Услышав столь безапелляционное мнение, я успокоился насчёт своих выводов, относительно интеллекта Неудержимого Лося, и записал вождя охотников на мамонты в фантазёры. Потому что сбезобразничал он не от тупости, а оттого, что ради каких-то придуманных духов терпеть реальные неудобства отказался категорически. По здешним местам - это натуральный бунт, безжалостный и беспощадный. То есть, передо мной - высокой твёрдости духа выдумщик.
На этом я и успокоился насчёт своих попыток отыскать для каждого человека путь, соответствующий его призванию. Нет у меня для этого достаточной подготовки.
Зато имеется огромная неясность с тем, как нашему сообществу избавляться от паразитов. Имею ввиду не только от воров или грабителей, но и тех, кто пользуется положением в обществе для решения каких-то своих целей, не важно: вредных или безвредных. В старой моей жизни подобные явления были весьма значимыми и лучше всего определялись словом "привилегии". Были среди них и явные, специально созданные для властей предержащих, и тайные, основанные на круговой поруке во всех эшелонах власти. И откровенно преступные, вроде покупки холодильника для заводской лаборатории с последующей установкой его у себя дома.
Признаюсь прямо - признаков паразитизма я в окружающем меня мире не обнаруживал. И это был очень тревожный симптом. Я ведь вырос в этой среде, и её реалии стали для меня привычными. Отношения между людьми казались естественными настолько, что я не примечал даже очень значимых вещей. Скажем, на такое важное обстоятельство, как свободный выбор партнёра, предоставляемый женщине обществом бродячих охотников-собирателей, моё внимание обратила жена, произошедшая из общества других охотников - оседлых. Она приметила разницу. А я не могу обнаружить признаков явления, распространённого, если верить литературе, во все времена среди всех народов - стремления жить за счёт усилий других людей.
И только после этого я осознал, что именно бродячему сообществу в наибольшей степени присущи важнейшие черты: честность, априорная доброжелательность к незнакомцам, готовность к сотрудничеству и альтруизм. Детские, конечно, качества. Но дающие прекрасные условия для быстрого развития маленькой общины.
Вот теперь я и напрягся, вспоминая методологию самого передового философского учения - диалектического материализма, полагая необходимым приложить её для исследования того, для чего эта наука создавалась - человеческого общества. То есть, нужно было действовать чисто научно. Отбросить эмоции и проанализировать голые факты.
Три формации доступны мне в настоящий момент, если рассматривать их в природном виде, без учёта моего прогрессорского влияния. Бродячие охотники, оседлые охотники, и земледельцы, тоже оседлые, ясное дело. Это я имею ввиду праттов. И, если с людьми из первых двух сообществ я немало общался, то с последним ознакомился, побеседовав с несколькими учениками, не так давно к нам прибывшими. Конечно, не все детали таким способом выяснишь, но отношение к женщинам, собственности и предрасположенность к действиям, не дающим очевидного выигрыша в обозримой перспективе, выявить не слишком трудно, выслушивая ответы на вопросы об обычаях и традициях.
Так вот. В праттском сообществе женщины - ценный ресурс. И признаков матриархата в отношении к ним я не обнаружил. Скорее, это важнейший вид домашней утвари, принадлежащей мужчине, как и дом, и огород, и участок поля. Во всяком случае брачные традиции наводят именно на такие мысли.
У оседлых охотников эта тенденция выражена слабее, хотя случаи выдачи девушек замуж по выбору родителей отмечаются достаточно часто. А количество жён, как и размер дома, служат признаком статуса.
Зато у бродячих мужчина и женщина воссоединяются когда и как захотят и остаются вместе только до тех пор, пока им это нужно. Чаще всего - на всю жизнь. Но уход мужчины из семьи не оставляет женщину обречённой на гибель, потому что она - член рода, где имеет и крышу над головой, и пищу из общего котла, и детки её этому самому роду нужны. Надо признаться, что уход мужчины, чаще всего, связан с его гибелью, потому что, случись у него новая любовь, обычно это означает появление второй жены. Или третьей.
