– Из всех, с кем мы поддерживаем контакт, она – самая разговорчивая,– объяснил посол Пирус, когда Сиринкс спускалась по трапу. – Должен сказать, это невеликое достижение, но если кто-то из них вам ответит, то она. У вас большой опыт общения с киинтами?
– Я с ними даже не встречалась никогда, -призналась Сиринкс.
Взлетное поле напомнило ей Норфолк. Как и там, нежданных гостей сажали на обычном лугу. Хотя климат здесь был теплее – субтропический, пожалуй, – ощущение временности было общим. Немного бюрократических препон и еще меньше – технических служб. Перед единственным ангаром стояло едва ли два десятка флайеров и космопланов. От норфолкского космопорт отличался лишь рядом машин, выстроившихся напротив созданных людьми овоидов, – флайеры киинтов, очень похожие на людские ионные, только менее зализанные.
– Тогда почему отправили вас?– поинтересовался Пирус, подпустив в эту мысль вежливого недоумения.
– Вин Цит Чон решил, что так будет разумно.
– Правда? Ну, с ним я не могу спорить.
– Мне следует что-то узнать, прежде чем я с ней встречусь?
– Едва ли. Они или станут иметь с вами дело, или нет.
– Вы объяснили, какого рода вопросы я хочу ей задать?
Пирус развел руками.
– Когда вы связались с посольством, то объяснили мне. Мы не знаем, способны ли они перехватывать личные беседы, но я подозреваю, что если захотят, то смогут. Вопрос только в том, станут ли они мараться. Можете спросить Мальву, насколько мы для них вообще-то важны. Сами мы так и не смогли в этом разобраться.
– Спасибо.
Сиринкс ощупала нагрудный карман корабельной куртки, где лежал кредитный диск. Перед отлетом Эден загрузил в него пять миллиардов фьюзеодолларов, на всякий случай.
– Как думаете, мне придется платить за информацию?
Пирус ткнул пальцем в киинтскую машину, и материал корпуса расплылся, образовав люк. Брюхо аппарата было так низко, что трапа не требовалось, хотя Сиринкс так и не поняла, парит машина или лежит на земле.
– Мальва скажет,– ответил посол. – Рекомендую быть с ней предельно откровенной.
Сиринкс шагнула в машину. Внутри стояли четыре пухлых кресла, в остальном салон был пуст. Они с Рубеном осторожно присели, и люк тут же затворился.
– Ты в порядке?– поинтересовался встревоженный "Энон".
– Конечно. А что?
– Ты начала ускоряться на семидесяти g и сейчас движешься со скоростью в тридцать пять звуковых.
– Да ты шутишь!
Не успела она подумать это, как, разделив мысли "Энона", увидала свой аппарат мчащимся над горной грядой в восьмистах километрах от городка с невероятной для атмосферного полета скоростью.
– Кажется, на этой планете привыкли к прорывам звукового барьера.
– Подозреваю, что твой аппарат не производит ни звука. С моего нынешнего положения на орбите я не могу проводить наблюдения в оптимальных условиях, но мои сенсоры не замечают за вашей кормой турбулентности.
Если верить "Энону", то затормозил аппарат тоже на семидесяти g, прежде чем приземлиться в шести тысячах километров от космопорта. Когда Сиринкс и Рубен вышли наружу, шелковые куртки их принялся трепать теплый ветерок. Машина привезла их в широкую долину, опустившись почти на галечном берегу длинного озера. С заснеженных пиков на горизонте веял ветер попрохладнее, подергивая поверхность воды рябью. Зеленые, как авокадо, спиральные нити здешней травы доходили Сиринкс до колена. До самых предгорий долина заросла деревьями с ярко-синей корой, похожими на оплывшие леденцы.
В вышине кружили птицы, на вид слишком толстые, чтобы летать при таком тяготении.
В конце озера, у самого берега, виднелся купол жилища киинтов. К тому времени, когда гости добрели до него, Сиринкс взмокла под курткой, несмотря на свежий ветерок.
Дом был, верно, очень стар. Глыбы желтовато-белого камня почти срослись вместе, изветрились, покрылись местным плющом. Прямо на темных листьях росли пышными гроздьями розовые и лиловые цветочки, оборачиваясь к солнцу.
Вход представлял собой широкую арку; камни ее были изрезаны стершимися знаками, похожими на старинные гербы. По обе ее стороны росли синествольные деревья, скрюченные от старости. Половина ветвей засохла, но оставшиеся бросали на купол густую тень. Под аркой гостей поджидала Мальва, протянув трактаморфную конечность и преобразовав ее кончик в подобие человеческой ладони. Сиринкс пожала невозможно белые пальцы, и дыхальца пахнули на нее чем-то острым.
