– А нельзя ли подробнее? – негромко произнес худощавый мужчина в простом кожаном колете с длинной шпагой у пояса. То, с какой ленивой грацией он встал и сел, неопровержимо указывало, что он и есть один из искомых мастеров клинка.
– Мой супруг был убит в Кругу. Бесчестно. – В зале опять загомонили. – Предметом спора являлись земли. Спорные земли. Их оспаривал сосед наш, браннер Оттон Разноглазый. Бой был заявлен до первой крови. Супруг мой пролил кровь противника и облачил клинок. После чего получил удар в сердце и скончался на моих руках, – голос дамы поднялся до громкого шепота. Никогда не слышал, чтобы шепотом так кричали. – Противник же его объявил себя победителем. Владельцем земель и наследником поверженного, – полный беспредел, даже на мой неискушенный взгляд. Но дама, видно, окончательно решила добить аудиторию, – включая в наследство и меня.
Гул в зале сошел на нет. Похоже, не одного меня она удивила. Но тот самый в колете не унимался.
– И что же лорд земли вашей?
– Мы живем в Вольных землях.
– А соседи?
– Оттон силен, гоард его велик, – что называется без комментариев. – Сейчас же Оттон Разноглазый в Столице. Желает в Департаменте Земель заявку подать на мои земли, как без хозяина пребывающие.
– Но Звездная Палата... – опять завелся зануда в колете, но дама решила продемонстрировать характер:
– Не правосудия я ищу, но погибели убийце супруга моего. Награда – тысяча солидов и моя благосклонность, – с этими словами она встала, выпрямилась и откинула вуаль.
Такая вот средневековая простота нравов. Организация заказного убийства прямо в Столице.
А вуаль она откинула, ой, как не зря. Красавица, совершенная красавица. Южный такой тип. Все очень. Очень большие, очень черные глазищи. Это в первую очередь. Ослепительно белая кожа. Невероятно четкого рисунка алые губы. Аккуратнейший носик с нервно дрожащими ноздрями. Личико сердечком. В общем, ну, чудо, как хороша.
И, конечно, нашлись претенденты и на тысячу, и на благосклонность. Много причем. Где-то с дюжину совершенно разнопланово вооруженных защитников чести и достоинства стали подниматься в зале, превентивно ломая друг друга глазами.
И негромко так:
– Я думаю принять это предложение. – И давешний пухлячок у перил своей ложи, ленивый такой, расслабленный. Стоит, перстнем своим любуется.
Харизматичный, однако, человек. И репутация соответствующая. Некоторые, что поопытнее, те так просто на табуретки сразу шлепнулись. Кого-то усадили насильно, быстренько проясняя ситуацию на ушко. Но вот парочка то ли романтичных, то ли глупых, то ли жадных осталась стоять. Но дама при всей своей красоте оказалась еще и весьма трезвомыслящей.
– Я предпочла бы принять предложение достойного магистра, – и двое вроде нехотя, но явно облегченно заняли свои места.
А магистр склонился в глубоком поклоне.
– Прошу в мою ложу.
* * *
Устал я. И день был весьма насыщенным, и вечером очень яркие события шли чередой. Один этот парад-алле наемников чего стоил. Настала уже пора осуществить давнее намерение. Отправиться полежать на накрахмаленных простынях. А перед этим принять ванну. Богатырская, полная героических свершений жизнь порядком поднадоела. Хотелось стабильности. Ну, или хотя бы стационарной кровати.
Есть не хотелось, пивом меня угостили не один раз. По членам мягкость приятная разлилась, и я уже направился к лестнице, ведущей в мой уютный апартамент, как сбоку меня кто-то очень аккуратно тронул.
Нет, положительно этот юный сарацин или страдает суицидальными наклонностями, или у него сложные отношения с собственным мозгом. Или он решил, что встреча с ним наполнит мое сердце радостью? Если да, то почему? Я его, в общем-то, обо всем этом и спросил. Грабитель держался хорошо, хотя и побледнел. Волновался, наверное.
– У меня есть предложение, – порадовал он меня.
