Ника скрипнула зубами, захлопнула балконную дверь, погасила в комнате свет и залезла под одеяло, накрыв голову подушкой. Помимо воли перед глазами появились два красивых переплетенных между собой тела на зеленом моховом ковре. Нет, это просто невозможно! Разве люди должны себе такое позволять?
Наверное, все же придется спуститься в кухню и выпить кофе, потому что успокоиться она теперь не сможет.
Ирине стоило многих трудов уговорить мужа посмотреть этот участок – он хотел дом в курортном районе, ну, на крайний случай, хотя бы на заливе, где селятся уважающие себя люди. Участок на юге области, да еще и так далеко от города, совершенно его не привлекал. Ему не нравилась река, он мечтал о море, место не казалось ему престижным, и он не верил, что инженерные сети проведены с надлежащим качеством.
Ирина же, наоборот, терпеть не могла залива с его мелководьем, камни и песчаные дюны не будили в ней добрых чувств. Кроме этого, на юге было гораздо суше. А главное, если они поселятся подальше от города, муж не будет каждый день мотаться на работу и обратно, и ему останется только ночевать в городской квартире. И тогда Ирина сможет быть предоставлена самой себе куда чаще, чем сейчас.
Когда Людмила рассказала ей о том, что "Лунная долина" – место для элитной застройки, стоимостью едва ли не выше, чем на заливе, Ирина сразу заинтересовалась этим местом. Когда же она добавила, что это нехорошее, темное место, где людям угрожает опасность, исходящая от потустороннего мира, любопытство Ирины только усилилось – поселиться там было бы не хуже, чем в замке с привидениями. Несомненно, Ирина нисколько не поверила словам Людмилы, но слухи о том, что "Лунная долина" – нехорошее место, она слышала и без нее. Знакомые ее знакомых приезжали смотреть участок и отказались от него без видимой причины. Однако по секрету рассказали о тяжелом впечатлении, которое произвела на них долина.
На этот-то крючок она и подцепила своего мужа: замок с привидениями показался ему престижным вложением денег, да и стоимость участков впечатляла. Подумать только, сколько знакомых будут приезжать к ним, лишь для того, чтобы взглянуть на то, как им живется в нехорошем месте! И разговоры, разговоры об этом сыграют мужу на руку – его профессия требует постоянной огласки, постоянных слухов, он должен быть у всех на виду. Впрочем, если Людмила не сможет долго поддерживать эту идею на слуху у всех, то это может сделать и сама Ирина.
Несмотря на все плюсы, физиономия мужа оставалась кислой, когда они проехали через поселок и свернули на грунтовую дорогу, бегущую вдоль реки. Да, великолепных особняков курортного района тут не наблюдалось: им попадались только дачки, построенные в советские времена и тридцать лет назад казавшиеся кому-то пределом мечтаний. Да и дачники не производили впечатления порядочных людей – убогие машины, толпящиеся у убогих же магазинчиков, не присмотренные дети, считающие мелочь на жвачки, тетушки с авоськами, а то и с тележками на колесиках, медленно волочащие их по дороге.
Однако, когда поселок остался за спиной, лицо мужа слегка прояснилось:
– А что, эдакая непритязательная глубинка. Грунтовая дорога через лес вдоль реки… Вдали, так сказать, от шума городского!
– Так ведь и я о чем тебе говорю! – обрадовалась Ирина, – и, между прочим, эти участки не даром стоят таких денег, об этом тоже можно кричать на каждом шагу. Никто не скажет, что мы купили тут участок от бедности, наоборот! Нам так понравилось, что мы, может быть, слегка и переплатили, лишь бы его получить!
– Не говори ерунду: "переплатили"! У них еще ни один участок не продался, и очередь не стоит, между прочим.
– Если ты его купишь – будет стоять, вот увидишь!
Муж скромно покачал головой, но в очередной раз купился. Хотя Ирина на этот раз льстила не слишком грубо – покупка ими участка и вправду сыграет на руку продавцам: кто же не захочет стать соседом известного продюсера эстрадных звезд. Да все, кто имеет дочерей, желающих сделать карьеру певички, полетят сюда, как мухи на мед.
