- Мы не можем, - сказал Гермес. - Фетида была уязвлена, а Зевс - смущен. Он, если можно такое сказать о папе, был несколько пристыжен и подавлен, и в каком-то очередном скандале относительно будущего ее сына Фетида сумела вырвать у него весьма опрометчивое обещание, что ни один из богов Олимпа не поднимет руку на ее сына. И папа недолго думая заставил нас, старших и младших, поклясться в этом, а клятва богов нерушима, ибо бог, преступая свою клятву, сначала перестает быть богом, а потом просто перестает быть. Так что подумайте, парни, и сами примите решение. Чудесный день, - добавил он и растворился в воздухе без следа.
- Бред какой-то, - сказал Эней.
- Бред, - сказал Гектор. - Алекс тоже говорил мне про пятку Ахилла, но я как-то запамятовал. И вообще мне не нравится история, которую рассказал Гермес.
- Мне тоже, - сказал я.
Как профессионал, я очень хорошо умею распознавать ложь. В том, что говорил Гермес, лжи было очень много.
Он просил нас убить Ахилла. Это правда. Но вот почему ему лично так нужна эта смерть, он так и не объяснил. На его место Пелид не метит, он целит выше, а в то, что Гермес печется об интересах смертных, верилось с трудом.
- Твоего брата, наверное, уже убили, Гектор, - сказал Эней.
- Сомневаюсь, - сказал Гектор. - Парнишке в последнее время сильно везет.
- Думаешь, Менелай вышел на бой с похмелья?
- Менелай и Парис меньше всего заботят меня, - сказал Гектор. - Пусть они убьют друг друга и еще кого-нибудь в придачу. Мне не нравится то, что происходит на этой войне.
- Боги за нас, - сказал Эней. - Сейчас по крайней мере.
- Но мы не знаем, надолго ли, - сказал Гектор. - Мне это почему-то напоминает ловушку. Как только мы почувствуем, что победа у нас в руках, как только перешагнем в бою за грань, из-за которой не сможем вернуться, боги отвернут от нас свои лики, Пелид выйдет в поле, и город падет.
- Тогда не убивай Патрокла, - сказал я.
- Что?
- Патрокл - друг Ахилла. Если ты убьешь его, Пелид рассвирепеет, и тогда вам всем конец. В частности, тебе, Приамид.
- Ты слишком много знаешь, - сказал Гектор. - Ты уверен, что ты не пророк?
- Вполне.
- А что ты не бог? - спросил Эней.
- Тоже уверен.
- Тогда откуда твои знания?
- Это долгая история, - сказал я.
- Город падет? - спросил Гектор.
- Перестань выводить войско в поле, - сказал я. - Стены города неприступны, и ты это знаешь. А в поле вас просто перемалывают на жерновах Агамемнона.
- Отец хочет…
- Твой отец хочет, чтобы нас всех убили, - сказал Эней.
- Он не желает прослыть трусом, - сказал Гектор.
- Но каждый день убивают не его, - сказал Эней. - Он наблюдает за боями с безопасных стен.
- Он стар и прожил жизнь, - сказал Гектор. - Жизнь, в которой было множество войн.
- Так пусть он даст жить другим, - сказал Эней.
- Он - правитель города. Я не могу пойти против его воли.
Дурак, подумал я. Знал бы он…
А если бы знал? Могло ли это хоть что-нибудь изменить?
Была не была, подумал я. Сделав один шаг, надо делать и второй. А расскажу-ка я Гектору правду.