– Во-первых, как ты меня нашел? – задал я в ответ на идею о плодотворном сотрудничестве интересующий меня вопрос. – А, во-вторых, есть предложение – пожалте на сцену. И вот оттуда всему честному народу свое предложение и выскажи. А я спать хочу.
Нет, ну какой наглец. Сначала завел неизвестно куда. Ограбить хотел. А теперь сотрудничать надумал. Так что толкнул я его малость плечом и пошел, всем своим видом демонстрируя полное нежелание беседовать.
– Я послал мальчишку за твоей коляской, – сказал он мне правду, бежал за нами всю дорогу какой-то бойкий юноша. – На сцену не пойду – убьют.
И я повернулся. Страшная вещь – любопытство.
– Потому ты решил обратиться ко мне? – подсознательно, чувствуя некую нелогичность, поинтересовался я.
– Но ведь ты же меня не убил, – выдвинул он, судя по всему, козырный аргумент.
Вот так вот. Военному человеку, оказывается, надлежит преступность искоренять. На корню, можно сказать, ликвидировать. Очень интересная концепция.
А с другой стороны, любопытство опять же и желание самому начать ориентироваться в этом круто заваренном коктейле и, может быть, сыграть свою игру победили.
– Ну, угощай, раз пришел, – хлопнул я грабителя по плечу.
А что, и с криминалом надо добрые отношения налаживать. Город-то чужой.
Присели мы. Еще пивком угостились. Послушал я местного криминального авторитета. И разочаровался.
Реальность оказалась банальной. Хотя юноша и пытался сделать вид, что у него имеет место быть разветвленная сеть агентов, но, по-моему, присутствовала просто легкая утечка информации. Причем совсем не самой достоверной. Хотя при некоторой доле везения... Собственно, всякое случается. Ну, а если проще, то вот что получилось.
Неведомыми путями дошли до моего собеседника сведения об одном маршруте. Что за маршрут он не знал, но то, что отрабатывали его люди, ну, очень серьезного человека, уверен был. Располагал он так же информацией, что буквально завтра маршрутом этим воспользуются. А по тому, как серьезно его проверили, перемещать будут что-то, ну, очень ценное.
Да, вы правы, мне и моему товарищу предлагалось за соответствующий процент в этой экспроприации, а попросту гоп-стопе, поучаствовать. Причем поучаствовать именно в качестве тяжелой пехоты, которой у легконогих шипасов отродясь не было. Хотя о каких-то крепких ребятах речь шла.
Идея выглядела авантюрной. Если не сказать, идиотской. Входить в конфликт с какими бы то ни было серьезными людьми без веских оснований – заведомая глупость. А о характере перевозимых грузов информации было ноль. А вдруг кто-то любовницу перевозил и от благоверной шифровался. Вариантов, как правило, в таких случаях великое множество присутствует. Подумал я недолго и ответил горячему шипасу решительное "нет". Тот как-то нерешительно пошипел, неуверенно поугрожал, но удерживать меня не стал. Хотя и сам не ушел. Надеялся, наверное, каких-нибудь менее морально устойчивых ребят отыскать.
Так что под полное одобрение Саина, не преминувшего закатить мне лекцию о том, что достойно благородного яра, а что нет, отправился я было опять на боковую. Но по дороге передумал. Решил с Тивасом поделиться, как с человеком, лучше всех в местных реалиях ориентирующимся. По дороге же решил, что не все яры так морально чисты, если представитель местного криминалитета к одному из них обратиться-таки собрался. Наличествовали поди, основания.
Как оказалось, совсем неплохая идея – делиться информацией с руководством. Очень живо новость Идонговича заинтересовала. Прямо настолько, что оставил он свой кабинет и пошел пошептаться с тетушкой Мартой. Та без промедления студента голубым своим лазером высветила, плечом сахарным повела, и вокруг гангстера замелькал ее собственный обслуживающий персонал.
А я, наконец, отправился спать. День выдался насыщенный.
