- Поздравляю! - вышел из своей комнаты Никита. - А там для родственников скидок нет? Чтобы в бассейн на халяву ходить.
- На халяву - это уже не скидка, - рассмеялся Данилов, которого всегда веселила детская меркантильность. - Я уточню, но, кажется, бесплатный бассейн светит только мне.
- Жаль, - Никита скрылся в своей комнате.
- Приходи есть пиццу! - крикнул ему Данилов.
Когда Владимир, вымыв руки, появился на кухне, Никита уже сидел за столом и канючил:
- Мам, ну сколько еще ждать!
- Запомни, - учила его Елена, накрывая на стол. - В духовку блюдо ставят только после того, как она разогреется до нужной температуры. Иначе блюдо не приготовится, а высохнет.
- Я с голоду умру…
- Бедный мальчик, нам так будет тебя не хватать, - вздохнула Елена.
- Из врачей получаются весьма циничные и совершенно безжалостные родители, - пошутил Данилов, доставая из настенного шкафчика рюмки и стаканы. - А уж если твоя мама не простой врач, а руководящий…
- То это полный абзац! - закончил Никита, торжествующе глядя на мать.
- Сейчас кто-то получит, - пообещала Елена, открывая духовку…
Когда ужин был окончен, а посуда помыта, Данилов наполнил две оставшиеся на столе рюмки и, подняв свою, сказал:
- Давай выпьем за то, чтобы у нас с тобой все было хорошо!
- А разве у нас что-то плохо? - уголки губ Елены дрогнули, обозначая улыбку. - По-моему, у нас все хорошо, - но рюмку взяла и отпила глоточек.
- Нет, не плохо, - покривил душой Владимир, - но всегда хочется, чтобы было еще лучше. И не пора ли нам наконец определиться со свадьбой?
Он чувствовал, что торопится, торопится неоправданно и неуместно, но, начав, уже не мог остановиться.
- С твоим новым графиком о свадьбе и думать нельзя, - отшутилась Елена.
- А если серьезно?
- Если серьезно, то я пока еще не решила.
- Почему?
- Какая разница? - Елена умела уходить от ответов на те вопросы, которые ей не нравились. - Вернее - что это изменит?
- Ну это поставит точку в наших отношениях…
- Не хотелось бы, - вздохнула Елена, отпивая из рюмки.
- Да я не то сказал… В смысле - расставит все по местам.
- Бумажка вместе со штампом в паспорте не могут расставить по местам ничего. Ни-че-го!
- Ну, как знаешь… - отступил Владимир, допивая свой коньяк.
- Данилов, налей еще! - неожиданно потребовала Елена, протягивая ему рюмку.
Владимир удивился, но просьбу выполнил. Опустевшую бутылку поставил на пол. Как раз сегодня доцент Астраханцев поведал им с Ирой, откуда пошел этот обычай. Оказывается, завели его казаки, оказавшиеся в далеком 1814 году в Париже. У французских трактирщиков было принято рассчитываться по пустым бутылкам, стоявшим на столе. Ушлые казаки быстро смекнули, как можно сэкономить, и стали прятать часть бутылок под столом.
- За тебя, Данилов! - в последнее время Елена называла его только по фамилии. - Пусть у тебя все будет хорошо! Ты заслуживаешь.
- Спасибо!
Они чокнулись. Елена второй раз удивила Владимира, выпив весь коньяк залпом. В третий раз он удивился, услышав ее вопрос:
- Признайся-ка, ты кому-нибудь, кроме меня, делал предложение?
- Ты уже спрашивала об этом, - напомнил Данилов.
- Так делал или нет?
- Нет, не делал.
- Никому?
- Никому.
- Никогда?
- Клянусь! - Данилов поднял правую ладонь и тут же добавил: - Разве что неосознанно, в пьяном угаре, но это не считается.
- Тогда запомни, - Елена мгновенно стала серьезной. - Если ты хочешь, чтобы твое предложение было принято, то делай его на пике отношений, а не тогда, когда все устоялось…
- И обрыдло?
- Я этого не говорила, - покачала головой Елена.
- Но подразумевала?
