Я услышала шорох, словно опускали жалюзи, и снова открыла глаза. Теперь свет был вполне приемлемым. В этом свете я рассмотрела комнату, выдержанную в светло-персиковых тонах, узкий белый шкаф, стоявший напротив кровати, и саму кровать, на которой я благополучно возлежала. В прикроватной вселенной также обитала смуглая девушка в форме сестры милосердия. Узкие глаза девушки смотрели на меня внимательно и с беспокойством.
- Что случилось? - поинтересовалась я. - Я в больнице? Почему?
- Госпожа Чжао, вам не следует волноваться и задавать вопросы. Пожалуйста, отдыхайте и набирайтесь сил.
Девушка взяла в руки крошечный шприц и сделала мне укол.
- Доктор Линг... - последнее, что я услышала. Во второй раз я очнулась, как потом мне сказали, почти месяц спустя и перенеся четыре операции. И теперь я могла возвращаться к реальности и узнавать страшную правду.
Машина моего кузена Го взорвалась, когда мы ехали из ресторана "Тяньин". Го погиб мгновенно, а меня - обожженную, полуживую - нашли в сотне метров от искореженного остова пылающей машины. Полиция так и не выдумала достойной версии того, почему взорвалась машина, - слишком уж странным был взрыв, словно в бензобак ударила молния...
Когда медсестра, рассказывавшая мне это, произнесла слово "молния", я словно перенеслась в тот роковой вечер: пустое шоссе, сумерки и вдруг посреди дороги - человек. Человек, сквозь которого, как сквозь пелену тумана, проскочила наша машина. Человек, пославший нам вслед молнию, ослепительную и чудовищную...
Но об этом я не стала говорить ни сиделке, ни доктору Лингу, вернувшему мне человеческий облик и вылечившему мои ожоги. Во-первых, это сочли бы бредом, а во-вторых...
Что-то удерживало меня от разговоров.
Мне еще нельзя было вставать - пересаженная кожа на обожженных участках приживалась медленно. Но от одиночества я не страдала. За мной ухаживала не только сиделка, но и кузина Хуа, приехавшая вместе с моей дочерью из Гуанчжоу, едва до них добралась весть о несчастье. Семья скорбела о кончине Го, от кузины я узнала, что было отслужено несколько поминальных служб с монахами, приглашенными из разных монастырей. Также служили благодарственные молебны Трем Буддам - за то, что спаслась хотя бы я...
Мне невыносима была мысль о том, что Го больше нет. Отношения, связывавшие нас, не были отношениями любовников или просто приятелей. Это была кровная дружба; когда бы я ни обратилась к: Го, я знала, что получу от него поддержку, защиту и добродушно-насмешливую реплику, помогающую жить...
Но Го ушел к Желтым истокам, и я не знаю, кого в этом винить. Человека с молнией? Но вполне возможно, что этот человек - лишь плод моего воображения, тогда как в реальности... А что в реальности? Пустота и неразрешимые вопросы.
- Катя, прошу тебя, будь осторожна, - сказала я как-то дочери.
- Мама, не волнуйся, ничего плохого со мной не случится, - заверила меня Кэтнян.
- Я и... кузен Го тоже так думали, - сглатывая застрявший в горле комок, заметила я. - А эксперты так и не разобрались, отчего же взорвалась машина.
- Мама, это могли быть какие-нибудь неполадки... Неужели ты считаешь, что это - покушение? Ну кто мог на вас покушаться?
Присутствовавшая при сем разговоре кузина Хуа погрозила Кэтнян пальцем и сказала:
- Никто не мог, никто.
Но тут я заставила себя вспомнить события, предшествовавшие ресторану "Тяньин" и роковой поездке.
- Мне угрожали, - сообщила я кузине Хуа. - Два разных человека. Мужчина и женщина. Они заявили, что я своим фэн-шуй испортила им жизнь.
