Вот и вся драка. На память о ней у Дениса остался небольшой кровоподтек. Всего-то дел, а шуму…
Кислая устроила вернувшимся в кабинет "дуэлянтам" громкую истерику - отменную, с заламыванием рук и слезами, - а по окончании бенефиса потащила нарушителей спокойствия к Каштановой.
- Гормон играет, - поставила диагноз Светлана Сергеевна.
Кислую заведующая учебной частью попросила успокоиться, а драчунов призвала жить в согласии, после чего порекомендовала всем "возобновить учебный процесс". Данилов счел было инцидент исчерпанным, но уже в самом конце дня по их с Денисом души явилась Катерина, секретарь Мусинского.
- Георгий Владимирович хочет поговорить с вами.
Прямо сейчас.
Некрасивое, со сросшимися на переносице бровями, лицо ее было по обыкновению бесстрастным.
Делать было нечего - пришлось идти. Данилов не сомневался, что Мусинский начнет читать им проповедь.
Так оно и вышло.
- Могу ли я узнать, что вы не поделили? - спросил заведующий кафедрой. - Лариса Александровна так и не дала ответа на этот вопрос. Сказала, что разволновалась и подробностей не помнит.
Отвечать никто не хотел.
- Такая страшная тайна? - всплеснул руками Мусинский.
- Ничего страшного, просто мы поспорили по одному богословскому вопросу, - Данилов ответил своим любимым выражением, которое всегда выручало его в тех случаях, когда правду говорить не хотелось, а молчать было невежливо.
- Вы уже успели прийти к согласию? - Мусинский не обиделся или не подал вида. - Или же пока нет?
Данилов и Денис почти синхронно пожали плечами, избегая при этом смотреть друг на друга.
- Все с вами ясно, - погрустнел заведующий кафедрой. - Тогда прошу вас, молодые люди, учесть следующее… Если нечто подобное повторится, я имею в виду драку на кафедре или на территории больницы вообще, то я гарантирую вам массу неприятностей. Выгнать из ординатуры не выгоню, но нервы потреплю изрядно. Вполне возможно, что, защищаясь от меня, вы подружитесь.
У меня все.
"Молодые люди" встали, попрощались и ушли. Денис отправился прямиком в раздевалку, а Данилову пришлось вернуться в кабинет за сумкой.
Ординаторы уже ушли. В кабинете обстоятельно чаевничала Лариса Александровна - с пряниками, пастилой, сушками и конфетами.
- Досталось вам? - спросила она у Данилова.
- Не очень.
- Хотите чаю?
- Нет, спасибо, мне пора, - Данилов с сумкой на плече пошел к двери.
- Подождите, - на самом пороге остановила его доцент.
Данилов остановился и повернулся к ней.
- А вы молодец, - неожиданно сказала Кислая. - Я вот так не умею, чтобы за каждую гадость - сразу по морде.
- Этому несложно научиться, но вот отвыкнуть очень трудно, - улыбнулся Данилов.
- От хороших привычек отвыкать не следует, - улыбнулась в ответ доцент. - Жаль, что вы не хотите чаю.
- Извините, Лариса Александровна, но у меня в самом деле нет времени, - улыбка Данилова стала еще шире. - Мне на работу пора.
- Вы там тоже деретесь? - Кислая игриво подняла левую бровь.
- Пока бог миловал, - Данилов трижды постучал по косяку. - Всего хорошего.
- И вам тоже, - Лариса Александровна взяла кусок пастилы.
"А она не такая уж и дура", - подумал Данилов, закрывая за собой дверь.
Ему всегда было приятно менять мнение о людях с плохого на хорошее.
Когда Владимир спустился в раздевалку, Дениса там уже не оказалось. Конфликт можно было считать исчерпанным. Данилов переоделся, вытащил из сумки зонт - с неба лило как из ведра - и в этот момент в футляре, прицепленном к поясу, завибрировал мобильный телефон.
Никто не звонил ему в середине дня для того, чтобы просто поболтать. Перед тем как ответить на звонок, Данилов взглянул на экран: Елена.
- Слушаю тебя.
- Вовка, у тебя как сейчас со временем?
