* * *
Мария пошла не к гаражам - в другую сторону, у магазинов стоят два мусорных бака. Туда, конечно, не выкинуть бытовой мусор, но всякую мелочь можно, охрана не ворчит. Она завернула второй мобильник в салфетку - всю ночь сидела и тряслась, что тот позвонит. И хотела сломать, чтобы уж насовсем, и хотела карточку изъять, но… было страшно. Страшно прикасаться, словно телефон мог разносить безумие. Хватит с неё разговора с Еленой. Выдумка или нет, конечно же выдумка, как иначе Павел мог бы знать? Я от него заражаюсь, подумала Мария, нужно покончить с этим.
Убедившись, что охранник не замечает, она достала из кармана салфетку, в которую завёрнут мобильник и бросила. Попала. Всё, сегодня тебя увезут на свалку, потом сожгут в печи… Она отходила, каждую секунду ожидая, что телефон зазвонит. Но он не зазвонил.
Тебя нет, повторила она про себя. Нет и не было. Он не позвонит тебе и не вспомнит о тебе.
* * *
Павел был в большом недоумении. Здешний начальник - тёзка, Павел Владимирович. Странно, что не отдал ещё заказ, ведь знает - Павла, случись что, из дома на сверхурочные не отпустят.
- Паша, - начальник тот ещё колобок, вроде и ростом мал, но рука как железная. - Паша, - он похлопал Павла по плечу. - Серьёзный клиент, понимаешь? Может, на выходных придётся постараться.
- Понимаю! - Павел ощутил злость на самого себя. Правы они все, Мария в упор не замечает ничего, кроме своей карьеры. - Сделаем, Павел Владимирович, не беспокойтесь!
Что-то, видимо, изменилось в Павле, раз начальник посмотрел на него в большом удивлении и одобрительно крякнул.
- Он будет через полчаса. Я вызову.
* * *
Водитель, разгребавший мусорку, заметил выскользнувший из салфетки мобильник. Включенный, что характерно. Недолго думая, сунул в карман. Отчего бы и не позвонить хозяину? Много не выручить - даже он, водитель мусоровоза, знает, что это старая модель. Но… Ладно, потом позвоним, выясним. На худой конец сыну отдать, пусть играет.
Но он обронил телефон, сам не заметив, и его торопливо подобрал суетившийся у машины бомж.
* * *
Елена на работе была не в себе. Павел исчез, исчез прямо из спальни. Был - и не стало. Она привыкла к тому, что он пропадает. Мог неделями не звонить, не брать трубку, а особенно - после визита к Марии. Я сошла с ума, подумала Елена, господи, неужели я правда его выдумала, неужели девочки правы, и мне не нужно никого ждать? А мама, а папа? Они же видели его? Позвонить им, спросить?
- Лена, - Её тёзка, обычно она сидит на кассе, а сейчас подменяла напарницу Елены. - Слушай, иди-ка ты домой. Иди, иди. Ты не в себе сегодня, я за тебя постою.
- Да, - Елена поцеловала её в щёчку. - Ты прелесть! Лена, я потом отработаю!
- А то как же! - и они обе рассмеялись. - Иди быстро, я Семёновне скажу, что ты подстыла.
Вот с чем повезло, так это с начальством. Ну надо иногда срочно уйти с работы. И никаких проблем - если потом отработаешь.
…Елена бродила по квартире, плакала, сама того не замечая. Стол, стулья, косяки - всё помнит прикосновения его рук. Она уселась на краешек кровати, обняла себя за плечи. Нет… это не могла быть выдумка, она помнит его, тепло его тела, жар пальцев, запах кожи… его желание и её собственное. Бросилась к шкафу, там так и висел тот костюм, в котором Павел сходил в выходные на работу. Не могло же всё это примерещиться!
Зазвонил телефон. Елена бросилась к нему. Господи, только бы это был Паша!
- Слушаю вас, - она не сразу смогла справиться со слезами.
- Вот что, - голос незнакомый и голос неприятный. - Я тут телефончик нашёл. Ваш номер тут последний.
- Что за телефон? - Елена выпрямилась, вытерла слёзы.
Нашедший, похоже, с латиницей не в ладах, но Елена смогла понять, что это пашин телефон.
- Где вы его нашли?
- Мне деньги нужны, - человек перешёл сразу к делу. - Вам нужен телефон или нет?
- Нужен! - Елена ощутила, как её бросает в жар. Паша потерял телефон! Но как его нашла Мария?! Ладно, это неважно, это всё сейчас неважно! - Скажите, куда прийти!