- Прекрати! - потребовала жена. - Дай договорить!
Я хочу сказать, что когда все устоится, очень трудно объяснить самой себе, зачем вдруг нужно идти в загс регистрировать свои отношения, если до сих пор мы прекрасно обходились без этого.
- В твоих словах есть определенная доля здравого смысла, - согласился Данилов. - Но мы же вместе обсуждали…
- Вот именно, что обсуждали! - Елена встала и пристально посмотрела на Владимира. - А предложение делают иначе! Просто берут и говорят: "Давай поженимся"!
И ведут подавать заявление. Можно обойтись без цветов, колец и романтического ужина в пошлой ресторанной обстановке. Важно просто сказать эти слова вовремя и так, чтобы язык не повернулся ответить "нет". И ни в коем случае - не непосредственно перед тем, как трахнуть!
- Лучше после, - сказал Данилов. - Перед половым актом мужчины бывают слишком возбуждены для того, чтобы делать серьезные заявления. Вот после - совсем другое дело.
- Дурак, и не лечишься, - обиделась Елена.
- Мне поздно лечиться, - ответил Данилов, - придется доживать так.
- Совершенствоваться никогда не поздно.
Елена ушла. Проводив ее взглядом, Данилов обратил внимание на то, как соблазнительно покачиваются ее бедра, и ощутил мощный прилив желания. Уже месяц, если не больше, у них с Еленой не было секса. То она засыпала раньше Владимира, то, наоборот, засиживалась за книжкой или над всякими служебными бумагами до утра, то сильно уставала за день…
Дождавшись, когда Никита заснет, Данилов обнял Елену и притянул ее к себе.
- Брось свой детектив, - попросил он. - Я так по тебе соскучился…
- Давай не сегодня, а то меня что-то знобит, - Елена освободилась из объятий и продолжила читать.
Владимир понял и больше не пытался сблизиться. Раз женщину знобит в теплой постели после двухсот грамм коньяка, тут уж ничего не поделаешь…
Елена уже давно спала, а к Данилову сон все не приходил. Устав ворочаться с бока на бок, Владимир встал и вышел на кухню. Открыл холодильник и с минуту смотрел на стоявший там пакет (мать всегда утверждала, что нет снотворного лучше теплого молока), потом тряхнул головой, словно отгоняя наваждение, и вытащил из полочки на дверце литровую бутылку, в которой еще оставалась водка. На закуску достал банку с маринованными огурчиками. Есть не хотелось, хотелось спать, точнее - хотелось заснуть.
Он плеснул водки в стакан, тут же выпил ее, прислушался к ощущениям и повторил. Когда пришла приятная умиротворенность, налил еще немного и провозгласил тост:
- С ответственной работой вас, дорогой Владимир Александрович!
Опрокинув внутрь третью порцию, Данилов позволил себе сесть за стол и похрустеть огурчиком. Для пущего удовольствия посмотрел за окно. Хорошо любоваться тем, как идет снег, из теплой кухни, особенно если перед этим слегка (или не слегка - какая, собственно, разница?) выпить.
В голове зазвучала одна из любимых песен матери:
"А снег не знал и падал,
А снег не знал и падал,
Зима была прекрасна, прекрасна и чиста.
Снег кружится, летает, летает,
И, поземкою клубя,
Заметает зима, заметает
Все, что было до тебя…"
"Если снег заметет все, что было раньше, то с чем я останусь?" - загрустил Владимир. Он понимал, как жизнь несовершенна, и уже почти не расстраивался по этому поводу. Разумеется, под умные мысли захотелось выпить еще. "Завтра же, то есть сегодня - суббота!" - вспомнил Данилов и в два приема опустошил бутылку.
Водка сработала - Владимира вдруг потянуло спать, да так сильно, что он чуть было не заснул прямо за кухонным столом.
Глава тринадцатая
"Театральная" ссора
Если спектакль о любви, то как после него не поговорить о чувствах? Невозможно.
На это Данилов и рассчитывал. Правда, после вчерашнего его не тянуло выяснять отношения, но "благородный муж не пасует перед трудностями и не отказывается от своих намерений".
