Это помещение было оборудовано победнее, чем те, в которых располагалась техника. В нем царил беспорядок. Столик на колесах хаотически покрывали сыворотки, ампулы, пузырьки, заткнутые неподходящими пробками, дифтерийная сыворотка соседствовала с пенициллином, а рядом валялись сломанные иглы для подкожных инъекций и та штука, которой, заглядывая в горло, прижимают язык, - ее покрывала ржавчина. Близнецы присели бок о бок на черную кожаную кушетку. Джуди с неодобрением заметила, что в эмалированном ведерке так и валяются заскорузлые куски окровавленной корпии вперемешку с окурками.
- Так как же?
Доктор тяжело вздохнул.
- Важно было увести вас подальше от негра, детки. Я был обязан извлечь вас оттуда.
Они обдумали сказанное, ничуть не веря в него.
- Он не в своем уме, - пояснил Доктор.
Джуди подумала: "Пожалуй, он простоват немного. Но разве сумасшедшие так себя ведут?"
Доктор понял, о чем она думает.
- Нет-нет, он непростачок, все гораздо хуже. Он производит такое впечатление, потому что душа у него добрая. И все-таки он живет в иллюзорном мире, - как настоящий безумец. Советую вам быть поосторожнее, когда остаетесь с ним один на один, и самое главное, не доверяйте тому, что он говорит. Правильнее сказать, что пишет. У нас, докторов, это называется галлюцинаторным безумием. Прислушайтесь к словам человека, получившего медицинское образование, детки, - это необходимо, поверьте, - иначе вы можете попасть в чрезвычайно опасное положение. Несчастный малый! Потомуто мы и держим его на острове, для него остров - что-то вроде лечебницы. Большую часть времени Пинки кроток, как агнец, такой услужливый, - сама доброта, - хотя в голове у него полная каша. Потом вдруг, бах! Маниакальная депрессия. Так что не верьте ни одному его слову.
- Он сказал, что это вы забрали Шутьку.
- Ну вот, видите. Потому мне и пришлось вас увести. Скажи ему слово поперек, оспорь хотя бы единое из его представлений, - и беды не миновать. Даже это утверждение опасно было бы отрицать в присутствии Пинки.
- Значит, не вы?
Доктор сожмурился.
- Ой, ну что вы, право!
Вообще-то говоря, они и не видели, что могло бы его к этому подтолкнуть.
- А зачем вы говорили на разные голоса, когда мы сидели взаперти?
На лицеДоктораобозначилось обиженное выражение, придавшее ему почти достойный вид.
- Всемувинойприсущеемнечувство юмора, - высморкавшись, заявил он. - Живем мы на острове, от детей отвыкли. Вам следует простить меня за это. Дружеское заблуждение.
- Почему нас здесь держат?
- И чем вы тут занимаетесь? - добавила Джуди. - Пока вы нам не скажете, мы не сможем верить вашим словам, нам все будет казаться неправдой.
- Об этом я и хотел побеседовать с вами. Погодите минутку, помоему, у меня где-то были конфетки.
Он порылся в ящике стола и извлек оттуда покрытый пятнами бумажный пакетик, содержавший то ли пилюли от кашля, то ли какието пастилки, - близнецы с неохотой приняли их. Цвета "конфетки" были черного, а на вкус отзывались смесью лакрицы с черной смородиной.
- Я расскажу вам все с самого начала. Нам придется разговаривать тихо. Перетяните кушетку в этот угол, подальше от двери.
- Так вот, детки, - начал Доктор. - Вы несомненно слышали такие слова: "совершенно секретно". Они относятся к вещам, о которых разрешается упоминать только в Кабинете министров, да и там еще не всегда. Разве что сэр Уинстон Черчилль может позволить себе обсуждать их по закодированному телефону. Вот над такими вещами мы и работаем на Роколле. Я сильно сомневаюсь, следует ли мне говорить об этом, даже с вами!
- Если это такой секрет, - сказал Никки, - то не говорите.