(Про Красавчика Ванга я тоже вспомнила, но вспомнила также, что проблема, связанная с ним, вроде бы была мною решена. Поэтому я смолчала, не поминая Красавчика Ванга всуе.)
- Угрожали?
- Да, это были довольно глупые угрозы. Кузен Го тогда еще сказал, чтобы я не беспокоилась. Дескать, с этими психами разберутся и все такое... А если с ними не разобрались? Если все-таки взрыв машины - это покушение... Месть за плохой фэн-шуй...
- В таком случае тот, кто покусился на вас, должен быть по меньшей мере божеством, - сказала кузина Хуа. - Или Великим князем Тьмы. Послушай, Нила, не терзай себя бесплодными размышлениями. Ты жива, скоро будешь совсем здорова, с тобой дочь и вся Семья, а потому оставь скорбь.
- Я не могу не скорбеть по кузену Го, - тихо ответила я. - И самое ужасное то, что я даже поплакать не могу - врачи запрещают мне плакать.
- Го не был бы рад, узнав, что ты портишь лицо слезами. Го был веселый человек. А потому твои молитвы о нем - если ты захочешь помолиться - не должны быть слезливыми.
И я начала молиться - что мне еще оставалось делать, коль прикована к больничной койке?
Возле моей кровати кузина Хуа устроила поминальный алтарь - на принесенном столике стояла посмертная табличка с именем Го, лежали жертвенные деньги и тихо струили легкий фимиам ароматические палочки. Надо было соблюдать ритуал, но я молилась своими словами:
- Я никогда не верила в то, что вы есть - Бог или боги. Я верила лишь в силы мира, окружающего меня. Но вот мой друг ушел из этого мира, ни одна сила не спасла его. Где он сейчас, я не знаю, может быть, стоит перед вами, боги? В таком случае не будьте к нему строги, будьте милостивы. Мой кузен Го был хороший человек, а потому и вы отнеситесь к нему хорошо, о боги.
Так я молилась и засыпала, потому что слишком много транквилизаторов кололи в мои несчастные вены. От транквилизаторов начинались галлюцинации - так однажды ко мне в палату пришел мой несчастный кузен Го и, присев на край моей кровати (а кровать просвечивала сквозь его тело), сказал:
- Нила, может, хватит, а?
Я так ему обрадовалась, что не смогла вымолвить пи слова.
- Что молчишь? - усмехнулся кузен, а я только тут заметила, что одет он настоящим принцем - и старинные роскошные одежды цвета персика, Цвета бессмертия. И волосы у Го длинные, заплетенные в косу, отливающую грозовой чернотой. Го был прекрасен, еще прекраснее, чем при жизни.
- Го, я скучаю по тебе, - наконец смогла выговорить я.
- И зря! - со своей обычной ласковой усмешкой сказал Го. - Кузиночка, неужели ты так ничего и не поняла?
- Что я должна понять?
- Что мне здесь совсем неплохо, - заявил Го. - Вы все так дружно за меня молились, что отныне Нефритовый владыка Юй-ди повелел мне стать домашним божеством всей нашей Семьи. Я вам буду покровительствовать, помогать, защищать и все прочее. Причем теперь у меня для этого возможностей гораздо больше, чем при земной-то жизни. А больше всего я буду заботиться о тебе, моя маленькая кузина, ты же знаешь, как я тебя люблю.
- Это что же, выходит, тебя повысили в должности? - попыталась усмехнуться я.
- А как же!
- Поздравляю, - сказала я и снова закручинилась. - Кузен Го, я такая слабая, я даже руки тебе протянуть не могу!
- Зато я могу, - немедленно ответил кузен, ставший божеством.
Он прозрачной рукой коснулся моей безвольно лежащей на постели кисти, и я увидела, как из его руки в мою соскальзывают, перетекают золотисто-алые сверкающие капельки...
- Поправляйся, кузиночка, - пожелал мне Го, убирая руку. - А то в этой больнице ты снова заболеешь - теперь уже от скуки.
- Хорошо, Го.