В антракте они с Еленой выпили мартини в театральном буфете.
- Как впечатление? - спросил Данилов.
- Непонятно, зачем такой роскошной женщине этот ханурик, - улыбнулась Елена. - Если хочется о ком-то заботиться, то лучше и естественнее родить ребенка. Ему хоть сопли утирать не противно - материнский инстинкт.
- А мне кажется, что этой своей… - Данилов замялся, подбирая подходящее слово, - …экспрессией она и отпугивает мужчин. Яркого в ней с избытком, а женственности нет. И тепла… Хотя странно - такая женщина по определению не может думать о том, чтобы связать свою жизнь с человеком, который, по ее выражению, немногим красивее ежа. Нет, такая до последнего дня будет ждать принца и только принца.
- Сначала ждешь принца, потом - просто героя, потом - просто мужчину…
- А потом рожаешь ребенка и утираешь ему сопли, - закончил Данилов.
Громкий звонок, возвестивший окончание антракта, прервал беседу, грозившую перейти в спор.
- Их шансы на общее счастье практически равны нулю, - сказала Елена по дороге в зал.
- Красивую сказку тоже приятно посмотреть, - ответил Владимир.
Когда актеры уши за кулисы навстречу собственному счастью, Елена рассмеялась.
- Я смотрела этот спектакль еще в старой версии, - сказала она, не уточняя, с кем и когда, - с другими актерами. Такое впечатление, что сейчас на сцене - их дети, которым проблема одиночества досталась по наследству от родителей.
- Одиночество - страшная штука! - вздохнул Данилов.
Выйдя из театра, Елена сразу же достала мобильный и позвонила домой - Никита был дома, сказал, что поужинал и ложится спать.
- Не закрывай дверь на засов, - напомнила Елена в завершение разговора, - а то нам придется ночевать на лестнице. Тебя ведь не добудишься…
- Пройдемся, - предложил Данилов.
- Холодно, - поежилась жена.
- А мы зайдем куда-нибудь согреться и между делом вызовем такси.
- Данилов, ты слишком расточительный для ординатора! - Елена шутливо погрозила ему пальцем.
- Скопил деньжат, - гордо признал Владимир.
- Откуда?
- В морге много возможностей, - Данилов накинул на голову капюшон. - Коронки в ломбард, печенку с сердцем - в ближайшую пельменную, так и пробавляемся…
- Ну и шуточки у тебя, Вова!
- А ты не спрашивай, откуда деньги, - посоветовал Данилов. - Ты же не налоговый инспектор. Лучше помоги их тратить.
- Это запросто.
Хотелось тепла; они вошли в ближайший ресторанчик.
Елена заказала коктейль из морепродуктов, а Данилов - свиную отбивную с картошкой. Флегматичная официантка пообещала, что все будет готово "ну очень быстро".
- Это же можно приготовить и дома, - заметила Елена.
- Твои морепродукты тоже, и гораздо быстрее, - парировал Данилов.
- Что будете пить?
- Мне белое вино, - не глядя в меню, попросила Елена. - Сухое.
- А мне сто пятьдесят грамм водки, - сказал Данилов, водя пальцем по перечню. - Вот этой, что по рублю грамм.
Официантка кивнула и ушла. В ожидании заказа Данилов позвонил в службу такси и попросил через час подать машину к ресторану.
Минут через десять официантка вернулась с заказом, принеся все разом - и еду и напитки, - на одном большом подносе. Поднос она несла легко, между столиками шла быстро, но тем не менее ничего не уронила и не расплескала. Профессионал!
Немного поболтали о спектакле, а затем - о собственных проблемах. Елена пожаловалась на то, что контингент сотрудников подстанции в последнее время изменился не в лучшую сторону.
- Ты ушел, Саркисян ушел, Федулаев ушел, Могила ушел, а пришли черт знает кто. Все какие-то бестолковые, наглые… И мне кажется, что они выбивают деньги из больных.
- Есть факты?
- Пока что только подозрения, - Елена покачала головой, - но веские. Устаю от этого ужасно. Тяжелее, чем в самом начале.
