наших рабов.
Я не испытывал неудовольствия от обладания ею; мне хотелось отплатить ей тем, на что в свое время обрекла она меня. Месть сладка, но я не стремился сделать ее своей рабыней; она сама по какой-то не поддающейся осмыслению причине добивалась этого. Вся моя утихшая было прежняя ненависть к ней начала разгораться с новой силой; на память приходила ее несправедливость по отношению ко мне и те унижения, которым она меня подвергала. Теперь я жалел только о том, что с первых же минут, едва мы поднялись на борт корабля, я не связал ее, не избил как следует и сам не объявил ее ничтожной рабыней, не позволив ей добиваться этого самой.
Ее же, казалось, нисколько не тревожило то, прямо скажем, бедственное положение, в котором она оказалась, на которое она сама так настойчиво обрекала себя.
- Почему ты не оставишь ее здесь? - требовательным тоном поинтересовалась Мидис.
- Замолчи, рабыня, - бросила ей Телима.
- Ты тоже рабыня! - закричала Мидис. Она повернулась ко мне; в глазах ее стояли слезы ярости и негодования. - Оставь ее здесь, - взмолилась она. - Я… я буду служить тебе лучше, чем она.
Турнок коротко хохотнул. Сероглазая блондинка Тура и смуглокожая Ула открыли рты от изумления.
- Ну, это мы еще посмотрим, - заметила Телима.
- Зачем она тебе нужна? - со слезами в голосе допытывалась у меня Мидис.
- Как зачем? Ты что, совсем глупая? - притворно удивилась Телима. - Разве не знаешь?
- Я буду, - захлебываясь от гнева, воскликнула Мидис, - буду служить ему лучше, чем какая-либо другая!
- Посмотрим, - пожала плечами Телима.
- Нам все равно понадобится кто-то, чтобы готовить, убирать и быть на побегушках, - заметил Клинтус.
Телима наградила его ненавидящим взглядом.
- Верно, - согласился я.
- Телима, - сказала моя бывшая хозяйка, - не какая-нибудь прислуживающая рабыня.
- Правильно, - согласился я, - она будет рабыней-посудомойкой.
Она презрительно фыркнула.
- Я бы даже сказал, - хохотнув, заметил Турнок, - она будет рабыней не только для мытья посуды, но и для мытья полов!
Он расхохотался, и стало заметно, что в верхнем ряду у него не хватает переднего зуба.
Я поднял голову Телиме и посмотрел в лицо.
- Верно, - сказал я. - Ты будешь и посудомойкой, и уборщицей.
- Как пожелает хозяин, - улыбнувшись, ответила она.
- Вот и хорошо, - кивнул я. - А называть тебя я буду хорошенькой рабыней.
Вопреки моим ожиданиям, это ее, по-видимому, не слишком огорчило.
- Красивая рабыня, пожалуй, больше бы соответствовало истине, - заметила она.
- Ты, Телима, странная женщина. Она пожала плечами.
- Ты, вероятно, полагаешь, что твоя жизнь со мной будет легкой и приятной? - поинтересовался я.
Она смело посмотрела мне в глаза.
- Нет, - покачала она головой, - я так не считаю,
- Я думал, ты никогда больше не пожелаешь оказаться в Порт-Каре, - заметил я.
- Я бы пошла за тобой даже в Порт-Кар, - сказала она.
Этому я не поверил.
- И напрасно, - сказал я. - Тебе следует опасаться меня.
Она посмотрела на меня, но особого страха в ее глазах я не заметил.
- Я порткарец, - сказал я.
- А разве мы не оба из Порт-Кара? - не сводя с меня глаз, спросила она.
Я вспомнил ее жестокость и унижения, которым она меня подвергала.
- Да, - согласился я, - пожалуй, так и есть.
- Ну что ж, хозяин, - сказала она, - значит, едем в наш город!