- Я пойду, - сказал кузен. - Но ты не переживай: если что, я буду рядом. Знаешь, что на Небо с земли подняться, что с Неба спуститься на землю - так легко, если есть желание...
Он ушел, превратившись в неясную тень на обоях палаты, а потом и эта тень исчезла.
А я начала стремительно выздоравливать, словно и впрямь мой божественный кузен дал команду моему организму. И уже через неделю меня выписали из больницы.
Мы с дочерью вернулись домой. Вокруг сияла и переливалась всеми красками осень, пахло влажной землей и палой листвой.
Домоправитель Цань встретил меня так, словно я и впрямь возвратилась с того света.
- Госпожа Чжао, как радостно видеть вас вновь здоровой. Я немедленно распоряжусь насчет праздничного обеда...
- О, не стоит, Цань. Я отвыкла от нормальной пищи за все это время, а потому, если вы подадите мне соевый творог с молочной сладкой подливкой и немного постной лапши, я буду вам неимоверно признательна.
Кэтнян, услышав это, посмотрела на меня с сожалением и сказала:
- Цань, пожалуйста, все-таки распорядитесь насчет праздничного обеда. Мама, возможно, и станет питаться соевым творогом, но сегодня наверняка съедутся родственники, чтобы поздравить маму с выздоровлением.
Домоправитель поклонился и исчез - отправился на кухню давать распоряжения. А я сказала - дочери:
- Спасибо, Кэтнян. Я об этом совершенно не подумала.
- Тебе простительно. Мам, ты все-таки еще очень слаба. Ты отдыхай, а мне разреши побыть за хозяйку.
Как-то все стали ко мне чересчур снисходительны и милостивы, вы не находите?..
Дочь не зря распоряжалась. К вечеру стали собираться гости - члены моей большой китайской Семьи. Прибыли не только многочисленные кузины и кузены, но и старейшины обоих ветвей рода Чжао: собственно Чжао и Чжаосинь.
Встреча, разумеется, была неофициальной и потому в достаточной мере шумной, беспокойной и неуправляемой. Меня, впрочем, никто особенно не терзал, родственники чутко понимали мое теперешнее состояние. Подходили, справлялись о здоровье, вручали традиционный персик, завернутый в алую бумагу, и коробок с длинной лапшой, а дальше общались меж собой, обсуждая самые разнообразные темы: от новых цен на гаолян до очередного полета в космос китайского космонавта. Гостей в основном занимала Кэтнян: вот уже несколько часов она поддерживала дискуссию между кузиной Хуа и кузеном Ди Чжаосинем о том, в какой частный колледж ей предпочтительнее отправиться. А я...
Я наслаждалась тем, что жива.
И раны мои затянулись.
А в душе появилась надежда.
... Поминальную дощечку с именем Го я не стала сжигать согласно традиции. Я отнесла ее в свой офис и поместила в нише, отведенной для офисного алтаря. Здесь были панно с изображением Гуаньинь и Си-ванму, нефритовые чаши с шелковыми цветами, свечи, курительные палочки и серебряные фигурки божеств, украшенные красными плетеными шнурами. Раньше я никогда не обращала внимания на этот алтарь и на религиозные церемонии вообще, но теперь, когда мой кузен заявил, что стал небожителем и моим небесным заступником...
В общем, я полагаю, что поминальная табличка кузена Го непременно сыграла свою положительную роль в тот раз, когда... Но об этом лучше рассказать подробнее.
Был один из дней поздней осени, когда ветер меняется и приносит запах снега, горных родников и бесстрашно цветущих среди холодов хризантем. Я сидела в офисе, занятая неспешной работой: новый клиент дал мне заказ распланировать его садовый участок. На участке я уже побывала, а теперь прикидывала, как и где сажать карликовые сосны, устраивать декоративный водопад и прокладывать дорожки...
За этим вдумчивым занятием меня и застал ворвавшийся в мой офис мужлан.
Да-да, именно ворвавшийся и именно мужлан.
