- И вот тут вы выступаете вперед. - Офелия Марковна красиво повела рукой, зацепилась широким рукавом за угол стола и опрокинула на нем все, включая золотую клетку с заключенным в нее Гомункулусом.
- Эй! - завопил крысюк, катясь по столу. - Что за дурацкие шуточки? Меня пытать не велено! - и, пойманный проворной Алией, заорал:
Парнишку терзал озверевший палач! Клещами рвал белую плоть…
Учительница задохнулась гневом, а мы поспешно сунули скандалиста под лавку. Кощеиха гордо дернула острым подбородком и, постучав указкой по столу, продолжила внезапно прерванную репетицию, стараясь не замечать истошных воплей заключенного.
- А ну нишкни! - прикрикнула на крысюка мавка.
Алия делала вид, что с интересом следит за танцем с саблями, который к празднику по поводу вручения архонов пыталась поставить Офелия. Я из бумаги делала для Лейи лягушат, мавка - цапелек. Получалось здорово, уже целое болото заварганили. По синей глади коряво покрашенного стола плыли белоснежные лилии и разнообразные лодочки, в которых, оказывается, понимала толк Алия, всегда, по ее словам, выигрывавшая дома гонки лодочек по ручьям. Через бумажные кораблики перепрыгивали жабы-переростки. Но вскоре мы так увлеклись прыжками бумажных лягушек на щелбаны, что раскричались и получили от Марковны нагоняй.
- На мой взгляд, - завела она глаза к потолку, поджимая тонкие бескровные губки, - ваша троица столько наделала глупостей, что должна сидеть тише воды ниже травы, а не срывать школьные репетиции.
Тихо догорают в небе звезды!
Голуби воркуют на стене.
Невдомек им, белым и крылатым,
Что лишь эта ночь осталась мне!
Четверо войдут, возьмут под ручки.
Голову обреет мне палач… -
затянул очередную песню крыс. Кощеиха не стерпела и, ткнув длинным тощеньким пальчиком в Гомункула, привзвизгнула:
- А вам, зверь неизвестной породы, и вовсе стоит помалкивать, пока вас на опыты не пустили.
Вопли протеста заключенного в клетку крыса разом утихли. Однако ж налитым кровью глазом он принялся сверлить Офелию, нервируя и сбивая с мыслей, от чего вся репетиция шла наперекосяк. Актеры сопели, обещая взглядами всей нашей компании устроить вечером темную, а мы в ответ строили зверские рожи, пока Марковна не всхлипнула и не вылетела из актового зала.
- Доигрались, ослицы? - напустился на нас громадный Фефер-оборотень, изображавший Чернобога.
- Да набить им буркала, и все дела, - вякнул кто-то из-за его спины, и вся массовка подалась нам навстречу. Лейя взвизгнула, взбираясь на стол с ногами, а мы с Алией вскочили, готовясь принимать бой. Я еще успела замахнуться гомункуловой клеткой на Фефера, но меня сбили с ног и, наверное, намяли бы бока, не появись на пороге директор с зареванной Кощеихой под мышкой.
Молчаливого его присутствия было довольно, чтобы прекратить побоище. Феофилакт Транквиллинович осмотрел приготовленный к празднику зал. Марковна постаралась на славу, используя дармовой каторжанский труд на благо общества. Стараниями Алии актовая зала блестела как игрушечка. Она с таким остервенением натирала все медные ручечки, финтифлюшки, подсвечники, люстры и канделябры, так яростно "освежала" позолоту, что теперь те сиянием просто слепили. Я тоже приложила руку к этой красоте, отстирывая прокопченные знамена неведомых народов и племен, когда-то клявшихся беречь и поддерживать Школу. Пока я штопала исторические тряпки и подновляла краску на гербах, Лейя наделала праздничных гирлянд, и теперь красно-золотые цветы оплетали стены, каскадами и водопадами струясь по тоненьким колоннам. Только крыс до выяснения его личности бездельничал, сидя в клетке и развлекаясь в основном критикой насчет режиссерских способностей Офелии Марковны.
