- Ты не понимаешь. Они говорили с отцом, а мама подслушала у двери, и меня послала. Меня выпускать не хотели, но мама их уговорила, сказала, что мне Чарушу проводить надо домой, что уже темнеет, и потом поздно будет.
- И что она подслушала?
- Она мне не успела сказать, но что-то очень страшное. Говорят, что у тебя какая-то вещь спрятана. Есеня, уходи, пожалуйста. Когда все утихнет, мы тебя на хуторе найдем.
- Да не пойду я на этот хутор!
- Слушай, ты что, что-то украл? - сестренка прижала руки к губам.
- Нет! - рявкнул Есеня, - я ничего такого не делал! Так батьке и передай, поняла? Ничего я не воровал!
Он успел забыть про медальон - ему было не до того. А вот стража, видно, не забыла. Наверное, кто-то все же видел, как благородный отдал медальон ему, и теперь вспомнил об этом. Может, отдать его и дело с концом? Ну нет, раз он такой ценный, что стражники за ним уже неделю бегают, значит, стоит попытать счастья.
- Есеня, ну пожалуйста, - сестренка заплакала, - я очень тебя прошу. Вот, денег возьми.
Он машинально подставил ладонь - Цвета высыпала на нее пять серебряников. Ничего себе! Какой хутор! Да тут так можно развернуться!
- Ладно. Из города уйду, но на хутор - ни за что. В лесу поживу, тут, недалеко.
- А где же ты спать будешь? - спросила молчавшая до этого Чаруша.
- В лесу и буду. В первый раз, что ли? - спать Есеня пока не хотел, и его этот вопрос не сильно заботил.
- А есть? В лесу еды не продают…
- Найду что-нибудь. Звяга принесет.
- Не дело это. В лесу найдут тебя, - вздохнула Цвета.
- Не найдут. Если ты не расскажешь. А матери скажи, что я на хутор пошел, ладно?
- Ладно, - подумав, согласилась сестренка, - только прямо сейчас уходи. Они тебя здесь в первую очередь начнут искать.
- Хорошо, хорошо, уговорила, - хмыкнул Есеня. Ему вовсе не было страшно, ему даже нравилось это приключение - пожить в лесу он всегда мечтал. Впрочем, встречи со стражниками он тоже не боялся - он вовсе не собирался рассказывать им про медальон, хоть они на куски его режь! Он окончательно решил, что оставит медальон себе - такие вещи на дороге не валяются.
- Ну иди! - Цвета потащила его за рукав, - иди же скорей!
- Уже иду! - Есеня подмигнул Чаруше, которая стояла и комкала передник - у нее на глазах тоже были слезы, как и у Цветы. Он развернулся к ребятам и помахал им рукой, - прощайте! Не известно, что меня ждет. Но буду я у старого дуба, так что завтра жрачки приносите - я уже сейчас есть хочу, а завтра и вовсе помереть могу от голода.
- Простыню возьми, - щедро предложил Сухан, и Есеня не стал отказываться.
Он высыпал серебряники в руку Сухану, хлопнул Звягу по плечу, вышел со двора и направился к городской стене - выходов хватало, даже если ворота были заперты. Не успел он пройти и десятка шагов, как услышал цокот копыт - а сестренка оказалась права, во двор кабака въезжали стражники с факелами. Если они увидят Цвету, то догадаются, зачем она здесь была! Есеня остановился и подкрался поближе к воротам. Нет, сестренка успела уйти. Он выдохнул с облегчением, и, не особо таясь, направился своей дорогой.
Как вдруг сзади него раздались торопливые шаги и шумное дыхание - Есеня приостановился и прижался к забору. Интересно, кто это? Если стражник, то почему без огня? Он присмотрелся, замерев неподвижно, и фигура в белом платье остановилась прямо перед ним, растерянно оглядываясь по сторонам - Чаруша!
- Эй, - шепотом позвал Есеня, и она подпрыгнула от неожиданности.
- Ой… Это ты, Есеня?
- Ага, - ответил он и шагнул в просвет улицы, - а зачем ты меня догоняешь?
- Я… послушай… Ты только не смейся. Возьми меня с собой, - прошептала она и опустила голову.
- Чего? - Есеня заорал в полный голос.