Вот каким образом налажена у бродячих семейная жизнь. Как будто нарочно всё заточено под то, чтобы детки рождались и вырастали. Чтобы женщины не боялись беременеть, опасаясь остаться без средств к существованию. В понимании меня, когда я только тут появился, это были дикость и разврат. Теперь же, подумав и присмотревшись, я подметил и глубокую целесообразность сложившейся системы. Да, сноха считается принадлежащей и брату мужа, и его отцу, да и деду, коли тот ещё жив. Но эта принадлежность не обязательно связана с близостью, потому что женщина запросто и благоверному может отказать, если не в настроении. Это больше связано с совместным ведением родового хозяйства, чем с деторождением. Часть технологии выживания при постоянном риске гибели добытчика.
Имущество рода слабовато привязано к отдельным владельцам. Даже одежда меняет хозяина в зависимости от обстоятельств, не говоря об утвари, которой пользуются все, не задумываясь о том, чьими трудами она тут появилась. Главное же, для моих рассуждений то, что внутри рода понятие меркантильности не формируется, а паразитизм давится старшим родичем со страшной силой. Вплоть до изгнания. Лодыри, дармоеды или неслухи - кому же они надобны?!
Вот за эту мысль я и зацепился, потому что вся история цивилизации, это и есть развитие и совершенствование паразитизма. Не знаю точно, в какой последовательности это возникало, но и жрецы, требовавшие жертв богам, и защитники разного рода, требовавшие дани за крышевание, и откровенные воры или грабители - это всё имеется и сейчас, в дремучей глубине веков, куда занесла меня нелёгкая. Даже, наверное, жулики есть… хотя, более всего на них похожи именно жрецы.
Так вот. Чем дальше, тем этого паразитизма становилось всё больше и больше, что отмечено и вехами свершений великих завоевателей - самых циничных и наглых паразитов. И совершенствованием религий, стремившихся научные знания упрятать под покрывалом сакрального, дабы искушённо и мудро пудрить мозги народу, объясняя свои запросы волей сверхъестественных существ - собирая пожертвования или церковную десятину. И ещё одним великим жульством стала финансовая система, но её становление оказалось возможным именно благодаря развитию двух первых изначальных форм: шантажа применением силы и откровенного обмана-запугивания.
Естественно, паразитам необходимо было координировать свои действия, поскольку пользовались они результатами труда одной и той же части населения - созидающей. Отсюда и поговорка о том, что плохих людей намного меньше, но они лучше организованы. В моём старом мире церковники, военные и финансисты друг друга поддерживали перед лицом широких народных масс, а сами между собой боролись за власть, стараясь, по возможности, не слишком ярко это проявлять на людях.
Разворчался я что-то. А у меня, между прочим, зреет антипаразитическое решение. В общем виде его смысл - хорошо организовать хороших людей. И, кажется, я не слишком для этого опоздал, сместившись назад по шкале времени. Есть ещё за что побороться, тем более, что уж чего-чего, а влиятельности у меня дофига. Не меньше, чем у директора школы в книжке про мальчика, который выжил. Того самого, что написал большинство законов по которым жило неслабое самодостаточное сообщество, страдавшее от могущественного паразита, которого само же вырастило и вскормило.
***
Итак, основным отличием столь полюбившихся мне кочевых охотников от всех остальных является их бродяжничество. Тот самый летний туризм, напрочь отключающий на четыре тёплых месяца все производства, более-менее, ритмично работающие тоже только четыре месяца, пока лежит снег и трещат морозы. Остальное время нашу зарождающуюся промышленность натурально колбасит. То есть - кто в лес, кто по дрова. Одни уже ушли, вторые ещё не пришли, третьи укладывают вещи… бардак.