- Ты справишься, - обнадежил Данилов, радуясь, что им снова есть, о чем поговорить, и боясь разрушить эту хрупкую близость. - Все будет хорошо, вот увидишь.
Бестолковых научишь, наглых осадишь, а рвачей уволишь.
- Твоими устами… - вздохнула Елена, поднимая бокал. - Давай выпьем за наши трудовые успехи, а потом ты расскажешь мне про свою ординатуру. Я же о ней, в сущности, ничего не знаю.
- Давай, - Данилов поднял свою рюмку. - Пусть каждый из нас пройдет по терниям до самых звезд!
- А ты, оказывается, умеешь говорить тосты, - похвалила Елена, поддевая вилкой креветку.
- Я много чего умею.
Некоторое время они молча ели.
- Слушай, а у тебя нет такого ощущения, как будто ты играешь в прятки с самим собой? - вдруг спросила Елена.
Неожиданный вопрос озадачил Данилова.
- Почему - в прятки? - спросил он. - Я играл в прятки только в детстве.
- Тебя не посещает ощущение бессмыслицы? Бессмысленные дни бессмысленно проходят… Неужели тебя не тянет обратно к людям? Почему ты решил, что всю оставшуюся жизнь должен возиться с трупами?
- Лена, не надо, - попросил Данилов.
- Но мы же просто разговариваем, разве не так? Мне казалось, что между нами нет запретных тем. Или они есть?
- Запретных тем нет, - медленно сказал Данилов. - Но есть ненужные…
- Ненужные кому? Тебе? Или мне?
- Это темы, которые не нужно затрагивать. Я, кажется, понятно объяснил тебе мотивы…
- Данилов! Ты раздул в нерешаемую проблему - осложнение от наркоза, которое никак не мог ни предвидеть, ни предотвратить! Ты возвел его в абсолют! - заметив, как сильно дрожат в ее руках нож и вилка, Елена положила приборы на край тарелки. - Ты выдумал невесть что и принял совершенно абсурдное, абсолютно не подходящее, в корне неверное решение!
Елена говорила громко, но зал был пуст, и ее не слышал никто, кроме официантки и бармена - а они профессионально делали вид, что заняты своим делом и ни на что не обращают внимания. Бармен протирал полотенцем стаканы, а официантка неторопливо сервировала один из столиков.
- Ты хоронишь себя заживо. У меня, например, именно такое ощущение!
- Но ведь ты соглашалась со мной…
- Попробовала бы я с тобой не согласиться! Ты о чем, Данилов? Я пыталась мягко, исподволь наставить тебя на путь истинный, но ты же упрям как осел. Нет - как сто ослов!
- Интересно, по каким критериям ты выбираешь истинный путь для меня, - Владимир выделил голосом последние слова.
- Когда-то мне казалось, что я хорошо тебя знаю, - Елена достала из сумочки пачку сигарет и зажигалку.
- Ты продолжаешь курить? - поразился Данилов. - Ну и ну! А я и не замечал!
- Ты много чего не замечал, - Елена щелкнула зажигалкой и с видимым наслаждением затянулась. - Недавно начала опять. С вами и спиться недолго!
- С нами - это с кем?
- Неважно. Закажи, пожалуйста, кофе.
Дым Елена выпускала в сторону, чтобы не слишком травмировать некурящего Данилова.
Владимир подозвал официантку и заказал ей два кофе. В ожидании выпил еще водки и закусил ломтиком картофеля. Елена молча курила. Докурив сигарету чуть ли не до самого фильтра, она загасила ее в пепельнице и задумчиво сказала:
- Все было так романтично, а я все испортила…
- Будем считать, что ничего не было.
- Нет, так еще хуже, - покачала головой жена. - Я уже сказала половину того, что хотела сказать. Даже немного больше. Сейчас я наберусь смелости и скажу остальное. Вечер ведь все равно испорчен…
- Как хочешь, - Данилов почувствовал жжение в затылке. - Надо - так скажи. Вернее - если хочешь сказать, то скажи.
Он перелил остатки водки из графинчика в рюмку и выпил.
- Вот это тоже, - сказала Елена.
- Что - это? - Данилову уже надоели загадки.