- Возьми, ты не пожалеешь. Я тебе еду стану готовить. И вообще…
- Иди домой! - рявкнул он, - только тебя мне не хватало. Тоже мне…
Она всхлипнула, подняла на него печальные глаза, покорно развернулась и пошла назад. Плечи ее дрожали, и это было заметно даже в темноте.
- Эй. Не реви, - сказал он ей вслед, и она сразу же остановилась и оглянулась, - я не со зла. Просто девчонкам в лесу делать нечего. Что про тебя подумают, если ты дома ночевать не будешь?
- Да мне все равно, что обо мне подумают! - со слезами выкрикнула она и побежала прочь.
Почему-то это ему понравилось. То, что ей все равно.
К старому дубу он не пошел. Во-первых, старый дуб стоял близко к краю леса, и это несколько снижало остроту ощущений - Есене хотелось в чащобу, где не ступала нога человека. Во-вторых, слишком близко к медальону - кто их знает, если стражники его найдут, то могут и поискать медальон в окрестностях. А в-третьих… в-третьих, чересчур много людей знает, где он собрался ночевать.
Есеня шел по лесу долго, изредка посматривая на звезды - ясной ночью он бы не заблудился, звезды он изучил хорошо и мог по ним безошибочно определить время. Наконец, чащоба вокруг него стала такой непролазной, что он решил остановиться у маленького пруда с черной водой. Ему хотелось пить, поэтому место он нашел подходящим. Комары, вившиеся вокруг головы на ходу, набросились на него целой тучей, стоило только остановиться ненадолго. Об этом Есеня не подумал - в городе комаров не было вообще, а на краю леса они не проявляли такой злости. Он сорвал ветку, и, отмахиваясь от назойливых тварей, начал изучать обстановку. Спать все еще не хотелось, сидеть было невозможно, а босые ноги, исколотые и избитые о лесные дорожки, ныли и требовали отдыха.
Через час непрерывной работы веткой Есеня понял, что жизнь в лесу - это чересчур романтично, и отправился искать место посуше. Но, куда бы он ни шел, комаров не убывало. В конце концов, он догадался залезть на дерево и посмотреть, нет ли поблизости какого-нибудь лесистого холма, где, наверное, комаров будет поменьше. Холм он увидел так далеко на горизонте, что отчаялся добрать до него к утру. Но на дереве, как ни странно, комаров поубавилось, и Есеня понял, что может его спасти. Елка, которую он выбрал, явно не подходила для того, чтобы на ней отдохнуть - слишком шершавая и колючая, да и ветви ее клонились вниз, сидеть на них было неудобно. Он осмотрелся еще раз, и увидел неподалеку подходящую сосну - она стояла на краю поляны, и разрослась в сторону открытого пространства густыми и длинными ветвями.
Вот тут-то и пригодилась простыня - Есеня взобрался наверх, с трудом преодолев часть ствола, где не было сучков, и привязал ее к раскидистым ветвям за четыре угла. Риск только придал ему азарта, впрочем, плотная ткань и крепкие узлы выдержали его вес. Шевелиться в этом гамаке возможным не представлялось, но после комариного ада и долгого путешествия Есеня нашел свое ложе роскошным. И все было бы ничего, но через полчаса он так замерз, что у него начали стучать зубы.
Он заснул только после того, как солнце стало пригревать его правый бок, а проснулся ближе к полудню, с опухшим лицом и заплывшими глазами. Очень сильно хотелось есть. Настолько сильно, что живот иногда скручивало болезненными спазмами. Он не ел без малого двое суток, если не считать кружки молока и выпитого в изобилии пива. Но и пиво в последний раз случилось позавчера.
Есеня почувствовал себя несчастным, голодным и одиноким. Никто его не любит, никто не найдет его в этой глуши и не принесет поесть. Мысль о путешествии к тетке, маминой сестре, уже не казалась ему абсурдной. Но деньги он отдал Сухану, а идти туда придется пару дней. Да он умрет от голода за это время! И явиться к тетке с пустыми руками, наверное, было не совсем хорошо.