– Посмотрим. Может быть, все это полная ерунда.
– Я согласна, посмотреть надо, но, поверь мне, это замечательный вариант!
– Сказал же – посмотрим, – муж недовольно скривил губы.
"Лунная долина" выплыла из-за поворота неожиданно – Ирине казалось, будто она должна быть немного дальше. Но огромный рекламный плакат, установленный на въезде, не оставлял никаких сомнений, что они приехали туда, куда надо. Несмотря на то, что в "Долине" еще велось строительство, открывшаяся картина все равно впечатляла: среди высоких стройных сосен прятались очаровательные мостики с резными перилами, отделанные камнем, подъезды к участкам отсыпали красивым красным гравием. Над асфальтированными дорожками то там, то тут склонялись березы, где-то цвели черемухи, так что их запах проникал в приоткрытое окно машины, а местами были высажены густые кусты сирени. Однозначно, это оказалось несравнимо лучше, чем голые, "разработанные" участки, которые они смотрели до этого. Если в таком месте построить дом, то даже со второго этажа не будешь любоваться на то, чем заняты соседи, и оглядываться, не видит ли сосед тебя, тоже не понадобится.
День был солнечный, молодая майская зелень – яркой и пахучей, и "Долина" показалась Ирине местом светлым, зеленым, а никак не темным и нехорошим. За ее пределами поднимался густой сосновый лес, и воздух тут должен был быть чистым и полезным для здоровья.
Только одна деталь резанула глаз – на въезде, рядом с рекламным щитом, стояла почерневшая, вросшая в землю халупа, напоминающая о нищете крепостных крестьян при плохом помещике. Непрезентабельность эта не ускользнула от мужа – он скривился и насупил брови. Вот уж действительно, неужели нельзя было убрать столь безобразное сооружение с глаз долой? Даже строительные вагончики и то выглядели приличней, во всяком случае, все понимали, что рано или поздно их отсюда увезут. При взгляде же на халупу казалось, что она нарочно зарылась в землю, чтобы остаться тут навсегда.
На въезде их встречал приятный молодой человек – наверное, это был менеджер по продажам, с которым они договаривались. Ирина не ошиблась. Юношу звали Андреем, он предложил им выйти из машины и прогуляться по "Долине" пешком, чтобы как следует все рассмотреть и, может быть, выбрать участок.
Муж недовольно пожал плечами, но согласился, Ирина же радостно вылезла на асфальт и вдохнула чистый запах леса. Но стоило ей ступить на землю "Долины", как в душе ее немедленно поселилось какое-то неприятное, свербящее чувство. Как воспоминание, о котором хочется забыть, и никак не получается. Ирина зябко повела плечами и машинально оглянулась по сторонам.
– А что это за грязная хижина дяди Тома? – начал с наезда на менеджера ее муж.
– А, этот домик сейчас служит теплой бытовкой для работяг, но мы планируем его снести в ближайший месяц-два. Здесь будет здание для охраны поселка, двухэтажное, оборудованное видеонаблюдением, все по последнему слову техники. Ну, и в общем стиле "Долины", конечно. На въезде будет шлагбаум.
Муж скептически пожал плечами, но проглотил.
– Обратите внимание, все деревья в долине сохранены, мы вырубили их только там, где планируются пятна под дома и хозпостройки. С одной стороны – густой лес, он тянется на два десятка километров, а с другой – река. Мы с вами еще сходим посмотреть пляж, там все отсыпано песком, есть лодочная станция и причал для моторных лодок и скутеров. Пляж огорожен, так что людно на нем не будет.
Муж снова пожал плечами – про это он читал в рекламном буклете.
– А почему нет участков с выходом к реке? – снова недовольно спросил он.
– Видите ли, берег небезопасен для строительства. Мы решили, что общий пляж с причалом будет лучше для всех, чем два-три участка с риском затопления берега.
– Я бы предпочел участок с выходом к реке, – буркнул муж.