Вот с этим-то печальным для любого руководителя явлением и предстоит смириться. Потому что тяготы и лишения кочевой жизни как раз и выковывают те самые характеры, что так мне нравятся. Ведь и в моё время бродяги и скитальцы, лезущие в горы или покоряющие бурные реки, считались романтиками и недотёпами. С точки зрения мира, в котором правили амбициозные и алчные люди, так оно и было. Однако, в мире моей мечты именно им как раз и есть самое подходящее место.
Придя к столь шокирующему выводу, я принялся за анализ сопутствующих явлений. Первое же обстоятельство - высокая смертность среди младенцев поставил меня в тупик. Деток в возрасте до года умирало около четверти мальчиков и приблизительно шестая часть девочек. Позднее возникающий дисбаланс выравнивался за счет того, что немало женщин погибало при родах, особенно при первых. Усилия нашей примитивной медицины помогали слабо. Я даже не уверен, наблюдалась ли положительная тенденция, или это я желаемое принимал за действительное.
Мы иногда справлялись с травмами, глистами, более-менее предупреждали кишечные инфекции и избавляли страдальцев от кожных паразитов. Ну и карантинные меры позволяли подчас не позволить распространиться заразе чересчур обширно. И это всё. Тем не менее, прирост населения отмечался, потому что, повторюсь, рожать женщины не боялись, хотя и частить с этим не спешили. Э-э… разврат, царящий в школе, способствовал распространению элементарных знаний о том, как и удовольствие получить, и не залететь при этом не вовремя. Хотя, ученица, кормящая дитятю прямо на уроке - рядовое явление.
Ну и занятия на данную тему проводились, если уж не кривить душой. Потому что процесс этот парный и от партнёров требует согласованности и взаимопонимания. Не, ну не могу я древним людям привить христианскую мораль, даже не просите. Делаю то, на что способен.
То есть, судя по всему, в этом не нужно ничего изменять, однако имеются некоторые особенности. Люди долин и пратты, уже вошедшие в союз, иные. И те, и другие, в последнее время присылают своих детей в школу. А в то, что сама собой под влиянием окружения изменится психология молодых людей… мой жизненный опыт надеяться на подобное не позволяет. И, поскольку, я тут занимаюсь, в основном, преподаванием, то самым естественным путём к прогрессу, является распространение любых знаний… тех, которые приведут к нужному результату - устраивающему меня варианту доминирующей мотивации. То есть, речь вовсе не о том, как хорошо быть мошенником или защитником слабых, а хочется обосновать подход с несколько с иной стороны, рассматривающей насущные проблемы современности.
С одной стороны получается, что первобытную близость к естеству необходимо сохранять. С другой - организовать общественные отношения таким образом, чтобы люди от этой организованности не шарахались. Тут бы стоило поточнее выяснить, каковы же их интересы.
***
Основные курсы у нас в школе это военное дело и кулинария. Почему кулинария? Потому что это, в том числе, важнейший для древних людей пласт технологий консервирования и хранения продуктов на период бескормицы, неизменно следующий за поистине неисчерпаемой летней халявой. Владея навыками создания и расходования припасов, можно очень неплохо устроиться даже не в самых обильных и приветливых местах.
Все остальные дисциплины для изучения выбирают сами учащиеся, как только сдадут экзамен по письму, счёту и пользованию календарём - таков необходимый для коммуникаций с соседями минимум, достаточный для этого мира. Обязательные дежурства и хозработы позволяют элементарно содержать и преподавателей и учащихся. Мы практически не нуждаемся в поддержке извне - плантации огородного класса достаточно обширны, а окружающее Тупой Бычок охотничье хозяйство даже зимой позволяет иметь свежую убоину.
Расписание занятий вывешено на видном месте, и любой ученик легко определяет, когда и где он найдёт то, что ему интересно. Никаких зачётов или экзаменов тут нет и в помине, как нет и дипломов или свидетельств об окончании курса. Выучился на плотника - степень твоего мастерства оценят другие. То есть, или спасибо скажут, или морду набьют - как постараешься.