– Свое приветствие предлагаю тебе и твоему брату по мысли, Сиринкс,– радушно передала киинт. – Прошу войти в мой дом.
– Спасибо.
Вслед за киинт Сиринкс и Рубен прошли внутрь, вероятно, в центральное помещение купола. Пол был покрыт паркетом, напоминавшим скорее красно-белый мрамор; в центре комнаты бурлил паром бассейн. Сиринкс была почти уверена, что паркет живой – слишком органической была прочая обстановка. Скамьи, достаточно большие, чтобы вместить взрослого киинта, напоминали фигурно подстриженные кусты без листьев. Рядом росли похожие, но поменьше – под человека. Изогнутые стены покрывал янтарный и нефритово-зеленый мох на хрустальных стебельках; по его лоскутному одеялу бежали жилы чего-то похожего на ртуть. На глазах Сиринкс жилы пульсировали, перегоняя вверх тяжелую блестящую жидкость. Мягкий искристый свет играл и отблескивал на глянцевой поверхности, покрывая воду в бассейне бликами.
Вверху громоздились глыбы, складывавшие купол. Изнутри они были прозрачны, и Сиринкс отчетливо видела их стыки.
И все же жилище Мальвы представляло зрелище скорее интересное, чем поучительное. Все это могли бы воспроизвести человеческая технология и биотех, если приложить немного усилий и много-много денег. Вероятно, обстановка подбиралась с тем расчетом, чтобы гости из Конфедерации чувствовали себя посвободнее и не мечтали зря о высоких технологиях.
Мальва устроилась на одной из скамей.
– Присаживайтесь. По моему мнению, для сей беседы вам потребуется физическое удобство.
Сиринкс уселась напротив хозяйки. Отсюда ей видны были мелкие серые пятнышки на белоснежной шкуре Мальвы, такие бледные, что казались обманом зрения. Неужели все разумные существа с возрастом седеют?
– Вы очень добры. Посол Пирус не передал вам, какие сведения я ищу?
– Нет. Но учитывая несчастья, постигшие в последнее время вашу расу, я ожидаю, что ваш визит имеет к ним некое отношение.
– Да. Меня направил к вам основатель вашей культуры, Вин Цит Чон. Мы оба понимаем, что вы не можете подсказать нам, как избавиться от одержимых. Однако его интересуют некоторые аспекты самого феномена.
– Ваш предок есть существо дальновидное. Жаль мне, что я не встречалась с ним.
– Мы будем рады принять вас на Юпитере, чтобы вы смогли побеседовать.
– Не вижу в сем смысла. Для нас запись памяти не есть существо, какой бы совершенной ни была модель.
– А-а. Тогда первый мой вопрос: переносятся ли души эденистов в нейронные слои наших обиталищ вместе с воспоминаниями?
– Разве это не очевидно? Есть разница между жизнью и памятью. Память – лишь один из компонентов телесного бытия. Жизнь порождает душу. Душа суть форма, которую разум и самосознание придают энергетическим процессам в биологическом теле. Буквально: ты мыслишь и поэтому существуешь.
– Значит, жизнь и память раздельны, но едины?
– Покуда существо продолжает телесное бытие – да.
– Значит, у обиталища есть своя душа?
– Конечно.
– И у космоястребов тоже?
– Они ближе к вам, чем ваши обиталища.
– Как чудесно!– промыслила "Энон". – Смерть не разлучит нас, Сиринкс. Она никогда не разлучала капитана и корабль.
Эйфория космоястреба вызвала у девушки улыбку.
– Я так и знала, любимый. Ты всегда будешь частью меня.
– А ты – частью меня,– блаженно ответил корабль.
– Спасибо,– поблагодарила Сиринкс Мальву. – Я должна заплатить за эту информацию?
– Ты платишь информацией. Твои вопросы крайне информативны.
– Вы нас изучаете, верно?
– Жизнь – это лишь шанс чему-то научиться.
– Так я и думала. Но почему вы отказались от межзвездных перелетов? Это ведь идеальный способ находить и испытывать новые ощущения, удовлетворять свое любопытство. Почему вас теперь заинтересовала чужая раса?
– Потому что вы здесь, Сиринкс.
– Не понимаю.
– Объясни мне человеческий азарт – стремление рисковать заработанным из-за случайного расклада костей. Объясни мне человеческую потребность постоянно потреблять химикаты, ухудшающие работу мозга.
– Извини,– отозвалась пристыженная мягким укором Сиринкс.
– Много у нас есть общего. Многого – нет.
