- Шесть дней, - сказал Сталин, - Это привычка. На меня не действует лживая магия единорогов. Я сам специалист по… другой магии. Был им у себя дома. Магии освобождения от иллюзий, магии труда, магии подвига. Она не дает вкусных тортов и не наделяет крыльями. Но это самая правдивая и нужная в жизни магия, товарищи. Я обучу вас ей.
- Мы станем левовруцинерами! - радостно возвестила Пинки Пай, - Ура, товарищи! Даешь социалистические завоевания октября! Вся власть советам поньяших и пегашьих комиссаров!
- Мы создадим оплот сопротивления Принцессе Селестии, - подтвердил Сталин, - Для этого я вас и пригласил. Мы начнем войну, сперва за мысли, затем за дворцы. У меня есть некоторый опыт. А у вас есть силы.
- За что нам бороться? - горько спросила Эппл Джек, роняя соломенную шляпу на пол, - Ты угостил нас кислым яблочком, Сталион. Но раньше мы могли смотреть на нарисованный сахар и во рту как будто бы делалось слаще…
- Не унывать, товарищи! - воскликнул Сталин. Он ощутил рождение в сердце теплой искры, той самой, что не раз заводила огромные многотонные двигатели народных чувств. Надо лишь перенести нескончаемую энергию веры в неизбежность коммунизма - и поршни тотчас застучат, - Мы будем бороться! За лучшее, светлое будущее! За мир без лжи и манипуляций! За счастье простых пони и пегасов!
- А мы, сахарок? - слабо спросила Эппл Джек, - Что будет с нами?
- Вы будете счастливы, - твердо сказал Сталин, распрямляя грудь и торжественно задирая морду - Ну прямо как бронзовая кобыла с памятника товарищу Толбухину, - одобрил насмешливо "внутренний секретарь" - Вы будете работать на будущее, а труд будет работать на вас. На месте насквозь прогнившего "Сладкого Яблочка" мы организуем колхоз-миллионер "Счастливый Работящий Пони". Там будут работать все жители Поннивилля и снимать рекордные урожаи. А ты, товарищ, станешь председателем колхоза и непременно получишь переходящее красное знамя.
- Почему красное? - опешила Эппл Джек.
- Это наш цвет! - Пинки Пай с готовностью развернула полотнище, которое прятала за спиной, - Цвет клубничного варенья! Товарищ Сталион сказал, что это хороший цвет!
- А зачем на нем подкова и молоток?
- Это символы трудолюбия и упорства!
- Ну тогда… - Эппл Джек осторожно подняла зубами соломенную шляпу и водрузила ее на прежнее место, челка цвета золотистой соломы тут же упрямо выбилась из-под нее, - То есть, я могу попробовать… Наверно. Правда? Мне всегда казалось, что маловато у нас рабочих копыт, да и жалко заставлять старую Грэнни Смит работать в таком возрасте…
- А вы, товарищ Рэйнбоу! - Сталин указал на пегаса мундштуком трубки, - Вы тоже обретете лучшую долю. Вместо того, чтобы летать на потеху коронованным бездельникам в составе "Вандерболтов", этих шутов на службе режима, вы станете отважным революционным летуном! Будете покорять полярные континенты и получать награды за новые рекорды!
Рэйнбоу Дэш нетерпеливо стала рыть копытом землю. Вот уж кого искра завела с полуоборота…
- А ты ничего, усатый! Но… Ты уверен, что эта твоя револьвуция - это достаточно круто? Я имею в виду, достаточно круто для такого прекрасного летуна, как я? Ну, ты же понимаешь, что летун вроде меня не может участвовать в чем-то, если оно как бы недостаточно круто?…
- Это невероятно круто, - твердо сказал Сталин, - Вы бросите вызов самому грозному и опасному противнику. И победите его. Круче этого не может быть ничего. Все революционеры неимоверно круты, оттого их помнят, любят и приглашают в школы на открытые уроки. А кроме того… Новая Эквестрия будет разительно отличаться от старой. Я даю слово, что уже через пять лет мы на двадцать процентов будем опережать Кристальную Империю по выплавке чугуна!