Глава девятая. Порт-Кар
Сидя в пага-таверне в Порт-Каре, я наблюдал за девушкой, под щелканье бича исполнявшей на небольшой квадратной арене между столами какой-то замысловатый танец.
- Ваша пага, - обратилась ко мне обслуживавшая мой стол нагая рабыня, ставя передо мной объемистую кружку. - Подогретая, как вы проcили.
Она опустилась на колени позади низкого столика, за которым я сидел, по горианскому обычаю скрестив ноги.
В два глотка осушив кружку, я снова протянул ее рабыне, даже не взглянув в ее сторону.
- Еще, - сказал я.
- Да, хозяин, - ответила она, тут же поднимаясь на ноги и унося мою кружку.
Пагу я любил пить теплой; от нее быстрее начинает разливаться по телу приятная истома.
Девушка на арене исполняла танец плетей.
На ней была полупрозрачная накидка, подпоясанная тонкой цепочкой, с которой свисали мелкие, разменом с бусины, металлические шарики, перемежающиеся драгоценными камнями. Такие же шарики, издающие при каждом движении девушки своеобразный мелодичный звон, украшали ее ошейник и ножные и ручные браслеты.
Квадратную арену освещали свисающие прямо над ней с потолка корабельные фонари, привнося в таверну неповторимую атмосферу портовой набережной, на которой она располагалась.
Танец девушки сопровождался щелканьем бича и артистичными криками, искусно отражающими мучительную боль, испытываемую получающей удары рабыней.
Танцовщицы Порт-Кара не зря считаются лучшими на всем Горе. За ними специально приезжают и скупают практически для всех городов планеты, предлагая за них колоссальные деньги. Но они действительно стоят того - рабыни до мозга костей, воспитанные в неволе, привыкшие и нашедшие в ней своеобразное жестокое удовольствие; они красивы и обаятельны, хитры и опасны, чувственны и соблазнительны. Чертовски соблазнительны!
- Ваша пага, хозяин, - сказала обслуживавшая меня рабыня.
Не удостоив ее взглядом, я взял из ее руки кружку.
- Уходи, - приказал я ей.
- Да, хозяин, - ответила она, пятясь назад и оставляя после себя лишь легкий звон цепей.
Я снова отхлебнул пагу.
Итак, я был в Порт-Каре.
Четыре дня назад, поздно вечером, проведя больше двух cyток на болотах, мы, наконец, достигли каналов города.
Мы вышли к одному из тех каналов, что подходят к самой дельте Воска.
Канал был перегорожен крепкими металлическими воротами, запирающимися на массивные деревянные брусья, и тщательно охранялся.
Телима испуганно смотрела на ворота, нижняя часть которых уходила глубоко под воду.
- Когда я убегала отсюда, - сказала она, - здесь таких ворот не было.
- А сейчас ты бы смогла убежать? - спросил я.
- Нет, покачала она головой, - не смогла бы.
Ворота за нашей спиной наглухо закрылись.
Девушки, наши рабыни, направляя шестами наш плот по каналу, потихоньку плакали у нас за спиной.
Когда мы проходили под окнами протянувшихся вдоль каналов домов, из них то и дело высовывались люди и, окинув взглядом цаших рабынь, выкликали свою цену.
Ничего удивительного в этом я не видел. Девушки действительно были красивы и правили шестами с той легкостью и изяществом, что доступны, пожалуй, только выросшим на болотах ренсоводам. Нам оставалось только поздравить себя с такими пленницами.
Мидис, Тура, Ула, Телима.
Мы уже не держали их привязанными друг к другу за горло, но по нескольку петель веревки на шее у каждой из них оставили, что должно было символизировать рабский ошейник. Помимо этого, при входе в город мы не старались как-то ограничить свободу наших пленниц, за исключением того, что привязали их одну к другой за правые лодыжки. Телима уже получила клеймо несколько лет назад, Мидис, Туре и Уле еще предстояло через это пройти.
Я продолжал наблюдать за танцовщицей.