Глава 9
Света большой масляной лампы под шарообразным молочно-белым колпаком хватило бы, чтобы осветить все не очень обширное помещение, если бы кто-то предусмотрительный не набросил на нее цветастый платок, причем так ловко, что сидящий за столом оказывался в полутьме. Так, сидит кто-то, а вот его визави, проявлялся во всех подробностях.
– Говори, котенок, – мягко прозвучало из полутьмы.
Смешная девчонка с мордашкой, действительно похожей на кошачью, попыталась вытянуться в кресле, что получилось не совсем удачно, кресло для удобного сидения предназначалось.
– Не тянись, не на плацу. Облокотись на спинку, – зажурчало из полутьмы. – Правую руку на валик уложи, чтобы кисть провисла, на левую подбородок положи, в глаза поволоку добавь. Вот так, уже лучше. А вот веером шалить не надо, пусть собеседник на лице твоем сосредоточиться, тогда и атаку зевнет. Поняла, кошечка? Атаку, ее готовить надо. Заранее. Иглы чем смазала?
– Лисьим хвостом.
Из полутьмы недовольно цыкнуло.
– Установка же была – обездвижить. Так?
– Так, – понурилась девчонка.
– А "лисий хвост"?
– Извините.
– Незачет. Изящнее надо работать. Ты же кошечка. Еще бы кистень на шею повесила. Но, хватит учебы. Рассказывай.
– Учитель, а можно подбородок с ладони убрать?
– Можно, котенок. Но прими позу поизящнее.
– Так? – И девчонка уместилась в кресле вся, ловко уложив веер так, чтобы он был готов к атаке.
Из полутьмы раздался довольный хохоток.
– И кого я учу?
Девчонка довольно улыбнулась, но сразу посерьезнела.
– Меня с Гарлинкой Маскит направил в ресторацию к Саиду, тому, что на Садовом бульваре, спиной к Арене. Место, сказал, спокойное, неперспективное, ахуры вы молодые, выходов кот наплакал. Приглядывайте. Вдруг что. Прибыли, расположились. Студиозусов знакомых встретили. Те нас к себе пригласили. Мы приглашение приняли. Время не раннее. Мало ли.
– Что за студиозусы?
– Из Университетума. "Орден радужного змея" – со значением сказала, но сдержалась, прыснула. – Мы к ним в зал несколько раз ходили. Ловко уж больно ножи они мечут. Время к восьми часам было, когда в ресторации новые посетители объявились. Вошли не в парадный вход. Похоже, со стороны Арены вынырнули. Именно вынырнули. Только что не было их, а вот уже за столом сидят. Пятеро. Все воины. И в оружиях тяжких. Трое при полном доспехе огнистого змея кожи. Один в колете, золотом и каменьями расшитом, таком, что и лорду надеть не зазорно. Он один легко вооружен оказался, шпага и даго. Один темнолицый, похоже, с Маграба, но не в кольчуге. В бурнусе каменистого шелка. И не с ятаганом. С посохом боевым и двумя рапирами у пояса. Лицо сначала под чадрой прятал, когда есть начал, убрал платок.
– И, – вдруг хлестнуло из полутьмы.
– Лично не знаю, под полученные описания не подходят.
– А щеголь?
– Имеет сходство с Граиком, Магистром Ордена Прямых клинков. Для проверки старшая патруля Горлинка решила пригласить на танец. Совпадение с описанием – девяносто шесть процентов. Именно он вышел на контакт с Саидом. Выдал грепс трехмесячной давности, потребовал папир для прохода по Столице.
– Любопытно. Далее.
– Один из трех – фигурант второго уровня. Саин.
– Вероятность.
– Сто процентов. Знакома лично. Но... – замялась.
– Продолжай.
– Добрый какой-то. И куртуазничать не стал. Сам вызвался экипаж найти.
– Саин? – удивились в полутьме.
– И я была удивлена. Но лицо, моторика и вооружение – его. Гарантировано.
– Любопытно, – повторили в полутьме. – Остальные?
– Лично не знакома. Под полученные описания не подходят.
– Опиши.