– Это и удивляет нас с Вин Цит Чоном. Вы не так отличаетесь от нас, и знание законов Вселенной не меняет этих законов. Почему тогда вы не можете сообщить нам, как справиться с одержимыми?
– Одинаковые факты могут по-разному восприниматься. Это верно даже между вами, людьми. Кто может пересечь бездну между двумя расами?
– Вы встретились с этим явлением и выжили.
– Логическое мышление тебе идет.
– Вы поэтому отказались от межзвездных полетов? Вы просто ждете смерти, зная, что в ней еще не конец?
– Латон был прав, говоря, что смерть остается страшной. Ни одно разумное существо не жаждет смерти. Инстинкт предупреждает нас, и не зря.
– Почему же?
– Тебя привлекает перспектива ждать в бездне конца вечности?
– Нет. А с душами киинтов происходит то же самое?
– Всех нас ждет бездна.
– И вы все время это знали. Как вы можете жить с этим знанием? Людей оно повергает в отчаяние.
– Страх – частый спутник истины. И с ним вы тоже должны справиться сами.
– Латон еще называл смерть началом великого пути. Он и в этом был прав?
– Вполне применимое описание.
Сиринкс глянула на Рубена в поисках поддержки, опасаясь связываться с ним по личному сродству. Ей казалось, что беседа ведет ее к чему-то, но пока не очень представляла, к чему. И только в глубине сознания копошилась мелкая, предательская мыслишка: жаль, что Латон не солгал.
– Вам известны другие расы, узнавшие о существовании бездны?– спросил Рубен.
– Это происходит почти со всеми.
В мыслях Мальвы проскользнула грусть.
– Как? Почему происходит прорыв?
– Причин может быть много.
– Вам известно, чем вызван наш?
– Нет. Хотя мы полагаем, что он не был полностью спонтанным. Возможно, это была несчастная случайность. Не в первый раз.
– Хочешь сказать, что этого не должно было произойти?
– Вселенная не настолько упорядочена. Происходит то, что происходит.
– Другие расы, обнаружившие бездну, победили так же, как и киинты?
– Цель этой встречи – не победа.
– А что же?
– Или вы ничего не поняли? Я не могу ответить за тебя, Рубен.
– Ты общалась со многими людьми, Мальва,– заметила Сиринкс. – Ты хорошо знаешь нас. Ты веришь, что мы способны разрешить этот кризис?
– Насколько ты веришь в себя, Сиринкс?
– Я уже не знаю.
– Тогда и я не могу быть уверена.
– Но выход есть?
– Разумеется. Каждая раса так или иначе проходит этот этап.
– Успешно?
– Прошу тебя, Сиринкс. Есть разные степени успеха. Ты должна была понять, что в этом вопросе не может быть абсолютов.
– Ну почему вы не можете объяснить нам, как пережить эту катастрофу? Я знаю – мы не настолько отличны. Неужели мы не можем приспособить ваш выход для себя? Неужели ваша философия не может дать лазейки? Или, помогая нам, вы как-то обесцените решение?
– Дело не в том, что мы не можем сказать вам, как мы справились с этим знанием, Сиринкс. Если бы это помогло вам, мы так и сделали бы – поступить иначе было бы бессмысленной жестокостью, на которую не пойдет ни одно разумное существо. Мы не можем дать вам подсказки потому, что каждая разумная раса дает свой ответ на вызов, брошенный ей природой Вселенной. Ответ таится в вас самих, и только вы в силах его извлечь.
– Но хотя бы намек...
– Ты продолжаешь называть ответ решением. Это неверно. Твои мысли скованы вашим уровнем психосоциального развития. Вас ослепляет расовая юность и зависимость от технологии. Вы даже в этом ищете быстрое решение.
– Хорошо. А что мы должны искать?
– Свою судьбу.
С металлическим лязгом сомкнулись крепежные захваты, прижимая корпус "Танту" к стыковочной колыбели. Квинну не нравился этот звук – слишком окончательно он прозвучал. В корабль вцепились стальные пальцы и не отпустят его, пока не дадут разрешения диспетчеры космопорта.
"А они его дадут, – сказал он себе. – Рано или поздно".
Двенадцать-Т почти неделю угробил, чтобы пробить свою часть сделки. После того как несколько сроков один за другим были благополучно сорваны, необходимые данные были с угрозами и высокоскоростным матом переданы на "Танту", и звездолет направился к Джесупу, астероиду, которым владело правительство Новой Джорджии. По переданному в диспетчерскую Нювана полетному плану, фрегат должен был заполнить криогенные баки; к плану прилагалось подтверждение от ремонтно-эксплуатационной компании "Иовелл", получившей контракт. Поскольку для заправки топливом команда "Танту" вовсе не должна была покидать корабля, местные силы безопасности не обязаны были никого проверять на одержание. Операция предполагалась стандартная, и работники "Иовелла" вполне справились бы сами.