Рэйнбоу Дэш взмыла вверх огромной голубой ракетой и едва не снесла амбарную крышу. Вниз полетели осколки черепицы и дерева.
- Ну и вы, товарищ Флаттершай.
- Кто? Я? - Флаттершай деликатно попятилась, - Товарищ Сталион, должна сказать, что я всегда сочувствовала оппозиции…
- Вы станете опорой воспитания! Будете воспитывать и выхаживать лесных зверюшек, прививать им нормы социалистического общежития и трудовой сознательности. Больше никаких бесцельных бобровых погрызов! Фауна Эквестрии должна встать под знамена социалистического соревнования!
- Ну… Я… Ой… То есть, я… Конечно, я…
- Вместе мы сила, товарищи! - возвестил Сталин, ощущая, что нет теперь никакой одинокой искры, а есть ровное тепло слаженно-работающих механизмов, настроенных на одну частоту. Сладкое ощущение, которое Пинки Пай наверняка бы сравнила с клубничным вареньем, - И теперь, когда мы объединились и готовы дать бой ненавистным эксплуататорам и поработителям, надо определить наши цели. Поразив которые, мы обрушим диктаторский режим самозваной Принцессы.
- Ратуша! - воскликнула Рэйнбоу Дэш, - Плотина! Городской амбар! Библиотека! Забросать вокзал зажигательными бомбами!
- Не спеши, шустрое яблочко, - Эппл Джек легко поймала зубами пегаса за разноцветную гриву, вынуждая сбавить скорость, - Товарищ Сталион сказал нам, что больше всего Принцесса и ее единороги любит деньги… Для них это как сладкая картошка для колорадского жука, так? Ну, значит, я знаю, куда надо лягнуть их королевское величество. За дело… товарищи.
Глава пятая
"Поменьше политической трескотни. Поменьше
интеллигентских рассуждений. Поближе к жизни"
В.И. Ленин
Поезд подошел к перрону станции "Поннивилль-Центральный" так мягко и тихо, как одно облако на небосводе подходит к другому. Негромко скрипнули сцепки, мелодично задребезжал локомотив - и вот уже весь состав замер у перрона, аккуратный и изящный, как увеличенная во много раз детская игрушка. Или же разноцветная гирлянда, еще не водруженная на елку. Вагончики были миниатюрными, и каждый из них выглядел пряничным домиком, установленным на колеса. Сиреневые вагончики, розовые вагончики, лазурные вагончики - а возглавлял их такой же аккуратный и невероятно чистый локомотив, из трубы которого вместо ядовито-серого дымного султана вырывались белоснежные облачка. Наверняка, и пахли они фиалками.
Сталин лишь головой покачал, увидев этот изящный состав, совершенно не похожий на те, что ему доводилось видеть прежде. Он привык к локомотивам "ФД" - тяжелым грохочущим чудищам, неповоротливым, перепачканным маслом и грязью, с их обжигающим и зловонным дыханием. Эти чудища без устали трудились, со скрежетом подминая под себя шпалы, настоящие советские сухопутные левиафаны. Смогут ли эквестрийские кукольные составы сравниться с ними, когда ситуация станет так же горяча, как пламя в топках? Можно ли будет оборудовать из них бронепоезда?…
Много вопросов, ответов на которые пока нет. В скором времени их станет еще больше. Некоторые ответы можно найти путем сосредоточения и тяжелой умственной работы. Другие явятся внезапно, в грохоте канонады. Он, Коба, будет искать ответы. Но не сегодня. Сегодняшний день посвящен другому.
- Билет и цель поездки, - сказал строгий проводник в очках, касаясь копытом козырька фуражки.
На Сталина он смотрел подозрительно, как проводник царской железной дороги смотрел бы на крестьянина, собравшегося в город продавать свой нехитрый урожай.
- До Кантерлота, - Сталин передал ему квиток, - Сопровождение кулинарного груза на ежегодную выставку "Королевский торт".
- Разве выставка не в июне?
- В этом году перенесли.
- О, я вижу.