И ей назначили встречу. В лесочке, возле железной дороги. Как специально - Елена любит там гулять. Пусть болтают всякие глупости про маньяков и всё такое, в том лесу спокойно и безопасно.
Елена схватила все деньги, которые попались на глаза и бросилась одеваться.
* * *
- Пап, ну давай ещё погуляем! - Вика подёргала его за рукав. - Такая погода! Смотри как всё вокруг красиво!
Ещё бы не красиво - осень на дворе, и под ногами роскошный ковёр листьев. Так и лёг бы отдохнуть.
- Конечно, погуляем, - она рассердится, подумал Павел. Мария рассердится, что не позвонил, что не предупредил, что куда-то ещё хочет зайти. Она, если уж честно, была даже довольна, что отец занимается дочерью, и та не отнимает время у матери. И все довольны. - Куда пойдём?
- Вон туда! - Виктория надела свой портфель - рюкзачок - и указала. - Вон к той статуе! Наперегонки! - и первой сорвалась с места. Фора, значит. Хитрая, знает, что в честном состязании от отца не убежать.
- …Я первая! Папа, я первая, первая! - припевала она, держа отца за руки и подпрыгивая. - Ещё! Давай ещё!
Павел, в этот момент довольный и жизнью, и всем на свете, вдруг осёкся. Оглянулся. По одной из аллей шествовала - по другому и не выразиться - бабушка. То есть дама почтенного возраста. И не кто-то, а Афанасьевна. Эльза Афанасьевна Шварцберг собственной крючконосой персоной.
- Пап, ты чего? - Виктория проследила взглядом, куда смотрит отец. Ей показалось, что какая-то старушка прошла по той аллее, ну и что?
- Вика, я сейчас! - Павел бросился прям через газоны, листья весёлым костром вспыхивали вокруг, роились вихрем, шуршали и хрустели. Вон она, Афанасьевна, как есть!
- Эльза Афанасьевна! - крикнул Павел что было сил. - Бабушка Лиза!
Он выскочил на перекрёсток тропинок, но…
Никого. И никаких признаков, что кто-то был. Господи, Павел потёр лоб, неужели я и её выдумал?
Вика нагнала его.
- Папа, - она подёргала его за рукав. - Папа, пошли домой, а?
И молчала всю дорогу. Уже на лестничной клетке Павел решился - спровадил Вику, поручив той поставить чайник и кастрюлю на огонь - а сам постучал в ту дверь, где "у Елены" живёт Афанасьевна.
* * *
Открыли не сразу. Стояла с той стороны старушка, и впрямь похожая на гражданку Шварцберг.
- Паша! - она улыбнулась. - Вот не думала увидеть. Что случилось? Заходи, заходи.
Павел пересёк порог, сам не понимая, зачем. Не понимая, что хочет сказать и хочет ли.
- Чайку выпьешь? - я не могу вспомнить, как её зовут, понял Павел. Ну не могу, и всё! Что за наваждение?
- Простите, баба Анна, - ага, имя всплыло, - меня дочка ждёт.
- Вика? Вот, передай! - баба Анна поманила на кухню. - Сама не знаю, напекла зачем-то пирожков сегодня. Внучки только на выходные будут. Стало быть, Вике испекла! Да садись, садись, посиди минутку.
Как-то само собой получилось, что он сел, и чашка чая возникла на столе. Бедно живёт баба Анна. Бедно, но чисто. И лицо, ну то же лицо, что и у…
- Баба Анна, - Павел решился. - Скажите, вы знаете Эльзу Афанасьевну Шварцберг?
Баба Анна вздрогнула и чуть не упустила чашку. Постояла, глядя на гостя, и пошла вон из кухни. Крепкая бабушка, подумал Павел, ей за восемьдесят, а ходит - только что шаг не печатает. Бабы Анны не было минут пять и он даже решил пойти посмотреть, всё ли в порядке. И она вернулась, словно услышала мысли.
- Вот, - положила перед ним альбом. - Паша, откуда ты узнал?
- Что узнал, баба Анна?
- Я про сестру никому не рассказывала, - баба Анна открыла альбом и буквально через пять страниц Павел увидел её. Афанасьевну. На фото ей было едва ли тридцать, но лицо и взгляд её, точно. - При Советской власти ей туго было, родственники в Германии, фашисты они у неё они были. А у меня уже дочка была, как её бросить? Мы потом почти и не виделись.
- А что с ней сейчас? - поинтересовался Павел, бережно поглаживая фото, где Афанасьевна, уже почтенных лет бабушка, стояла среди многочисленных родственников - там и баба Анна была.