Мысль о том, что он совершенно один здесь, в глуши, почему-то напугала его. Ночью, спасаясь от комаров, он не подумал о зверях, которых запросто мог встретить. Но не это показалось ему страшным. Просто… если с ним что-то случится, никто не поможет. Если он всего лишь сломает ногу и не сможет идти, он умрет тут, умрет по-настоящему. И никто его не найдет. Если он провалится в болото по колено, то никто не подаст руки и не протянет палки. И он утонет. От этих мыслей защипало глаза, и Есеня понял, что сейчас разревется, как девчонка. Ну и пусть. Никто не увидит. И никто никогда не узнает, что он, Балуй, плакал от страха и одиночества, оставшись в лесу всего на одну ночь.
Есеня пробрался в город через один из потайных лазов, которые были известны ему в изобилии - под старым дубом прогуливался стражник, и Есеня не знал, кого подозревать в предательстве. Сестренка не могла такого сделать - все же родная кровь. Может, Чаруша? Обиделась на него и рассказала страже. Интересно, чего ее потянуло за ним в лес? Приключений, что ли, захотелось? У девчонок скучная жизнь - рукоделие да кухня. А может и Сухан. Тот еще маменькин сынок - влетело за простыню, он и раскололся. Есеня собирался забрать у него деньги, поесть и после этого подумать как следует, так ли ему нужен теткин хутор или комариный лес. Впрочем, в тюрьму ему вовсе не хотелось, хотя потом можно было бы хвастаться всем и каждому, что он там сидел.
Есеня, не таясь, добрался до дома Сухана, подпрыгнул и заглянул через забор. Товарища он не увидел, зато его сразу заметила мать Сухана, подметавшая двор. Лицо ее исказилось до неузнаваемости, и она не то что бы закричала - взвыла, указывая пальцем на голову Есени, торчащую из-за забора. На ее крик из дома выбежал отец Сухана, стеклодел Надей, бледный и перепуганный. Есеня не понял, чего они так волнуются, и хотел об этом спросить, но Надей замахал на него руками и зашипел:
- Вон! Вон отсюда! Быстро! Чтоб духу твоего здесь не было!
- Чего такое-то? - все же спросил Есеня - висеть на заборе было неудобно.
- Я сказал - убирайся! - рука Надея потянулась к чугунному горшку, из которого кормили собаку.
Есеня не стал дожидаться, когда горшок полетит ему в голову. Может, зайти к Звяге? Может, он объяснит, чего на него так взъелись родители Сухана? Сухан и Звяга жили по соседству, Есеня пошел вдоль окон Сухана по улице, как вдруг услышал стук в стекло над головой - из-за закопченного стекла на него смотрела зареванная рожа товарища. Тот приложил палец к губам и начал открывать окно, стараясь делать это как можно тише.
Есеня помог ему выбраться на волю, и они бегом припустили вдоль по улице.
- Надо спрятаться где-нибудь, - запыхавшись, выдохнул Сухан, когда они оказались там, где их голосов не могли услышать его родители.
- Чего случилось-то?
- Пойдем, к Бушуюхе в сарай залезем, там нас не увидит никто… - Сухан нервно оглянулся по сторонам.
Бушуюха, старая бабка, давно похоронившая мужа и не нажившая детей, не очень заботилась о своем имуществе, и залезть к ней во двор труда не составляло. Они прокрались в ее сарай задами, и плюхнулись в старое, слежавшееся сено - после гамака на дереве, Есене оно показалось мягким и уютным.
- Ну давай, не томи. Чего там такое?
Сухан набрал в грудь побольше воздуха и хотел что-то сказать, но не выдержал и расплакался.
- Ты че? - не понял Есеня.
- Ща, погоди. Я щас. Я только…
- Да ладно, не реви… - Есеня не стал над ним смеяться - он сразу почувствовал что-то нехорошее.
- Звяга… К нему первому стражники пришли, мать моя услышала и меня в сундук спрятала. Рано утром, спали еще все, - Сухан всхлипнул и размазал слезы по щекам.
- Ну?
- Ему руку сломали. Я в сундуке сидел, окна все закрыты, я и то слышал, как он кричал… - Сухан вздрогнул, и слезы снова побежали у него по щекам, - сломали молотком - его мать моей рассказала. А потом крутили. Звяга… Ты не подумай про него плохо… он не хотел. Но ты представь себе, как это…
- Да я ничего про него плохого не думаю… - прошептал Есеня - мурашки пробежали у него по спине, он закусил губу - Звягу было жалко до слез.