Андрей вел их по долине от участка к участку, а Ирина чувствовала себя все хуже и хуже. День был теплым, но, несмотря на яркое солнце, она замерзала. У нее кружилась голова, но не так, как это бывает от свежего воздуха, а наоборот – как будто она надолго засиделась в душной комнате. Может быть, она простыла и начинает заболевать?
Когда они подошли к участкам в третьем от дороги ряду, муж внезапно оживился, глаза его загорелись, и он показал вперед пальцем, как невоспитанный ребенок:
– А это что?
– Это дом первых, так сказать, поселенцев "Долины". Не правда ли, очень хорош?
Муж восторженно покрутил головой и приоткрыл рот:
– Если я и хочу загородный дом, то именно такой! Это потрясающе! Эти каменные особняки с офисной мебелью всем уже надоели. Он полностью деревянный?
– Да, кроме цоколя. В нем четыре уровня и около четырехсот метров жилой площади. Я думаю, хозяева не будут возражать, если мы попросим их показать дом поближе. Он срублен по европейским стандартам качества, вы не найдете ни одной щели. Разумеется, без единого гвоздя. Бревна толщиной не меньше тридцати пяти сантиметров, его не надо ни утеплять, ни конопатить – зимой он будет теплым, а жарким летом сохранит прохладу.
Ирина вдруг почувствовала раздражение: этот Андрей походил на низкосортного коробейника, втюхивающего втридорога посредственный парфюм незадачливым покупателям. Но муж, похоже, ее точки зрения не разделял.
– Нет, мне это определенно нравится! Если это удобно, я бы очень хотел взглянуть на него изнутри.
– Сейчас я попробую договориться, – Андрей достал из кармана мобильный.
Они сделали несколько шагов по направлению к воротам в бревенчатом заборе, и тут Ирина ясно уловила запах гнили. Так пахнет застоявшееся болото, из трясины которого время от времени выкатываются пузыри. И по ночам над ним плавают зеленые огоньки. Ирина отлично знала, что зеленые огоньки эти зачастую связаны с незахороненными мертвыми телами, будь то люди или животные. Запах был не очень сильным, скорей, еле слышным. Но мысли ее помимо воли зацепились за гниющие мертвые тела, сваленные в кучу. В детстве она не знала ночных ужасов, а уж став взрослой, и вовсе не придавала значения подобной ерунде. Но озноб ее усилился, и страх прочно осел на дне души.
– Тебе не кажется, что тут чем-то пахнет? – спросила она у мужа, оживленно расспрашивающего Андрея о деревянных домах.
Муж глянул на нее, как на надоедливое насекомое, но принюхался:
– Черемухой пахнет, только и всего. Если тебе не нравится, то это всего на несколько дней.
Он снова повернулся к Андрею.
Ворота поднялись, и навстречу им вышла высокая, красивая женщина – скорей всего хозяйка дома, для прислуги она была слишком хороша собой и ухожена. Ирина почувствовала себя рядом с ней не в своей тарелке. Но вскоре выяснилось, что это лучшая подруга Людмилы, Вероника, о которой Ирина слышала много как плохого, так и хорошего, поэтому неловкость ее быстро прошла. Хозяйка извинилась, что принимает их не с парадного въезда, а с задворок – гостей обычно пугают ее собаки, которые заперты у центральных ворот.
Они подошли к дому, и Ирина по пути несколько раз обернулась – кроме болотного запаха, ей померещился чей-то взгляд в спину, со стороны въезда в "Долину". Когда же пришлось переступить через порог, Ирина с испугом глянула наверх – ей почудилось, что сверху на нее что-нибудь упадет. И только дойдя до двухуровневой гостиной, удивительно уютной и вместе с тем отделанной со вкусом и чувством меры, она вспомнила, как Людмила рассказывала о гибели своего возлюбленного кота. Забавная штука – подсознание, в нем эта история отложилась и всплыла непонятными страхами. Однако страхи почему-то не исчезли, а наоборот, усилились.