Директор не поленился, неспешно пройдясь по зале, заглянуть во все уголки, уважительно помолчал, глядя на рулоны бордовых ковровых дорожек, и не нашел, за что сказать нам злое слово - работали мы как проклятые. Тем более что Гомункул время от времени цитировал по памяти всем присутствующим выдержки из "Уложения о наказаниях". По его словам, жить нам оставалось всего ничего, и исключительно в страшных муках. А такие знания сильно стимулируют.
Остановившись напротив стола - озера, где мы устраивали лягушачьи бои, Феофилакт Транквиллинович хмыкнул, нажал пальцем бумажного прыгуна и отправил его через весь стол, разом выиграв три щелбана. Алия сглотнула, мавка потупилась, крыс, вцепившись прутья, пискнул:
- Свободу свободной личности, - и отпрыгнул на всякий случай, вдруг укусит.
Директор добренько посмотрел на него и улыбнулся:
- Я думаю, проблема вашей троицы не во вздорных характерах, а в переизбытке свободного времени.
У меня дрогнули руки, все, теперь заездят нас общественным трудом до смерти. Я глянула в ужасе на подружек в надежде, что они ляпнут что-нибудь, пока директор не придумал для нас очередное задание. Алия тоже все поняла и состроила мне отчаянное лицо, тогда я наступила на ногу Лейе.
- A-a-a!!! - разразилась воплем мавка, заметила наши с Алией гримасы и заверещала: - А нас в актеры не пускают! А мы тоже хотим!
Феофилакт Транквиллинович отшатнулся, а Кощеиха растерянно заморгала глазами:
- Как же не пускают? Я же всех спрашивала, кто желает выступать, записывайтесь. Вы же… вы же не подходили!
Но мавка не унималась, брызгая во все стороны фонтанами слез, противно вытягивая на одной ноте:
- Мы-ы бы-ли за-ня-ты-ы!
- Да!!! - заорал из своей клетки Гомункул. - У нас есть несколько скетчей, которые в легкой и доступной форме объясняют молодому поколению предназначение архонов.
Даже мы удивленно на него уставились. Крыс отпустил прутья клетки, переводя взгляд с наставника на нас и обратно на наставника, и невинно поинтересовался:
- А разве нет?
- Конечно, есть! - возмущенно загалдели мы.
- Чур я первая выступаю! - запрыгала разом просохшая от слез Лейя, вырвала у кого-то из рук зелененький платочек и полезла на помост, установленный специально для праздника.
- И чего она будет петь? - заинтересованно проводила ее взглядом Алия.
- Какая разница? - замороженным голосом откликнулась я, леденея от дурных предчувствий. - Мы следующие. - Показав кулак Гомункулу, я пригрозила: - Ты тоже пойдешь, провокатор!
- Петь будут все! - отмахнул лапкой крыс и забегал по клетке. Дайте мне бумагу! Дайте мне чернила! Я должен набросать текст и ноты!
Лейя тем временем, взгромоздившись на помост, просто лучилась счастьем. Завязав на голове платочек и подперев пальцем щеку, она закатила глаза и стала дура дурой.
- О! Щас споет! - подтолкнула меня локтем Алия. Директор тоже с интересом смотрел на мавку. Лейя вздохнула и, прыгнув козочкой, выдала шедевр:
Говорила мама мне, клятвы есть обманные, да напрасно
тратила слова,
Затыкала уши я, я ее не слушала и архон с собою не брала!
Ах, мамочка, на саночках каталась я не с тем!
Обещал мне Ванечка за поцелуй по пряничку,
Ах, я ему поверила зачем?Бусы в магазине я покупала синие и платок зеленый, как трава,
Но в сапогах сафьяновых зря ждала Степана я,
Ах, мама, мама, как же ты была права!
Ах, мамочка, на саночках каталась я не с тем!
Мне Сережка хвастался, что он будет свататься,
Ах, я ему поверила, зачем? -
звонко впечатав каблучок в сцену, Лейя отвесила всем земной поклон. Присутствующая нечисть зааплодировала, а Офелия Марковна побагровела, словно ей рассказали сальный анекдотец.
- Давайте, закрепляйте успех, - пробурчал Гомункул и сунул мне сзади в кулак записку. Мы с Алией двумя неуверенно покачивающимися упырями полезли на помост, оттирая с него окрыленную успехом мавку, славшую всем воздушные поцелуйчики.