- Нормально.
- Тогда слушай. Я тут случайно нашла тебе неплохую халтурку…
- А это обязательно обсуждать по телефону? - Данилов не любил долгих телефонных разговоров.
- Ты сейчас в Сокольниках?
- Да.
- Тогда лучше по телефону. Знаешь сорок второе медучилище на Остроумовской?
- Проезжал мимо…
- Так вот. Там срочно ищут преподавателей. По сестринскому делу и безопасности жизнедеятельности. У них провал - кто-то надолго заболел посреди семестра, кто-то уволился. Речь идет об очно-заочном отделении, то есть вечернем. Занятия с полпятого до полдесятого. Директор не прочь взять совместителя, лишь бы быстро…
- Я-то тут каким боком? - Данилов постарался представить себя в роли педагога, окруженного юными девами, и не смог.
- Как это каким боком! Ты же врач, да еще с большим опытом практической работы. Что ты - уход за больными не сможешь вести? Не смеши меня!
- Это ты меня смешишь, - парировал Данилов. - Если я сын педагога, то это еще не означает…
- Вова! - перебила Елена. - Повторяю - работа в Сокольниках, близко от твоей кафедры. Начинает ся она с половины пятого. Это же просто подарок судьбы!
- А сколько там платят?
- Это тебе скажут на собеседовании. Можешь прямо сегодня подъехать к Зюзиной Марии Федоровне, это замдиректора по учебной работе. Запиши… Записываешь?
- Сегодня не получится, - сухо сказал Данилов. - Я тороплюсь. Раньше приду, раньше уйду. Спасибо за предложение. С твоей стороны это просто жертвенный подвиг.
- Почему?
- Отправлять меня вращаться в кругу молодых девчонок…
- Данилов, я серьезно! - по голосу было ясно, что Елена сердится. - Есть удобная, приличная подработка…
- Ах, приличная! - взвился Данилов. - Приличная!
Вот в чем дело! С этого и надо было начинать! А то, чем я занимаюсь сейчас, это, значит, неприлично!
- Данилов! - Елена уже не говорила, а кричала в трубку. - Я не спорю - любой труд почетен, но когда врач санитарит по ночам в морге…
- Извини, аккумулятор разрядился, - буркнул Данилов и выключил телефон.
Несмотря на дождь, он решил пройтись до метро пешком - ярость, клокотавшая внутри, требовала хоть какого-нибудь выхода, хотя бы движения. Зонт Владимир убрал в сумку - дождь приятно охлаждал голову.
- Приличная работа! - время от времени восклицал он, не замечая того, что говорит вслух. - Приличная, видите ли! Можно подумать!
Постепенно ярость улеглась. В метро Данилов спустился промокшим до нитки, но уже способным мыслить логически. "А ведь это, в сущности, очень благородно с ее стороны, - мелькнула мысль, - пристроить меня туда, где много девушек. Наверное, она хочет, чтобы наше расставание было для меня безболезненным".
Данилов вообразил картину своей женитьбы на какой-нибудь смазливой студенточке медицинского училища, которой на днях исполнилось восемнадцать, и не смог удержаться от смеха. Старушка, ждущая поезда рядом, старушка обеспокоенно обернулась.
- Все нормально, - сказал ей Данилов. - Разве что вам не мешает показаться врачу…
- С чего бы это? - благообразная на вид старушка, как это часто бывает, оказалась сварливой.
- У вас губы синюшные, - серьезно пояснил Данилов. - Цианоз называется.
- Сам иди врачу покажись! - нахмурилась собеседница. - Ржет тут как нехолощеный жеребец и еще оскорбляет…
Подошедший поезд заставил ее замолчать.
"Вечером дома будет разбор полетов, - подумал Данилов. - Беседа о высоком статусе врача и недопустимости его роняния. Или - как правильнее? - недопустимости его утраты? Нет, это не то, я же не утратил статус, а лишь, как считают некоторые, опустил его до санитарского… Надо у матери спросить, почему "снижение" говорить можно, а "роняние" - нет. И как назло, Валеру сегодня замещать не надо…"
Данилов думал, что, проведя несколько ночей у своей пассии, Валера угомонится и уже не будет нуждаться в заменах, но ошибся: тайная любовь от времени становилась только крепче.