- Прекрасно, доблестный Гектор, сын Приама, троянский лавагет, проигрывающий главную для его народа войну, - сказал я. Если он не хочет внимать голосу разума по-хорошему, я выложу ему все. И пусть Дэн, мистер Картрайт и мистер Мур попытаются достать меня здесь или где бы то ни было еще. - Тебя интересуют мои знания, так сейчас я расскажу тебе еще кое-что из того, что знаю. Если ты будешь продолжать строить из себя героя и не прислушаешься к моим словам, Ахилл тебя убьет. И не просто убьет. Он привяжет твой труп к своей колеснице и будет кататься вокруг Трои, волоча его за собой, а твоя жена, твой отец, твои братья и сестры будут на это смотреть. Но и это еще не все. Твой отец явится к Ахиллу и будет умолять его о том, чтобы он отдал ему твое тело для достойного погребения. Это что касается тебя, Гектор. Теперь о глобальном. Война будет долгой, но вы ее проиграете. Уже после твоей смерти, разумеется, так что тут тебе повезло, и ты не увидишь, что случится с твоим городом и с теми, кто тебе дорог. Но ты не умрешь в неведении, потому что я тебе расскажу. Сын Ахилла, Неоптолем (ты пока не видел его, но все еще впереди), размозжит голову твоему сыну и сбросит его со стены. Он изнасилует твою Андромаху и увезет ее в рабство в Ахайю. Твой отец будет убит. Парис будет убит, позже тебя, но раньше падения города. Твою сестру Кассандру изнасилуют прямо в храме Афины. Твой город будет разрушен и сожжен дотла. А Елена вернется к Менелаю.
По мере того как мои слова проникали в разум Приамида, лицо лавагета темнело, а руки начали трястись.
Ярость?
Надеюсь.
Он верит мне.
Но изменит ли это хоть что-нибудь?
- А я? - спросил Эней, когда я замолчал. Точнее, набрал воздуху в грудь для нового пророчества. - Что будет со мной?
- С тобой будет чуть получше, - сказал я. - Ты выживешь. И даже спасешь своего отца. Правда, всю свою жизнь ты проведешь в скитаниях и умрешь на чужбине.
Лучшая ложь - это часть правды. О том, что Энею припишут основание могущественной империи, по сравнению с которой их любимая Троя кажется лишь маленьким провинциальным городком, я счел уместным не говорить. Кто знает, а вдруг Энея Основателя устроит и такой вариант?
Прошлое не изменить, сказал мне когда-то Дэн. Все было, как было, и будет, как будет.
Но за то время, что я провел здесь, Троянская война стала моим настоящим.
Дэн
Вот так.
Он стоял и выбалтывал Домоседу с Итальянцем всю подноготную. Всю правду, по крайней мере, по версии историков.
Зачем?
И почему они его слушают?
Никто пока не знает, что вообще происходит. Внимание всей бригады приковано к изюминке сегодняшнего дня, дуэли Парис - Менелай. Схватка рогоносца с тем, кто ему эти рога наставил.
Но мне почему-то казалось, что наблюдать за полковником Трэвисом будет куда интереснее, и я следил за ним, а не за очередной порцией насилия. Сеанс записи прервался на том, как Алекс напророчил Итальянцу смерть на чужбине, которая по новой версии ему уже не грозит. Смерть ждет Энея здесь, в Троаде.
Но об этом новоявленный пророк знать не может.
Интересно, а что он им еще расскажет?
Первым моим порывом было спрятать эту запись потому что я тайно симпатизировал Алексу и троянцам. Но это было глупо. Допуск к первичным материалам есть у очень немногих, зато очень многих заинтересует, чем таким важным был занят троянский лавагет, что не пошел смотреть на бой с участием своего младшего брата.
Хотя у него этих братьев… Папа Приам был очень плодовитым царем.
Запись увидят. У Алекса будут большие неприятности по возвращении. Невмешательство - вот было главное Условие его контракта.
И вообще я не понимаю, почему его там до сих пор держат.
Теперь-то уж известно, почему мы не можем вести съемки в зоне Олимпа и откуда у Ахилла эти нечеловеческие замашки.
И, что самое странное, зрители воспринимают древнегреческих богов как должное. И обывателя совсем не удивляет сам факт их существования.
Может быть, народ так до конца и не поверил, что это реалити-шоу?