- Обстоятельства принуждают меня к этому, - вот именно, вынуждают обстоятельства. Ваше появление здесь, - свершившееся, я мог бы сказать, по воле случая, заставляет меня открыть правду.
Доктор подумал над сказанным и добавил:
- Вы понимаете, что мы пытались вас уничтожить? Трагический выбор, детишки, но необходимый. Когда на одной чаше весов лежит существование миллионов, какие-то две жизни приходится сбрасывать со счетов. Таков научный подход.
- Мы догадываемся, что не сами в себя стреляли.
- Да. Да. Гхм! Ну что же, вам должно узнать правду, всю правду и ничего, кроме правды. Тогда вы сможете составить суждение касательно вставшей перед нами дилеммы.
Голос его упал до беззвучного кваканья, затем кое-как выправился и превратился в шепот. Он наклонился к близнецам и сказал:
- Мы работаем над тем, чтобы обезвредить водородную бомбу.
Близнецы ждали продолжения.
- Сдерживание, - сказал Доктор, - или Защита. Вам еще предстоит услышать споры на эту тему. Вы можете либо сдерживать врагов, изготавливая все больше бомб и при этом все лучших, либо вы можете изобрести контр-оружие, которое сделает их безвредными. Я хочу сказать, сделает безвредными бомбы.
Повисло выразительное молчание, которое нарушил Никки:
- А вы хорошо разбираетесь в бомбах?
- Нет. Что нет, то нет. Я врач, скромный служитель, задача которого заботиться о здоровье и вообще о благополучии этих великих умов, - мне следовало бы даже сказать, этих незаменимых людей. Собственно, по этой-то причине я вам все и рассказываю.
Значит, он еще не закончил.
Доктор Мак-Турк переместил запыленный термометр из фасолевидной ванночки в стакан с водой, уже содержавший запасную пару вставных челюстей.
- Задача моя трудна.
Глаза его скользнули, впрочем, не заметив ее, по треснувшей колбочке термометра.
- Разум! - воскликнул он - Человеческий разум - вот в чем главное затруднение. Эти великие мыслители, чьи колоссальные мозги недоступны пониманию простого человека, предрасположены, - неизменно предрасположены - к аномальным, невротическим состояниям. Я же, как врач, обязан хранить скорее душевное здравие Хозяина, чем физическое. Причем одно сказывается на другом.
Дорогие мои детки, вы едва ли способны даже вообразить те трудности, с которыми мне приходится сталкиваться. Вам недостает для этого познаний в области медицинской психологии.
Он извлек термометр из стакана и швырнул его в ведерко для использованной корпии.
- Я постараюсь объяснить вам это в простых выражениях. Если Хозяин заболевает, мысли его начинают путаться. Если мысли его путаются, он заболевает. Вам понятно?
Они кивнули.
- И когда мысли у негопутаются, он не доверяет собственному врачу.
Подождав, когда они хотя бы отчасти усвоят этот тезис, он двинулся дальше:
- А для врача чрезвычайно важно все время следить за работой его мозга.
- Невозможно, - вскричал он, буквально ахнув кулаком по столу, - поставить диагноз, когда от тебя скрывают симптомы. Хозяин - больной человек. Он не желает мне верить. Он отказывается принимать от меня лекарства. Я бессилен в моем стремлении быть опорой, нет, защитой для наиважнейшей из тайн, существующих в мире!
Кулак, ударивший по столу, разжался и теперь лежал на столе плоской ладошкой. Краска сбежала с докторского лица, мгновенно осветившегося вкрадчивой улыбкой. Вид у Доктора был невинный, как у младенца.
- Вы можете мне помочь.
- Как?
- Рассказав мне, о чем он с вами беседовал.
Казалось, они не питают такого желания, и потому Доктор продолжил свои объяснения.
- Все, что говорит или делает Хозяин, каждый поступок пациента, каждое движение его ума, все это связано с состоянием его здоровья, - здоровья, бесценного для страждущего человечества.
- Так кто же такой Хозяин?
- Величайший из ныне здравствующих ученых.
- А если… - начал было Никки, но Джуди наступила ему на ногу.