Ирина снова глянула наверх – гостиную украшала грузная бронзовая люстра в готическом стиле: на двух четырехугольниках из сплошного металла, расположенных один над другим, стояли массивные подсвечники, венчающиеся маленькими лампочками в форме свечей. Люстра имела в поперечнике не меньше полутора метров, и весить должна была как минимум полтонны. Ирина поежилась и отошла в сторону, чтобы это сооружение не висело у нее над головой.
Через пять минут осмотра дома Ирина поняла, что не может больше здесь находиться, внутри нее нарастала паника, как у клаустрофоба в тесном лифте.
Хорошо, что менеджер был тактичным человеком, и не стал долго обременять хозяйку своим присутствием. Муж же пришел в еще больший восторг, посмотрев на дом изнутри и пощупав стены руками.
– Нет, определенно, я хочу именно такой дом! Вы должны оставить мне телефоны архитектора и подрядчика.
– У нас есть второй, похожий. Он срублен под крышу, и через год, после просушки, будет отделан и сдан под ключ. Мы можем взглянуть на него, это тоже участок около леса, только с другой стороны.
– Прекрасно! Я посмотрю. Я, конечно, хотел бы строиться по своему проекту, но, чем черт не шутит, может быть мне подойдет и готовый.
Ирина вышла из дома первой, пожалуй, чересчур поспешно, и только хотела вздохнуть с облегчением, как под ноги ей подвернулся облезлый, наверняка нездоровый кот, полосатый и худой. Она с отвращением отшатнулась – если ночные страхи ее не тревожили, то инфекции она всегда боялась панически.
– Фу, какая мерзость, – прошипела она себе под нос. Никто, кроме нее, на кота внимания не обратил.
Хозяйка проводила их до ворот и пожелала приобрести участок поблизости – они могли бы стать добрыми соседями. Ирина рассеянно кивнула и поскорей вышла со двора. Но только они вновь оказались на асфальтовой дорожке, между деревьев мелькнула почерневшая халупа, стоящая под рекламным щитом. И Ирина поняла, что за взгляд преследовал ее на участке – это лачуга смотрела на нее двумя темными окнами. У нее были голубые глаза, цвета неба, только на дне их плескалась тьма, глубокая и мрачная. Глаза-окна смотрели на нее как из-под земли, как из могилы.
Ирина тряхнула головой, но все равно не смогла избавиться от навязчивого взгляда. Он жег ей спину, мешал думать, ей хотелось стряхнуть его с себя, как паука, ползущего по одежде, и она пару раз так и сделала, совершенно машинально. И хотя они удалялись от въезда в "Долину", и деревья скрыли лачугу из виду, взгляд все равно никуда не исчезал, и Ирина догадывалась, что избавиться от него она не сможет, даже если зароется в землю. Мысль о том, что лачуга ползет за ней, прячась за деревьями, заставила ее похолодеть.
Муж и менеджер беседовали увлеченно и горячо, когда подошли к недостроенному дому, но Ирина не слушала их разговора. Ей хотелось только одного – немедленно покинуть это место. Здесь пахнет болотом, здесь холодно и сыро, здесь на голову рушатся потолки, здесь дома наблюдают за тобой из-за деревьев, здесь под ноги кидаются больные животные. Бежать, бежать немедленно!
Ирина на секунду представила, как она садится в машину, а машина не заводится, и почувствовала себя героиней фильма ужасов. Паника подкатила к горлу, как недавно в доме.
– Мне здесь не нравится, – сдержано сообщила она мужу.
– Погоди, – отмахнулся он от нее. Они обошли сруб и увидели человека с топором, колдующего над толстенным бревном. Человек был одет в спортивные штаны с пузырями на коленках и вытянутую грязную майку, однако, когда он выпрямился навстречу гостям, Ирина не могла не отметить, что он удивительно нравится ей. У него была грустная, чуть виноватая улыбка, но все равно ей показалось, что это сильный и мужественный человек, который просто не догадывается об этом. И, между прочим, очень симпатичный. Когда же его взгляд скользнул по лицу Ирины, она заметила, как глаза его стали встревоженными и сочувствующими, будто он прочитал на нем ее страхи.