- Мы только еще не спелись, - пробасила Алия, косясь в записку. Я быстро пробежалась глазами по микроскопическим буковкам и, выдав зубастую улыбку, жизнерадостно завопила, а школьные музыканты подхватили мотив:
Позвала меня подруга: "Слышишь, выходи!
Школой выданный архон тоже прихвати!
Понаехали купцы, барахлом трясут,
За товар заморский свой дорого берут".
Я дела все побросала, золото сгребла,
Ведь давно уже с купцами дел я не вела,
Но "забыла" свой ар хон в кошелек вложить,
Ведь навьи дети не умеют без обмана жить!Знают взрослые и дети:
Обещанья нечисти - слова на ветер!
Кто без клятвы на архоне наше золото берет,
Или дурачок с рожденья, или просто идиот!Мы вдвоем с моей подругой по рядам пойдем,
Поторгуемся с купцами, спеси с них собьем,
За обновки наши станем золотом платить,
Но навьи дети не умеют без обмана жить!Вот полез купец в кошель, и глаза на лоб,
Вместо золота лежит там лишь дохлый клоп,
Что орешь ты, дурачина, я ведь не клялась,
Что наутро весь барыш не превратится в грязь!
Мавка не выдержала, завизжала и, ухватив с собою парней, устроила под помостом плясовую:
Знают взрослые и дети:
Обещанья нечисти - слова на ветер!
Кто без клятвы на архоне наше золото берет,
Или дурачок с рожденья, или просто идиот!
Вот!
Офелия Марковна, стойко перенеся вид развратного веселья, нервно глянула на кашлянувшего Феофилакта Транквиллиновича, спросившего:
- И какая из всего этого следует мораль?
- Мораль щас будет! - уверил его крыс, выходя из клетки с видом князя, несправедливо осужденного, но добившегося свободы. Он кивнул Феферу, и тот, подхватив лиру, начал ему аккомпанировать:
Да, друзья, как ни обидно, но конец наш приближается,
Умной нечисти не видно, нечисть просто вырождается.
И великое наследство мы на глупости истратим,
Потому что врем друг другу, вечно пакостим и гадим.
А ведь клятва на архоне - это обращение к богам,
Мудрым, древним и великим, не чета рогатым нам.
И они там, в небесах, слышат все, что мы бормочем,
И рыдают день и ночь, им за нас обидно очень.
Так что прочь нелепый вздор из головы!
Вы уже не просто нечисть - братство вы!
Вы - хранители традиций и последний наш оплот,
Вы ученики великой Школы, покровителем которой сам Архон.
Феофилакт Транквиллинович удовлетворенно крякнул, а Офелия Марковна зааплодировала.
- Общая идея мне понравилась, - наконец сознался директор, - и я, в общем, не против. Только желательно немного расширить и представить в виде оратории.
- Во влипли, - шепнула Алия, я ее ущипнула: - Лучше глотки драть, чем спины гнуть.
- Кстати, - спохватился директор, глядя на Гомункула, - мы же не определились с вашим статусом.
Гомункул сел на край помоста и, заинтересованно сложив свои лапки, сказал:
- Я неплохо управился с этой троицей и, думаю, вполне бы мог быть педагогом вашей Школы. История, мифотворчество, музыка, театральное искусство, все это мне вполне по силам. - Он мечтательно закатил глазки, но наставник спустил его на землю:
- Я хочу предложить вам пост нашего архивариуса. Конечно, после того, как откопают алхимикуса и расчистят подвал.
Крыс тут же подскочил и, ухватив Феофилакта Транквиллиновича за палец, начал страстно его трясти:
- Что ж, архивариус так архивариус. Уверяю, я справлюсь. Нет недостойной работы, есть недостойные… э-э… мм… индивидуумы. И дико завизжал. Это Алия наступила на хвост предателю.
