Сегодня Святой на месте не было. Впрочем, какая-то женщина все равно стояла около каменной чаши и глядела на воду. Солнце падало сейчас таким образом, что вода отбрасывала на листья дубов крошечные радуги и, казалось, светилась сама по себе. У женщины в ушах были серьги с бриллиантами… Так вот, они казались тусклее.
О знатности женщины говорили не только эти серьги, не только ее блио темно-красного бархата, из широких прорезей рукавов которого выглядывала светло-сиреневая шелковая камиза, не только ее головной убор - не слишком высокий, чтобы не мешал в лесу, но все же, все же… Главным в ней была стать. Так ровно и прямо держать спину умеют только потомственные аристократки. Тетя Ванесса, например, умела. А мама - нет.
Еще к головному убору женщины была приколота невесомая темная вуаль - новая мода в Радужных Княжествах, о которой я уже был наслышан. Пока лица прикрывали только замужние женщины, появляясь где-то без мужа, да вдовы в трауре… Скоро, вероятно, мода распространится и на молодых девушек. А может, сгинет, исчезнет без следа…
Спутники леди - две женщины средних лет в темных коттах и простых головных накидках, а также вооруженный слуга, стояли метрах в десяти, под деревом. Компаньонки болтали между собой, слуга ковырялся в зубах. Им было скучно.
Я подошел к источнику и, как здесь было принято, снял перчатки и, опустившись на одно колено на том удалении от женщины, какое только позволяла величина чаши, погрузил в воду руки. Плеснул немного воды в лицо и на волосы. Женщина с любопытством посмотрела на меня и тут же отвела взгляд - без особой спешки. Просто я ее ничем не заинтересовал. Действительно, с чего бы…
Под вуалью был виден подбородок - белый, с родинкой и едва намечающейся складочкой. А еще угадывались остальные черты лица… миледи, наверное, была красива. Объективно говоря.
Она чуть наклонила голову в ответ на мой вежливый кивок. И тихо, величественно пошла прочь. Так медленно, что казалось, не идет - плывет над травами.
Я взглянул ей под ноги. Нет, в невесомой черной пыли, оставшейся на вытоптанной земле, были видны следы маленьких каблучков. Женщина подошла к своей свите, и те направились прочь - к шалашам, где их, наверное, ждали лошади и сопровождающие. Свита такой знатной дамы должна составлять человек восемь-десять, никак не меньше.
Стар подошел ко мне сзади.
- Надо руки намочить? - спросил он.
- Не совсем, - ответил я, не оборачиваясь. - Надо лоб побрызгать. Если сможешь это сделать, не намочив рук - валяй.
Сзади раздался плеск.
Я обернулся, и увидел, что Ди Арси, схватившись за лежащие на краю камни, нагнулся и окунул голову в чашу. Потом он выпрямился и, отфыркиваясь, смахнул с лица мокрые волосы. Расстегнул ворот промокшего сюрко.
- Ну и зачем? - спросил я.
- Это была моя мать, - ответил он. - И эта твоя Святая расскажет мне, о чем они разговаривали!
- Святая тебе не скажет, а заставить ты ее не заставишь, - пообещал ему я. - Я тебе не позволю.
- Источник - это, конечно, хорошо, - мечтательно произнесла святая. - Но только здесь я чувствую себя по-настоящему хорошо. Похоже на дом. Правда, Райни?
Святая сидела на краю каменистой площадки. Как я уже сказал, выше по склону земля понемногу с холма съезжала, как съезжает одеяло с приподнявшего плечо человека, и вершина холма увенчивалась небольшой каменной горушкой. Пещера Святой была чуть ниже, над ней как бы нависал скальной козырек. Вот на нем-то и сидела Святая, неловко скрестив ноги.
Перед нашим разговором я попросил Стара остаться внизу, у подножия холма.
- Щас, - хмыкнул он совсем не аристократически. - Ты мне так и не объяснил, какого черта сюда прешься. Потом, у меня к Святой свой интерес.
- Поступай, как знаешь, - пожал я плечами.