– Один – ростом с Саина, сложение скорее для шпаги, не для меча. Но вооружен бастардом, кинжалом, копьем. О таких копьях даже не слышала. Целиком стальное, хотя древко укрыто кожей. Лук.
– Лук?
– Наборный, как у Хушшар, но в два раза толще.
– Ух, ты.
– Лицо – север Империи, глаза карие, щеки бреет, шрамов нет. Губы – как на картинах Хайдиха Великолепного. Красив. Любит улыбаться.
– Так, – протянули в полутьме. – Не припоминаю.
– Второй. Ростом мал. Выше меня на ладонь. Лицом похож на степного, но кожа с оттенком бронзы, а не ночи. На правой щеке шрам. Багровый. Как от порошка Хушшар. Оружие – секира подгорной работы. Лук роговый наборный. В ахуре такие не изучали.
– Вот как? Дальше.
– Уехали на извозчике. Установлено – вошли в Бирагзанг.
– Молодец, котенок. Свободна.
* * *
После того, как девчонка, довольная похвалой, то, сбиваясь на вбитый в ахуре строевой шаг, то, вспомнив наставления, пытаясь крутить маленькой крепкой попкой, удалилась, в комнату облачком тумана вплыл маленький, неприметный, слегка скособоченный вправо. Встал на свету.
– Присядь, Москит.
Мягенько угнездился в кресле, поерзал, устраиваясь поудобнее.
– Бок на погоду ноет, твоя премудрость, – пожаловался он.
– К магам бы сходил. Зачем зря боль терпеть. Или в деньгах стеснен?
Вошедший улыбнулся одними губами. Глаза серые внутрь себя смотрят.
– Это не боль, достойный хасангар. Это память. Кто мы без нее?
– Не стоит титуловать меня.
– У этих стен нет ушей, твоя премудрость, – успокоил гость.
– И что у нас интересного, достойный Тулзгун конт Овари? – кольнуло в ответ из полутьмы.
– А ты злой, Роходом.
– Я справедливый.
– И все же пусть лучше буду я Москитом. Так страшнее, – весело блеснули серые глаза.
– Да будет так, – со смешком ответил полумрак, – Преужаснейший.
– Ужасный ли, нет, не мне судить. Но пятнадцать лет серым пастырем. На пенсион надеялся. В имении родовом пожить. Как чуял, когда ты мне своих ахуров в обкатку послал, задержусь.
– Не по моей вине, – рокотнул полумрак.
Укрывавшийся в полутьме человек устало откинулся на спинку кресла и потер виски. Тяжело.
Еще не так давно он входил в первый десяток высших сановников Империи, ныне же объявлен преступником короны. Резкая и неприятная метаморфоза.
Тенденции к изменению политической обстановки обратили на себя его внимание давно. Как же, появление новых заместителей, мягкие, но настойчивые рекомендации в области кадровой политики со стороны августейшей персоны, конечно, не могли не насторожить старого интригана. И этот легкий флер недовольства при личных докладах, и осложнение процедуры допуска к аудиенции можно было бы объяснить детской ревностью к старому отцовскому соратнику, если бы не некоторые "но". И постепенно количество этих "но" становилось все больше. И уже высказывалось на Коронном Совете недовольство за неискоренение Ночной Лиги. И уже Плион Конт Велт, новый, не самый умный заместитель, награждался в обход него за разгром малого Ордена, созданного его, хасангара, стараниями в рамках длинной, долгой, многоходовой комбинации, в результате которой открывался интересный выход на глубоко законспирированную, родовую сеть Степных. А ему высочайше указывается на бездействие. Выражение царственного недовольства всегда дорогого стоило. И урезается финансирование на курируемые им самим программы. Ахур "Юные дарования", детище немолодого хасангара, рекомендовано содержать на свои средства. "Вы ведь лорд, хасангар. Ведь правда, лорды сказочно богаты?". И молокососы из гоардов заместителей начинают задирать его ветеранов. "Простите, бараг Аташи, но вызов ваш принять не могу, он оскорбит память моих предков". И верный соратник уходит в Веселую Башню, за неопасно, но болезненно вспоротый бок.