Макс рассказал, что, когда он в последний раз ехал в такси - а было это не так давно, - таксист обронил интересную фразу. Пробок сегодня нет, хвала Зевсу, сказал он. Макс поинтересовался, с какого боку тут Зевс в частности и олимпийские боги вообще, и если уж от них что-то и зависело в нашем мире, например, отсутствие пробок, то благодарить за это следовало бы скорее Гермеса, бога путников. Водитель удивленно посмотрел на Макса, объяснил, что услышанная в телевизоре фраза просто пришлась к слову, а потом задумался.
И до конца поездки слова из него было не вытянуть.
Я дорого бы дал за то, чтобы узнать, о чем он думал. Надеюсь, не о том, чтобы в следующий раз вознести хвалу Гермию Психопомпу.
Я закурил сигарету, и тут вошел академик.
Вид у него был довольно растрепанный. Глаза красные, серое лицо, щеки впали так, будто человек не ел уже пару недель. Волосы стояли если и не дыбом, то очень близко к тому, в руках он машинально вертел какую-то штуковину, предназначение которой мне было абсолютно неизвестно. Конечно, мы с этим проектом все зашиваемся, но чтоб до такой степени…
- Что стряслось? - спросил я.
- А с чего вы взяли, что что-то стряслось? - спросил он.
- Посмотрите в зеркало.
Он принялся озираться по сторонам, рассматривая стены.
- Фигурально выражаясь, - поправился я. - А то у меня нет зеркала.
- Мы, ученые, Данил, фигурально не выражаемся, - наставительно произнес он, присаживаясь. - Мы оперируем фактами и точными понятиями, и, если кто-то советует посмотреть в зеркало, значит, зеркало должно иметь место.
- Извините, - сказал я. - Так что стряслось?
- Вы аналитик?
- Кажется.
- Тогда я дам вам факты, вы их проанализируете и скажете мне, что стряслось.
- Факты точные?
- У меня, молодой человек, других фактов нет.
- Выкладывайте.
- Сегодня в пять часов утра меня разбудил один из моих ассистентов…
Он спал в пять часов утра! Счастливчик!
- …и сообщил, что имеет место утечка энергии из главного блока. Конечно, это нонсенс, если учесть, как у нас все устроено, сколько в цепи предохранителей и резервных блоков, и именно так я своему ассистенту и сказал. Но он продолжал настаивать, а так как сон был все равно испорчен, я пошел посмотреть, в чем там дело. Он оказался прав, у нас действительно была… сложно назвать это утечкой. Энергия уходила в туннель.
- Простите, - сказал я. - Я немного не понимаю. Энергия уходит на то, чтобы поддерживать туннель, так?
- Да.
- Постоянно?
- Да, на поддерживание туннеля требуется огромное количество энергии, но нагрузка постоянна и не скачет. Есть небольшие отклонения только во время сеансов связи, и то это отклонения на одну десятую обычной мощности, не больше. Когда мы отправляли в прошлое этого парня… военного…
- Полковника Трэвиса.
- Да, его. Нагрузка возросла на три десятых. Но сегодня ночью она возросла вдвое. Это… это колоссальное количество…
- Я понимаю. Сеанса связи в тот момент, как я понимаю, не было?
- Нет, до него было еще сорок минут.
- Как долго это продолжалось? Или продолжается и сейчас?
- Нет, всего около получаса. Но мы перерасходовали…
- Это неважно, - сказал я. - Я думаю, что энергии у нас с запасом.
- Это так, но каким образом можно объяснить…
- Кому? Мистеру Картрайту ничего объяснять не надо. Он набрел на золотую жилу и грузит породу самосвалами.
- Я хочу объяснить это хотя бы себе.
- И вы уже что-нибудь придумали?
- Нет.
- Когда мы отправляли в прошлое Алекса, нагрузка увеличивалась на пятнадцать минут?
- Тринадцать минут сорок секунд. Но между тем увеличением и сегодняшним разница в порядок.
- Очень просто, - сказал я. - В тот раз мы отправляли нечто вниз по течению, поэтому энергии почти и не требовалось. А в этот раз нечто продиралось против течения, из прошлого в будущее. Или в настоящее, если хотите.
- Что? Что продиралось?
- Не знаю.