В самом деле… мне ли беспокоится. Если Святая захочет поговорить со мной наедине, она найдет способ, а не захочет, то тут уж будет Ди Арси со мной или нет - дело десятое. Я только сказал:
- Это ведь я заставил тебя пойти со мной. Не наоборот.
- Считай, что я проникся. Ты - опасный тип, астролог. Я теперь тебя вообще не собираюсь отпускать шляться самому по себе. Пока ты не присоединишься к Хендриксону.
Я расшифровал это так: "Я знаю, что у тебя есть свои секреты, и, раз уж ты меня шантажируешь, то тоже терять времени не собираюсь. С паршивой овцы - хоть шерсти клок".
Так что у подножия скалы осталась одна Вия - стеречь лошадей. Мы с Ди Арси вскарабкались наверх вдвоем. Однако когда мы поднялись на площадку, протиснувшись сквозь узкую каменную щель, Святая даже не повернула к нам головы.
- Я приходила сегодня утром к Источнику, - сказала она. - Те, кто подлечиться хотели, или там совет получить, уже ушли.
Голос ее был, как мне и прежде помнилось, спокоен и безмятежен.
- Я не за советом, - тихо сказал я. - И уж тем более не за пророчеством.
- Ну, - Святая хмыкнула. - Я не удивлена, что тебя пропустили. А вот молодого милорда с какой стати?
- Мне уйти? - спросил Ди Арси. - Если дама попросит…
Святая совсем не выглядела дамой. Она сидела, сгорбившись, невнятного цвета одеяние - даже не понять, что такое, не то жреческая хламида с рукавами, не то сердех, только без кармана, не то халат, как в Эмиратах носят, - заплатано на рукавах, редкие седые волосы связаны в пучок на затылке.
Тут она обернулась к нам.
Святая казалась очень старой - лет не меньше ста. Когда я увидел ее в первый раз, подумал даже "столько не живут". Но глаза у нее были по-молодому ясными, слезились от ветра. Узловатые пальцы сжимали свирель. Святая со свирелью - так ее еще иногда называли. Но никто никогда не видел, чтобы она на ней играла.
У меня сердце замерло - сухонькая старушка на краю скалы, у подножия которой невероятно густым дорогим ковром раскинулся лес, а над вершиной слепило синевой послеполуденное небо… Святая почему-то показалась мне божественнее, чем сами боги. Так всегда и бывает. Когда глядишь на нее, понимаешь, почему ее называют Святой. Правда, никто не говорит, кому она служит.
- Лучше уйди, - сказала старушка. - Мы с тобой потом поговорим. А пока очередь Райни. Правда?
И улыбнулась неожиданно зубастой улыбкой.
Я не стал оборачиваться - и так по шороху камней понял, что Стар развернулся и начал спускаться обратно в щель. Я ему посочувствовал: по опыту знаю, что подняться сюда проще, чем спуститься. Но Святую в любом случае ослушаться было нельзя. Едва познакомившись с этим местом, я удивился было: как его до сих пор не разрушили?… Мало разве охотников?… Разбойничья шайка, отряд какого-нибудь владетельного сеньора, не в меру ретивый сборщик налогов, озлобленные конкуренцией жрецы из ближайшего храма…
Потом я узнал: близлежащие разбойники и бенефициарии сами охраняли Святую. Судьбу она предсказывала всем без разбора, и исцеляла тоже всех. А храмы о ее существовании если и знали, то предпочитали закрывать глаза - ведь Святая никогда ничего не проповедовала.
Это с одной стороны.
С другой стороны, Святую вообще невозможно было ослушаться. По крайней мере, ни у кого из встреченных мною здесь не получилось. Наверное, я и сам не исключение… не знаю, она мне никогда не приказывала.
Я подошел и сел рядом с ней на камень, скрестив ноги. Вид внизу открывался великолепный - только кроны деревьев до самого горизонта.
- Привет, - сказала Святая на Речи. - Райни…
И неожиданно порывисто обняла меня, зарылась лицом в ткань плаща на груди.
Я тоже обнял ее.
- И ты здравствуй, Рая… Ну, как ты тут одна?…
Она не то усмехнулась, не то всхлипнула.