Доказательство предъявлять не потребовалось, оно и так привлекало к себе всеобщее внимание. Оно было водружено на тележку с ручкой, но даже в таком виде Сталину и проводнику пришлось провозиться, чтобы переместить его в вагон. Огромный трехъярусный торт весил не меньше пуда - немалый вес для пони. Без сомнения, это был шедевр кулинарного искусства. Залитый розовой лазурью, с кремовыми розочками по краю, фисташковыми россыпями, мармеладинами в форме звездочек, украшенный шоколадной стружкой и узором из цедры, этот торт мог поразить воображение даже самого хладнокровного и выдержанного проводника.
Торт готовила Пинки Пай и, без сомнения, это было настоящее произведение искусства.
"Бисквиты! Вафли! Мороженое! Марципан! Печеные яблочки! Птичье молоко! Карамель! И, конечно, твоя любимая начинка, товарищ Сталион!.. Ох и вкусненько же кому-то будет!"
Прежде чем пройти в вагон, Сталин окинул взглядом весь состав и остался доволен. Он сразу заметил то, что искал. В нескольких вагонах от его собственного, в прямой близости от локомотива, возвышался особенный вагон. Раскрашенный в розовые и лиловые цвета, приземистый, массивный, он маскировался под обычные вагончики, но эта маскировка быстро сползала под опытным взглядом. Вагон был бронированный, слишком строгих линий, а его окошки своими размерами могли посоперничать с бойницами. Которыми на самом деле и являлись. Состав остановился с таким расчетом, чтобы этот таинственный вагон оказался напротив отдельного станционного служебного выхода.
Проводника возле него не было, но, несмотря на это, никто из ждущих на перроне поннивилльских пони не пытался забраться внутрь. Возможно, оттого, что от этого вагона исходила аура чего-то не совсем сказочного и дружбо-магического, улавливаемая даже теми, кто был лишен волшебного рога. А может, оттого, что Стража Принцессы быстро оцепила вагон, образовав вокруг него не очень плотный, но очень профессиональный кордон.
Двое, трое, пятеро… Сталин скользнул по ним деланно-безразличным взглядом, но одной секунды ему хватило, чтобы оценить диспозицию. Восемь в бронированном вагоне. Еще шестеро подтащили к вагону несколько тяжелых контейнеров на колесах, каждый размером с приличный шкаф, но внутрь заходить не стали, вернулись на станцию. Значит, восемь стражников. И еще шестеро внутри состава, если верить разведке. Итого - четырнадцать. Много. Чертовски много.
Стража Принцессы производила впечатление. Высокие статные пегасы какой-то особенной породы возвышались над Сталиным на целую голову. Ни дать, ни взять - небесные ломовые тяжеловозы… Если обычные пегасы забавляются, таская по нему облака, эти, должно быть, могли перенести в охапке тропический ураган. Ноги толстые, как стволы деревьев, торс точно выточен из белого мрамора, огромная голова с аристократическим точеным профилем…
По сравнению с ними, Коба, ты выглядишь старой колхозной клячей…
Стражники были облачены в сверкающие золотые доспехи - кирасы и шлемы с плюмажами. И, несмотря на всю помпезность подобного облачения, Сталин понял, что доспехи эти - вовсе не парадные. Он знал, как разглядеть профессионала за самой искушенной маскировкой. И помрачнел, потому что понял - эти профессионалами определенно были. Заняв свою позицию, они словно обратились каменными изваяниями, бесстрастными, неподвижными и молчаливыми. Но это были не те изваяния, на спины которым любят забираться детишки. Даже в неподвижности они внушали трепет и почтение один лишь своим взглядом, которым, казалось, можно забивать в шпалы железнодорожные костыли.
А Принцесса-то молодец. Держит свой преторианский табун в узде. Ни следа развращенности, которую обычно дают власть и роскошь, лишь решительность и несокрушимая воля. Грозная сила. И одна из колонн, на которые опирается трон Принцессы. Сейчас эта сила презрительно рассматривает тебя из-под золоченых козырьков, Коба, она не считает тебя опасностью. Но после сегодняшнего дня тебе придется с нею считаться. Тебе - и тем, кто будет с тобой.
Стражники Принцессы проворно затолкали многопудовые контейнеры в свой бронированный вагон и скрылись следом. Несмотря на массивные доспехи, двигались они ловко и быстро, демонстрируя превосходную сноровку сильных, сытых и хорошо тренированных тел.