Отвечать стала она:
- Ну, мы на самом-то деле просто поговорили о наших частных делах. Меня он загипнотизировал, но с Никки у него это не вышло.
На долю секунды Доктор вдруг просиял, словно включили и тут же выключили свет.
- Сколько он выпил?
- Три стакана.
- Три?!
- И с Никки ему пришлось именно разговаривать, потому что он не сумел прочитать его мысли.
- Я так и знал! Так и знал! Это уже четвертый случай.
- Четвертый случай чего?
- Не ваше дело, - ответил он, но тут же спохватился, вспомнив, какой он добряк и миляга. - Профессиональные тайны, дорогие мои. Клятва Эскулапа. Врач не в праве что-либо рассказывать о своих пациентах, просто не в праве, - вы ведь уже достаточно взрослые, чтобы это понять?
Уставясь в пол, Доктор поразмыслил с минуту. Когда он поднял взгляд, лицо у него было усталое.
- Согласитесь ли вы помочь старому доктору?
Поскольку дети молчали, он с пафосом добавил:
- Дело идет о судьбах мира.
- Хорошо, - сказала Джуди, прежде чем Никки успел вставить слово.
- Мне нужно, чтобы вы сделали два дела. Слушайте внимательно и запоминайте. А кстати, как вас зовут?
- Никки и Джуди.
- Я хочу, чтобы ты, Никки, как можно чаще виделся с Хозяином. Подружись с ним. Он вскоре начнет заниматься твоим образованием, так что встречаться вы будете. Запоминай все его слова и поступки и после передавай мне. Что же касается тебя, Джуди, постарайся вообще с ним не встречаться, насколько это в твоих силах. Твоим образованием он заниматься не станет, так что это тебе будет нетрудно. Вы понимаете, что все это нужно, чтобы помочь больному?
- Да.
- Чтобы установить контакт с разумом пациента?
- Да.
- Вы очень умные детки! Вы сделаете все это ради старого Трясуна, а также ради спасения мира?
- Мы изо всех сил постараемся сделать как лучше, - сказала Джуди, отнюдь не кривя душой.
- Вот речи истинных Британцев!
Пока дети с отвращением переваривали определение, которое он им дал, Доктор переменил тему разговора.
- Ну и ладушки. И довольно об этом. Пожалуй, мне пора уже заняться приготовлением моих снадобий.
И он подмигнул детям весело и живо.
- Медикамент, - воскликнул он, - ты ангел-исцелитель! Лечить, лечить и лечить. Пузыречек туда - пузыречек сюда. И кто знает, - быть может, даже успокоительное для нашего досточтимого Хозяина?
Дети уже закрывали дверь, когда Доктор снова окликнул их:
- Вы слыхали про Закон о разглашении государственной тайны?
- Да.
- Ни единого слова ни единой душе, - вы хорошо это поняли?
- Да.
- Ни Пинки, ни Фринтону, ни Китайцу, ни даже Хозяину?
- Да.
- Не забывайте об этом, - сказал Доктор. - Это не игра, здесь все всерьез и ничего понарошку.
Когда они добрались до своей комнаты, Никки без с некоторой робостью спросил:
- Ты ему хоть немного поверила?
- Разве что самую малость. Он даже грязь из-под ногтей не выковырял.
Глава десятая
Джуди думает
Однако по части образования он оказался прав. В тот же день после обеда, не дав близнецам заняться Фринтоном или кем-либо иным, Китаец открыл дверь больничной палаты и кивком подозвал Никки. Перед тем как им уйти, он отвесил Джуди поклон и сказал: "С вашего разрешения".
Считается, что в большинстве своем китайцы не выговаривают букву "р", так что у них вместо "жаренного риса" получается "жаленный лис". Но этот китаец не принадлежал к большинству. Его выговор был безупречен. Он говорил на настоящем старосветском английском, - эдвардианском, если точно сказать. Он бы, наверное, даже сказал (как водилось в ту пору среди людей высшего света) "благодарствуйте" вместо "благодарю", - разумеется, если бы ему вообще пришла в голову мысль прибегнуть к этому слову.