- Он им рассказал, что ты к старому дубу пошел прятаться, и что сестренка тебе денег дала на дорогу, и что мать тебе велела на хутор идти к тетке.
- А ты откуда знаешь?
- Мать рассказала, - Сухан шмыгнул носом.
- А Звяга?.. Он как? Его в тюрьму забрали?
- К лекарю увели. Когда в себя пришел. Меня дома заперли, стражникам сказали, что я гуляю где-то. Но им уже не очень надо было, поэтому они не стали меня искать…
- А мои как? Не знаешь? - Есеня вдруг испугался. А что если они так же с мамой… или с сестренками…
- Откуда? Я же дома сидел, говорю, заперли меня.
- Мне надо к ним сходить, - он начал выбираться из сена, но Сухан схватил его за рубашку.
- Куда? Ты с ума сошел? Давай я сбегаю, узнаю.
- Не. А если тебя поймают? Погоди.
- Да чего им теперь меня ловить, если им Звяга все уже рассказал?
- Кто их знает, - упавшим голосом сказал Есеня, сел и обхватил колени руками. Он бы не стал признаваться самому себе, как страшно ему стало. Если со Звягой, который ни в чем не виноват, поступили так жестоко, то что же сделают с ним, когда поймают?
- Я быстро, ты тут меня подожди. Все сараи в городе они обыскивать не станут, правильно? - Сухан поднялся.
- Погоди, - остановил его Есеня, - ты лучше попробуй найти подружку Цветы, Чарушу, которая с ней приходила. Она в конце нашей улице живет, у ее отца кожевенная мастерская, по запаху найдешь. Пусть она сходит, ее, наверное, не заподозрят. И тебя около ее дома ловить не будут.
- Отлично! - улыбнулся Сухан - ему, похоже, тоже было страшновато соваться к Есене домой, - ты голова, Балуй!
- Только побыстрей. Вдруг там что… так я лучше это… стражникам сдамся, - он сглотнул и понял, что другого выхода у него и не будет.
- Деньги возьми на всякий случай, - Сухан порылся в кармане и вытащил пять серебряников, - мало ли, я не вернусь…
Есеня кивнул, и вспомнил, как давно не ел. Но есть почему-то совсем не хотелось. Когда Сухан убежал, он свернулся на сене клубком и хотел заснуть, чтобы не ждать - ждать он всегда терпеть не мог.
Но через пару минут невеселые мысли подкинули его с уютного ложа, и он прошелся по сараю из угла в угол. Зачем ему этот медальон? Звягу подставил, не известно еще, что с матерью будет, с сестренками… Отдать его и дело с концом.
А если и правда, стоит только его открыть, и станешь счастливым на всю жизнь, как благородные? Недаром же они его ищут. Вся стража в городе с ног сбилась! Вот так счастье свое отдать им обратно? Не сопротивляясь? Есеня пожалел, что раньше не вспомнил о медальоне - теперь и забрать его не получится, если у старого дуба стражники стоят. Он просто недостаточно тщательно его изучил, теперь, когда медальона у него в руках не было, Есеня не сомневался, что смог бы его открыть. Зачем он перебил Голубу, когда она рассказывала про медальон? Может, стоит сходить к белошвейкам, и спросить у них - они бывают у благородных, может слышали что еще? И что с тем человеком, который отдал ему медальон? Как его звали? Имена у этих благородных больно заумные, запомнить совершенно невозможно. Есеня помнил только, что имя его начиналось на "З". Что-то вроде забора.
Идея разузнать у белошвеек о медальоне и его владельце настолько захватила его, что Есеня забыл о матери и сестренках. Нет, отдавать медальон еще рано! Чтобы потом всю жизнь жалеть?
Он не услышал шагов около сарая, и попытался спрятаться только в тот миг, когда заскрипела перекошенная дверь. Надо сказать, он не ожидал, что так испугается - сердце ушло в пятки и на секунду стало нечем дышать. Есеня присел за полуразвалившуюся тачку, и с ужасом понял, что от двери не видна только его голова, а все остальное отлично просматривается сквозь большое колесо с выломанными спицами.