Сталин ощутил, как трусливая мыслишка прочертила по позвоночнику холодный пунктир своим скользким ящеричным хвостом. Можно выйти из вагона, пока не закрылись двери. Еще не поздно. Поздно будет лишь для твоих новых товарищей, которые уже приступили к выполнению операции "Сладкоежка". Для Рэйнбоу Дэш, Эппл Джек, Пинки Пай и Флаттершай. Выйди из вагона - и они бессмысленно погибнут или будут схвачены. Зато ты останешься цел.
Сталин поймал эту мысль - и раздавил, как крысу. Решительно, с треском лопающихся костей. От задуманного не отступают. В обоих мирах не нашлось бы того человека или пони, который сказал бы, что товарищ Сталин струсил.
- Славная сегодня погода, - дружелюбно сказал Сталин проводнику, устраиваясь поудобнее на специальном сидении для пони, рядом с огромным тортом, - Курить здесь можно?…
Поезд отправился точно по расписанию. Коротко и мелодично свистнул локомотив, вагончики дрогнули - и мягко устремились вперед, набирая скорость. В широких окнах замелькали пряничные разноцветные домики Поннивилля. Потом их скрыла яркая зелень окраинных ферм, а затем и она пропала, уступив место бескрайним холмам и лохматым рощицам. Пейзаж этот, изредка нарушаемый ртутным блеском озер, был красив, но какой-то буколической, акварельной красотой. Точно заглядываешь не в окно неспешно бегущего поезда, а в какой-то хитрый оптический прибор, в котором сменяют друг друга яркие цветные картинки.
Красивый мир, рассеянно подумал Сталин, пыхтя трубкой, за такой стоит воевать. Мой мир был куда более уродлив, когда я начал свою войну. Он был изрыт воронками Гражданской войны, опален пламенем тысяч орудий, смят, раздавлен, обескровлен, выпотрошен, оплеван, изгажен и списан со счетов. Этот мой мир был мертвым миром. И я знал, что только я могу его воскресить. Эквестрия выглядит цветущим садом, но ее красота неприродного свойства, как у запертой за стеклом игрушки, которую ребенку запрещено трогать руками. Слишком много маслянистого глянца, слишком жирный слой фальшивой позолоты. Это Принцесса Селестия сделала его таким, теперь я понимаю. Сладким до приторности. Чтобы тот, кто его увидит, терял вкусовую чувствительность и забывал про все другие возможные вкусы. Слишком сладко, чтобы бунтовать и пытаться плыть против течения. Мухи, завязшие в банке с вареньем, никогда не плывут против течения. Только вниз. И наверняка до последнего мгновения своей жизни радуются тому, как же им повезло оказаться в этом бездонно-сладком мирке…
"А ты хочешь заменить сахар черным перцем, Коба, - вздохнул "внутренний секретарь", у которого в недрах сознания Сталина был обустроен свой крошечный кабинетик с лампой под зеленым абажуром и письменным столом, - А ведь ты как никто знаешь, во что превратятся эти места, когда придет война. Усыпанные спелыми яблоками сады сроют - дерево пойдет на винтовочные ложа и орудийные лафеты. "Сахарный уголок" опустеет, его завсегдатаи отправятся резервистами на фронт. Нарядные вагончики ощетинятся орудийными платформами и пулеметными жалами. Вместо мягких лугов за окном будут тянуться бесконечные зигзаги выгрызенных в земле траншей в обрывках колючей проволоки. В этом бесконечно красивом мире, чьи краски замешаны на лжи, пони счастливы…"
"Оглушенный наркозом бедняга будет счастлив даже тогда, когда ему начнут заживо отпиливать голову, - огрызнулся мысленно Сталин, - Я - солдат коммунизма, но не более того. Я дам им настоящий мир, и они сами будут решать, стоит ли драться за него так, как я дрался за свой".
Они будут.
Сталин сразу понял это, когда увидел грозно сверкающие глаза Эппл Джек и ее вздорную непослушную челку цвета золотистой соломы.
"…за дело, товарищи! Я знаю, куда жеребятки нашей Принцессы тащат все то золото, что добывают в Поннивилле!"