- Нет лучшего омолаживающего средства, чем внебрачные связи, - глядя на себя в зеркало, любил повторять Валера. - Все морщины разгладились.
- Конечно, - поддел его Данилов, - раздалась вширь твоя физиономия нешуточно, кожа натянулась, какие могли остаться морщины? - Валера и впрямь прибавил к своим полутора центнерам не меньше полупуда…
Домой не тянуло, заданий было мало, поэтому Данилов работал не спеша. Покончив с приготовлением микропрепаратов, он набрал в музее кучу интересных "стеклышек" и около часа рассматривал их под микроскопом.
"Эх, если бы можно было на месяц утащить все музейные экспонаты домой вместе с микроскопом! - думал он. - Разложить на столе атлас, подбирать соответствующее "стеклышко", сравнить, обдумать… На кафедре или на работе знания не усваиваются так хорошо, как дома - окружающая обстановка мешает".
Домой Данилов приехал к девяти часам вечера. Елена была дома - на вешалке висел ее плащ, а на полке стояла сумка. Данилов открыл дверь своим ключом, вошел и сообщил:
- Это я.
- Ужинать будешь? - донеслось из кухни. - Есть жареная картошка.
- Буду, - миролюбиво ответил Данилов.
Елена была не в духе, иначе непременно вышла бы его встретить. Провоцировать ее на скандал Данилову не хотелось, так же, как и не хотелось устраивать диспут на тему: "Какая работа приличествует врачу". Хотелось съесть что-нибудь горячее и вкусное, выпить рюмку-другую, закончить ужин чашкой кофе, принять душ и завалиться спать. Ну, может быть, еще почитать с четверть часа на сон грядущий.
- А что у нас к картошке? - поинтересовался Данилов, входя на кухню.
- Курица, - не оборачиваясь, ответила Елена, мывшая посуду.
- Прекрасно!
Данилов взял только что вымытую Еленой тарелку, положил из стоявшей на плите сковороды поджаренную крупными кусками с хрустящей корочкой картошку, из соседней кастрюли достал кусок тушеного куриного филе, поставил тарелку на стол и полез в холодильник за горчицей и водкой.
Елена обернулась, выразительно посмотрела на бутылку и продолжила мытье посуды. Данилов убрал водку обратно и сел за стол.
- Очень вкусно! - сказал он Елене, вытиравшей руки.
- Я рада, что тебе понравилось.
Елена заварила кипятком пакетик чая и села напротив Данилова.
- Как ты считаешь, - начала она, - вежливо ли обрывать разговор, тем более деловой?
- У меня разрядился аккумулятор.
- Данилов, твои шуточки, вернее, выходки хорошо мне известны. Но не кажется ли тебе, что человек, желающий сделать для тебя нечто полезное, не заслуживает подобного обращения?
- Каатся! - с набитым ртом промычал Данилов.
- И почему ты так сразу и наотрез отказался от моего предложения? Там же, помимо удобного графика и удобного расположения, платят довольно неплохо. У преподавателей куча всяких надбавок…
- Я знаю, - подтвердил Данилов. - Мне мама рассказывала.
- Тогда почему ты так отреагировал?
- Да нормально я отреагировал, Лен! - Данилов начал терять терпение. - Ты предложила, я отказался. Замяли, проехали, забыли!
- Но почему? - упорствовала Елена. - И почему ты был столь резок?
- Да не был я резок! - поняв, что доесть спокойно ему не дадут, Данилов отодвинул от себя тарелку и положил перед собой на стол сцепленные в замок руки. - Просто я не люблю, когда меня пытаются уговорить или заставить. Сказал нет - значит нет! А уж заводить разговор про то, что доктору не пристало санитарить в морге, это не бестактно, это подло!
Слово вырвалось случайно, Данилов хотел сказать "пошло".
- Прости! - с неимоверным сарказмом сказала Елена, вставая из-за стола.