- Есеня? - услышал он шепот, - ты здесь?
Он пригнулся еще ниже, чтобы посмотреть на дверь из-под тачки, и увидел, что пришла к нему Чаруша, а не Сухан. Он выдохнул с облегчением, и поднялся.
- Да тут я, тут, - он отряхнулся, - а где Сухан?
- Домой пошел. Вдруг стражники его увидят?
- А тебя?
- А я-то тут причем? Я тебе поесть принесла. Мама твоя беспокоится, что ты ничего не ел.
Есеня плюхнулся в сено:
- Как они? Что там у них?
- Ты ешь, а я тебе все расскажу, - она развернула узелок и вытащила ломоть белого хлеба и толстый кусок домашней колбасы.
Есеня, который минуту назад про еду совершенно не помнил, вдруг почувствовал дрожь, и вцепился в хлеб с колбасой ногтями, едва не вырывая их из рук Чаруши. Живот скрутило спазмом, разве что слюна изо рта не закапала. Он оторвал зубами огромный кус, так что сжевать его было невозможно, и поперхнулся.
- Тут еще молоко, - она протянула ему тяжелую флягу, - я знаю, ты молоко любишь.
"Вот еще", - хотел сказать Есеня, но снова поперхнулся.
- Не торопись ты так, я ж не отнимаю, - Чаруша улыбнулась, - я вечером еще принесу. Когда стемнеет.
- Нечего так поздно по улицам разгуливать, - ответил Есеня с набитым ртом, - я как-нибудь перебьюсь.
На самом деле, он уже решил, что с наступлением темноты пойдет к белошвейкам - расспрашивать.
- Да ладно, мне не трудно, - она снова улыбнулась и вздохнула, - ты не бойся, даже если стражники меня поймают, я ничего им не скажу.
- Ага. Слыхала, что со Звягой сделали?
Она кивнула и поморщилась:
- Я не боюсь. Я, правда, никогда тебя не выдам.
- Не выдумывай, - рядом с ней Есеня чувствовал себя взрослым и умудренным опытом. - Рассказывай, что там у моих?
- Все в порядке. Только их из дома не выпускают, и стража у них во дворе все время. Я к ним не заходила, мы с Цветой через окно говорили. Утром к ним приходил начальник стражи, очень злой, что они тебя предупредили, но твой отец не позволил трогать твою маму и Цвету. Сам рассказал, где хутор находится, где твоя тетка живет. Так что туда тебе ходить нельзя. Цвета говорит, она думала, что стражники твоего отца убьют, но он как-то с ними договорился. Так что ты за них не бойся.
- Ага? А если они меня не найдут, и мучить их начнут?
- Не начнут. Зачем? Если бы стражники были уверены, что ты об этом узнаешь, тогда да. Но они-то думают, что ты уже далеко. Так что ты не бойся. И потом, там твой отец, он за них заступится.
- Заступится, как же, - проворчал Есеня.
- Конечно, заступится. Ты что? Он же вас любит. Да он сегодня утром против сабель с голыми руками вышел, когда стражники в дом вломились. На тебя он только злится. Вляпался, говорит, в какую-то историю, все пьянки твои и гулянки виноваты.
Есеня довольно кивнул.
- А ты правда в какую-то историю вляпался? - спросила Чаруша.
Есеня помотал головой - незачем ей знать про медальон.
- А зачем они тебя ищут?
- Не знаю, - ответил он, не переставая жевать, - может, кто-то про меня сказал что.
Едва стемнело, Есеня направился в швейную мастерскую. Сегодня поднимать его журавлем было некому, и пришлось карабкаться по стене, цепляясь за хлипкие наличники окон и скользкий карниз. Но охота пуще неволи - Есеня едва не сорвался, понадеявшись на подоконную доску чердачного окна, но выбрался, сорвав пару ногтей, и, ругаясь про себя и посасывая кровоточащие пальцы, спустился с чердака вниз. На этот раз кричать он не решился, а очень даже вежливо постучал в дверь, чем сильно белошвеек напугал.
- Кто там? - шепотом спросили из-за двери.
- Это я, Балуй, - так же шепотом ответил он.
- Ой, - пискнули за дверью, и замолчали. Но через минуту дверь распахнулась - на пороге стояла Прелеста.