- Ты стал много пить. Напиваешься в стельку перед сном, чего раньше я за тобой не замечала.
- Можно подумать, что я делаю это каждый день, - попробовал возмутиться Данилов.
- Скоро начнешь, - пообещала Елена. - Это, кстати говоря, один из признаков душевного разлада…
- Да нет у меня никакого душевного разлада!
- Есть, иначе бы ты сейчас не злился, а смеялся.
Владимир не нашелся с ответом.
- Знаешь, на кого ты похож в последнее время? - продолжила Елена. - На отца Федора из "Двенадцати стульев". Помнишь, как там? - она прикрыла глаза и по памяти процитировала: - Взалкал отец Федор. Захотелось ему богатства. Понесло его по России, за гарнитуром генеральши Поповой, в котором, надо признаться, ни черта нет.
- И какая тут взаимосвязь? - нахмурился Данилов.
Официантка принесла кофе.
- Счет, пожалуйста, - попросил Данилов, взглянув на часы.
- Простая, - Елена достала из пачки новую сигарету. - Ты тоже взалкал. Тебе захотелось химер, и тебя тоже понесло. Ну, признайся, неужели у тебя нет ощущения того, что ты поступаешь неправильно? Что вся эта затея с ординатурой не стоит и выеденного яйца? Что вместо ординатуры по патологоанатомии можно пойти в ординатуру по кардиологии, в конце концов! Кардиология плюс реаниматология - отличная перспектива для такого врача, как ты!
- Ты говоришь так, как будто я - маленький ребенок. Можно подумать, что мне не тяжело было уйти из лечебной медицины, - Данилов осторожно отпил обжигающий кофе и разочарованно отодвинул от себя чашку - напиток чрезмерно горчил и слегка отдавал гарью. - Но я не мог заставить себя продолжить работать анестезиологом. - Каждая пациентка ввергала меня в ступор. Я терялся, я сомневался, я боялся упустить что-нибудь и в то же время понимал, что в таком состоянии я непременно пропущу нечто важное или недооценю его и приму неверное решение. Тебе ли не знать, чем это чревато! Да меня просто трясло от сомнений, волнений и растущего с каждым днем неверия в себя!
Официантка принесла счет.
- Подождите, пожалуйста, - Данилов расплатился, не забыв про чаевые.
- Спасибо, - поблагодарила официантка и ушла, давая клиентам возможность спокойно допить кофе.
- Хочу на свежий воздух! - Елена пригубила свой кофе и тоже не стала его допивать.
- Пошли, - Данилов подал Елене дубленку, а потом накинул куртку и вышел, не застегиваясь.
Подышать свежим воздухом не получилось - машина уже ждала их напротив входа в ресторан.
В салоне Данилов заснул: усталость, водка и умиротворяющий шум двигателя убаюкали его. Лифт не работал, пришлось топать пешком. Прогулка по лестнице разогнала остатки сна, и в квартиру Данилов вошел бодрым, посвежевшим и избавившимся от головной боли.
- Я хочу чаю, - сказала Елена. - Ты как?
- Я - кофе, - ответил Данилов.
После ресторана нестерпимо хотелось кофе и продолжить разговор. Елена, кажется, сказала все, что хотела, и теперь была очередь Владимира.
Данилов варил кофе и продумывал разговор. Фраза "при всех моих недостатках, я никогда не скрывал от тебя ничего важного, касающегося наших отношений" была отвергнута: слишком пафосно. Можно было сказать:
"Чтобы я ни делал, я всегда…" - нет, нельзя. Лучше, наверное, вообще не говорить о себе, просто взять и спросить: "Ты ничего не хочешь мне сказать?" Вот-вот!
Именно так. Это, пожалуй, самый лучший вариант. Простой, искренний и без мельчайшего признака обвинения. Годится!
- Ты ничего не хочешь мне сказать? - Данилов очень старался справиться с волнением, задавая этот вопрос, и, кажется, ему это удалось.
- Хочу, - улыбка Елены была немного виноватой. - Хочу, но никак не решаюсь…
- Почему? - голос Данилова звучал мягче мягкого. - Если хочешь, то скажи, обязательно скажи.