- Абсурд, - сказал он. - И где это нечто? Куда оно делось по прибытии сюда и почему мы его не заметили? Если то, что вы говорите, верно, это нечто должно обладать такими размерами, что незамеченным уйти просто не может. Вы знаете, какой контроль у нас в лаборатории? Я не говорю о мышах, даже муха из прошлого, залети она по какой-либо случайности в туннель и заставь сработать аппаратуру, не проскочит незамеченной.
- А муха может?
- Что?
- Заставить сработать аппаратуру?
- Нет. Все откалибровано. Только диски с информацией. Или этот военный…
- Полковник Трэвис.
- Да, он. Но больше - никто. Мы застраховались от случайностей. Мне казалось, что застраховались на все сто процентов.
- Академик, - сказал я, - вы недавно читали "Илиаду", если я не ошибаюсь.
- Да, читал.
- Вы помните персонажа по имени Эней?
Он задумался.
- Нет, не помню, - сказал он. - У меня склероз относительно всего, что не касается физики. Это важно для вас?
- Нет, - сказал я.
Может, и правда не помнит.
Полковник Трэвис
- И чем дело кончилось? - спросил я.
- Как обычно, - сказал Одиссей, наливая мне вина. - Ничем. Наш богоравный рогоносец начал брать верх, выбил у Париса щит, сломал меч и даже ранил в бедро, но тут троянца накрыло серебристым облаком, через которое Атрид пробиться не смог, а когда оно развеялось, Париса там уже не было. Полагаю, боги его куда-то отволокли. Думаю, что Афродита.
- С чего Афродите вмешиваться?
- Сам подумай, - сказал Лаэртид.
Я подумал.
Боги хотят гибели Трои. Боги против нее и душой, если бы она у них была, находились бы на стороне ахейцев.
Но, с другой стороны, Фетида умоляла Зевса подарить троянцам несколько побед, пока Агамемнон не попросит прощения у ее сыночка. Вот они и дарят.
Такими темпами Ахилл свою невесту получит очень скоро. А Троя, соответственно, огребет неприятностей по полной программе. А что делать?
Гомер…
Тут я заметил, что задумался и пропустил мимо ушей то, что продолжал говорить Лаэртид.
- Что? - переспросил я.
- Мухи, - сказал он.
- Что с ними?
- Здесь, в Троаде, странные мухи, - сказал Одиссей. - Сначала я думал, что мне показалось, и я решил понаблюдать за ними внимательнее. И выяснил, что мне не показалось.
- И что не так с мухами, Лаэртид?
- Их тут два вида, - сказал Одиссей.
- Только-то? Я думал, гораздо больше.
- Да я не о внешности говорю, - сказал он. - А о манере поведения.
Чокнулся, подумал я. Какая у мух манера поведения? Тоже мне, древний энтомолог-любитель. И только потом понял, о чем он говорит.
Я так привык к присутствию камер, что совершенно о них забыл.
- Одни мухи вполне обычные, - сказал Одиссей. - Они летают по всему лагерю, но если и интересуются людьми, то исключительно мертвыми, как и положено мухам. Зато другие почему-то предпочитают живых. Я заметил, что вокруг нас всегда вьются насекомые. Даже когда мы плыли по морю. Куда бы я ни пошел, я могу заметить несколько мух, которые увяжутся за мной. Они не докучают, не жужжат над ухом, но они всегда рядом.
- И что это значит? - спросил я.
- Кто знает. - Он пожал плечами. - Может быть, то, что все мы скоро станем мертвыми, и мухи это чувствуют.
Я успокоился. Не владея должным уровнем технологии, правильных выводов даже хитроумный Одиссей сделать не сможет.
- А иногда мне кажется, что они наблюдают за нами, - сказал Одиссей, ясно давая понять, что я его недооценил.
- Мухи? - Я улыбнулся. - С какой целью?
- Может, у мух тоже есть боги, - сказал Одиссей, пожимая плечами. - И они требуют рассказов о нашей войне… А может быть… Не знаю. Может быть, это и не мухи, а то, что мы принимаем за мух.