- Добрый день, - невозмутимо приветствовала я его.
В ответ он наставил на меня револьвер.
- Этого еще не хватало! - возмутилась я. - Ну-ка, уберите свою игрушку! У вас что, языка нет, чтобы конструктивно объяснить, в чем ваша проблема?
Выпалив эту храбрую тираду под дулом револьвера, я покосилась на офисный алтарь. Мне показалось, или иероглифы на посмертной табличке моего милого кузена Го как-то по-особому засияли?
- Вот ты и попалась, сучка, - заявил мужлан, но несколько растерянно. Видимо, он полагал, что револьвер в его руках повергнет меня в состояние шока. А поскольку шока не произошло, мужлан неодолимо почувствовал, что теряет инициативу.
- Ну, попалась и попалась, - ответила я. - Не отрицаю. Вы не торопитесь? Тогда, пожалуйста, присядьте вон в то кресло и подождите пару минут - мне нужно закончить топографический расчет. Я вас надолго не задержу.
Тип совсем потерялся и превратился из озверевшего мужлана в довольно невзрачного, но приятного мужчину. Он сел в указанное кресло, неловко положив себе на колени револьвер. Я мельком успела заметить, что револьвер у него с предохранителя не снят. Ну и замечательно.
Я закончила топографический расчет даже быстрее, чем предполагала, снова глянула на посмертную табличку своего дорогого кузена (это придавало мне сил и мужества) и обратилась к моему странному посетителю:
- Вот теперь мы можем поговорить. Вы не вскакивайте, сидите, сидите... Может, чаю?
- Ты, сука... - начал было мужчина.
- Ну зачем вы так, - укорила его я. - Вам совсем не идет роль гангстера. Давайте познакомимся. Меня, как вам известно, зовут Нила Чжао, а вас?..
- Хонг. Ли Хонг, - отчеканил мужчина и судорожно вцепился в свой револьвер.
- Очень приятно, господин Хонг, - улыбнулась я. - Чем я могу вам помочь?
- Помочь? - скривился мужчина. - Послушай, су... то есть госпожа Чжао, вы что, меня не помните?
- А должна?
Тут у меня в голове что-то шелкнуло и пискнуло, и я вспомнила тот давний день, когда мне домой позвонили сразу три неких представителя вида "хомо чайна сапиенс" и, по-всякому мне угрожая, заявили, что мой фэн-шуй испортил им жизнь. Позднее выяснилось, что одним из "чайна сапиенсов" оказался бандитообразный Красавчик Ванг, но с ним проблема была улажена. А что же ввело и недовольство господина Хонга, точнее, Ли Хонга?
Вспоминай, Нила, вспоминай, нельзя относиться к клиенту с пренебрежением, особенно если в руках клиента имеется револьвер. Наставленный тебе, хм, в коленку...
И я вспомнила. Так четко, как будто лента кассеты автоответчика прокрутилась у меня в голове:
- Ну здравствуй, поганая тварь! Жди расплаты за свои грязные делишки! Ты заморочила голову моей жене своей наукой, и жена ушла от меня! А теперь я хочу проверить, устоит ли твой фэн-шуй против моего револьвера. Я выхожу охотиться на тебя, тварь! На тебя и на твою дочь! Пожалуй, ее я убью первой. Пока, тварь! Не скучай!
- Господин Хонг, я вспомнила, какого рода претензии вы предъявили ко мне и к моей работе. Вы предположили, что ваша жена покинула вас исключительно потому, что я, как вы изволили выразиться, заморочила ей голову своей наукой.
- А разве не так?! - возмущенно приподнялся в своем кресле господин Хонг. - Мы с моей Юэ пять лет прожили душа в душу, она мне, как говорится, чашу с вином на уровне бровей подносила! А потом захотелось ей мебель в нашей квартире переставить, чтоб все согласно заповедям фэн-шуй. Вот она и пришла к вам...