Она ушла, оставив нетронутой свою чашку с чаем. Данилов услышал, как хлопнула дверь спальни, придвинул к себе тарелку и продолжил ужин, запивая его чаем жены: не пропадать же добру.
Когда тарелка опустела, Данилов вымыл посуду, снял с крючка джезву и стал варить себе кофе.
- Добрый вечер, - Никита пришел выпить воды.
- Добрый-добрый, - ответил Данилов. - Как дела?
- Не очень, - признался Никита и, понизив голос, добавил: - Мать как с цепи сорвалась сегодня…
- Не думаю, что это выражение следует применять к близким людям, - заметил Данилов, не отводя глаз от джезвы, чтобы не упустить тот момент, когда пена начнет подниматься. - Можно сказать - "нервничает" или "немного не в себе", нет, лучше все же "нервничает".
- Нервничает она по-другому, - возразил Никита, наливая в стакан воду из фильтра-кувшина. - А сегодня именно то, что я сказал. Даже подзатыльник мне дала…
- Да ну! - не поверил Данилов. - За что?
- Сел за стол с немытыми руками.
- Ее можно понять и простить, - Данилов снял джезву с плиты и перелил кофе в чашку. - Будем считать случившееся единичным случаем.
- Вы плиту не выключили.
- Спасибо. Тебе не надо помочь с уроками?
- Нет, я уже все сделал. А правда, что у покойников усы и борода растут после смерти?
- Неправда, просто немного усыхает кожный покров и оттого волосы на лице становятся чуть длиннее, ведь часть волоса скрыта в толще кожи.
- Ясно. А так, чтобы борода за ночь отросла до пояса, не бывает?
- Поменьше смотри ужастиков, - посоветовал Данилов. - Лучше спать будешь.
- Я и так хорошо сплю, - ответил язвительный отрок и ушел к себе.
Пока кофе остывал, Данилов позвонил матери. Разговор старался вести бодрым, веселым голосом, чтобы не вызвать ненужных вопросов; и ему это вполне удалось.
Елена на кухне больше не появлялась. Данилов слышал, как она пошла в ванную и как вышла оттуда, слышал ее традиционную вечернюю перебранку с Никитой, никак не желавшим вовремя ложиться спать.
"Нет, надо договорить, - решил Данилов, - а то все растянется на несколько дней. Оно мне надо?"
Елена никак не отреагировала на появление Данилова - она лежала поверх покрывала и смотрела "Карнавальную ночь" - поднимала себе настроение.
Данилов улегся рядом, минут пять посмотрел фильм, а когда Гурченко начала петь, сказал:
- Не обижайся, пожалуйста, наболтал я лишнего…
Елена взяла лежавший под правой рукой пульт, наполовину убавила звук, посмотрела на Данилова и спросила:
- Так ты пойдешь на собеседование? Время не ждет.
- Нет, не пойду, - очень мягко, словно разговаривая с маленьким ребенком, ответил Данилов.
- Почему?
- Потому что я не гожусь в преподаватели. Я несдержан и обидчив. Вот, не далее, чем сегодня, я подрался с одним из наших ординаторов.
- Из-за женщины? - Елена прищурила глаза и стала похожа на приготовившуюся к прыжку кошку.
"Она еще меня и ревнует! - поразился Данилов. - Или просто делает вид? Но как натурально…"
- Нет, он просто ляпнул то, чего не следовало…
- Тебе сколько лет, Данилов? - Елена повернулась на бок и посмотрела на Владимира так, словно раньше никогда его не видела.
- Много, - вздохнул Данилов. - Как раз за не очень корректный намек на мой возраст, мой противник и получил по морде.
- Завтра облей его кипятком, - серьезно посоветовала Елена. - Не изменяй своему стилю.
- Тебя послушать… - поморщился Данилов. - Кстати, ты сама себе противоречишь.
- Это почему же?
- Если я склонен поливать людей кипятком налево и направо, то разве я гожусь в педагоги? Хотя ты прекрасно знаешь, что кипятком как оружием возмездия я пользовался всего раз в жизни, когда облил Бондаря.
И вообще - давай закончим пререкаться! Засыпать надо в благостном состоянии, чтобы снились хорошие сны.