На следующий день великое событие состоялось. Мы в мантиях, стоя на хорах, тоскливо тянули Гомункулов шедевр, а актеры в масках богов представляли рождение мира и заключение первого договора на архоне. Было так поучительно, что аж скулы сводило. Нет, Лейе понравилось, но то, что вылетало из уст Алии, тянуло на хорошую порку. Я на такое не отважилась и хрипло тянула речитативом нудный текст, ожидая, когда мне наконец-то выдадут эту золотую цацку и отпустят. Так что, когда у меня на шее застегнули цепочку архона, я не испытала ни трепета восторга, ни дрожи соучастности к великому, единственное, что чувствовала, так это то, что у меня ноги гудят и спина разламывается. Свою первую клятву быть верной Школе и братству оттарабанила, как какой-нибудь умрун, тупо повторяющий за некромантом. Алия была в таком настроении, всю дорогу к нашей комнате выпытывая точный текст клятвы, который успела забыть, едва про из неся. И только мавка новорожденной козочкой скакала вокруг нас, восторгаясь тем, все романтично и торжественно.
Какой-то недомерок, попавшийся на дороге, предложил нам спор архоне. Алия не задумываясь треснула его в лоб и промаршировала по бесчувственному телу, вздохнув:
- Нет, надо быть скромнее, больше никаких погромов. Только учеба, прогулки на свежем воздухе, посиделки по вечерам. - А Лейя, весело щебетавшая, вдруг ахнула и замерла, уставившись в потолок. - Что? - спросили мы с Алией.
- А мне один юноша, ну, в общем, клялся в любви. Ведь я могу теперь проверить его слова на архоне!
- Вали, - напутствовала ее Алия, - давай, резвись, пока подруги умирают от изнеможения.
- А? А куда сначала бежать?
- Туда, где твой… этот… юноша, - сказала я.
- А я сказала, что один? - потерла лоб мавка. - Какая-то я рассеянная стала.
Но тем не менее рванула со всех ног по коридору прочь. Мы зашли в комнату и плюхнулись на свои кровати и тут же едва не вскочили, услышав из-под шкафа мерзенький голосок:
- Эй! Не спать! - Гомункул выполз, волоча с собой бутылку из зеленого стекла, ловко вспрыгнул на стул, с него на стол, обгрыз на горлышке сургуч, замусорив нам скатерть, и ловко, с хлопком, вы6ив пробку, заорал: - Ура!
- Можно, я его придушу? - спросила Алия.
- Глупые вы еще, потому что молодые, а ведь у вас начинается новая жизнь! Теперь мы все - нечисть! - И крыс поправил на пузе свой огромадный архон.
- Вот шалопутный, - хмыкнула Алия, отбирая у него вино, - как на такого всерьез обижаться?
- Действительно, никак, - согласилась я, отвесив крысу знатный щелбан. И, пока он приходил в себя, мы оприходовали половину.
В первую ночь зимних каникул по традиции гадали. Самым популярным средством освещения стали конечно же свечи. Визг мавок разносился по всему нашему девичьему этажу. Гордячки летавицы прикидывались спящими, но все знали, что они гадают втихую. Почти из-за каждой двери доносились загадочные шепотки. Вампирши набрали целую кучу разномастных сапог, прокрадывались на этаж к ученикам мужского пола, кидали по одному в комнаты и, прислушиваясь к чертыханиям, пытались вычислить имя будущего мужа. Когда летающие предметы обуви стали нервировать и парни закрыли двери во всех комнатах, наглые упырицы стали подстерегать их в темных коридорах, в качестве средства для гадания используя те же сапоги. Если влетающий в комнату сапог поражал в основном предметы быта и редко хозяев, то теперь прямое попадание в лоб оглушало и узнать имя стало намного легче.
Я в гадания не верила, поэтому хоть и не спала, но подобными глупостями не занималась. Лейя, естественно, гадать жаждала всей душой и настраивала сложную систему зеркал, предупредив, что гадающая должна быть одна, и намекая, что, как только она будет готова, безжалостно выгонит нас с Алией в коридор. Алия о женихах не помышляла, собираясь после окончания Школы поступить на факультет валькирий. Дева прыгала по комнате, нанося удары ногой воображаемому противнику. Судя по высоте замаха ног, противником был мужчина. Я лежала на кровати и терзалась лишь одной думкой: как привязать у летавиц к раме окна картофелину на веревочке, не упав с третьего этажа. Конечно, можно попросить кого-нибудь из химер, но они такие грубиянки, могут не только меня выгнать, но еще и летавицам рассказать о моей затее.