- Померла, - баба Анна перекрестилась. - Шесть лет как. Спасибо, Паша, что напомнил. Помянем, как скажешь? Тебя из дому не выгонят, за водку-то?
- Не выгонят, - решительно отозвался Павел. - Баба Анна, а можно, я альбом возьму, ненадолго? Вике покажу. Она про войну только в кино смотрела.
- Бери, бери! - баба Анна уже достала бутылку и крохотные, коньячные рюмки. - Приводи Вику как-нибудь, я ей сама расскажу. Правнукам-то уже неинтересно…
* * *
Вика не обиделась, что отец застрял у бабы Анны. И обрадовалась - и ему самому, и пирожкам, и альбому, конечно. Уже успела и картошку сама сварить, и салат приготовить. Хозяйственная девочка…
…прямо как Елена.
Они успели и поужинать, и посмотреть несколько мультиков - с тех дисков, что при маме лучше не смотреть, ругаться будет - и уже начали перелистывать альбом, а Марии всё не было. Ну не было и не было.
* * *
…Елена торопилась. Золото, медь и калёное железо осени выстлали ей путь, и тропинки сами собой подворачивались под ноги. Сюда, сюда, звали они. Иди сюда! Елена всегда доверяла интуиции, всегда слушала её советы, так ведь и с Пашей познакомилась.
Она выскочила на полянку неожиданно для "встречающих". Похоже, тут у бомжей "столовая" - скамейки и столы, явно для любителей домино, но люди сюда ходят редко. Обленились!
- Здравствуйте! - Елена окликнула их, всех троих. - Это вы нашли телефон?
Они вскочили. Все, разом, глядели на неё, и что-то странное в их взгляде.
- Пожалуйста, он мне очень нужен! - Елена пошла к столам. - Сколько вы хотите?
Двое бомжей, каждому далеко за сорок, бросились наутёк. Ещё один, бородатый и небритый, но в приличном вполне пальто, пятился, глядя на Елену широко раскрытыми глазами. Потом бросил телефон в сторону и кинулся бежать, вслед за товарищами.
- Что… - Елена была в шоке. Не сразу пришла в себя. Оглянулась - та же осень, тот же закат плавится, но сквозь толщу леса огня почти не видно. Что с ними?
Она подобрала телефон и с облегчением вздохнула. Он. Домой, домой! Срочно домой! Она положила пригоршню банкнот на стол, прижала телефон к груди и побежала назад, по лабиринту тропинок, и с каждым шагом ей становилось теплее и легче. Паша, ты есть, ты не выдумка, я теперь знаю!
…Бомж Митрич рассказывал иногда то, о чём боялись даже упоминать его дружки. Что проход между кустами стал чёрным, словно там уже наступила ночь, и оттуда вышла девушка. Что очертания её были нечёткими, словно не человек, а призрак. Ну они и струхнули… Но призрак призраком, а деньги оставила. Хорошие деньги, телефон стоит куда меньше. Митрич в тот же день всё потратил. Не было сил не взять, деньги всё-таки, но и хранить нельзя - бесовские деньги, тратить надо быстро.
С тех пор он на водку смотреть не мог. Может, оно и лучше.
7
- Я опоздала, простите! - было первым, что услышали Вика и Павел, самозабвенно раз глядывавшие фото из альбома. Павел сам слышал о войне только от бабушки, ну и от мамы, конечно, хотя маме тогда было столько, сколько Вике сейчас.
Вика и её отец переглянулись и первое, что оба подумали - что с ней? Как подменили!
- Паша, как твой заказ? - она вошла в гостиную, погладила Вику по голове (девочка как окаменела - от неожиданности) и поцеловала мужа. - Прости, до меня сегодня было не дозвониться!
- Заказ мой, - сообщил Павел. - На выходных придётся поработать. Хороший заказ.
- Сколько? - это из Марии ничто не вытравит. С молодости её интересовало, сколько стоит, да сколько платят…
Павел назвал - сколько, и не без удовлетворения посмотрел, как у Марии широко открываются глаза.
- Папа!! - Вика в восторге. - Теперь съездим, да? Съездим на море, да? Ты обеща-а-а-ал!
- Съездим, - подтвердил Павел, подхватывая её на руки. - Вот закончу, деньги получу и…
- Ур-р-ра! - Вика захлопала в ладоши. - Мама, пошли ужинать, у нас всё готово!
Мария вновь обняла Павла, и тот ощущал, что жена в смятении, в большом смятении.
Елена, подумал он. Афанасьевна. Я видел её! Плевать, что она якобы умерла, я видел! А если есть она, есть и Елена.
* * *
Новый день, а всё как будто вчерашний тянется.