- Мне давно уже ничего хорошего не снится.
Елена снова легла на спину, прибавила звук и стала смотреть фильм дальше. Данилов пошел в ванную - лечить головную боль контрастным душем.
- Вот ведь как бывает, - поделился он со своим отражением в зеркале. - То жизнь как жизнь, а то - какое-то наваждение.
Отражение подмигнуло - не грусти, мол, все будет хорошо. Данилов сделал вид, что поверил.
Глава девятая
"Заработок"
- В хранилище с утра гроб стоит, - сказал Валера. - А в гробу лежит бабка Арсеньева, Калерия Филипповна, семнадцатого года рождения. Раньше таких называли ровесниками Октября.
- Мне-то до нее какое дело? - Данилов принимал дежурство.
- За ней едут, едут, да все никак не доедут. Или же специально в ночь выезжают, чтобы к утру добраться до семейного склепа где-нибудь под Саратовом. Короче - звонили час назад, интересовались, есть ли кто дежурный…
- Ты мне порядок выдачи тел объясни…
- Это я и собирался сделать. Согласно инструкции, выдача трупов из патологоанатомического отделения родственникам умершего или уполномоченным ими лицам производится по предоставлении ими гербового свидетельства о смерти и паспорта получателя, - отчеканил Валера. - В журнале приема и выдачи трупов зарегистрируешь дату выдачи трупа, фамилию, имя, отчество и номер паспорта получателя - по водительским правам труп не выдают, - а также номер гербового свидетельства о смерти с указанием выдавшего его ЗАГСа. И не забудь написать в журнале место захоронения трупа. Можешь со слов, лишь бы было указано. Ну и про зубы желтого металла и прочие ценности тоже не забывай, когда они есть. У Арсеньевой, правда, ни зубов, ни ценностей нет, дочь еще в отделении зубные протезы забрала.
- Ясно.
- Бабка обмыта, уложена, накрашена, духами опрыскана… Ваше с Сашкой дело - гроб сюда, - Валера топнул ногой о пол приемной, - выкатить. Со скорбным благообразным выражением лица, без ухмылочек…
- Я понимаю.
- И получить благодарность за труды. Все услуги по бабке оплачены, так что деньги возьми себе. И учти, - подчеркивая серьезность своих слов, Валера погрозил Данилову пальцем, - сколько бы тебе ни дали, Сашке больше трех сотен не откидывай, так у нас принято. А то разбалуются, к хорошему быстро привыкают. Вот и все.
- А какие-нибудь документы выдаем вместе с трупом? - уточнил Данилов.
- Нет, только труп в гробу. Свидетельство у них уже на руках.
Пожав Данилову руку, Валера ушел. Спустя минуту после его ухода на столе зазвонил телефон. Данилов поднял трубку.
- Але, это морг? - спросил женский голос.
- Морг.
- Мы через час будем у вас, подготовьте к выдаче тело Калерии Филипповны Арсеньевой.
- Уже готово. Приезжайте.
- А вы нам ее сразу найдете и отдадите? - удивилась незнакомка.
- Да, а как иначе.
- Ну, не знаю, - замялась женщина. - В аэропортах вон сколько приходится багажа ждать…
Данилов положил трубку и отправился в комнату отдыха - читать детектив из средневековой японской жизни. Ложиться спать не было смысла, сначала следовало выдать труп.
Самый умный японский сыщик еще не успел толком вникнуть в хитросплетение интриг сегунского "гарема", как прозвенел дверной звонок. Перед тем как выйти в коридор, Данилов взглянул на себя в зеркало и остался доволен. Выражение лица уставшего за день человека было каким надо - скорбным и благообразным.
- Мы за Арсеньевой, - ухоженная женщина, с ног до головы одетая в черное, протянула Данилову свидетельство о смерти. - Я звонила недавно…
За ее спиной переминался с ноги на ногу полный мужчина в черном кожаном плаще, таком потертом, что он вполне мог помнить времена социализма.
Данилов взял свидетельство. Все было правильно - Арсеньева Калерия Филипповна, год рождения совпадал.
- Ваш паспорт, пожалуйста.