Вообще-то, когда затея родилась, я думала о старосте, но Анжело ворвался к нам в комнату три дня назад и огорошил сообщением:
- Все, рыжая, ты староста. Правда, командовать тебе временно будет некем. У нас дома заварушка, срочно понадобились бойцы. Заметив Алию, он осклабился: - О, люпус хоминис камрад эст.
- Чего? - насупилась обидчивая Алия.
- Ничего, он всегда так, несет не пойми что, - поспешила я замять нарождающуюся свару. - А что за заварушка? Всерьез? Надолго? Может, останешься? Я к тебе привыкла, да и директор теперь начнет на мне ездить, раз я староста.
Ах, милое дитя с улыбкой, как весна,
Как звонкие ручьи и первое цветенье.
Остался б я с тобой,
Но я дух зла,
А зло не ведает покоя и забвенья.
И он, улыбнувшись, исчез, так ничего толком и не объяснив. Но я заметила, что прочая нечисть с их уходом враз взбодрилась и даже раздухарилась чересчур.
Лейя наконец закончила свое действо и, приподняв бровь, посмотрела на нас. Мы вздохнули и, накинув на плечи теплые платки, вышли в коридор. Там было темно и прохладно. Алия взобралась подоконник и хмуро смотрела на снег за окном. Я протянула ей мешочек с семечками, подруга взяла горсть, и мы принялись, негромко переговариваясь, их лузгать, складывая скорлупу в ладошки. Лейя в комнате молчала, видимо, гадание было делом не быстрым. Мы поиграли в крестики-нолики на стекле окна.
Наконец мавка с довольной мордашкой выпала из комнаты, сообщив, что ее судьба - это богатый красивый эльф. Лаквиллка захохотала, поражаясь Лейиной завышенной самооценке. Та надула губы и предложила подруге самой погадать. Алия хотела было отказаться, но Лейя намекнула, что девица просто боится увидеть в зеркале какого-нибудь рогатого гада, и будущая валькирия, сердито нахмурившись, согласилась. Они уединились в комнате, оставив меня в гордом одиночестве.
Я закончила игру в крестики-нолики на запотевшем стекле, в пух и прах разгромив воображаемую Алию, затем потопталась у окна и посмотрела на горсть шелухи от семечек. Просто так стоять и мерзнуть не хотелось, я ссыпала скорлупу в опустевший мешочек и отправилась в туалет выбрасывать. Коридор был темен, только луна, с любопытством заглядывавшая в окна, давала немного света. Около туалета окон не было, и я застыла на месте, не решаясь переступить порог. Постояла, сама себя позоря всякими укоризненными словами, дескать, такая взрослая девушка, можно сказать, чародейка, а боится темного нужника. Довела себя до состояния тихой злости и, решительно накинув платок на голову, шагнула в темноту, еле вписавшись в проем.
Пошла вдоль стены, касаясь ее рукой, дошла до предполагаемого ведра и разжала кулак. Послышались чьи-то чертыхания, сдобренные изрядной долей отборных ругательств. Я от страха присела, так как был мужским. Что за лешак еще поселился в женской уборной? Может, нечисть какая-нибудь, хотя о чем это я? Конечно, нечисть, здесь другого не водится. Неизвестный перестал поминать мою родню и с обиженными нотками в голосе спросил, вернее, повелел:
- Имя.
Я сначала тихо, а потом во весь голос захохотала.
- Ты чего?! - не понял парень. Я, утирая слезы от смеха, поинтересовалась:
- Кто ж тебя надоумил искать суженую в таком месте?
- А вот тебя это не касается! - вспылил обиженный моим весельем незадачливый гадальщик. - И вообще, чего ты на меня уставилась?
- Я?! Уставилась?! Да здесь темно, как в склепе! - Я вытянула руку и помахала перед своим носом.
- А-а-а, так ты не видишь в темноте! - обрадовался собеседник. - Ты с какого курса?
- С первого.
- А факультет?