Тенденция.
Слепой не увидит.
Серебряный Лис не был слепым. И поэтому собрался уходить. У ворот его скромного, не по средствам особняка все чаще останавливались повозки известных, дорогостоящих, самых дорогостоящих лекарей Столицы, которые на расспросы многозначительно покачивали головой, важно надували щеки и несли какую-то ученую околесицу. К нему зачастили маги, которых раньше престарелый воин терпел лишь по оперативной необходимости. Любезный сердцу его ахур был распущен, и выпускники его, снабженные на прощание известной долей средств, теперь оказались предоставлены своей воле. Все реже появлялся он в Снежной Палате. Все чаще его секретарь, такой же пожилой, как принципал, привозил ему почту на дом. Все чаще отклонял он приглашения на балы по причине нездоровья. А ведь совсем недавно большой был до них охотник. И даже на Парад Планет в Зимний Дворец явился лишь на официальную часть и покинул действо до начала балета. Работа в Снежной Палате шла все туже, что, конечно же, вызывало недовольство Блистательного Дома. А как же иначе? Ведь молодые придворные, появившиеся во главе подразделений, не прошли той лютой школы, что проверенные ветераны, а обучением в специальных ахурах, созданных стараниями хасангара, просто брезговали. "Фи, перелезать через забор, замазанный смолой?". Да. И не запачкаться. Такому при дворе не учат.
Серебряный Лис ушел за два дня до начала репрессий. Как в воду канул. Подевались куда-то и солидные его сотрудники. И унесли с собой тайны агентурных сетей, которыми старый хитрец опутал и дальнее, и ближнее зарубежье. Но не это страшно. Многое так и осталось в архивах. Но личные сети, личные наработки, личный архив, в котором находилось много любопытного, открывавшего тайны как прежнего, так и нынешнего царствования, Лис забрал с собой.
А в свежей свистопляске стало не до него. Пока. В действиях своих, доселе неведомых противников – ведь молодых выскочек в полной мере таковыми считать было неуместно – он чувствовал качественную последовательность и хороший профессионализм и совсем уж собрался поиграть с ними в охоту на старого лиса с веселыми ловушками, но выяснил вдруг, что у подножия трона Блистательного Дома стоит Великий маг и Колдун, месяц назад куда-то умчавшийся по своим делам. Чернолицый Маг был более чем серьезным противником, но центром интриги по устранению всех первых лиц Империи он считаться не мог. Не только потому, что являлся давним, верным, последовательным другом и соратником. Нет. Чего греха таить, наблюдал за всеми важными лицами Лис. И по должности, и потому, что чувствовал нешуточную ответственность за судьбы империи. Ему было положено знать. И он знал. Ни действия, ни контакты, ни интриги Тиваса никак не содействовали ослаблению Империи. Наоборот. А бездарный переворот – а иначе, как переворотом и иначе, как бездарным, это действо назвать было нельзя – не его рук дело. Ведь на первых постах Империи оказались люди совсем даже неплохие, но ни физически, ни интеллектуально, ни морально не способные к исполнению свалившихся на них полномочий. А это пользе Империи не служило. Ослабляло это Империю. Однако, первые же действия вернувшегося Тиваса заставили несколько пересмотреть точку зрения. А затем и вовсе изменить ее. Когда появился рескрипт, указывающий на необходимость задержания некоего самозванца, выдающего себя за Тиваса. Чтобы выдавать себя за Великого Мага и Колдуна, надо его талантами обладать, ведь потому он и Великий. Самозванцу же любой Маг укорот даст. Нелогичность. И кто же тогда у трона? Пара провокаций показала, что тот, прежний, на такие уловки бы не поддался. Значит, самозванца надо встретить раньше, чем найдет его Блистательный Дом.
Серебряный Лис мог набросить на Столицу густую сеть. И он ее набросил. Те, кто упустил его, еще поймут, что это зря, но будет поздно.
Мужчина налил в бокал вина. Посмотрел сквозь него на свет.