Бывают у нас и краткие тематические лекции. Скажем, Слепень читает о цементации стали, когда заглядывает ко мне пожаловаться на проблемы с мартеновской печкой. Или о новых сортах гороха, или о берегах большой реки ниже старой праттской переправы. Это потому, что экспедиции наши так и не добрались до моря, путаясь в излучинах, плутая между островами и не видя ни конца, ни краю всё расширяющемуся и расширяющемуся водному потоку.
Понятно, что на эти лекции собираются тоже только желающие. Так вот ко мне на лекцию по мудролюбию сошлось человек двадцать разновозрастных школяров обоего пола, как я понял, не слишком увлечённых изучением других дисциплин, занятия по которым никто не отменял.
- Интересно ли делать дело, если не знаешь, для чего нужны твои усилия? - начал я с простого вопроса. И замер, ожидая реакции аудитории.
- Нафиг нужно, скажем дружно, - последовал уверенный ответ. Нахватались от меня крылатых фраз, понимаешь, вот и козыряют ими по каждому случаю. Впрочем, остальные поддержали мнение самого решительного.
- Тогда нафиг мы живём, если всё равно, рано или поздно, наши бездыханные тела или прикопают родичи, или сожрут хищники? - воспользовался я удачным ответом.
Детки у нас не приучены поднимать руку перед тем как слово молвить, поэтому некоторая базарность вслед за моим вопросом последовала, но, заметив, что выловленные из гвалта ответы я записываю на доске, народ успокоился и принялся диктовать.
Перечень получился длинный, от "поймать самую большую рыбу" до "стать самым сильным". Кроме посылов, откровенно связанных с получением высокого статуса в обществе, встретились и мнения вроде "любить самую красивую женщину" или "родить деток от самого лучшего охотника". Авторов этих высказываний я немедленно взял на каранда… записал на восковой табличке.
Остальные же мнения мы терпеливо проанализировали, выявив, что все они направлены на завоевание уважения окружающих к собственной персоне. Попросту, я задавал вопрос: "зачем тебе это нужно" и, после нескольких подсказок, ответы участников дискуссии совпадали.
Мысль о том, что цель жизни - заслужить уважение, аудитория приняла достаточно безболезненно. А потом я приступил к следующему шагу:
- Стебелёк! За что тебя уважают товарищи? - закинул я крючок с аппетитнейшей наживкой.
- Я сильный, ловкий, смелый, - скромность ещё не считается в этом мире высоким достоинством, поэтому я продолжаю:
- А ещё какие достойные качества у тебя есть?
- Я умный, много знаю и умею.
- А теперь скажи мне, почитают ли люди твоих родителей? - продолжаю я раскидывать сеть.
- Конечно почитают… - тут парнишка на секунду замялся но, не дожидаясь наводящего вопроса, сам насадился на заготовленные для него логические вилы. -…потому что у них очень хороший всеми уважаемый сын.
- Я рад за них и горд за тебя, - поспешил я поддержать собеседника. - А теперь у тебя достаточно данных, чтобы объяснить нам, что же есть такое на свете, общее для всех, вызывающее уважение окружающих? Для чего одни хотят поймать самую большую рыбу, другие - выковать самый острый нож, а третьи - любить самую красивую женщину.
- Вырастить детей, которыми можно будет гордиться, - с разгону залетел в ловушку разговорившийся Стебелёк.
На этой ноте я и закончил лекцию, попрощавшись со слушателями. Отпускать аудиторию у нас не принято - все приходят и уходят, когда захотят. Но на этот раз вышел из зала только я. Мудролюбы продолжали о чём-то разговаривать приглушёнными голосами (а не орать во всю глотку, как обычно).
Дело в том, что ничего революционного я слушателям не сообщил. Загвоздка оказалась исключительно в систематичности и логической увязке, в построении причинно-следственной цепочки.
Мне же надо было разобраться с категорией "самый лучший охотник", для чего допросить с великим пристрастием Мышку, знавшую толк, как минимум, в нескольких этих самых охотниках.