– День добрый, – поздоровался муж, – так это вы рубите эти чудесные дома, так сказать, непосредственно?
Человек неуверенно кивнул и ответил:
– Я делаю только срубы. Фундамент, кровля и отделка – это не по моей части.
– Ну, кровлю у нас все умеют делать, – подмигнул ему муж, – а вот такие срубы я вижу в первый раз.
Человек снова пожал плечами, но нисколько не удивился, будто привык слышать подобные комплименты в свой адрес.
– А если я захочу построить такой же дом, срубите его мне?
– Срублю, – ответил человек, – только не здесь.
– Почему же не здесь? – опешил муж.
– Здесь жить нельзя, это плохое место, – просто сказал плотник. На этот раз он не пожимал плечами и не сомневался в том, что говорит.
– Ты… ты… – задохнулся Андрей, – ты чего несешь?
– Я сказал, то, что есть, – человек нисколько не смутился.
И Ирине захотелось закричать вслед за ним, что он прав, здесь нельзя жить, и она никогда не согласиться еще раз приехать сюда, не то, что поселиться. Что надо немедленно бежать отсюда, пока не случилось ничего непоправимого.
– Да ты понимаешь, что делаешь? – Андрей выставил вперед грудь и воинственно пошел на плотника. Это было смешно – человек, держащий в руке тяжелый топор легко, словно дирижерскую палочку, явно мог за себя постоять.
– Погоди-ка, – остановил Андрея муж, – вы разберетесь, когда я уеду. Ну-ка, объясни мне, что это ты имеешь в виду?
– Да что он может иметь в виду, он же просто работяга здесь, кого вы слушаете! – менеджер чуть не сорвался на визг.
Плотник глянул на него спокойно, поднял и опустил брови, как будто удивился такой эмоциональности, и спросил:
– Неужели вы сами не видите? Долина не пустит сюда никого. Разве вы не чувствуете, как кто-то на вас смотрит? И смотрит, между прочим, вовсе не по-доброму.
И паника Ирины, в итоге, прорвалась сквозь умение держать себя в руках, выплеснулась наружу и понесла ее в совершенно неведомую стезю – истерику.
– Да, я чувствую! Это плохое, плохое, плохое место! Я хочу уйти, немедленно, заберите меня отсюда, скорей, Саша, пойдем отсюда! Я умоляю, я больше не могу здесь находиться! Ну что же ты стоишь, тебе же сказали, что здесь жить нельзя, что еще тебе надо, каких объяснений? Пожалуйста, пойдем отсюда!
Слезы хлынули из глаз, рыдания сдавили горло, и дальше она смогла выдавать только нечленораздельные звуки – про кота, про живые дома, про болотный запах. Вряд ли кто-то смог разобрать, что она говорила. Ноги подогнулись сами собой, и она ничком опустилась в пахучие опилки, толстым слоем покрывшие землю, стискивая и разжимая кулаки, содрогаясь от рыданий и пытаясь спрятаться от невыносимого взгляда, сжаться в комок, слиться с окружающим ландшафтом.
– Ну, что же вы стоите, – услышала она голос плотника, – вы что, не видите? Ей же плохо. Сейчас, я воды принесу.
Ирина посмотрела вокруг, увидела мужа, стоящего как истукан с открытым ртом и Андрея, досадливо морщившего лицо. И эта его досада вызвала новый приступ рыданий, как у ребенка, истерику которого питает все вокруг.
Чьи-то руки разжали ее судорожно искривленный рот, слегка запрокинули голову, и в него влился глоток воды. Ирина закашлялась и глотнула – судорога рыданий на секунду отпустила ее, но она воспользовалась этим только для того, чтобы прокричать:
– Саша, Сашенька, забери меня отсюда, пожалуйста, скорей, я больше не могу здесь, оно смотрит на меня!
Еще один глоток воды снова успокоил ее лишь на секунду.
– Ну что же вы, уведите ее, зачем же так над ней издеваться, – робко сказал плотник.
– Вы думаете, это серьезно? – недовольно спросил муж.