- Совершенно верно. - В это время я открыла в компьютере папку "Клиенты" и нашла Юэ Хонг, Прочитала все, что касалось этой несчастной дамы. - Но вы не всё договариваете о своей семейной жизни, господин Хонг. Ваша жена не столько слушала мои рекомендации по расстановке мебели, сколько жаловалась мне на то, что вы, ее супруг, частенько возвращаетесь домой пьяным, поколачиваете жену и возмутительно редко исполняете свои супружеские обязанности.
- Это ложь! - воскликнул господин Хонг, и его кирпичного цвета лицо стало кирпично-пунцовым. - Юэ не могла такого понарассказать!
- И тем не менее, - внушительно сказала я. - Все жалобы и просьбы вашей супруги занесены в мой компьютер, а иначе разве я стала бы говорить столь уверенно? Ваша жена не собиралась от вас уходить, она, наоборот, хотела улучшить вашу семейную жизнь при помощи правил фэн-шуй. Переставить кровать в зону Семейного Счастья, повесить определенные талисманы, активизирующие положительную энергию...
- Но она ушла, ушла, ушла!
- В этом не может быть повинен фэн-шуй. Может быть, у вашей жены просто кончилось терпение...
- Это у меня кончилось терпение! - заорал господин Ли Хонг и вскочил-таки с кресла. Выставил револьвер. - Сейчас я прострелю тебе башку, паршивая тварь!..
Несколько минут я ощущала себя крайне некомфортно, у меня даже возникло позорное желание спрятаться под стол, но тут произошло неожиданное.
Яростно хлопнула входная дверь офиса, простучала бешеная дробь шагов, и в мой кабинет влетела, клокоча и кипя, этакая китайская валькирия.
- Ага, негодная дрянь! - возопила валькирия. - Наконец-то я до тебя добралась!
Тут она заметила немую сцену, в которой главным актером выступал нацеленный на меня револьвер, и слегка сбавила обороты.
- И вам здравствуйте, - сказала я. - Вы ко мне, мадам, или к господину Хонгу? Не церемоньтесь, располагайтесь со всеми удобствами...
С огромным внутренним удовлетворением я наблюдала за тем, как на взбешенном лице китайской валькирии проступают светлые пятна растерянности и неуверенности.
- Кажется, я не вовремя, - пробормотала она.
- Нет, отчего же, вы очень вовремя, - сказала я. - Меня как раз собираются пристрелить. Поэтому, если у вас есть ко мне претензии, вопросы, пожелания и предложения, пожалуйста, излагайте.
Господин Хонг, вы ведь не убьете меня до тех пор пока дама не объяснит, что ей нужно?
- Да, разумеется, - ответил господин Хонг, похоже не очень-то вникая в то, что я ему сказала Он опустил револьвер и даже спрятал его за спину отчего стал похож на школьника, нашкодившего в учительской и пойманного завучем... А еще он во все глаза смотрел на валькирию. Да что там "смотрел"! Просто откровенно и беззастенчиво пялился! И чего он в ней такого увидел?
Но, похоже, что-то увидел, раз дама еще больше засмущалась и сказала:
- Меня зовут Сюэ Хуэй.
- Очень приятно, госпожа Хуэй, - сказала я. - Вы ко мне по какому вопросу?
Я располагающе улыбнулась, но госпоже Хуэй видимо, угодно было продолжать играть роль китайской валькирии. Правда, ее явно смущало присутствие господина Хонга. Поэтому госпожа Хуэ! хоть и изобразила валькирию, но в достаточной степени укрощенную и цивилизованную.
- Мой муж, - заговорила она сердито и обиженно, обращаясь больше не ко мне, а к господин? Хонгу, - подал на развод после того, как побывал на занятии по фэн-шуй вот у этой... твари! Мне он говорил поначалу, что хочет с помощью фэн-шуй улучшить атмосферу в нашем доме и особенно в спальне. По советам этой твари он накупил разных колокольчиков, вееров и благовоний.
- И что же? - Я сочла нужным вставить хоть эту реплику в полный супружеской скорби монолог.