Елена сидела дома и всё валилось из рук. Не рисовалось, не читалось, ничего. Спасалась только прогулками. Аделаида Семёновна, её менеджер, посмотрела на заплаканную сотрудницу и приказала: на работу не ходить, если нужен доктор или что-то ещё, сразу же звонить. Всё-таки добрый она человек, хоть и любит иной раз голос повысить. Не беспокойся о деньгах, добавила Семёновна, тебе за работу и так премия полагается. Приди в себя, отдохни, я же вижу, на тебе лица нет. Неделю можешь не появляться.
…Елене показалось, что она задремала. Сон не шёл, стоило попытаться уснуть, как начинали сниться тёмные лесные тропинки, гаснущая киноварь заката, ветер, крутящий листья вихрем - как чаинки в стакане. И человек. Он шёл и шёл, он уходил, и она не могла его догнать. Человек был совсем как Паша, и походкой, и ростом, только вот сутулился, а Паша не сутулится.
И никого. Ни людей, ни зверей, ни птиц - печальный лес, стылый вечер и умирающий закат.
Она не любила телефоны, всегда предпочитала говорить сама, с живым человеком, но сейчас позвонила. Осмелилась позвонить даже родителям Павла, хотя им ещё по-настоящему не представлена. Там не брали трубку, а во всех других местах Павла не было. Просто не было. Елена не поленилась съездить к Павлу домой. Всё убрано и тихо, в холодильнике ничего - Павел основательно подготовился переезжать, переезжать к ней, всё ждёт грузчиков… Елена плакала и плакала, не могла с собой ничего сделать. Паша, где ты?! Он и раньше пропадал и никаким силами было не найти, но сейчас… Сейчас Елену глодало нехорошее предчувствие, очень нехорошее.
- Милочка, ну так нельзя, - строго сказала ей Афанасьевна, так и не покидавшая пост у подъезда. - Ты вот что. Никуда он не делся, я похожу, погуляю, люди много говорят, а Афанасьевна всё видит и слышит. Только ты мне обещаешь, что сидишь дома и не расстраиваешься. Тебе нельзя.
- Нельзя? - Елена похлопала ресницами. Баба Лиза иной раз как скажет…
- Не спорь, бабе Лизе виднее! - какой голос, ей бы в дикторы пойти. Елена так и сказала.
- А я и была диктором, - прогудела Афанасьевна, поднимаясь на ноги. Нет, не нужна ей палочка. Ну ни капельки не нужна! - Работу мне долго не давали, как родственнице врагов, но голос-то у меня был что надо! Самого Левитана знаю, лично с ним знакома! Ну давай, давай, дорогая, слёзы вытерли, вот и славно, а теперь домой. А Афанасьевна уж поищет твоего милого. Никуда от меня не денется.
- Спасибо, баба Лиза, - Елена осторожно поцеловала ту в щёку, баба Лиза не любит таких нежностей, но в этот раз улыбнулась и погладила "внучку" по щеке пергаментной ладонью. - Я пошла!
- Плакать не будешь? - Афанасьевна строго посмотрела из-под очков. Очки ей тоже не нужны, по привычке надевает, говорит, подарок от сестры.
- Не буду! Правда-правда!
…Хороший вы человек, баба Лиза, но как, как вы его найдёте?!
Она задремала. Спать ещё не могла, но уже не боялась, просто перенервничала. И…
Ей привиделась просторная, светлая комната, накрытый светлой скатертью стол, на нём - пурпурные розы в глиняной вазочке. И… ребёнок, увлечённо смотрящий на что-то на столе. Девочка. Что-то рисует карандашом. Девочка посмотрела на Елену, улыбнулась во весь рот, соскочила со стула и бросилась навстречу, отбросив карандаш в сторону…
Яркая, тёплая вспышка. И тепло, разливающееся по телу. Елена вскочила на ноги, сердце билось, а тепло не проходило, накатывало.
…Я как тебя понесла, говорила мама, часто сон видела. Сидишь ты за столом, а там цветы, и на меня смотришь, и улыбаешься. И у мамы моей так же было, ей все дети так снились, даже когда не уверена ещё была.
- Вика?! - ошеломленно спросила Елена, погладила себя по животу. - Вика… ты нас всех перехитрила, да? - Она рассмеялась, подошла к окну, за которым сгущался вечер и снова погладила себя по животу, бережно и нежно. - Вика, я найду его… найду папу. Только не бросай меня, ладно? - И снова ощущение тепла, снаружи и изнутри, отовсюду. - Я не буду плакать, - пообещала она и засмеялась. - Правда-правда!