Никки последовал за Китайцем по коридору.
Они миновали черную дверь и оленьи рога, аксминстерский ковер и дверь с нарисованным на ней камышом.
В будуаре Хозяина, - ибо таково одно из слов, позволяющих описать выдержанное в тонах пожелтевшей зелени убранство этой комнаты, впрочем, имевшей, быть может, больше сходства с холостяцкой квартирой Шерлока Холмса на туманной Бейкер-стрит, по которой медленно движутся кэбы, - в будуаре Хозяина их ожидал откидной письменный стол, уже застеленный чистой промокательной бумагой с чернильницей и мягким стальным пером поверх нее. На столе лежал также отпечатанный на машинке список экзаменационных вопросов.
О Господи, подумал Никки, совсем как на вступительных экзаменах в Итоне!
Совсем так оно и было. Перед Никки предстал уже знакомый нудный набор: уравнения, прямоугольные треугольники с их жалкими вершинами, именуемыми A, B и C, вопросы насчет того, что производят в Чикаго, да как называется столица Сиама, да когда произошла Французская революция, и даже кусочек "De Bello Gallico" на предмет перевода - вся компания была в сборе. Цезарь! И еще пущую неправдоподобность, - хотя, пожалуй, не для Никки, ибо до сей поры экзамены играли в его жизни роль куда более заметную, нежели гангстеры, - придавал положению Китаец, оставшийся в комнате, чтобы присматривать за экзаменуемым.
Никки уныло уселся за письменный стол, а желтолицый человек, сунув ладони в широкие рукава, застыл за его спиной.
Почему все они так не любят разговаривать? - сердито думал мальчик, берясь за перо. Чего они на себя таинственность напускают? Уж "с добрым-то утром" они, судя по их виду, сказать умеют. И Никки нарочно поставил 1066 против вопроса о дате открытия Америки.
Это было что-то вроде экзаменационной работы по проверке общего кругозора.
Как они могут, как они могут сегодня стрелять в тебя, а завтра устраивать проверку твоего кругозора? Чаепитие у Болванщика да и только!
Сидя в одиночестве на больничной койке и стискивая в разгневанном кулачке немалый клок Шутькиной шерсти, - Шутька, понимавшая, что она помогает хозяйке справляться с какой-то горестью, безропотно сносила боль, - Джуди размышляла о безобразной несправедливости женской доли.
Во-первых, титул достается твоему брату. Во-вторых, тебе приходится носить на приемах юбку. В-третьих, считается, что ты не должна лазить по деревьям. В-четвертых, тебя гипнотизируют. Впятых, он получает образование. Он получает, а ты нет. О, будь прокляты, будь прокляты всеобщее скотство и фаворитизм!
Но нет, я не стану злиться, сказала она себе, никто не увидит, что я задета, и вместо того, чтобы нюнить, я все обдумаю и с блеском разберусь в ситуации, и когда Никки вернется, всем будет ясно, что я не просто Игрушка, Которую Можно Засунуть В Угол, но Личность, С Которой Нужно Считаться, которая Совершает Открытия, вот вам.
И странное дело, в полном несогласии с тем, к чему обычно приходят обуреваемые мстительными чувствами люди, Джуди действительно совершила открытие, как и намеревалась.
- Главное тут вовсе не в том, что Никки мальчишка, - неожиданно для себя самой громко сказала она.
Главное в том, что его мысли прочесть невозможно, а мои - пожалуйста. Потому доктор Мак-Турк и захотел, чтобы за Хозяином шпионил он, а не я. Про меня-то Хозяин мигом узнал бы и что я слежу за ним, и по чьей просьбе. Понятно-понятно.
Они захватили нас, чтобы шантажировать папу и дядю Пьерпойнта, а когда поняли, что Никки нельзя загипнотизировать, то обрадовались, потому что такие люди полезны в их делах. Потому они и решили его обучать. Только чему?