Разговор становился слишком опасным, и я поспешил откланяться, сославшись на усталость. Лаэртид меня задерживать не пытался.
Надеюсь, больше никому он свои мысли о насекомых излагать не станет.
Едва я покинул шатер правителя Итаки, как в него вошли двое золотых щитов Агамемнона. Мне стало любопытно, и я вывел на дисплей изображение с камеры, следящей за Одиссеем. Ванакт ванактов призывал хитроумного к себе. Надеюсь, не для того чтобы поговорить о странном поведении насекомых.
На самом деле причина могла быть только одна. Неудача Менелая выбила Агамемнона из колеи, и он решил вернуть расположение богов.
Но поскольку лично извиняться перед каждой мелкой сошкой вождю вождей не пристало, он решил задействовать для этих целей хитроумного итакийца, преисполненного козней различных и мудрых советов.
Я продолжал следить за Одиссеем, медленно бредя по лагерю ахейцев. Настроение воинов варьировалось от очень плохого до смертельно унылого. После выступления на стороне троянцев самого Зевса, череды военных неудач и чудесного спасения Париса мало кто верил в успех предпринятой Атридами операции. Для того чтобы снова вдохнуть в них боевой дух, понадобится чудо. Одного возвращения Ахилла будет мало. Это на мой посторонний и независимый взгляд.
Атриды приняли басилея Итаки в шатре вождя вождей с поистине царскими почестями. Он был препровожден в приватную часть шатра, усажен на почетное место, напоен вином и осыпан комплиментами.
Одиссей принимал сии почести довольно угрюмо. Его нелюбовь к Атридам ни для кого не была секретом, включая и самих Атридов.
- Мы проигрываем войну, Лаэртид, - сказал Агамемнон, разом покончив с предварительными ласками и перейдя к делу. - И все из-за этого мальчишки. Согласно предсказаниям, он должен был преподнести нам город на блюде, а вместо этого он делает все, чтобы мы легли под троянскими стенами.
- Ты сам вырыл себе яму, Атрид, - сказал Одиссей. - Боги покровительствуют этому юнцу и дают ему все, о чем бы он ни попросил. Почему ты не делаешь так же? Ты решил поставить себя выше Зевса?
- Как смеешь ты так разговаривать с вождем, коему клялся в верности?! - вскипел Менелай.
- Успокойся, брат, - сказал старший Атрид. - Одиссей прав, а я - нет. Мне не следовало отказывать Ахиллу столь прямо. Что ты мне посоветуешь сделать теперь, Лаэртид?
- Все, о чем он попросит, - сказал Одиссей. - Армия деморализована, воинский дух твоих солдат раздавлен. Если что-то и может вернуть былой настрой, так это возвращение Ахилла и громкая победа.
- Ты же понимаешь, Лаэртид, что я не могу дать ему все, - сказал Агамемнон. - Ибо тогда он будет думать, что он сильнее и славнее меня. А потом, став моим родственником…
- Став твоим родственником и наследником, он попытается устранить тебя и сесть на микенский престол, - сказал Одиссей. - Он уничтожит всех, кто стоит между ним и троном.
- Народ его не примет.
- Народ примет кого угодно. Он - герой, а простолюдины любят героев. Кроме того, его поддержит армия. Твоя армия, Атрид.
Я улыбнулся. Одиссей делал все от него зависящее, чтобы Атрид и сын Пелея остались в ссоре. Их союз был губительным для Трои и обещал быструю победу ахейцам. Я все еще помнил, как Ахилл взобрался на крепостную стену в первый же день осады.
- Ты сам построил для себя эту ловушку, - повторил Одиссей.
- Мы не возьмем Трою без Ахилла, - мрачно сказал Менелай.
- Троя - это всего лишь город, - сказал Лаэртид. - Ахилл - всего лишь воин. Один воин не может выиграть войну. Тебе надо, чтобы Ахиллес вернулся в строй, Атрид, и боги снова обратили на тебя свой взор. Но тебе совсем необязательно, чтобы твой новый зять дожил до конца осады.
- Ты предлагаешь…