- Это лучше ты мне скажи… каких дел натворил…
- Никаких. Меня пытался привлечь на службу шах Благословенной. Потом князь Асса… Это княжество там, где Великий Рит истекает из Внутреннего Моря. Потом Его Величество Король Мигарота. Потом бургомистр Адвента… тоже пытался.
- Ко мне приходила жрица Фрейи… эти одни из первых. Приходили от Воху-Маны. От Спента-Армаити. От остальной Семерки тоже приходили… Слуги Вискондила… От Зевса были… Остальные олимпийцы не очень, и от Ра тоже не было, но жрец Тора однажды зашел…
Она не стала договаривать, но это было и не нужно. Как и раньше, боги требовали, чтобы сестра признала одного из них. Пошла бы на службу. Регулярно восхваляла, окуривала пусть не храмовыми благовониями - дымом луговых трав. Пела бы пусть не осанну - простые благодарственные гимны своим сорванным старушечьим голосом…
- Сестренка… - тихо сказал я. - Может быть, тебе все же кого-нибудь принять? Вот хоть Фрейя… Ничего себе богинька…
Рая ничего не ответила. Я и так знал, что она не ответит.
- А к тебе боги не приходили? - тихо спросила она. - Если не приходили, то скоро придут. Берегись.
- Приходили, - ответил я, баюкая ее в объятьях. - Воху-Мана, собственной персоной…
- И ты?…
- Шаркал ножкой и со всем соглашался. Ты не представляешь, что мне поручили. Найти того парня, видишь ли, чей отец на пару с приятелем двадцать лет назад Кевгестармеля завалил, не больше не меньше!
Рая хмыкнула.
- Это тот, который только что с руганью спускался вниз и лодыжку чуть не свихнул?
- Значит, все-таки не свихнул?… Молодец! Я вот первый раз…
Рая потерлась лбом о мое плечо.
- Ты в курсе, что в нем живет бог?
- Нет, у меня тяжелое расслабление ума.
- А… Слушай, он ведь думает, что бог побеждает.
- А ты?
- А я думаю, что пока идут голова к голове… как на скачках. Боги - они, в сущности, слабые, особенно теперь… Помнишь скачки в Толкове, Райн?
- Когда тетя Ванесса поймала за руку воришку?… Конечно, помню!
Рая тихонько рассмеялась.
- А здесь скачек никогда не бывает… Только в Шляхте… - она помолчала, потом сказала совсем другим тоном. - А ты сам, Райн?… Как, не сильно болит?…
Я скривился, радуясь, что Рая не видит выражения моего лица.
- Сама ведь знаешь… Участились приступы.
- Ну знаю… я теперь много что знаю, - Рая вздохнула. - А толку… все равно ничего сделать не могу. Но все будет хорошо, Райни, ты верь… Только… ты ведь знаешь, тебе надо поторопиться.
- Сколько? - только и спросил я.
- Три года, не больше. Может быть, меньше. Прости… - она сильнее прижалась ко мне.
- Еще не хватало тебе передо мной извиняться!
Вот так мы и говорили - не глядя друг другу в глаза.
- Рая… - наконец сказал я, - я о многом хочу расспросить тебя. О твоем боге. О недобогах. О…
- О многом, - повторила за мной она, причем я разобрал иронию в ее голосе, несмотря на то, что ткань моего гармаша хорошо глушила звук. - Давай, спрашивай, братец. Отвечу на что смогу.
Записки Аристократа
Наверное, можно было бы просто подойти к ней и заговорить. Сказать: "Вот и я, мама. Здравствуйте. Помните меня?" Или еще что-то в том же духе. Можно было бы поклониться и добавить: "Я все еще жив. Удивительно, правда? Наверное, вы сожалеете об этом…" Можно было бы поговорить о Симоне, о сестрах… Если бы она стала со мной разговаривать, конечно.