А доктор Мак-Турк со всей его болтовней про атомные бомбы и умственные заболевания и с просьбами никому ничего не говорить, - он попросту хочет с помощью Никки подобраться к Хозяину, потому что Хозяин не может узнать, что думает Никки, но скорее всего очень даже может узнать, что думает Доктор, а Доктор боится Хозяина до смерти и это означает, что он скорее всего строит против Хозяина какие-то козни, вот ему и приходится действовать через Никки, которого не видно насквозь. Так?
Так.
Снадобья.
Что-то он такое говорил про медикаменты.
Если доктору Мак-Турку хочется отравить Хозяина, то сам он этого не может, потому что старик сразу бы разобрался в его намерениях.
Кстати и не удивительно, что он трясется от страха при каждой встрече с Хозяином. Боится, что тот его раскусит.
Ему приходится обходить Хозяина стороной.
При любой встрече, в любую минуту Хозяин может прочитать его мысли. Это все равно что написать на лбу печатными буквами: "Я СОБИРАЮСЬ ВАС ОТРАВИТЬ"и расхаживать вокруг, дожидаясь пока на тебя обратят внимание.
Конечно, он собирается его отравить. Это же очевидно. Скажет Никки, что Хозяин отказывается принимать лекарство, которое принесет ему пользу, и попросит, чтобы Никки тайком дал это лекарство Хозяину - так, чтобы тот ни о чем не догадался.
А сразу он Никки об этом не попросил потому, что не знает, закончил ли Хозяин изготовление той штуки, так что пока Никки нужен ему как информатор, и конечно он собирается его отравить, чтобы зацапать эту штуку!
Восторг, который вызвали в Джуди столь блистательные дедуктивные выкладки, несколько охладила внезапно пришедшая ей в голову мысль. Джуди подумала: Отравить? Этого просто не бывает, и уж не толстеньким человечкам, похожим на Санта Клауса, заниматься такими делами. Пожалуй, я несколько увлеклась.
Но тут же мелькнула другая мысль: А стрелять-то они в нас стреляли.
И она смиренно заключила свои размышления так: во всяком случае, Никки мои догадки могут заинтересовать.
Никки, когда он вечером вернулся с экзамена, ее догадки заинтересовали и еще как.
- Джуди, ты просто колдунья! Ты в самую точку попала! Все его хитрости за милю видать! Ты помнишь, как он сказал: "успокоительное для нашего досточтимого Хозяина"? Конечно, он хочет его убить, это самое подходящее дельце для таких, как он, сальных людишек. И конечно, из жадности. Ему нужна эта штука.
- Но что это за штука?
- А Бог ее знает.
- Может быть, Секретное Оружие?
- Все что угодно, Джуди. По моему сегодняшнему опыту судить, так она может оказаться даже квадратом гипотенузы!
И он рассказал ей о радостях образования.
- Зачем им нужно, чтобы ты знал дату открытия Колумба?
- Наверное, хотят выяснить, какой у меня коэффициент умственного развития.
- А загипнотизировать тебя они не пытались?
- Да там и Хозяина-то не было.
- А Китаец как себя вел?
- Стоял в сторонке.
- Хотела бы я знать, что он собой представляет.
- Ну, во-первых, он способен разговаривать без слов. Это мы видели. Помнишь, насчет Шутьки.
- Ты думаешь, он такой же старый, как Хозяин?
- Все может быть.
- А сколько Хозяину лет?
- Под рогами есть пластинка с датой, когда их добыли. Там написано 1879.
- Их мог добыть и отец Хозяина.
- Да, - но мог и он сам, и уже достаточно старым человеком. Это ничего не доказывает.
- Вид у него такой, словно ему около ста.
- Или двухсот.
- Ну, Никки, этого уже быть не может!
- Если на то пошло, ты же не можешь разговаривать без слов. Или загипнотизировать целый миллион рабочих. Или выдолбить изнутри скалу в самой середине Атлантики. Да практически ничего ты не можешь, что могут они.
И без особой радости поразмыслив над этим, Никки спросил:
- Как по-твоему, Джуди, возможно ли, чтобы нам удалось перехитрить таких людей?