"Банк или хранилище мы едва ли возьмем, товарищ Эппл Джек, - рассудительно заметил Сталин, выдыхая дым, - Такие места обычно хорошо охраняются, а подкрепление прибудет в считанные минуты. Не хватит сил".
"А кто говорит про банк, сахарок?"
Товарища Сталина раньше никто и никогда не называл "сахарок". Но в устах Эппл Джек это прозвучало приятно. Даже не хуже, чем "товарищ".
"Поезд! Раз в месяц он отвозит в Кантерлот тот урожай золота, что Стража Принцессы обтрушивает здесь. Там должен быть целый вагон, набитый золотом. Только это не обычный вагон. Он бронированный, и в нем не меньше дюжины пегасов в доспехах, по сравнению с которыми наш Биг Мак - рахитичный жеребенок…"
"Хороший у вас план, товарищ Эппл Джек, - одобрил Сталин, покусывая мундштук, - Но как его реализовать?"
"Взорвать рельсы! - радостно воскликнула Рэйнбоу Дэш, - Бам! Золотой дождь будет идти даже над Вечнодиким Лесом!.."
"Никаких взрывов, яблочко, - покачала головой Эппл Джек, - Иначе пострадают простые пони, которые едут в поезде. Нам нужна только эта копилка на колесах".
"Взорвать станцию!"
"Ну вот еще!.."
"Взорвать мельницу!"
"Но зачем мельницу, Дэш?"
"Не знаю, - Рэйнбоу Дэш, не опускаясь на землю, пожала плечами, как настоящий человек, - Просто мне показалось, что это будет достаточно круто. Ну, ты понимаешь, это ведь должно быть не простое ограбление. Это должно быть самое крутое в мире супер-ограбление! Поэтому надо что-нибудь взорвать!.."
"Это не ограбление, - терпеливо поправил ее Сталин, - Это - экспроприация. Мы никого не грабим, лишь возьмем то, что принадлежит народу".
"И купим на него то, что надо народу! - воскликнула Пинки Пай, - Например, пять тонн шоколада!.. И еще бусы!"
"Нет, товарищ Пинки, краденного золото богачей понадобится нам для других целей. Для борьбы".
"Борьба в шоколаде! Десять тонн!.."
"Подпольной борьбы. На эти деньги, экспроприированные у экспроприаторов, мы будем организовывать секретную революционную сеть - с явочными квартирами, агентами, тайниками, фальшивыми документами, подкупленными чиновниками, оружейными мастерскими, подпольными типографиями. Кроме того, мы будем выделять деньги нашим товарищам для лечения и бегства за границу. Свинья-копилка Принцессы Селестии послужит против нее же. Но сперва надо придумать, как разбить ее, товарищи".
"Мы можем взять билеты на этот поезд, - предложила Флаттершай застенчиво, - А потом мы… вы… они… кто-нибудь нападет на стражу".
"Не годится! - Пинки Пай подкинуло вверх так, словно под нею разорвалась противотанковая мина, - Там ведь стража на станции! И проводник! Они все очень удивятся, что мы едем в Кантерлот без Рарити и Твайлайт!".
"Пинки права, - вздохнула Эппл Джек, - Мы ведь никогда не путешествовали вчетвером. Только все вместе. Если мы будем без наших единорогов, стража что-то заподозрит - и наверняка сообщит куда следует. Нет, товарищ Сталин, мы не можем садиться на этот поезд".
"Вы не можете, - Сталин лукаво усмехнулся в усы, - Но кто говорит про то, что не могу я?…"
Им понадобилось несколько секунд, чтобы осмыслить это.
"Идея!" - крикнула Рэйнбоу Дэш.
"Ах ты, башковитая тыковка!" - ласково ущипнула его за ухо Эппл Джек.
"Шарлотка! - радостно воскликнула Пинки Пай, - Пастилка! Крем-брюле! А чего мы все кричим?! Что?! А?! Не слышу! Ой, а что ты имел в виду, товарищ Сталин?…"
"Я могу беспрепятственно сесть в этот поезд с золотым вагоном. На меня не обратят внимания. Конечно, при должной конспирации".
"Но ты не сможешь сам побить столько стражников! Дюжина - это же очень много! Почти как… как… как пять!".