Я не стал даже пытаться. Может быть, зря. Я решил дождаться, пока мама уедет, и расспросить паломников. Райн говорил: многие остаются тут надолго, живут в шалашах… Бог его знает, зачем: не то молятся, не то чего-то ждут. Не понимаю. Если ты хочешь, чтобы у тебя что-то получилось, надо не молить ложных богов об удаче, а браться за дело самостоятельно. Тогда получится. А иначе жизнь твоя ничего стоит не будет, ибо много ли стоит выпрошенное?…
Так или иначе, когда Святая - много там в ней святости! карга какая-то старая, старушонка - божий одуванчик, дунь - полетит, - выставила меня с площадки, я не пошел сразу искать этих таинственных паломников. Я почистил Иллирику, напоил ее - пониже, из ручья, не из источника, разумеется, - попытался поговорить с Вией (не получилось), и уж только потом отправился в лес.
Разыскать паломников труда не составила - прямо от источника брала начало натоптанная тропинка, которая привела меня к скоплению шалашей и землянок на небольшой полянке. Кроме шуток, к скоплению: их там было штук восемь. Шалаши были добротные: стояли уже, небось, не один год, и время от времени их кто-то подновлял. Землянки тоже были сделаны на совесть, если о землянке можно такое сказать.
Насколько я знал от Гаева - а он, видно, хорошо был осведомлен об этом месте - паломников вблизи источника нечисть по ночам не трогала. Чудо приписывали святой. Я же, услышав, был склонен отнести это к какому-нибудь природному явлению. Ну мало ли… трава здесь для единорогов невкусная.
Сейчас - видно, по случаю начала сбора урожая - в шалашах почти никто не жил. Всего народу было - старик со старухой, которые меня до жути перепугались и встретили, истово кланяясь. Они, скорее всего, пребывали в страхе еще с момента прибытия свиты баронессы и до самого ее отъезда. Кое-что у них я узнать смог. Оказывается, баронесса приехала сюда вчера ближе к вечеру - посоветоваться со Святой по поводу свадьбы ее старшего сына. О чем-то долго говорила с ней с утра, потом почти сразу уехала. Больше ничего конкретного мне старики рассказать не смогли.
Так значит, Симон женится?… На ком, интересно?…
Если бы у меня была нормальная жизнь, я тоже мог бы жениться. Может быть, мама уже бы даже подыскивала мне невесту, а я бы, разумеется, отбивался руками и ногами - покажите мне нормального парня, который рвется вступать в брак!
А вот Симон, наверное, подошел к делу серьезно. Выбрал, небось, подходящую партию - и наследницу, и богатую, и достаточно умную, чтобы в его отсутствие могла управляться с хозяйством, а то и границы защищать. Я попытался прикинуть, какая из наших ближайших соседок могла бы всему этому соответствовать, но быстро бросил. Семь лет назад меня такие вещи не слишком интересовали, а с тех пор успело многое измениться. Нечисть распоясалась, у баронов и шевалье дочки подросли…
Райн все разговаривал со святой, и я понял, что сегодня мы в путь уже не тронемся, ибо до следующего села к ночи доехать не успеем. Пусть даже нам в лесу ничто не угрожает - утренний инцидент со стражниками живо доказал, что малонаселенные места мы покинули, и излишнего внимания привлекать к себе не стоит.
Так что я подыскал землянку покрепче, чтобы не обвалилась ночью нам на головы, а заодно и место для коновязи. Ну и порасспросил стариков, как тут насчет волков - надо ли лошадей ночью постеречь. Оказалось - не надо. Что бы ни действовало тут на нечисть, на волков оно действовало не меньше: оказалось, зверей тут видели во множестве, но они еще ни разу ни на кого не напали. Подозрительно, по-моему.
Гаев общался со Святой долго - несколько часов. Потом вернулся, как всегда спокойный, как всегда с улыбочкой. Разумеется, рассказать, о чем они с ней говорили, и ради чего он нас сюда потащил, и не подумал. Я решил, что непременно поговорю со старушенцией завтра утром - раз уж она тут кому попало советы дает у источника, стало быть, и мне не откажет. Хоть пойму, что за птица.
А с Райном мне вечером поговорить не удалось - все отмалчивался.
Зато ночью мне приснился странный сон.
То есть сначала я не понял, что это сон - очень уж он был похож на явь.