Когда колыбель опустила фрегат в док, из матовых стальных стен выдвинулась труба шлюзовой камеры, чтобы сомкнуться с люком звездолета. Квинн и Грейпер ждали на нижней палубе, когда будет установлена поддержка жизнеобеспечения.
"Ключевыми будут следующие пять минут", – подумал Квинн. Эта встреча – единственный для него шанс подчинить Двенадцать-Т, в то время как гангстер, несомненно, попытается доказать собственное превосходство. И не зная этого, Двенадцать-Т имел численное преимущество. Квинн ожидал, что по другую сторону люка его ждет отряд рядовых бандитов, обвешанных оружием и пьяных от собственной крутизны. Сам он именно там их и поставил бы.
"Что мне нужно, – подумал он, – так это скорость – вроде той, какую дает усиление профессиональным бойцам". Он ощутил, как растет в нем энергистическая сила, преобразуя мышцы в соответствии с его желаниями. Осветительные панели в шлюзе неуверенно замерцали, когда сутана начала съеживаться, чтобы не цепляться о возможные препятствия.
Рассудок Квинна затопила ледяная ярость. Он готов был спустить на врагов своего змия. Слишком долго он сдерживал себя. Хорошо будет вновь помогать делу Брата Божьего и видеть, как жестокость рушит гордыню.
Двенадцать-Т, нервничая, выжидал перед люком, пока шлюзовая камера наполнится воздухом. Его люди рассеялись по ветхой приемной камере – спрятавшись за потускневшими распорками, за массивными ящиками с оборудованием. Оружие каждого из них было нацелено на пепельно-серый карботаниевый люк. Сенсоры выставлены на максимальную чувствительность, программы контроля за огнем запущены на миллисекундную реакцию.
Этот засранец Квинн что-то верещал насчет задержек, но Двенадцать-Т знал, что сработал "на ять". Сделка была мастерская. Фрегат долбаный, тля! Да он жопу порвал, чтобы полиция не прознала, какой именно корабль швартуется в этом доке. Правда, интересы банды распространялись на всю Новую Джорджию, и половина ее дохода происходила из совершенно законных источников. На такие фирмочки, как "Иовелл", надавить было легко – контора старая, мелкая. Портовики сделают как в профсоюзе скажут, а менеджеров купить легче легкого.
Вот протащить ребят на Джесуп – работенка была адова, что да, то да. Все они, как их босс, могли похвалиться отличительным знаком банды – серебряным черепом. Кожу от бровей до затылка заменял хромово-глянцевый гибкосплав. Металлические и композитные протезы служили ребятам чем-то вроде медалей, показывая, кто больше пострадал за банду.
И попробуйте протащить таких уродов на Джесуп, чтобы здешним волкам позорным интересно не стало!
Но ему это удалось. Так что теперь он узнает, что за хрень тут творится. Потому что говно всплывает, а Квинн Декстер – лох.
Панелька рядом с люком слабо пискнула.
– Готово, – датавизировал Счастливчик Вин. – Черт, Двенадцать-Т, не получаю ничего от сенсоров в шлюзе. Все сдохло.
– Квиннова работа?
– Не знаю. Эта дыра... тут с ремонтом как-то не очень, знаешь.
– Ладно. Вскрывай. – Он расширил канал датавиза на всех своих бойцов. – Ребята – готовсь! Пошел!
Замок отперся, позволяя гидравлике отворить тяжелую крышку. Шлюзовую камеру заполняла абсолютная тьма.
Двенадцать-Т вытянул шею так, что кожа на шрамах побелела. Даже переключив имплантаты сетчатки на тепловидение, он все равно ничего не мог разглядеть в этом мраке.
– Что за б...
И тьма вдруг разом выбухла из шлюза, словно псевдоподия жадной амебы, пожирающей фотоны в камере. Разом выстрелили пять мазерных винтовок и термоиндукционный пистолет, кромсая со всех сторон бессветную химеру. Тьма лопнула, расходясь лепестками, опутывавшими стены камеры.
Нейросеть Двенадцать-Т разом отключилась. Вслед за ней в электронный обморок впали блоки процессоров на поясе. Последний полученный ими датавиз от процессоров мазерной винтовки гласил, что энергия из аккумуляторов стремительно утекает. Двенадцать-Т попытался сорвать прилепленный к бедру десятимиллиметровый автомат, но рука непослушно задергалась – судороги охватили поршневидные актуаторы, которыми он заменил мышцы предплечья.