Мне снилось, что я не могу заснуть - все ворочаюсь с боку на бок в землянке (я лег у входа). Наконец, мне это надоело, я встал и вышел на улицу. Ночь была прохладной, небо затянуло легкими облаками, но через них ярко светила большая еще луна - ведь полнолуние было только позавчера.
Я шел мимо шалашей и землянок, ночью похожих на бесформенные кучи хвороста или неаккуратные стога сена, и вдруг увидел склон, которого, кажется, днем не было. Днем здесь начинался спуск, я же шел вверх и вверх, не удивляясь при этом ничуть. Законы сна - что поделаешь.
Когда деревья кончились, я немного испугался - мне показалось, что я поднимаюсь на тот самый холм, где погиб мошенник по имени Гай. Но нет, холм оказался совсем другим. До самой вершины я так и не дошел - остановился на полпути, где потерялась в траве ведущая меня тропинка. Странно… Здесь, оказывается, была тропинка?… Я заметил ее только тогда, когда она пропала, и оказалось, что теперь я не могу сделать ни шагу.
Прямо передо мной на земле, поваленная, лежала надгробная плита. Старая, потрескавшаяся, поросшая мхом, в обрамлении бесцветных ночью лютиков. На камне сидели и разговаривали две… девушки? Девочки?… Обе выглядели очень молодо - я решил, что младшей не больше тринадцати, а старшей хорошо если пятнадцать. Младшая была одета в длинную и широкую белую рубаху. Светлые волосы заплетены в две длинные, до пят, косы. В левой руке девушка держала свирель.
Вторая девушка, старше, была абсолютно обнажена - ее прикрывали только длинные, кудрявые волосы, темнее, чем у первой. Девушка в белом молчала, склонив голову и выпрямив спину, вторая, сидя куда в более свободной позе - одна нога, согнутая в колене, поджата под себя, другой неизвестная красавица болтала в воздухе, непочтительно постукивая круглой пяткой по могильной плите, - и взахлеб что-то говорила, отчаянно жестикулируя.
- Мне слишком часто снятся сны в последнее время, - обреченно произнес я. - И все пророческие.
Девушки отвлеклись от разговора - они явно только меня заметили. Курчавая отшатнулась и, кажется, замерла в испуге. Та, что с косами, улыбнулась и посмотрела на меня очень знакомыми светлыми глазами.
- Естественно, как ты хотел, - сказала она радостно. - Если уж ввязался в войну с богами, придется воевать на их территории.
- Ты кто такая? - спросил я, машинально ища на боку меч… не нашел, что странно: я точно помнил, что клал Косу рядом с собой, когда ложился, а, когда выходил из хижины, первым делом прицепил ее на пояс.
- Святая Источника, - хихикнула девочка. - Не узнал? Вот идиот!
- Я брежу… - вздохнул я. - А это кто рядом с тобой?
- А это… - начала Святая, лукаво косясь на подругу…
- Не говори! - вскрикнула голая девушка.
- А это просто дух леса, - закончила Святая. - Одна из. Не бойся, мы тебе плохого не хотим.
- Еще не хватало - бояться вас, - насмешливо сказал я. - Ну что, леди, может быть, объясните, зачем вы решили мне присниться?
- Да в общем ничего особенного, - отмахнулась Святая. - Так… Слушай, как ты планируешь победить богов? Мне же тоже интересно! Считай, еще и побольше прочих интересно!
- А здесь можно говорить спокойно? - я в сомнении кинул взгляд на звездное небо, подумав, что звезды какие-то подозрительно яркие и крупные.
- Здесь - еще и поспокойнее, чем в прочих местах, - рассмеялась Святая. - Давай-давай, выкладывай! Бояться тебе нечего, честное слово! Я - просто святая, вреда тебе не причиню, а пользы - ого-го сколько!
- Святая? - спросил я. - Какого бога ты святая?
- Настоящего, - безмятежно улыбнулась девочка. - А то ты как думал?…
Она снова весело расхохоталась - черт (вот прилипчивое слово!), неужели мое лицо представляет собой такое забавное зрелище?!